Записки грибника 2

Я кивком дал согласие и задал встречный вопрос,— А ежели испрошу об одной услуге....

— ?! — Архип приподнял бровь.

А меня вдруг заклинило, не мог правильно сформулировать просьбу, верней она была только в моей транскрипции. Мысленно плюнув и чертыхнувшись, изложил, как мог,— Как ты знаешь, у меня здесь живут стрельцы. Они охраняют деревню и нас всех здесь живущих, отгоняют чужаков и в случае чего могут дать отпор (Еще какой) Но вот беда, свою дружину могут иметь только бояре, да князья, простому пушкарю Никодиму ....

Как отговорка для всех — стрельцы здесь живут у сродственников, якобы, но ежели найдется какой дотошный дьячишка.... Нас с Никодимом взгреют так, что мало не покажется. Если надобность возникнет....

Архип, судя по всему, понял сразу, на его губах заиграла легкая улыбка и он, склонив голову набок, с любопытством вслушивался, во весь этот бред, какой я ему несу.

Под его молчаливое одобрение я залился соловьем, расписывая перспективы обоюдовыгодного сотрудничества. Он внимательно выслушал и заговорил, уточняя детали. И я был готов аплодировать за метаморфозы, что произошли на моих глазах. Из доброго дядюшки, пришедшего с протянутой рукой, превратился в расчетливого делягу. Для начала он прекратил улыбаться, исчезли морщинки вокруг глаз, а скулы стали более очерченными. Он еще какое-то время по — рассматривал меня в упор, потом сел прямо и, рисуя волнистые линии на столе, заговорил.

— Эх, Федор.... Сразу видно, что не русский ты человек. Нашим-то оно всем известно — что по уложению о службе дворянской, кажный помещик с десяти дворов крестьянских, это сто четей землицы, должон выставить в поход одного холопа, конного. Сколько молвишь у тебя стрельцов?

— Два десятка....— И тихо добавил,— еще три придет. — Мое настроение начало скатываться к отметке, первая доза, запить горечь неудачи.

— Во сколько! — он поднял вверх указательный палец. — А у меня всего поместья и вотчины четыресто девяносто пять чети, крестьянских и бобыльских дворов пятьдесят. Значится, выставить на смотр государев могу, пятерых, конных на добрых меринах и оружных, с пищалями долгими. Токмо.... Нету у меня ничего.... Бобылям, что и рады бы со мной пойти, токмо пешими идтить придется, на службу кошевую, с рогатинами да топорами. И збруи для них никакой не найду, даже шишака завалящегося. Землицу мужики на себе пашут, ледящие меренцы не у всех есть....

Мое настроение рухнуло ниже плинтуса в стремлении закопаться еще глубже. Не успело. Видимо на моей роже отобразилась вся гамма разочарования от неудавшегося плана....

— да погодь ты, убиваться раньше времени. Ежели нас (это — Нас, мне очень понравилось) спрашать будет — кто мы и откуда, слово молвлю — что вы охочие людишки казацкие. Глядя на Грицко с Панасом, кажный так и удумает. Надобно будет людишкам, кои придут, казать, чтоб платье стрелецкое в поход не брали, как есть, в домашней одеже идти надобно.

'Дельная мысль и как это я сам до такого не до тумкал?'

— За науку спасибо тебе. — Разлил по маленькой и, решительно заткнув флягу пробкой, убрал с глаз долой, подальше от соблазна. Почему-то мне казалось, что сейчас нужна трезвая голова. И в неё пришел вопрос, вежливо постучался и попросил его озвучить,— Архип ты тут говорил — конь, конь добрый, а разве это.... — И заткнулся под весело-задумчивым взглядом. Вот так между делом, спокойненько сдать себя, добавив еще один кирпичик в копилку непонятность, каковая у Архипа была наверняка, ежели он мне сразу выдал — кто я и что....

