Рассвет над океаном

— Но, в действительности, Лайл мне не брат! Кто он такой? Что стало с моим близнецом? Я видела запись, я точно знаю, что мама родила двойню...

— Мальчик был очень слабым и умер вскоре после рождения. Лайл — мой внебрачный сын, он родился на месяц раньше вас. Я позаботился о том, чтобы мистер Паркер однажды принял его, как собственного ребёнка.

Я смотрю на него так, словно никогда раньше не видела. Кто бы мог подумать! Передо мной — кукловод, который многие годы дёргал за ниточки. А мы — отец и я — мы послушно плясали! И только мама сумела его перехитрить. Как она это сделала?

— Ну что, Сорок Третья, у тебя остались ещё вопросы?

Он задыхается, нервный тик сотрясает дряблую щёку.

— Да, два. Что вам от меня нужно? И почему так важно, Паркер я или нет? Если дело касается наследства мистера Паркера или места в руководстве Центра, то мы могли бы...

Жуткая улыбка, больше похожая на хищный оскал. Рейнс, кажется, готов ответить, но тут возвращается доктор. Я получаю свои уколы, сразу становится легче дышать, но тошнота усиливается. Она теперь такая густая и плотная, что можно резать её ножом. Сквозь жёлтую пелену перед глазами я различаю, как Салливан распахивает дверь перед главным и помогает ему выехать в коридор. И снова проваливаюсь в темноту без сновидений.

Худший способ проснуться — от голосов Лайла и Рейнса прямо над ухом! Глаз не открываю — ничего хорошего всё равно не увижу.

— Не было Джарода в этом отеле, папа, ни неделю назад, ни раньше. Я думаю, его вообще не было в Довере!

— Я нисколько не удивлён. Она с ним снюхалась, ещё в Шотландии, встречалась с ним недавно и наверняка знает, где он находится теперь.

— Она расскажет! Доверь это мне, и уже через час мы сможем отправить за ним чистильщиков.

— Нет, сынок, пока нет. Неизвестно, как твои методы скажутся на её репродуктивной функции.

Что?.. Что он сказал?!

— Какое сегодня число? — вдруг интересуется Рейнс. — Пятнадцатое апреля? Как символично: годовщина мнимой смерти её матери. Для Кэтрин в этот день началась новая жизнь. Эй, Сорок Третья, просыпайся! Твоя новая жизнь тоже начинается сегодня. Хотела узнать, что нам от тебя нужно? Пожалуйста! Нам нужно, чтобы ты выполнила главное своё предназначение. Родила ребёнка.

35. Джарод. 17 апреля, среда, середина дня

Суетливый и трусливый Глен Салливан оказался, однако, человеком сообразительным — его репутация талантливого учёного случайной не была. Как только он поверил в реальность исходящей от меня угрозы, он стал с готовностью отвечать на мои вопросы, а инструкции — схватывал на лету. Его интонации и выражение лица убедили меня в том, что ареста он боится больше, чем Центра и мистера Рейнса. Кроме того, я быстро понял, что о Притворщике доктору неизвестно — в Центре Салливан появился в двухтысячном, и о сбежавшем несколько лет назад "проекте" ему не сообщили. Вероятность, что он рискнёт меня выдать, зная, что я за ним слежу — минимальна, а следить я буду постоянно: рубашку с жёлтым кантом на кармане и с микрофоном под воротником он надел безропотно.

— Меня интересует мисс Паркер. Объект номер сорок три, как вы теперь её называете, — я начал с главного и отклика ждал, затаив дыхание: а вдруг я всё-таки ошибся? Вдруг Салливан никак не связан с Мией?

Но он дёрнул плечами, собрал лоб гармошкой и спросил, заставив меня облегчённо выдохнуть:

— Что именно вас интересует?

— Всё. Где она находится, в каком состоянии и зачем нужна Центру.

— Она в спец-отделении клиники, у мистера Рейнса, на шестнадцатом подуровне. Жива... по крайней мере, была жива час назад, когда я видел её в последний раз.

— "По крайней мере"?!

— Её здоровье внушает серьёзные опасения. В клинику она поступила с крупозной пневмонией, мне было приказано побыстрее поставить её на ноги, и...

