— Лизерль, опыт с тобой был спланирован — даже мы с Джорджем были выбраны — таким образом, чтобы первые несколько дней твоего существования запечатлели в тебе человечность.
— Первые несколько дней? — Внезапно непознаваемое будущее стало похоже на черную стену, надвигающуюся на нее; она почувствовала, что теряет контроль над своей жизнью, как будто она была фишкой на какой-то огромной невидимой доске со змеями и лестницами.
— Я не хочу этого. Я хочу быть собой. Я хочу обрести свободу, Филлида.
— Нет, Лизерль. Боюсь, ты не свободна; ты никогда не сможешь ею стать. У тебя есть цель.
— Какая цель?
— Послушай меня. Солнце дало нам жизнь. Без него — без других звезд — мы не смогли бы выжить.
— Мы сильный биологический вид. Мы верим, что можем жить так же долго, как звезды — десятки миллиардов лет. И, возможно, даже дольше. Но у нас были проблески будущего, очень отдаленного будущего... тревожные проблески. Люди начинают планировать это будущее — работать над проектами, на реализацию которых уйдут миллионы лет...
— Лизерль, ты один из тех проектов.
— Не понимаю.
Филлида взяла ее за руку, нежно сжала; простой человеческий контакт казался неуместным, сад вокруг них — преходящим, химерой, перед этим разговором о тысячелетиях и будущем вида.
— Лизерль, что-то не так с Солнцем. Ты должна выяснить, что именно. Солнце умирает; что-то — или кто-то — убивает его.
Перед ней были огромные глаза Филлиды, пристально смотрящие, ищущие понимания. — Не бойся. Моя дорогая, ты будешь жить вечно. Если захочешь. Ты — новая форма человека. И ты увидишь чудеса, о которых я — и все остальные, кто когда-либо жил — могут только мечтать.
Лизерль холодно прислушалась к своему тону, анализируя его. — Но ты мне не завидуешь. Не так ли, Филлида?
Улыбка Филлиды погасла. — Не завидую, — тихо сказала она.
Лизерль запрокинула голову. Огромный свет залил ее глаза.
Она вскрикнула.
Мать заключила ее в объятия. — Солнце, Лизерль. Солнце...
Женщина Лизерль — искусственная, искаженная, несчастная — исчезла из моего поля зрения, ее история еще не завершилась. (См. "КОЛЬЦО")
Люди рассеялись за пределами Солнечной системы на своих громоздких, тяжеловесных ВЕС-кораблях, летающих медленнее света. В условиях растущей фрагментации человечества прошел шок от вторжения через червоточину Пула — несмотря на зловещие предупреждения Суперэта — и это оставалось временем оптимизма, надежды, экспансии в неограниченное будущее.
Затем где-то среди звезд был обнаружен первый внеземной разум.
Корабли скримов ворвались в систему в потоке экзотических частиц и громкой рекламы. Общение со скримами было совершенно непохоже на то, что предполагалось до их прибытия. Скримы, например, не имели индивидуальности. Но в конце концов общий язык был найден.
Скримы были водными существами с множественным групповым разумом. Они пересекали звезды, используя систему гипердвигателей, которая была за пределами человеческого понимания. Они поддерживали межзвездную сеть торговых колоний.
Скримы казались достаточно дружелюбными. Были начаты торговые и культурные контакты.
А затем на орбитах вокруг каждого обитаемого мира Солнечной системы появились орудийные платформы с гипердвигателями...
ЧАСТЬ 2
ЭПОХА: Оккупация скримов
ПИЛОТ
4874 г. н.э.
Когда были объявлены оккупационные законы скримов, Анна Гейдж была посередине годичного пути к Юпитеру из Порт-Сола. Она в ужасе пролистала новостные каналы.
Полеты людей в космос были приостановлены. Везде, где приземлялись большие межпланетные грузовые ВЕС-корабли, их уничтожали. Маршруты быстрого транзита через червоточины Пула были разрушены. Людей привлекли к работе над проектами скримов.
