Позавтракав, протеанин улетел на втором челноке на первую археоплощадку. Челнок вернулся на фрегат — сегодня он находился в дежурном режиме и им мог воспользоваться любой нормандовец. Чем занят Явик на этой площадке, Чаквас в деталях не знала, но телеметрия доказывала — он удовлетворён, спокоен и здоров.
Пролистнув последние страницы архивных записей, Чаквас нажала несколько сенсоров, запуская программу сведения. Взглянув на большой настенный экран, врач убедилась в отсутствии красных отметок. Значит, никаких признаков усиливающегося нездоровья у членов экипажа и команды фрегата нет. Бросив быстрый оценивающий взгляд на настенный экран с актуальными 'синусоидами', Карин встала. Пододвинула кресло к столу, шагнула к шкафам с медикаментами, открыла створки.
Надо спуститься в трюм, к снабженцу, получить прибывшие комплекты медикаментов и расходных материалов. Пока опасных сигналов нет — можно заняться рутиной. Взглянув на себя в зеркало, Чаквас вышла из медотсека.
— Мэм, рад вас видеть, — снабженец фрегата встал из-за стола, шагнул навстречу вошедшей в выгородку Карин. — Ваши заказы, — он рукой указал на горку укладок.
— Спасибо. — Чаквас улыбнулась, вызвав ответную улыбку на лице мужчины. — Я так и знала, что вы упакуете в укладки. Приятно.
— Мне будет очень приятно, мэм, если вы не будете напрягать свои руки и позволите мне отнести все укладки в Медотсек. И — помочь разложить всё по местам, — снабженец погасил улыбку, но Карин продолжала ощущать — он рад её приходу и рассчитывает на согласие.
— Что-ж, — усмехнулась врач. — Согласна. И по дороге — обговорим следующий заказ.
— Буду рад, — снабженец подхватил укладки и пошёл следом за Чаквас. Несколько минут — и они вдвоём, обсуждая отдельные позиции плана заказов, подходят к двери Медотсека. Карин распахивает входную дверь и пропускает спутника вперёд. Входит следом, удовлетворённо наблюдая, как он быстро сортирует на рабочем столе контейнеры: отдельно — лекарства, отдельно — расходные материалы, отдельно — инструменты.
— Мэм, я буду рад... — снабженец выпрямляется, оборачивается к Карин.
— Вы и так мне очень помогли. Большое спасибо. — Чаквас улыбается. — Дальше — я сама. Сообщите мне, когда сформируете заказ-карту.
— Хорошо, — снабженец выходит из Медотсека.
Чаквас провожает его взглядом, слышит 'чмокание' уплотнителей главной двери и оборачивается к рабочему столу. Теперь надо отсортированные контейнеры распаковать, просмотреть содержимое и разложить всё по отсекам. Это — только её дело и только её ответственность.
Восполнив запасы, можно будет пройтись по фрегату, сделать замеры, проверить санитарное состояние отсеков и постов. Напомнить коллегам о необходимости перезарядить автодокторов и аптечки — скафандровые и каютные. И, конечно же, надо будет в режиме конференцсвязи напомнить нормандовцам о необходимости пройти очередной плановый медосмотр. Хоть и не нравится здоровым людям вспоминать о таком мероприятии и тем более — участвовать в нём лично... Но безопасность стоит дёшево только тогда, когда огромное внимание уделяется профилактике. Да, не все нормандовцы сразу придут в Медотсек, но хотя бы они будут знать, что за ними наблюдает медик и надо бы провериться дополнительно.
Часы приёма знают все обитатели фрегата. Пока что нет необходимости кого-то из них эвакуировать в медотсек принудительно. К своему врачу нормандовцы относятся уважительно и рявкать ни на кого из них Чаквас за последние несколько суток не было необходимости — вполне достаточно было взгляда.