— Что вы сделали?

— Две инъекции нового антибиотика, разработанного в нашей лаборатории.

Доктор произнёс длинное химическое название, от которого мне стало нехорошо, и назвал дозировку.

— Инфекцию удалось купировать, но... боюсь, что реакция организма Сорок Тре... простите, мисс Паркер...

Чёртов экспериментатор, он же её отравил! Она уже была нездорова, она несколько месяцев накачивала себя алкоголем, и эти две инъекции её добили.

— Делали биохимический анализ крови?

— Разумеется, но вы...

— Я врач, я пойму.

Билирубин, креатинин, щелочная фосфатаза, аспартатаминотрансфераза... Тарабарский язык терминов и цифр, простой и страшный перевод: острая печёночная недостаточность, предпоследняя стадия, времени у нас почти не осталось. Салливан, оправдываясь, бормотал что-то о назначенном им лечении, я едва выносил его блеяние — так сильно мне хотелось в тот момент приложить доктора головой об стену.

— Ясно. Теперь вы расскажете, что от мисс Паркер нужно Центру, и покончим с вопросами.

— Ребёнок. Им нужен ребёнок, — ответ, к которому я уже был готов. — Мисс Паркер — часть проекта Genomius. Не спрашивайте меня о подробностях, я знаю только то, с чем непосредственно имею дело — мистер Рейнс любит напустить туману! Но я догадываюсь! Многие десятилетия селекционной работы! Люди с необыкновенными способностями! О! Я уверен, готовится нечто грандиозное! — доктор так увлёкся, что на секунду забыл, с кем разговаривает, но вспомнил и умерил пыл. — Насколько я понимаю, ребёнок мисс Паркер чрезвычайно ценен для мистера Рейнса.

— Кто должен стать отцом?

— Я не знаю.

— Доктор Салливан!

— Я не знаю — это правда! Мужчина с особым даром — вот всё, что мне сказали. Моё дело — подготовить мисс Паркер к зачатию, следить за её беременностью и принять у неё роды.

Он прикасается к ней, он её осматривает, как она это выдерживает?! Желание разбить доктору голову стало нестерпимым! Но я тоже умерил пыл и посоветовал Салливану отдохнуть пару часов перед продолжением разговора; мне предстояло уточнить детали плана. Мой сообщник вернулся в кабинет, налил себе горячительного и выпил, с сомнением повертел в руках телефонную трубку и поставил её на базу.

Я призвал на помощь Анжело, для которого нет в Центре тайных мест, и рассчитал, как быстро смогу попасть на шестнадцатый подуровень, а потом уйти оттуда с Мией, вряд ли способной сейчас передвигаться самостоятельно. Выяснил, на каком подуровне находится резервный пульт управления "Полярной звезды". Установил, в какое время оба охранника, патрулирующих Центр по периметру, удаляются на максимальное расстояние от сектора, через который я проникну внутрь. Расписал по метрам и по минутам весь свой маршрут. И снова позвонил доктору, который так и сидел в кабинете, глядя на телефон, как кролик на удава.

О том, что ему придётся участвовать в побеге объекта номер сорок три, Салливан догадался сам. Знать подробности операции ему было необязательно. Я объяснил, где найти пакет с "личинкой" и универсальным ключом и как с ними обращаться. Задача доктора — в 19.15 спуститься на пятый подуровень и отпереть ключом помещение с резервным пультом. Нужно будет включить компьютеры и прикрепить к одному из разъёмов "личинку", которая сделает всё остальное.

— Конечно, я надену перчатки, — сказал доктор — не сообщник, а клад! — Но как быть с видеонаблюдением?

— Камеры будут транслировать вчерашнюю запись, — успокоил его я.

Затем ему предстоит вернуться в клинику, в 19.53 вывести Мию из её тюремной палаты и переместиться с ней как можно ближе к пожарному выходу.

— Придумайте, куда и зачем вы её ведёте, если хотите, чтобы вас ни в чём не заподозрили.

— Придумаю, но, боюсь, этого будет недостаточно! — в голосе Салливана снова появились блеющие нотки. — В Центре никому не верят на слово...

