— А доказать его причастность к этим убийствам вы сумеете, господин Нобуро? — с плохо скрытой издёвкой спросил начальник уезда.
Чиновник по особым поручениям ощутил острый укол стыда. Он почувствовал, как непроизвольно сжались кулаки до хруста в суставах, а душу заполонило острое желание стереть с лица собеседника эту чуть заметную ехидную усмешку.
Зло ощерившись, он не стал отвечать на провокационный вопрос, задав вместо этого свой:
— Ну теперь-то, господин Сабуро, вы верите, что хвалёный барон Хваро вовсе не так благороден и добродетелен, как все здесь считают?
— Скажем так, — хозяин кабинета отвернулся к окну, избегая его взгляда. — Сейчас я уже в этом сильно сомневаюсь.
Победно усмехнувшись, визитёр откинулся на низенькую спинку кресла и продолжил назидательным тоном:
— Кроме того я знаю, что барон посылал господина Мукано в Тодаё нанимать всяких бродяг, из тех кого не жалко и кого никто не будет искать. Кстати, вы знали, что он приходится ему дядей?
— Да, — поворачиваясь к нему, подтвердил собеседник. — Но господин Мукано — всего лишь хокару, поскольку рождён от наложницы и никогда не сдавал государственный экзамен.
— Ещё я выяснил имя того дворянина, у кого Хваро останавливался по пути из столицы, — продолжил слегка разочарованный молодой человек. — Думаю, он помог Мукано найти нужных людей.
— Это вам всё тот же стражник рассказал? — поинтересовался начальник уезда.
— Про дворянина он, — подтвердил дознаватель. — А о том, что барон посылал Мукано в Тодаё, проболталась одна служанка. Она потом отказалась от своих слов, потому что у неё кто-то украл дочь. Но, по-моему, это только подтверждает, что она говорила правду. А слуги и охранники замка просто покрывают грязные делишки своего господина.
Младший брат губернатора ждал, что собеседник заинтересуется подробностями этой неприглядной истории, но тот вместо этого спросил:
— Вы намерены отправиться в Тодаё, господин Нобуро?
— Да, — подтвердил чиновник по особым поручениям. — После того как ваш художник нарисует мне портреты Хваро и Мукано.
— Но он, кажется, никогда не видел господина Мукно, — нахмурился собеседник.
— Достаточно того, что его видел я! — с апломбом заявил чиновник по особым поручениям.
Пожав плечами, хозяин кабинета позвал секретаря и, когда тот вошёл, приказал:
— Пришлите ко мне господина Гото.
— Слушаюсь, господин Сабуро.
— И ещё я хотел сказать, господин Сабуро, что мне не померещилось, — довольно усмехнулся дознаватель. — Господин Мукано действительно носит сапоги с каблуками, чтобы казаться выше.
Начальник уезда только вздохнул.
— Доброе утро, господин Сабуро, — низко кланяясь и широко улыбаясь, секретарь распахнул перед ним дверь.
Едва шагнув в приёмную, начальник уезда сразу увидел склонившегося в почтительном поклоне писца со стопкой бумажных листов под мышкой.
— Почему так долго, господин Гото? — сурово нахмурился шеф. — Я ждал вас вчера вечером.
Собеседник жалобно посмотрел на него покрасневшими, слезящимися глазами на бледном, осунувшемся лице.
— Простите, господин Сабуро, я же не настоящий художник, вот у меня ничего и не получалось. Господин Нобуро всё время говорил, что непохоже, и приказывал переделать. Я предлагал ему обратиться к мастеру Пермину, только он не захотел.
— Но вы всё же сделали так, как ему нужно? — слегка смягчился начальник уезда, кивнув на бумаги под мышкой.
— Да, господин Сабуро, — подтвердил писец. — Всё как, он пожелал. Тридцать листов с портретом господина Мукано и описанием его деяний.
Он с поклоном протянул пухлую папку.
— Пойдёмте посмотрим, — предложил Бано Сабуро, кивнув на предусмотрительно распахнутую секретарём дверь в кабинет.
