Люди охнули и воцарилась тишина. Полковник снисходительно ухмыльнулся и на ломаном английском произнес:
— Вы в данным момент представляете собой граждан стран с которыми мы находимся в состоянии войны. В соответствии с законами военного времени и чрезвычайного указа императора, подлежите интернированию... Все ценные вещи согласно инструкции по содержанию временно интернированных подлежат изъятию, до того момента, когда ваша участь не будет окончательно предрешена. — Самурай читал как по писаному. Так в противном случае материальные ценности могут быть использованы во вред государства Японии, или с целью незаконно покинуть заранее вам определенное место проживания. В это связи отдайте все материальные ценности добровольно.
Это возымело действие и все стали сбрасывать без сопротивления фунты, доллары, прочие ценности. Впрочем японцы не слишком то доверяя грубо щупали, даже женщин и залезали в карманы.
Дошла очередь и до Сэма. У него забрали часы, пару перстней . Несколько золоченых безделушек из карманов, модную яркую кепку, куртку из крокодильей кожи, ну и карманные деньги. Мальчишка дрожал от страха и чувствовал себя крайне униженным когда его щупали, причиняли боль, срывали одежду силой. Костюм-полужилет доже быль с роскошной вышивкой, а и рисунком из мелких рубинов и бриллиантов. Опытный инспектор посмотрел на них через лупу и покачала головой:
— Материальная ценность снимай!
Покраснев от смущений Сэм снял с себя жилет. Ему стало страшно, а вдруг и еще и рубашку отнимут? Пуговицы тоже ценные. Но японцы не забирали верхнюю одежду, но вот это...
Инспектор приказал:
— Пуговицы срезать... Рубашку оставить...
Сэм дрожал, он опасался что ножницы ненароком вонзятся ему в живот... Щелк и Щелк... Аккуратно складывают пуговки в коробку...
Джинсы тоже имеют вышивку, инспектор смотрит на них через свою большую лупу. Сэму страшно, остаться без штанов это такой позор. Но слышится спасительный голос:
— Драгоценностей представляющих ценность нет. Можно.
Японский солдат осторожно толкает Сэма, мол проходи... Мальчик делает несколько робких шагов. В голове мысли вот кончилось. А он как раз в носок спрятал четыре тысячедолларовые купюры и пятьсот фунтов помельче. Ведь Сэмик хоть и мальчишка, но запасливый, кое-что например может и отца с шкафа спереть. А тут в Шанхае, можно чего-то интересного купить, или... Но инспектор вдруг окликает.
— Кажется туфли тоже с камушками. А ну-ка проверь.
Сэм побледнел и впервые пожалел что его отец такой богатый магнат, да еще как это свойственно свежеиспеченным мультимиллионерам на показ выставляет свою роскошь. Если уж туфли сынишке купить, то обязательно, чтобы стоили как годовой оклад министра. Конечно и охрана за ними приставлена, только вот двое громил, при появлении японских солдат, бросили оружие, и сразу же руки за шею. Нуда их можно понять, за какой интерес умирать.
Сэм трясясь ставит правую туфлю на подножку. Инспектор уже и без лупы наметанным взглядом видит что камушки, хоть и маленькие, но настоящие, и главное их много. Следует приказ:
— Материальная ценность... — Инспектор даже изобразил на лице притворное сожаления. — Жаль сынок, но мы должны их конфисковать.
Сэм помедлил, ему не хотелось расставаться с обувью и чувствовать себя нищим. Инспектор не отличал терпение, или не считал, что нужны лишние церемонии с "бледнолицыми". Коротко рявкнул, два маленьких, и но сильных солдата страны Восходящего Солнца подняли его перевернув вниз годовой и грубо сорвали туфли. Заодно и слетел носок где хранились тысячедолларовые бумажки. Японцы испустила радостный клич и сорвали и второй тоже вышитый жемчугом носочек с фунтами стерлингов.