— Человек, который придёт за мисс Паркер, сымитирует нападение. Всё будет очень убедительно, не сомневайтесь! И помните: в тот момент, когда вы попытаетесь нарушить мои инструкции, информация о вас...

— Я понял, я всё понял, не трудитесь напоминать!

Я велел доктору дважды повторить, какие действия от него требуются, но предосторожность была излишней — похоже, всё, что я говорил, отпечаталось у него в мозгу огненными буквами. Мы сверили часы, и после этого он поехал на работу, а я остался следить, чтобы он не начал делать глупости. В 19.00 я устроюсь в зарослях рядом с Центром. Когда "личинка" заработает, я получу от неё сигнал, переберусь через забор, как делал раньше, и преодолею пятнадцать метров до первого канализационного люка. Затем буду перемещаться по подземным коммуникациям и в определённом месте встречусь с Анжело, который проводит меня до клиники на шестнадцатом подуровне. Проскользну внутрь через вентиляцию, дам по шее Салливану и уложу санитаров — доктор сказал, что их там всего двое — и уйду с Мией через пожарный выход. В 20.08 один из секторов внешнего наблюдения снова отключится, и мы покинем Центр.

Несложный и наглый план, именно поэтому он должен сработать!

Главное — успеть до того, как...

Я успею! На моих часах 16.10. Любимая, держись! Осталось совсем чуть-чуть, через четыре часа мы будем вместе — и свободны.

36. Мисс Паркер, 15-16 апреля, понедельник-вторник, без времени

"Бедная моя доченька!"

Что это? Проклятие моего рода? Говорят, дочери часто повторяют судьбу своих матерей... Но ведь ты их провела! Как тебе удалось?

"Во второй раз мне не удалось!"

Во второй раз это был Чарльз. Он хороший человек, мама? Иначе ты не согласилась бы?

"Он хороший человек. Но согласилась я не поэтому..."

Её прохладная узкая ладонь вновь лежит у меня на лбу. Ухватиться за неё обеими руками, закричать: "Вытащи меня отсюда!" — и выбраться из мутного тягучего забытья. Но у меня нет сил. Ни на что больше нет сил, я почти не сопротивляюсь бреду. Пускай. Лучший выход теперь — умереть.

"Ты ещё не сказала ему, что любишь его!"

Не сказала. В последний раз, когда я могла это сделать... В последний раз, когда я видела его... Я тогда тоже думала, что умереть — это лучший выход! Идиотка. Я должна была умереть раньше. До того, как... Нет, ещё раньше! До Томми. Меня нельзя любить. Тем, кто меня любит, я приношу несчастье!

— Не беспокойтесь, мистер Рейнс, она обязательно поправится! — в студенистую плоть моего бреда вворачивается голос Салливана. — Лёгкие чистые, показатели крови говорят о том, что...

Конец фразы пропадает, словно заглушённый ватой. Врёте, доктор Глен! Я умру! И ваши планы полетят ко всем чертям. Не трогайте меня! Не тро...

Очередной укол в вену. Мне уже не больно, я привыкла. Так, наверное, привыкают к игле наркоманы. Наркотики. Наркотик. Наверное, мне всё время колют наркотик. Лайл, ухмыляясь, поигрывает заправленным шприцом:

— Помнишь, я обещал стать режиссёром твоих кошмаров?

— Не торопись, сынок. Она же умная девочка, неужели мы с ней не договоримся?

Ты была "умной девочкой", мама? Они с тобой договорились? Что они пообещали тебе? Пощадить меня? За что они потом тебя убили?

Я знаю, ты пошла на это ради меня. И тебе тоже я принесла несчастье!

Сейчас — не наркотик, лекарство. Я нужна им живой — как жаль! Оно разбегается по венам, тошнота спадает, туман перед глазами рассеивается. Ненадолго, я знаю. Серые стены, жёлтый свет, в камере пусто — мои мучители отдыхают. "Подумай хорошенько!" — выдохнул мне в лицо кто-то из них, перед тем как уйти. Мысли по-прежнему путаются, но то, о чём следует "подумать", не перепутать и не забыть.

Я должна выполнить главное своё предназначение, родить ребёнка, сказал мистер Рейнс.

— Нет, — крикнула я, — нет! Вы не сможете меня заставить!