Усевшись за стол, он бегло просмотрел рисунки, согласившись про себя, что портрет действительно получился не очень похожим, однако вполне узнаваемым.
Рядом размещался написанный аккуратными, крупными буквами текст, повествующий о том, что изображённый здесь господин Чиро Мукано подозревается в многочисленных преступлениях, среди которых тайное убийство простолюдинов и нападение на свадебный караван дочери рыцаря Канако. Всякий верноподданный Сына неба обязан сообщить властям о его местонахождении, а также о прочих злодеяниях господина Чиро Мукано, о коих ему известно. За любые подобные сведения чиновник по особым поручениям канцелярии губернатора провинции Хайдаро господин Рокеро Нобуро выдаст достойное вознаграждение. Обращаться в уездную управу уезда Тодаё-но-Хайдаро.
Хозяин кабинета давно знал гостя и доверял ему, насколько вообще можно доверять подчинённым, поэтому, насмешливо фыркнув, он пристально посмотрел на застывшего в почтительном полупоклоне писца.
— Не слишком ли опрометчиво разбрасываться подобными обвинениями, не имея никаких доказательств?
— Я лишь выполнял ваши распоряжения, господин Сабуро, — напомнил собеседник.
— Я вас ни в чём не упрекаю, господин Гото, — поспешил тот успокоить писца. — Просто, на мой взгляд, крайне неосмотрительно высказывать столь резкие суждения без надлежащих оснований. У господина барона Хваро тоже есть влиятельные родственники, а своего дядю и наставника он в обиду не даст.
— Господин Нобуро ещё очень молод, — сообразив, что начальник настроен немного пооткровенничать, несмело заметил Гото. — И, наверное, рассчитывает на заступничество старшего брата?
— Его превосходительство в нём уже немного разочаровался, — понизив голос, доверительно сообщил хозяин кабинета.
— И неудивительно, — с сожалением покачал головой гость, видимым усилием давя подступавшую зевоту.
— Вы усердно потрудились, господин Гото, — уже другим официальным тоном похвалил его начальник уезда.
— Этот мой долг, господин Сабуро, — церемонно поклонился тот.
— Надолго вчера задержались? — спросил шеф, откладывая объявления на край стола.
— Я ещё домой не уходил, господин Сабуро, — потупился подчинённый.
— Так вы трудились всю ночь?! — вскинул брови хозяин кабинета.
— Господин Нобуро дал мне задание и ушёл перед самым комендантским часом, — подчёркнуто отстранённым тоном объяснил писец. — А я закончил только под утро. Подремал немного на лавке, и всё. Но сейчас я готов исполнять свои обязанности, господин Сабуро!
— Отправляйтесь домой, господин Гото, — махнул рукой тот. — И хорошенько отоспитесь, а то уснёте прямо за столом.
Он добродушно улыбнулся.
— Я сам отдам объявления господину Нобуро, когда он придёт, и всё ему объясню.
— Благодарю за заботу, господин Сабуро, — не скрывая радости, поклонился гость. — Да хранит вас Вечное небо!
Когда за ним закрылась дверь, начальник уезда уже не стал скрывать свои чувства и усмехнулся, машинально огладив аккуратную бородку.
Да, не повезло его превосходительству с младшим братом. Конечно, упорства Рокеро Нобуро не занимать. Если что-то вбил себе в башку, ни за что не остановится, пока не добьётся. Но нет ни умения себя вести, ни добродетели, ни высоких моральных принципов, ни большого ума.
Ну, что ему мешало воспользоваться советом писца и обратиться к мастеру Пермину? Пусть портреты у того получаются плохо, но вдвоём с господином Гото они бы быстрее изготовили эту кучу объявлений.
Рокеро Нобуро так торопился попасть в Тодаё, но теперь отъезд придётся отложить ещё на день и всё из-за его неорганизованности.