Снисходительным тоном мне была прочитана лекция — Боевые кони. Конь добрый, конь, мерин добрый, мерин, меринок и меринец отличаются друг от друга и весьма ощутимо. Бабай например, проходит по высшей категории для меринов. Ежели не был выхолощен, стал бы высшего сорта. В распределении по рангам принимается во внимание все, пол, возраст, здоровье (определяли государевы коновалы) внешний вид, оснащенность (типа чтоб подковы были соответствующие сезону) Честно скажу, что в лошадях могу определить только кобылу и жеребца, все остальное для меня, китайская грамота. Но нахвататься умных слов.... Пригодиться. Когда рассказчик пошел на второй заход, решил перевести беседу в другое русло.

Я здесь еще не нанимал дворян на службу, работу, так разговоры вел, но там была позиция прямо противоположная.

— Архип, молви — что ты хочешь за службу свою,— Ну их нах с этикетом, достали уже кривотолки и намеки.

Он приосанился, ладонью расправил усы, нахмурил брови и, придав лицу, подобающее моменту выражение, изрек,— Да ничего мне не надобно. Какову долю дашь, такова и будет.

Вот гад, теперь я должен дать столько, чтоб он посчитал, что это нормально и нет урона его дворянской чести. И мне на ум пришел его рассказ о службе....

— Десяток коней, пять пищалей, сабли и збруя для холопов твоих и все что Грицко с Панасом на ляхах возьмут.

— То не мое, то парней добыча, — поправил меня Архип и замолчал, продолжая, между прочим, сидеть с подобающим лицом.

— Даже не проси, ружей для холопов не будет. — Как можно тверже высказался, утащил с миски огурец и откусив половину захрумкал.

Он молчит, а я ни хрена не понимаю — что еще надо предложить? На вопрос — Деньги?

Отрицательно покачал головой и, на губах скользнула легкая улыбка.

' Гадский папа, ему еще и весело....'

А он уже улыбается широкой улыбкой, следя за моими потугами и, тут до меня доходит! То, что предлагал ранее принято, но это не ему лично, а его холопам и братьям.

— Ружье? — Спрашиваю в надежде что угадал. И не ошибся в своем предположении.

— Такое же, как у тебя, — следует уточнение.

— Именно такое, врядли, а вот подобное.... — И пояснил, — Из моего можно только пулей стрелять, а из того что дам, и дробом и картечью.

Теперь он задумался, вояка с хозяйственником спорят — одному одно надо, другому другое. И чему будет отдано предпочтение? С огромным отрывом, первым к финишу пришел хозяйственный человек, ура товарищи. У меня с души упал камешек, стволы есть, подобрать качественный, не проблема — нарезных всего три и в ближайшие дни будет готово еще два. Так вот они забронированы для будущих снайперов. Не дам!

Я подсластил пилюлю, да так, что они все, стали моими лучшими друзьями,— В походе будешь брать столько, сколько надобно будет, а когда возвернемся.... Кажный месяц по двадцать пять штук, пока оружье не сломается, условие токмо одно, стреляные гильзы взад вертаешь. И еще одно, для пистолетов сии патроны не подойдут, слишком сильные. Согласен ли ты на такой подарок?

Он даже не задумался, протянул руку, и мы скрепили уговор рукопожатием. О грамоте на этот момент, даже и не вспомнил....

Дальше я совершил святотатство, залез к Силантию в заначку и выудил кувшинчик красного вина, который мы с Архипом благополучно удавили. Шлифанули — дверной, пробойный, косячный, стременной копытный седельный и маленькую рюмочку на посошок....

Последнее что запомнил за этот вечер — довольная рожа Григория, как он ставит даскан на какую-то клюку и протягивает мне. Беру, опрокидываю в себя и вижу.... Небо.... Тучки куда-то летящие.... Ворон.... И крепкие натруженные руки бережно поднимающие меня и как я плыву, плыву, плы.... ву.....

Среди черного омута сна почему-то запомнился один момент. Разговор с моим невропатологом, Людмилой Сергеевной, она укоризненно качала головой и приговаривала,— Федя, Федя, всего пятьдесят грамм. — И показывала маленькую хрустальную рюмку.... Интересно, это к чему?