— Кэтрин Джемисон — заставили, — ощерился он, — а она была крепким орешком!

— Ублюдки! Вы не сможете... — повторила я, чувствуя, как у меня внутри всё скручивается от ужаса.

— Рожать детей — единственное, для чего пригодны человеческие самки, да, папа? — хохотнул, подмигивая мне, Лайл.

— Даже в этом на них нельзя положиться! — прошипел "папа", щека у него снова задёргалась. — Но прежних ошибок я не повторю.

Он развернул своё кресло и посмотрел на меня в упор сверху вниз. Я хотела сесть, чтобы мои глаза оказались на том же уровне, но не смогла.

— Ты родишь ребёнка, Сорок Третья. Если ты согласишься, тебя не убьют — по крайней мере, до тех пор, пока он будет нуждаться в матери. Сумеешь доказать свою преданность мне и Центру — не убьют вообще. На свободу ты не выйдешь никогда, но жить будешь неплохо.

— А если не соглашусь?

— Тогда ребёнка с твоими генами выносит и родит другая женщина. А ты исчезнешь, как только в нашем распоряжении будут твои яйцеклетки.

— Вдруг я бесплодна? Ты об этом не подумал?

— Вряд ли. Ты копия своей матери, а у неё с размножением проблем не было.

Остаться жить пленницей — и отдать Центру своего ребёнка. Или умереть... но всё равно — отдать. Выбор без выбора. Они же что угодно могут сделать с моим телом. Господи, если бы только я, на самом деле, была бесплодна!

— Тебя обследуют, — пообещал Рейнс, прочитав мои мысли. — Но я в тебе не сомневаюсь. Гены Джемисонов — хорошие, сильные гены.

"Тебя обследуют". Новый мучительный приступ тошноты, новой волной — желание умереть. Липкие пальцы и липкий взгляд Салливана, унизительные скабрезные намёки... Не вспоминай об этом, Мия, не вспоминай!

Это было позже. А в тот момент Рейнс, поколебавшись, продолжил:

— У тебя есть кое-что, чего не было у твоей матери, Сорок Третья. Ты можешь сама решить, кто станет отцом ребёнка.

В самом деле? Вот так сюрприз!

— Папа! Ты уверен, что нужно рассказывать ей... — вскинулся Лайл.

— Уверен, — отрезал тот. — Использовать её, как инкубатор, мы всегда успеем. Но будет гораздо проще, если она согласится с нами сотрудничать.

— Даже не надейтесь!

— Слушай меня внимательно, Сорок Третья, — тон Рейнса стал вкрадчивым. — Слушай и мотай на ус. Многие десятилетия Центр занимается созданием людей с необычными способностями. Созданием — я не оговорился! Найти, изолировать и воспитать одарённого ребёнка — этого мало. Сделать так, чтобы способности передавались по наследству — вот что важно! Генетической программой уже сорок лет руковожу я. И сам... все мы — Паркеры — в ней участвуем. В ней участвовала и Кэтрин. С её помощью гены Паркеров и Джемисонов должны были объединиться. Десятилетия... столетия отбора! Как я ждал результата!.. И всё пошло прахом из-за этой лживой твари.

Он перевёл дух. В его глазах полыхала уже знакомая ненависть. Я догадалась, наконец, откуда она взялась.

— Ещё не поздно всё исправить! Ты последняя женщина Джемисон, и ты унаследовала способности своей матери. Паркеров, не считая бесплодного клона, осталось четверо: я, мой внук — сын Бриджит, и два моих сына — Лайл и Джарод. Я болен и стар. Мой внук слишком юн. Мои сыновья — молоды и полны сил. Один из них станет отцом твоего ребёнка. Кто именно, выбирать тебе, Сорок Третья.

Им удалось! Они припёрли меня к стенке. Мне придётся согласиться. За девять месяцев — или больше, кто знает, когда я забеременею? — многое может измениться. Ты тоже так думала, мама?.. Ты тоже на это надеялась? Но вынашивать ребёнка от психопата и убийцы? Невозможно себе представить! Я посмотрела на Лайла, не пытаясь скрыть отвращение. Оба, отец и сын, перехватили мой взгляд.