Неудивительно, что он всего лишь ейчей, потому что сдавал государственный экзамен в Хайдаро, а не в столице, как подобало бы близкому родственнику столь высокопоставленного чиновника. Видно, старший брат прекрасно понимал, что младший не смог бы получить учёную степень без его помощи, вот и устроил ему экзамен у себя в провинции.
Ещё раз мысленно посочувствовав губернатору, Бано Сабуро позвал секретаря и приказал нести корреспонденцию. Ранее полудня он Рокеро Нобуро не ждал.
Бегло просматривая полученные сверху распоряжения, докладные записки подчинённых, жалобы и прошения жителей уезда, он с привычной лёгкостью отписывал их подчинённым для исполнения, либо откладывал в сторону, намереваясь позже изучить их более внимательно. Хвала Вечному небу, день начинался так, как и сотни других до него.
Городские стражники по-прежнему продолжали активно искать разбойников, напавших на свадебный караван дочери рыцаря Канако.
Вот только пока что они знали об этом преступлении даже меньше, чем непутёвый младший брат губернатора.
После того как Бано Сабуро сам вспомнил кавалерийские сапоги на ногах господина Мукано и выслушал рассказ Рокеро Нобуро о его поездке в замок барона, выдвинутые против того обвинения уже не казались начальнику уезда такими нелепыми как раньше.
Давно разменяв пятый десяток и многое повидав в этой жизни, он никак не мог уяснить только одного: зачем господину Хваро это понадобилось?
Убийство простолюдинки, предавшей чувства дворянина выглядело хотя и чрезвычайно вульгарно, но всё же вполне обоснованно. Как благородный человек и мужчина, Бано Сабуро барона даже понимал.
Но для чего понадобилось платить наёмникам, вербовать бродяг в Тодаё, нападать на караван, если всё, что там везли, и без того ему уже почти принадлежало?
Именно эта мысль, гвоздём засев в голове, второй день не давала покоя, мешая окончательно принять вероятность причастности господина Хваро к данному преступлению.
Отложив в сторону документы, чиновник потянулся, разминая затёкшие от долгого сидения мышцы, и собрался приказать господину Ивасако подать чай, но замер, услышав крики и стремительно приближавшийся грохот подошв по деревянному полу.
— Куда прёшь?! — грозно и растерянно рявкнул секретарь.
Дверь с треском распахнулась, и в комнату ворвался низенький, кривоногий стражник с выпученными глазами на бледном, покрытом редкой щетиной лице.
Сердце начальника уезда тревожно ёкнуло.
— Господин, там цензор с солдатами!!!
— Кто? — машинально переспросил хозяин кабинета, отказываясь верить собственным ушам.
— Господин Цунадоро! — выдохнул воин. — У ворот из фургона вылез!
Отшвырнув лёгкое кресло, чиновник бросился к выходу, на бегу поправляя шапочку и уже не обращая внимания на резво отскочившего в сторону Седжи.
Цензоры назначались в каждую провинцию именными указами Сына неба для контроля за исполнением его воли и законов Благословенной империи. Являясь придворными чиновниками высоких рангов, они подчинялись только государю и отчитывались лишь перед ним.
Цензоры не имели права вмешиваться в деятельность местных властей за исключением немногих, особо оговорённых случаев, но строго следили за их деятельностью.
Сам по себе визит столь высокопоставленной персоны в рядовой уезд, коих в провинции около сотни, являлся событием чрезвычайным. А уж если он приехал без предупреждения, то и очень опасным. Поэтому неудивительно, что где-то внутри Бано Сабуро вдруг образовался колючий, ледяной комок страха, от которого слабели колени и путались мысли.
Выскочив на сквозную веранду, он первым делом увидел солдат с луками в колчанах и с короткими копьями в руках. Тускло поблёскивали лакированные ножны мечей и металлические пластины на доспехах, а из-под надвинутых шлемов пристально смотрели недобрые глаза.
Поначалу несчастному чиновнику показалось, будто они заполонили весь двор, но, заставив себя успокоиться, он понял, что их лишь чуть больше двух десятков.
