Она видела, как катер выдвигается на позицию, готовя оружие. Она наблюдала, как он открыл огонь, направляя энергию и кинетические разрушения на хрупкую стеклянную оболочку Вальско-Венева. Она неустанно считала в уме. Полторы минуты — это ужасно мало, когда нужно обсудить что-то важное.
Когда ты сгорал заживо, это была жестокая вечность.
Конец наступил быстро. Бронированный катер был грозным образцом компактной космической техники, но он не шел ни в какое сравнение с массированным потенциалом всей инфраструктуры защиты орбиталища от столкновений. Как на оптической диаграмме, на катере появился узор из линий, в фокусе которого был Мизлер Кранах. Катер исчез в белой вспышке: мощный взрыв, но на фоне тора это был всего лишь булавочный укол. В последний момент линия огня катера слегка отклонилась, как раз в тот момент, когда Талия заметила это, и Минти объяснила.
Она посмотрела еще раз, на этот раз под другим углом.
И посмотрела еще раз.
Спарвер взял еду из буфета в столовой, затем приглядел столик, за которым он мог бы сидеть сам по себе, и его никто не беспокоил. Для гиперсвина это было несложно. Было просто поразительно, как быстро некоторым префектам вдруг понадобилось закончить трапезу, когда он садился за их столы. Сегодня он был совершенно доволен тем, что у него не было компании.
Он поигрывал с едой своими приспособленными для свинов столовыми приборами, а мыслями все еще был где-то в морге. Он знал обстоятельства смерти Тенч еще до того, как его привлекли к расследованию, но, увидев, что факты так отчетливо отпечатались на ее теле, встревожился. Она погибла от пуль, клинков, камней и кулаков, и не без борьбы.
— Рад за тебя, Ингвар, — одними губами произнес он, пытаясь найти хоть какое-то утешение.
Он размышлял об этом, глядя куда-то вдаль и лишь отдаленно прислушиваясь к новостным лентам, транслируемым на стенах трапезной. Еще больше проблем, еще больше горячих точек в войне между свинами и людьми. Префекты снуют туда-сюда, пытаясь сдержать вспышки, с обеих сторон раздаются голоса разума, призывающие к некоторому подобию спокойствия, но обычные оппортунисты и говноеды тоже не стесняются открывать рот.
— Почему мы просто не можем быть благоразумными? — спросила его Талия.
Чертовски хороший вопрос, — подумал он. — Хотя, возможно, это слишком сложная головоломка для ума свина.
Он прервал трапезу, отхлебнул яблочного сока и позвонил Мерсье.
— Спарвер. Какая неожиданная радость, так скоро после нашего последнего разговора.
— Всего лишь небольшой вопрос. Вы проверили тело на наличие радиоактивных следов, не так ли?
— Стандартная процедура, прежде чем какие-либо человеческие руки — я имею в виду, вообще какие-либо руки — приблизились к ней. Какой-то идиот мог уничтожить половину Брони, тайно переправив к нам радиоактивный источник.
— Значит, она была чиста?
— Понимаю, к чему вы клоните. Если бы она использовала ищейку в качестве последнего средства, в качестве взрывного устройства, то могла бы находиться достаточно близко, чтобы на нее могли попасть следы изотопов. Но это было не так. Если ищейка действительно взорвалась, она не могла находиться где-то рядом с ней, когда это произошло. Вы говорили с техническими специалистами?
— Они следующие в моем списке, — сказал Спарвер, завершая разговор.
Он отхлебнул еще немного сока, затем попросил соединить его с Левертовым, оперативником, руководившим работами тяжелой техники в Стадлер-Кременеве. Спарвер хорошо ладил с Левертовым. Иногда они вместе обедали, ходили на курсы судебной экспертизы, и Левертов показывал ему несколько элементарных дебютных ходов игры в го.
— В чем дело, Спарв?
— Пропавшая ищейка. Это не по нашей части, так что я могу только предположить, что ее так и не вернули из Стадлер-К.
— Ммм. Странно. Дрейфус привез тело сюда, не так ли?
— Да, и ты знаешь, как старик относится к протоколу. Если бы ищейка была при ней, он бы позаботился о том, чтобы ее зарегистрировали и положили в коробку с другими ее вещами.
— Что ж, мы определенно не нашли ищейку.
— Насколько тщательно вы прочесали район, где она умерла?
— Насколько это возможно, учитывая соглашение, которое Дрейфусу удалось заключить с местными жителями. Мы бы не пропустили что-то подобное.