Инспектор грустно покачал желтой головой:
— Такой маленький, а уже обманщик... — Бросил настороженный взгляд и тихо добавил. — Следовало бы тебя хорошенько выпороть, но... У тебя не хватит после порки сил дойти до лагеря, так что давай шлепай, интернированный.
Сэма поставили на ноги, наверное останутся еще синяки от таких жестких хваток. Ух пол холодноватый, и встряска солидная... Но вот любопытно что значит интернированный. По идее интернировать не значит арестовать, а значит их должны повести в гостиницу?
Захваченных в самолете разделили, но вот куда сунуть Сэма почти единственного ребенка, к мужчинам или женщинам возникли колебания. Девочку определили, сражу к женщинам, а других детей сюда не брали, ведь уже давно ходят слухи, что вот-вот начнется.
Колебания положила конец его мама Стэлла. Она уже очнулась и закричала:
— Это мой сын пожалуйста не разлучайте нас.
После чего его толкнул в колону к женщинам, которых было меньшинство и погнали к грузовику.
Не без труда они разместились в машине. Сэм прижался плечом к матери. На нем только маечка и распахнутая рубаха без пуговиц. А дворе все-таки декабрь Зима. Да это Юг Китая Шанхай, тут снег может выпасть в худшем случае раз в сто лет, но все равно градусов всего пятнадцать тепла, зябко.
Особенно быстро стали мерзнуть босые ноги и мальчик засунул их по бок придавленной женщины, так стало теплее. Мать крепче обняла сына. Она сама была лишь в нижнем белье, другие не столь богатые женщины одеты гораздо теплее, кое-кто сохранил в сумках взятую с собой одежду. Вот например Виола, она предложила Стэлле:
— Одень на себя спортивный костюм. Он правда мужской, но для твоего телосложения подойдет.
Богачка смутившись, спросила:
— А чем я расплачусь?
Виола логично ответила:
— Война скоро кончиться разгром Японии. Они не смогут долго сопротивляться такой могучей экономике, что есть у США. Да и русские уже перешли в наступление под Москвой и скоро помогут нам. Так что вы меня успеете отблагодарить богатенькие Паркеры.
Стэлла добавила:
— Так и сынишку оденьте. Холодно ведь простудиться.
Сэм в ответ обижено брякнул:
— А я никогда не простывал...— И вытянул начавшие затекать ноги.
Хотя в чемоданах часто туристу носят сменную одежду, многое японские мародеры, забрали и не проверяя ценности это или нет.
Но кое-что нашлось, шерстяной свитер, ботинки правда на пару размеров больше, чем нужно, и другая кепка. А так же болоньевая курточка, тоже большая, но пока не нужное, так еще достаточно тепло. Заодно Сэмику и перекусить дали. Все же Паркеры семья уже известная, хоть дед Сэм начинал карьеру с разносчика газет, а затем был юнгой на полупиратском хотя формально торговом корабле Британского флота.
А отец Сэм уже подумывал о покупке титула лорда, но потом получив Американское гражданство, как более перспективное обратил взор на Капитолий.
Стэлла жутко нервничала, ей неприятно было носить с чужого плеча спортивный костюму. Но не ходить в одному купальнике, который японцы оставили, чисто из-за остатков чувства такта, так и он представлял ценность. У прочих женщин конфискация ограничилась наличными и украшениями. А Стэллу подвело чрезмерное богатство. Впрочем она рассчитывала, что хитрый муж сумел или сумеет улизнуть из Шанхая, а затем вытянуть и их.
С его деньгами и связями можно уже через несколько недель оказаться на свободе, а там наслаждаться роскошью и забыть о кошмаре. Вот психологи поработают с её мальчиком, чтобы восстановить травмированную психику ребенка.
Машина ехала несколько, часов приблизительно в сторону юга, то отклоняясь на восток, то наоборот ближе к западу.
Сэм спросил маму:
— Думаешь нас выкупят?
Стэлла стараясь чтобы её голос звучал, как можно более убедительно, ответила:
— Ну конечно же.... Японцам куда выгоднее получить с нас деньги, чем держать в плену. Там что мы скоро вернемся.