Лета ХХХ года, Июль 24 день

К чему весь этот сон, понял на следующий день. Я не мог, не то, что ходить и наклоняться, лежал с трудом. Ибо стоило закрыть глаза, как вселенная начинала тихонечко раскручиваться, с каждым оборотом набирая скорость.

Решил вышибать клин клином, и только со второй попытки смог запихнуть в себя пятьдесят граммов настойки. Немного полегчало, запарил милкины травы, выхлебал целую кружку и отправился спать на сеновал. Там забрался в самый дальний угол, зарылся в душистое сено и уснул. Зря я так поступил....

Проснулся от того что какая-то нехорошая личность, довольно больно засадила палкой в бок. Я заворчал спросонья, а когда это повторилась — обложил по матушке и послал к лешему. Этот кто-то, обрадовался такому обращению и с радостными криками убежал. Вернулся минут через десять с толпой таких же оголтелых поисковиков. В итоге, я был вытащен из берлоги и препровожден пред светлые очи Силантия. Он устроил головомойку, приказал вылить на меня пару ведер воды, потом я был загнан в дом, где дали полотенце и велели переодеваться. Де жавю! Может мне это все снится?

Реальность сидела за столом и жрала кашу, мою между прочим.... Силантий ткнул пальцем в лавку и что-то промычал с полным ртом. А у меня кусок в глотку не лезет. Отрицательно помотал башкой, и рухнул ничком на кровать. Только смежил очи....

— Федор!

— Что тебе надобно старче?— Спросил голосом золотой рыбки. Да стрелец видимо не смотрел мультик и даже книжек не читал.

— Сидай на лавку, неча кверху каком, брюхо пролеживать. — Хлопнул ладонью рядом с собой.

Когда я, скрипя костями, словно старая развалина добрался до места, он коротко глянул,— Чавой вы с Шадровитым упились так?

— Давай потише, орешь как труба иерихонская, в голове словно черти в колокола звонят.... Архип пришел и согласился пойти с нами.... Совет дал и сказал — слово замолвлю ежели кто спрашать будет. И еще, предложил всех стрельцов из мундиров вытряхнуть и в гражданку одеть.— Закончил я, зевая во всю варежку и закрывая глаза. В чувство привел вопрос, полный недоумения.

— Из чего вытряхнуть и во что нарядить? Федька молви по русски, я твои слова тарабарские, ни черта не понимаю.

'Да все ты понимаешь старый пень, когда тебе надо'

— Кафтаны стрелецкие здесь оставить надобно, не гоже в них на ляхов ходить. Ты людей привел?

— Пять.... Последовала пауза в которую я вставил свои три копейки.

— Всего — то? А молвил — Три десятка,— дальше я услышал такое, что у меня сразу прошла головная боль, открылись глаза и, началось сильное заикание.

— Я те счаз в лоб как дам, чтоб старших не перебивал. Пять десятков и через седмицу еще три.

Я выпрямился на лавке до стойки — смирно. Открыл рот, закрыл, вытер внезапно набежавшую испарину,— Ч-чего?

— Чаго слышал.... И бросил на стол ложку, раздраженно между прочим. Встал из-за стола залез в свой сундук, вынул, до боли знакомый кошель и шваркнул на стол предо мной, — Забирай, не понадобилось.

— Это что, пороха, не будет что ли?

— Ужо сгрузили и Климу ключи отдали. — Под пороховой склад, была выделена старенькая банька, стоявшая на отшибе, в паре сотен метров от деревни, на берегу небольшого ручейка.

— А это тогда что такое? — Приподнял звякнувший медью кошель.

— Деньги.

— А откуда порох?— Я тупил по черному.... А Силантий, как мне кажется, надо мной просто издевается.

— Дали.

— Кто?

— Молвил тебе ужо.

Я задал другой вопрос,— Сколько пороха привез?

Тут он первый улыбнулся за все прошедшее время,— Пятнадцать пудов. — Улыбка поблекла и с грустью в голосе добавил.— Заместо того что бы денег взять, дали полусотню юнаков, за долю от добычи. Ну и до места обоз довести надобно было, татей даже разок шуганули, они нас с купцами спутали.