Сопротивление быстро ослабло.
Анна Гейдж — потрясенная, одинокая, застрявшая между мирами — пыталась понять, что делать.
Ей было семьдесят девять лет, физически тридцать восемь. Она была пилотом космического корабля; в течение десяти лет она перевозила обычные грузы из внутренних миров в новые колонии, расположенные вокруг Порт-Сола в поясе Койпера.
Поскольку она управляла своим кораблем с минимальными накладными расходами, ее запасы были ограничены. Она не могла оставаться здесь долго. Но она не могла вернуться на оккупированную Землю и позволить посадить себя под домашний арест. Она была психологически неспособна на это.
Все еще находясь за пределами орбиты Сатурна, она сбросила свой груз и начала длительное торможение.
Она начала прощупывать небо лазерами для отправки сообщений. Здесь должны были быть другие, такие же, как она, застрявшие над оккупированными землями.
Через несколько дней, когда Солнце все еще оставалось чуть больше, чем искрой впереди, она получила ответ.
Хирон...
Она включила свой ВЕС-привод и обогнула орбиту Сатурна.
Хирон был малоизвестным ледяным карликом, грязным снежным комом, двести миль в поперечнике. Он петлял между орбитами Сатурна и Урана по высокоэллиптической орбите. Однажды гравитационные поля газовых гигантов вообще выбросят его из Системы.
Он никогда не был особенно интересен.
Когда Гейдж приблизилась к Хирону, она обнаружила дюжину ВЕС-кораблей, дрейфующих, как спички, по краям мирка. Корабли выглядели так, как будто их разбирали, а их компоненты перетаскивали внутрь мирка.
Посреди кабины Гейдж с шелестом возникла виртуальная мужская голова. Бестелесная голова уставилась на Гейдж в коконе пилота. Движущиеся пиксели головы увеличились, словно наливаясь кровью; Гейдж представила, как данные просачиваются на поверхность мирка.
— Я Моро. Вы выглядите чистой. — На вид ему было около сорока, высокий лоб, черные как смоль брови, слабый подбородок.
— Большое спасибо.
— Вы можете подойти. Сообщения передавайте только лазерами; широкополосная передача запрещена.
— Конечно...
— Я полуразумный виртуал. Вокруг вашего ВЕС-корабля повсюду мои копии.
— Я не доставляю хлопот, — устало сказала она.
— Убедимся, что это так.
Моро не сводил с нее пиксельных глаз, пока она выводила ВЕС-корабль по дуге к поверхности ледяного спутника и в последний раз выключала двигатель.
Она ступила на древнюю поверхность Хирона.
Лед был насыщенного малинового цвета с примесью органического фиолетового. Изоляция скафандра была хорошей, но из него просачивалось достаточно тепла, чтобы вокруг ее ног шипели облака азота, и там, где она шла, оставались кратеры во льду. Сила тяжести составляла всего несколько процентов от g, и Гейдж, уроженке Марса, казалось, что ее вот-вот сдует.
Моро встретился с ней лично.
— Вы выше, чем кажетесь по видео, — сказала она.
Он наставил на нее пистолет. Он держал его так, пока проверяли ее корабль.
Затем он опустил пистолет и взял ее за руку в перчатке. Он улыбнулся сквозь лицевую панель. — Добро пожаловать сюда. — Он провел ее внутрь Хирона.
Во льду были спешно вырыты и герметизированы коридоры; поверхность стены — лед Хирона, запечатанный и изолированный прозрачным пластиком — под ее рукой была гладкой и твердой.
Моро приоткрыл шлем и снова улыбнулся ей. — Найдите место для ночлега. Заберите все, что вам нужно, со своего корабля. Завтра вы станете рабочей единицей; здесь много чего нужно сделать.
Рабочей единицей?
— Я не колонист, — проворчала она. — Вы думаете, мы пробудем здесь так долго?
Моро выглядел грустным. — А вы нет?