Сэм тревожно вздрогнул:
— Так ведь и отец в Шанхае, его могут арестовать как и нас.
Стэлла не совсем уверено произнесла:
— У нас еще дядя Эдуард есть. Он своего брата выручит.
Сэмик заметил:
— Каин тоже был братом, как бы...
Стэлла нахмурилась:
— Это ты еще чего? Хочешь сказать.
Мальчишка пробормотал:
— Да я так ничего не хотел сказать, не думайте.
Стэлла замолчала. Ей никогда не нравился Эдуард. Действительно он прямой наследник огромного состояния, если их линия прервется. Так что у Эдуарда есть большой соблазн если они все трое окажутся в плену у японцев, скорее даже подтолкнуть чем выручать. Хотя конечно может он лучше Стэлла думает.
Внешне Эдуард был приветлив в общении с ними, много улыбался, но глаза холодные, да и жестокий это вообще человек. И своим рабочим, и к животным, и на охоте. То не может не настораживать.
А самое главное, он тайный почитатель Гитлера, что для англичанина, большой грех. Правда от Мосли и английских нацистов поспешил отречься, но только потому, что это чревато наказанием, а не в силу раскаяния.
Эдуард говорил:
— Гитлер политик лишенный слабостей современных западных либералов. Он прямо и откровенно поставил приоритет господства государства над личность. И с этой точки зрения является идеальным правителем современности.
Кроме того считал, что Черчилль должен давно принять мир милостиво предложенный Гитлером и даже вступить в коалицию с Третьим Рейхом против СССР. Действительно Стэлла и сама не любила коммунистов. Кому охота чтобы в Америке была их уравнительная и распределительная система, да еще трястись от страха перед черными воронками.
Может только самых последних нищих устроил Сталинский социализм.
Надо сказать что большинство богатых англичан полагала, что помощь СССР нужно оказывать исключительно на возмездной основе, и как можно меньше рисковать своими войсками, в частности отказать от бомбардировок территории Третьего Рейха. Были и те, кто склонялся и к коалиции с Германией... Но практически никто не хотел победы большевизма, более приемлемым смотрелся вариант — взаимной аннигиляции обеих тоталитарных империй.
Но в любом случае Эдуард это вариант аварийный и лучше его избежать.
По дороге они притормозили, и им разрешили выйти, справить нужду, и даже покормили.
Но бурда была настолько мерзкой что Сэм её презрительно вылил как и сама Стэлла. Она даже сострила:
— Тебе похудеть не помешало бы обжорка, я вот смотри в форме!
Стэлла действительна была красивой и спортивной, но все-таки пышкой, манекенщицей её бы не взяли, полтора-два десятка лишних килограмм и у нее имелось. Но большой рост скрадывал полноту, да и избыточная масса больше приходилось на мышцы, чем жир.
Но некоторые женщины пробовали осторожно есть. Виола тоже слегка отхлебнув заметила:
— А ведь нам придется к этому привыкать. Другой еды нам не дадут!
— А за деньги? — Спросила Стэлла.
— Так у нас нет денег, а в кредит японцы не дадут. Тем более они верят в свою, а не нашу победу. — Логично заявилась Виола.
Сэм почувствовал сильную тошноту, неужели ему придется есть эту гадость. Ему который завтракал языком бегемота, а ужинал шашлыком из жирафа в шоколаде и манго. Даже колбаса, которой его угостили, казалась плебейской едой, но её пришлось съесть из-за голода.
Мальчишка молчал всю дорогу. Тем более потемнело, машина ехала на небольшой скорости, по петляющей дороге. Пацан уснул, несмотря на встряски.
Внезапно уже под утро их подняли грозные окрики... И приказ:
— Дальше пойдете сами!
Было еще темно, но видно, что впереди каменистая гряда, и ехать машине далее весьма затруднительно. На робкий вопрос нам будут кормить — ответ голодные вы быстрее дойдете!
И потопали они на своих двоих.