Пока дойдёт время до 'присутствия', можно слетать в райцентр, на склады, просмотреть свежие поступления, решить вопрос с гражданскими комплектами медикаментов. Хоть 'Нормандия' и военный боевой корабль, но пока на борту азари-гражданская, надо получить наборы 'штатских' медикаментов. Нельзя подвергать организм и психику пожилой азари перегрузкам, обычным при применении военных медикаментов. Пока ещё фрегат доберётся до Терума, а там прибудет на Тессию... Медикаменты гражданского уровня должны быть в наличии. Всякое может быть.
Разложив всё по местам, Карин взяла комплект приборов, пробников и несколько аптечек, вышла из Медотсека. Ей нравилась возможность вот так неспешно, спокойно и основательно ежедневно обойти весь фрегат, поговорить с нормандовцами на многие, часто — совершенно не имеющие никакого отношения к медицине темы. Нравилось видеть жизнь и быт коллег и друзей не из окна Медотсека, а вблизи, непосредственно.
Поглядывая на индикаторы, используя в предусмотренных планом местах пробники для уточнения параметров, Чаквас медленно продвигалась по кораблю — от Медотсека к корме, к двигателям и инженерному отсеку, затем — к носу корабля через БИЦ и обратно от пилотской кабины к Медотсеку. Ежедневный обход, привычный и обычный. Скоро такие обходы будут проводиться на корабле, уже покинувшем планету.
Напоминая нормандовцам о перезарядке автодокторов и аптечек в скафандрах, проверяя сроки годности медикаментов и инструментария в каютных аптечках, Карин поглядывала на индикаторы, но одновременно прислушивалась и к своим ощущениям. Ждала появления сигналов опасности. Любых. Вряд ли что может заменить личный врачебный опыт, своё собственное восприятие угрозы. Да, техника, аппаратура, технологии — прекрасно. Они очень облегчают жизнь врача, медсестры, санитара. Но в профессии, связанной с защитой здоровья и жизни, как нигде важно чувствовать, ощущать и понимать, возможно — даже интуитивно — всё, что привычно именуется окружающей средой, частью которой является разумный органик любой расы.
В инженерном отсеке Чаквас задержалась дольше, чем планировала. Здесь всегда было сложно. Технари — они такие... увлекающиеся. Полагающие, что всё могут, всё знают, всё разумеют и всё понимают в своей сфере. И потому часто пренебрегающие и здравым смыслом, и правилами безопасности. Потому здесь и аптечки были самые 'упакованные' и значительные по размерам, и средств активного и пассивного спасения и защиты было больше, чем в любой другой части корабля. Рядом — ядро, двигатели, мощные и потому — опасные технические системы фрегата.
Переговорив с Адамсом, Чаквас вышла из инженерного отсека, кивнула вахтенному, спешившему в командирскую каюту с очередным докладом о состоянии корабля. Направилась к кубрикам команды и экипажа. Контроль, проверка рабочих мест — хорошо, но и о жилых секторах корабля тоже не следовало забывать. Там люди — да и не только люди — склонны иногда расслабляться так, что любой медик в ужасе за голову схватится.
С чистотой, уютом и комфортом здесь было всё в порядке. Военный минимализм постепенно уступил место вполне домашнему уровню 'упакованности' и теперь кубрики и каюты мало чем отличались от обычных квартир. Мужчины и юноши при появлении Карин встали. Врач почувствовала: они совершенно искренне рады её приходу, а не привычно пытаются бравировать перед медиком своим здоровьем и хорошим самочувствием в попытке избежать похода в Медотсек на осмотр.
К визитам Чаквас нормандовцы привыкли, понимали и знали, что она не отступит: всё равно проверит, всё равно добьётся своего. Не для своего собственного спокойствия, а для безопасности тех, кого она, Карин Чаквас, вышедшая замуж за свою работу и только начавшая отчётливо осознавать, что и за пределами работы есть не менее многоцветная жизнь, любит.
Мужчины есть мужчины, тем более — если они почти все неженаты. Кубрик небольшой, двухэтажные кровати, тумбочки, шкафы. Конечно, как военнослужащие, обитатели кубрика привыкли к дисциплине, к минимализму в быту, но... Если в самом привычном и обычном кубрике не будет мелочей, столь дорогих для конкретного разумного... Это помещение быстро утратит то, что делает его жилым. Потому и на тумбочках и на шкафах, и на по-армейски аккуратно застеленных кроватях лежат книги, ридеры, плакаты, сувениры, стилусы, всякие 'мелочи'.