Она нашла жилье, грубый куб, вырытый во льду. Она перенесла в хижину свои немногочисленные личные вещи — виртуальные копии своих родителей на Марсе, чипы для книг, немного одежды. Ее вещи выглядели неряшливыми и старыми, неуместными.
В мирке скрывалось около сотни человек. Пятьдесят прибыли с лайнера Марс-Сатурн; остальные последовали за ними поодиночке и по двое на борту грузовых кораблей-беглецов, как и сама Гейдж. Детей не было. За исключением пассажиров лайнера — в основном бизнесменов и туристов — колонисты Хирона были удивительно схожи. Они были жилистыми на вид, сохранившими признаки АВТ, одетыми в залатанную корабельную униформу, и на их лицах было выражение беспокойства, затравленности, которое Гейдж узнала. Это были пилоты. Они боялись не разоблачения или смерти, а заземления.
Двигатели некоторых кораблей были демонтированы и закреплены на поверхности, чтобы обеспечить мирок электроэнергией. Колонисты сконструировали импровизированные установки для обработки и циркуляции воздуха, для отопления и для АВТ. Они возвели грубые дистилляционные заводы с трубами и сосудами, демонтированными из ВЕС-приводов.
Гейдж рыла туннели, ухаживала за овощами, перетаскивала во льды оборудование с кораблей дюжины несовместимых конструкций.
Это была тяжелая работа, но на удивление приносящая удовлетворение. Боль в мышцах позволила ей забыть миры за пределами Хирона, места, которые, как она начинала подозревать, она никогда больше не увидит.
Теперь здесь был ее дом, ее Вселенная.
Прошло два года. Колония Хирон оставалась необнаруженной. Захватчики-скримы не проявляли никаких признаков слабости.
В миле под поверхностью колонисты выкопали большую овальную камеру. Свет, исходящий от огромных полос, утопленных в полупрозрачных стенах, смешивался, чтобы ощущаться как солнечный, и вскоре появился запах зелени, кислорода. Люди разбивали сады на синтезированной почве, нанесенной подобно штукатурке на стены, и строили дома из древнего льда. Дома представляли собой коробки, прикрепленные к концам ледяных столбов; дома вырастали из стен, как цветочные стебли.
Каждый рассвет сопровождался кратким мерцанием, жужжанием, когда загорались источники-полосы, а затем потоком света. Гейдж выходила из своей хижины обнаженной; она могла смотреть вдоль колонны своего дома на поле капусты, растущей во льду, таком же древнем, как Солнечная система.
Это было похоже на пребывание внутри огромного сверкающего яйца. Она скучала по Марсу, по теплым границам своего пилотского кокона.
Колонисты следили за новостями с оккупированных миров. Организованного сопротивления, похоже, не было; действия скримов были слишком неожиданными, слишком внезапными и полными. Насколько знали колонисты, они были единственными свободными людьми где бы то ни было.
Но они не могли оставаться здесь вечно.
Они провели собрание в амфитеатре, выдолбленном во льду. Амфитеатр представлял собой углубление в форме блюдца с многоярусными сиденьями; для удержания пассажиров на местах были предусмотрены ремни. Пока Гейдж сидела там, она почувствовала, как холод маленького мира, двухсот миль льда, просачивается сквозь изоляцию в плоть ее ног.
Некоторые предлагали, чтобы колония стала базой для движения сопротивления. Но если массированное вооружение внутренних планет не смогло оказать большего, чем символическое сопротивление скримам, чего могла достичь одна маленькая колония? Другие выступали за то, чтобы ничего не делать — оставаться здесь и ждать, пока оккупация скримов не прекратится сама по себе.
Если это когда-нибудь произойдет, мрачно подумала Гейдж.
Женщина по имени Марис Маккензи отстегнула ремень и подплыла к центру амфитеатра. Гейдж увидела, что это была еще одна пилот; ее униформа была выцветшей, но все еще узнаваемой. У Маккензи была другая идея.