— И где эта банда? — Спросил догадываясь что услышу в ответ.

— Так ты же все приготовил, тама они и сидят. Тебя ждут.

— А кто ими командует, — Глянул на Силантия и поправился,— старшинствует?

И услышал ответ, от которого пожалел что родился.— Ты!

Моя голова отказывалась, что-либо понимать и начала тихо-тихо поскуливать, требуя дать обезболивающие. Хрен тебе во всю лысину....

— Силантий, ты поехал за порохом. Так?

— Да.

— Ты за каким-то чертом, наплел там незнамо чего и тебе всучили полусотню. Так?

— Нет.

— А как оно было? — Задал вопрос и отправился к кадушке с остатками капусты, цедить лекарство.

— Тя в роду в пытошной никто не служил?

— Силантий, у меня и так башка ни чего не понимает, так ты еще всякое спрашиваешь. Не было таких.

— Я мне видится что были.... Со стариками словом перемолвился, со своими, бывшими....

Ополовинив кружку, живительной, кисло-соленой влаги. Почувствовал себя чуток бодрей, и даже туманная пелена на мозгах приподнялась.— То, что ты был сотником, мне ведомо, не ведомо токмо одно — сколько у тебя друзей, которые по первому твоему слову, людишек тебе дают.

— В Живых осталось (он так и сказал с большой буквы) сотни две будет.... А что так?

— И сколько из них сотниками, десятниками служит и думаю — что есть голова полковой.... Кто ты Силантий?

— Стрелец, войска московского. — Я посмотрел на него и в его честные правдивые глаза.... Махнул рукой. — Не хочешь молвить, ну и хрен с тобой. А вот ежели кого побьют до смерти, как с этим быть? А это война, такое зараз может случится.

— По воле своей идут и господа нашего, Иисуса Христа, остальное все в руциях божьих.

— Не разбегутся твои юнаки по домам, как только ляхов завидят?

— А это как учить будешь.

Уел Силантий, слов нет одни слюни. Допил остатки из кружки, поставил на стол.— Пойдем, глянем на наше воинство.

— Ну, что ж пойдем. Смотрю, ожил маненько?

— Мне бы не сдохнуть до вечера, а там, в храпово поеду.

— Куда ты столько спишь?

— Про запас, в походе некогда будет.

* * *

Когда мы вошли в казарму (думаю словечко скоро приживется) нас встретил негромкий гул голосов переговаривающихся парней. Кто-то сидел на нарах, кто-то спал. Некоторые собрались кучками и что-то тихо (как им казалось) обсуждали. На нас не обратили никого внимания, потребовалось простоять минут десять, прежде чем нас заметили, и лица всех собравшихся повернулись в нашу сторону.

Силантий скомандовал, — Айда на двор и подымите засонь, а то проспят царство небесное.

Мы вышли и стали ждать пока народ мелкими группками выходящий, соберется в нестройную толпу. На лице Силантия было такое выражение, словно лимон сожрал, вместе со шкурой. Как я его понимал, и мне стало жалко себя.... Склонился к стрельцу.— Силантий, а можно я пристрелю кого ни-будь?

— Не пока не надобно, вот чуток опосля, а хотя вон того, рыжего, можешь стрелить.— Кивнул головой на рыжеватого мальчишку лет семнадцати, пытающегося втиснутся между двумя здоровенными лбами, они со смешками отпихивали его.

Мне надел этот половой беспредел. Достал пистолет и выстрелил, целясь у них над головами, пуля прожужжали довольно низко, и с глухим шлепком врезалась в бревенчатую стену.

Спокойно перезарядил оружие, не убирая в кобуру, пошел вдоль этого подобия строя. Меня провожали разные взгляды от испуганных до заинтересованных. Даже пара безразличных попалась (надо Силантию сказать — чтоб поговорил с ребятишками) Дошел до угла казармы, из плетня выворотил кол и, пятясь задом начертил жирную линию на земле. Закончив — отбросил деревяшку и отряхнул руки.

Остановившись напротив середины, молча, оглядел всех (Твою мать, в армии у меня отделение было в двадцать раз меньше)