Краем глаза заметив застывших у лестницы растерянных стражников, начальник уезда попытался изобразить самую радушную улыбку и, взмахнув широкими рукавами, бегом сбежал по ступенькам.
Едва не упав, он склонился в глубоком, церемонном поклоне.
— Приветствую вас, благородный господин Цунадоро! Рад видеть вас в Букасо-но-Хайдаро! Это для меня такая честь!
— Не спешите радоваться, господин Сабуро, — резко и сухо прервал его высокий старик с узкой, седой бородкой и редкими усами на суровом, изборождённом морщинами лице. — Быть может, мой визит не добавит вам чести, а совсем наоборот.
— Я вас не понимаю, господин Цунадоро, — с ужасом пробормотал собеседник, чувствуя, как лоб покрывается испариной, а между лопаток пробегает струйка обжигающе холодного пота.
Он знал, что цензоры имеют право самостоятельно расследовать лишь преступления против власти Сына неба, а любое из них карается смертью. Причём не только самого злоумышленника, но и всех его родственников мужского пола.
— Вы обвиняетесь в государственной измене, — подтверждая его самые страшные предположения, отчеканил незваный гость. — И я здесь для того, чтобы либо подтвердить это, либо опровергнуть.
Землетрясение, удар молнии или рухнувший с неба камень удивили бы начальника уезда гораздо меньше.
Но поскольку Бано Сабуро даже не представлял, каким образом он мог совершить столь злодейское деяние, ледяные пальцы, сжавшие сердце, слегка ослабили свою беспощадную хватку.
Тем не менее начальник уезда ещё несколько секунд вглядывался в каменно-неподвижное лицо собеседника, лелея робкую надежду, что ужасные слова ему всего лишь послышались.
Кто-то из выскочивших вслед за ним на веранду чиновников испуганно охнул.
— Этого не может быть, благородный господин Цунадоро, — стараясь говорить как можно спокойнее, заявил Бано Сабуро. — Я верный слуга его величества и никогда не замышлял измены.
— Вот сейчас мы это и проверим, — не стал спорить цензор.
Обернувшись к сопровождавшим его пятерым чиновникам в фиолетовых халатах придворных, он негромко скомандовал:
— Приступайте, господа.
— Да, господин Цунадоро, — синхронно поклонившись, хором ответили те и в сопровождении побрякивавших доспехами солдат направились к канцелярии.
Однако сам цензор почему-то остался на месте, а поскольку он не позволил Бано Сабуро уйти, тому не оставалось ничего другого, кроме как стоять рядом, наблюдая за происходящим.
Его подчинённых довольно грубо согнали с веранды и отвели в сторону, где они, сбившись кучкой, тихо переговаривались, испуганно поглядывая на стоявших вокруг незнакомых воинов.
Из канцелярии выскочил молоденький безусый солдат, держа в руках кресло, раньше стоявшее в кабинете начальника уезда. Поставив его возле господина Цунадаро, он коротко поклонился и побежал назад, придерживая бивший по ногам меч.
Усевшись, цензор, подслеповато щурясь, окинул взглядом двор.
А в здании слышались возбуждённые голоса, что-то с грохотом упало. Бано Сабуро нервно сглотнул, изгнанные со своих рабочих мест чиновники возбуждённо загомонили.
Двое солдат выволокли на веранду упиравшегося секретаря, безуспешно пытавшегося им что-то объяснить.
Господин Цунадоро вопросительно посмотрел на начальника уезда.
— Господин Ивасако! — поймав взгляд цензора, крикнул тот дрогнувшим голосом. — Прекратите! Исполняйте, что вам велят!
— Слушаюсь, господин Сабуро, — кланяясь, пробормотал верный помощник.
Из комнаты писцов неторопливо вышел господин Андо. Оказывается, он продолжал добросовестно трудиться на своём рабочем месте, не обращая внимания на шум во дворе. Но когда проверяющие приказали ему выйти, безропотно подчинился и спорить не стал.