Пыли тоже хватает: мужчины-воины редко бывают чистюлями. Мягко напомнив обитателям кубрика о необходимости регулярно вытирать пыль, Чаквас выходит в коридор. Она уверена, что пыль будет удалена. Пусть даже только на самых видных местах. Во всём остальном в кубрике полный порядок: каютные аптечки заряжены, скафандровые автодоктора и аптечки тоже восполнены. Карин не было необходимости прямо там, в кубрике, настаивать на проведении медосмотра: она знала, что здоровье всех жителей каюты находится в пределах нормы. И этого ей было вполне достаточно.
В женском кубрике она постаралась не задержаться надолго. Хотя, конечно, хотелось и поговорить и посидеть, прихлёбывая горячий чай с булочками. Проверив скафандры, аптечки, осмотрев каюту, Карин вышла в коридор.
На современном боевом военном корабле мало удобств, которые считаются в ВКС необходимыми. Душевые — тот самый минимум, который военные бюрократы из Группы Командования ВКС так и не сумели сократить. Наверное, в том числе и поэтому армейцы и флотские так ценят возможность принять душ в любое время. Иден-Прайм — обжитая планета и здесь, конечно, кроме душа можно часто принимать и ванны. Фрегат 'Нормандия' — маленький, хорошо ещё, что удалось сделать отдельные мужскую и женскую душевые. Их тоже следовало проверить. Как ни странно, самое вроде бы чистое место иногда бывает таким грязным... Впрочем, нет здесь ничего удивительного: возвращаясь с планеты, нормандовцы часто идут прямо в душ, а потом... Не всё можно смыть горячей водой и обычными моющими средствами. Для Чаквас не было секретом, что нормандовцы в душевых часто устраивают стирки белья. Стиральные машины на борту есть, но у людей привычки иногда сильнее здравого смысла. Потому-то врач ежедневно проверяла душевые и заставляла вахтенных наводить в них надлежащую чистоту. Наводили, потому что какими бы крутыми вояками люди ни были, они очень ценят домашнюю чистоту и уют. Да, те две недели на 'поле комплектации' были очень сложными, но за несколько последних суток... Чаквас это ощущала ясно и чётко: набранный в 'пожарном порядке' экипаж превращался в нечто большее и лучшее. Для неё оно определялось как 'семья'.
Пройдясь по нескольким кубрикам, Карин проверила коридоры, лестницы, лифты. Она делала это ежедневно, верила и понимала, что эта, где-то рутинная работа, важна и необходима. Нормандовцы ценят заботу врача об их безопасности. Они верят, что случись с ними что-то серьёзное — Карин сделает что угодно, но вытащит их из-за Грани. Выцарапает из лап смерти, восстановит, вылечит, вернёт в строй, к нормальной жизни.
Она действительно это сделает. Потому что 'Нормандия' стала первым кораблём, с которого ей совершенно не хочется переводиться куда-нибудь ещё. Здесь она нашла семью, здесь она нашла свою любовь. Может быть, позднюю, но — зрелую и желанную. Она рада быть рядом с Дэвидом, рада быть вместе с ним, рада чувствовать и знать, что она любима. По-настоящему любима прекрасным человеком и мужчиной.
Она знает, что Дэвид женат, она также знает, что уже давно Андерсон живёт один, а его брак превратился в пустую формальность. И распалась семья потому, что жена не захотела понять Андерсона, не смирилась с его длительными 'командировками'. Наверное, правду говорят мудрые люди, что женой офицера надо родиться. Ею невозможно стать по желанию. Женщина может и не знать, что она не сможет быть рядом с офицером-профессионалом очень долго. Такое знание бывает неожиданным и — неприятным. И для женщины и для мужчины. Семья распадается, люди, некогда любившие друг друга, страдают, пусть даже пряча это от окружающих.