— Давайте выберемся из этой системы и отправимся к звездам, — сказала она.
Раздался взрыв смеха.
— Как?
— Однажды Сатурн или Уран все равно выбросят этот ледяной карлик за пределы системы, — сказала Марис Маккензи. — Давайте поможем ему на этом пути. Мы используем модули ВЕС-приводов, чтобы подтолкнуть его к гравитационному полю одного из гигантов и вывести из системы. Затем, когда мы уже наберем скорость убегания, мы запускаем весь блок ВЕС-приводов и разгоняемся до четверти g. Мы можем использовать водяной лед в качестве реакционной массы. Через три года мы будем близки к скорости света...
— Да, но куда мы отправимся?
Маккензи была высокой, худой, костлявой; у нее была лысая голова, большой и изящный череп: довольно красивый, как яичная скорлупа, подумала Гейдж. — Это просто, — сказала Маккензи. — Тау Кита. Мы знаем, что там есть планеты с железным ядром, но, согласно данным скримов, там нет развитых обществ.
— Но мы не знаем, пригодны ли планеты для жизни.
Маккензи театрально развела свои тонкие руки. — Здесь, на Хироне, воды больше, чем в Атлантическом океане. Мы можем сделать мир пригодным для жизни.
— Скримы обнаружат нас, когда мы запустим двигатели. Они могут обогнать нас с помощью гипердвигателя.
— Да, — терпеливо сказала Маккензи, — но они не заметят нас, пока мы не запустим "пращу". К тому времени мы уже наберем космическую скорость. Чтобы взять нас на абордаж, скримы должны были бы соответствовать нашей скорости в обычном пространстве. У нас нет доказательств, что у них есть что-то более мощное, чем наши ВЕС-двигатели, для обычных космических полетов. Таким образом, они не смогли бы догнать нас; даже если бы потрудились преследовать нас, никогда не смогли бы нас поймать.
— Как далеко находится Тау Кита? На это уйдут годы, несмотря на замедление времени...
— У нас есть годы, — тихо сказала Маккензи.
Группа смонтированных ВЕС-двигателей столкнула Хирон с орбиты. Ледяному карлику потребовалось три года, чтобы доползти до своей встречи с Сатурном.
Для Гейдж время пролетело быстро. Работы было много. Датчики ВЕС-кораблей были сняты и установлены огромными, неправильной формы массивами на поверхности ледяного кома, чтобы они могли наблюдать за преследованием. Внутри ледяной пещеры колонистам пришлось разбирать свои держащиеся на стеблях причудливые жилища для условий невесомости. Одна сторона камеры была обозначена как пол и выровнена; на недавно выровненной поверхности были возведены приземистые иглу. Овощные фермы были восстановлены на полу и на нижних склонах стен ледяной пещеры.
Колонисты собрались на поверхности, чтобы понаблюдать за облетом Сатурна.
Гейдж наполнила соску для шлема виски из одного из лучших перегонных кубов. Она нашла место подальше от остальных, вырыла неглубокую траншею во льду и удобно легла в нее; вокруг нее тихо шипел пар, вызванный теплом ее тела.
Огромные штормы бушевали в плоском, бесконечном облачном ландшафте Сатурна. Перистые поверхности облаков казались настолько близкими, что их можно было коснуться. Кольца выгибались над Хироном, как безвкусные артефакты, неоправданно острые, ощутимо рассекая небо на глазах у Гейдж. Это было похоже на медленный балет, красивый, умиротворяющий.
Гравитационное поле Сатурна схватило Хирон, удержало его, а затем швырнуло дальше.
Траектория движения Хирона была отклонена в сторону созвездия Кита, за пределы плоскости Солнечной системы и примерно в направлении галактики Андромеды. "Праща" разогнала мирок до скорости убегания от Солнца. В результате столкновения огромная, задумчивая громада Сатурна стала двигаться немного медленнее вокруг удаленного Солнца.
Через неделю после пролета была включена связка двигателей с ВЕС-приводами.