Поначалу идти налегке после такой тесной машины Сэму было приятно, по нога струилось тепло, затекшие конечности разминались. Но затем стали натирать слишком уж большие и грубоватые ботинки, да еще без носков. Мальчишка поначалу терпел и не жаловался, хотя и вырывались тяжелые вздохи. Затем Сэм попробовал пройтись босиком, тем более, проехав несколько сот километров южнее стало потеплее, а и солнце уже вставало. Стэлла не очень одобрила это:
— Свежевато, простудишься?
Мальчишка показал на волдыри:
— Не могу более, это как испанский сапог.
Одна их женщин заметила:
— Надо вату подкладывать!
Стэлла пригрозила:
— Раньше надо было давать советы. Но ты знаешь с непривычки, по такой дороге это мука.
Действительно изнеженные ступни мальчишки сразу же закололи горные камушки. Несколько десятков шагов он сделал на мужестве и самолюбии, но затем взвыл:
— Это непереносимо! Так гораздо хуже!
Стэлла со вздохом предложила:
— Ладно давай я тебя пронесу!
Сэм возразил, энергично размахивая ручонками:
— Да не надо, я скоро привыкну!
Стэлла скептически ухмыльнулась:
— Так ух и скоро! Ну попробуй еще...
Сэм бросился бегом, но вскоре застонал и присел, потирая пылающие от боли ступни. Он рыкнул:
— Нет тут я не могу!
Виола предложила:
— Хотите я его понесу. Я девушка не из богатых. Еще не забыла физическую работу.
Стэлла хмуро ответила:
— А я вице-чемпионка Британского Содружества по плаванию... Была лет пятнадцать назад... — Потом посмотрела в даль и прикинув произнесла. — По очереди можно.
Действительно мальчик уже не маленький, и еще не успел отощать.
Через некоторое время Стэлла передела пацана Виоле, та скоро тоже выдохлась, эстафету приняла другая женщина.
На спине ехать тоже не очень здорово, поджимает живот, через некоторое начинает уставать спина.
Дорога стал немного ровнее, тут уже могли ездить машины, и камешки спрессовались. Сэм попросился с плеч и далее пошел сам. Кололо болезненно, но еще терпимо и усилием воли можно было держаться. Хотя это и было хождением по мукам. Потом его снова поднесли... Подъем сменился спуском, растительность стала гуще, горные сопки прошли.
Когда они добрались до лагеря, то совсем выбились из сил и японцы милосердно разрешили им прилечь, на пышную травку. Потом уж построили и зачитали права и обязанности. После чего объявили:
— Ввиду тяжестей военного времени мы не может позволить себе ваше бесплатное содержание. Посему вы будете отрабатывать свое содержание. И быть посему! А пока пройти санитарную обработку!
Женщин отправили в отдельный барак, а вот Сэму велели остаться. К нему подошел начальник лагеря, прищурившись посмотрел, сказал на ужасном, но в общем понятном английском:
— Не грудной мальчик... Тебе пожалуй уже нельзя жить в одном бараке со взрослыми женщинами. У нас есть специальный барак, где держать таких как ты до отправки в мужской концлагерь... Тебе сколько?
Сэм честно ответил:
— Скоро одиннадцать!
Японец прищурился и произнес со скепсисом:
— А кажется больше. Хотя вы европейцы высоки ростом, но низки помыслами и страстями. Поэтому.... Когда будет четырнадцать переведем в мужской концлагерь. Пока тебе еще тут года три кимариться, — Помощник коменданта хитро подмигнул.
Сэма кто-то рогатенький потянул за язычок:
— А уверены что продержитесь против нас эти три года!
Взгляд помощника стал холодным и злым, но рот по-прежнему улыбался:
— С таким разговорами, можно и трех месяцев не прожить... Впрочем скажи спасибо, что разговариваешь с человеком, который привык сначала думать, а лишь затем бить. Но предупреждаю охрана и надсмотрщики не будут столь толерантны. Для них вы не дети, а враги, которых нужно использовать на благо империи. И на каждое дерзкое слово будет следовать жестокий удар, ты это понял.