Андерсона назначили командовать 'Нормандией' в самом экстренном порядке. И он... Он смог сделать за несколько суток очень многое. Наверное, кроме него, с большей частью проблем и вопросов не мог бы справиться никто другой. Сколько бы Карин ни вспоминала всё, что произошло за эти сутки, она не смогла придти к другому выводу.
Коридор, ещё один коридор. Теперь можно было идти в БИЦ. Поближе к Андерсону. Может, он всё же станет Спектром. Даже если не станет, она всё равно будет любить его и больше всего на свете желать быть рядом с ним. Всегда и везде.
Центральный Пост корабля, часто именуемый Боевым Информационным Центром или попросту — БИЦем, был сейчас наиболее шумным и населённым местом на фрегате. Специалисты, техники, инженеры, вахтенные. Кто-то работает за одним из пультов 'ожерелья', кто-то стоит у настенных экранов, набирая что-то на наручном инструментроне. Кто-то склонился над вирт-планшетом, кто-то выходит из поста, кто-то заходит. Карин знала, что здесь она задержится очень надолго: пост большой по размерам и надо проверить очень многое. Аптечки, средства первой помощи, эвакуационный инвентарь. Продвигаясь от пульта к пульту, Чаквас говорила с нормандовцами, обращала внимание на выявленные недостатки, советовала, как следует максимально быстро их устранить. Она привыкла к тому, что её визиты в БИЦ никто не воспринимает, как угрозу — нормандовцы улыбались, шутили, отпускали комплименты.
Обычная, спокойная упорядоченная жизнь в БИЦе чувствовалась особо остро. Что, как полагала Чаквас, было неудивительно: это — центр корабля, его мозг, здесь всё видно сразу — и плохое и хорошее. Сюда ежесекундно стекается новая информация, отсюда уходят приказы, распоряжения, советы, рекомендации. Андерсон завёл на разведфрегате такой порядок: далеко не всегда офицеры приказывали своим подчинённым. Чаще они советовали и рекомендовали, в полной мере подтверждая древнюю армейскую истину: 'просьба начальника — приказ для подчинённого'.
Проверяя санитарное состояние очередного пульта, Чаквас привычно отмечала про себя, что Андерсон далеко не всегда постоянно находится в БИЦ — он приходит сюда только по необходимости. Карин знала: он любит работать в каюте. Именно работать, действовать, а не уединяться для того, чтобы побездельничать. И, появляясь в БИЦ, он не стремится к тому, чтобы тупо, формально контролировать работу своих подчинённых. Для него все нормандовцы, независимо от должности и званий — коллеги. Да, формально они — его подчинённые, но Дэвид поставил дело так, что свою подчинённость командиру корабля нормандовцы ощущают... Весьма специфически. Повышать голос, настаивать и давить Андерсон не любит. Умеет, но — не любит. Потому он вполне спокойно обходится без начальственного рыка. И — без того, чтобы в очередной раз доказать кому-то, что если он, капитан Андерсон — начальник, то этот кто-то — непременно дурак. Временно или постоянно — другой вопрос.
Ожерелье пультов и настенные экраны с пультами были проверены. Карин поднялась на постамент Звёздной Карты, кивнула вахтенному офицеру, достала пробники и переключила режимы на инструментроне. Карта — большеразмерная, настоящее чудо инженерной мысли и технологий, точный и тонкий инструмент. Постамент — территория командирского пульта. Здесь могут находиться только командир корабля, вахтенный офицер, навигатор и те нормандовцы, которых командир пригласит. Больше никто. Пока Карин занималась проверкой санитарного состояния боковых, 'рамочных' экранов и пультов Карты, Андерсон тихо поднялся на постамент, опёрся о поручень, взглянул на Карту, переговорил с вахтенным. Чаквас не прислушивалась к разговору офицеров — ей хотелось побыстрее завершить рутинную обычную проверку Карты и уделить хотя бы несколько минут Дэвиду, пока он снова не ушёл в свою каюту.