— Хорошо, тогда, возможно, она сама ее взорвала. Мерсье говорит, что на ней недостаточно радиации для этого, но это не имело бы значения, если бы ищейка находилась на некотором расстоянии, когда произошел взрыв. Еще не поздно найти эту точку, не так ли?
— Не все так просто, как ты думаешь, Спарв. Это грязное место — они уже несколько месяцев ведут здесь городскую войну, используя любое оружие, какое только попадется им под руку. Тем не менее... — Он почти слышал, как Левертов борется сам с собой. — Мы пока не обнаружили никаких признаков, которые указывали бы на недавний взрыв, даже минимальной мощности. Это помогает?
— Отсутствие улик не является доказательством отсутствия, как нас учили на вводной. Вы объявили общий созыв?
— Само собой разумеется. Ничто не ответило.
Спарвер мрачно кивнул. — Значит, если она не взорвалась, то, возможно, повреждена настолько сильно, что бесполезна в качестве записывающего устройства.
— Ты на это надеешься?
— Я подумал, что, возможно, Тенч записала что-то, когда ее проблемы становились все глубже. Что-нибудь, что могло бы указать на ее душевное состояние, подсказать мне, было ли это частью какого-то ее плана.
— Что ты думаешь?
Спарвер поразмыслил над этикой конфиденциальности, затем решил, что Левертов был достаточно откровенен с ним по поводу результатов проверки, и он может позволить себе ответить взаимностью.
— Она не сдалась без боя. Жестокого, судя по тому, насколько изуродованным было ее тело. Я знаю, что это не исключает самоубийства как первоначальной причины, но если это было так, то она, безусловно, передумала.
— Но ты же не думаешь, что вообще были сомнения. Ты же не думаешь, что она хотела умереть.
— Хотя без ищейки у меня есть только догадка.
— Мы продолжим поиски, Спарв. Если что-нибудь подвернется, ты узнаешь об этом первым.
— Спасибо.
Он уставился на свою тарелку, к которой так и не притронулся, а затем отодвинул стул и встал.
У него было свободное от дежурства время, но он знал, что было бы бесполезно возвращаться в свою каюту с раскалывающейся головой. Из столовой он совершил непростой длительный переход из секции центрифуг в зону невесомости вокруг доков, где отсутствие силы тяжести облегчало техническое обслуживание и поддержку парка вооруженных транспортных средств Брони.
— Префект Банкал, — обратился к нему Тиссен со своего обычного наблюдательного пункта в центре комплекса, откуда он мог наблюдать за прибытием и отбытием судов и следить за тем, чтобы их техническое обслуживание шло по графику. — Чем мы можем помочь?
— Я бы хотел взглянуть на поездку Ингвар.
— Мы еще не закончили наш анализ. Может, подождем еще двадцать шесть часов, просто для полноты картины?
— Я все равно хотел бы посмотреть.
Тиссен отвел его к наблюдательному пункту с окном, откуда открывался вид на закрытый на карантин вакуумный док, где находился катер. Охраняемый док был как раз достаточно большим для этого самого маленького класса бронированных транспортных средств, чтобы техники могли перемещаться по корпусу и проводить свои осмотры. Залитый жутким антисептическим светом, черный корабль выглядел голубым и призрачным. Его окружало множество светящихся розовых кабелей, подсоединенных к свободно плавающим аналитическим терминалам и компадам. Техники были белыми призраками, которые с призрачной неторопливостью перемещались вокруг объекта своего интереса.
— Что у них есть?
— Это все предварительные данные, и только для ваших ушей. Мои официальные выводы будут представлены в тактический кабинет в соответствии с обычными протоколами.
— Продолжайте, Тиссен.
— Если метафорически, то отпечатки пальцев Тенч видны на всех элементах управления катера. Она глубоко проникла в его логику, отключив меры предосторожности, которые должны были предотвратить стыковку со Стадлер-К.
— И те же меры предосторожности, которые должны были позволить вам отключить его и вернуть сюда?
— Тоже нейтрализованы. Она действовала тщательно и эффективно.
Спарвер поразмыслил над этим. — Но не настолько тщательно, чтобы скрыть следы своего вмешательства?
— Возможно, она хотела оставить после себя доказательство того, насколько умной она была.
— Тенч в поисках посмертной славы? — Спарвер скептически склонил голову набок. — Если она едва могла принять комплимент, когда была жива?
— Я не знал ее достаточно хорошо, чтобы иметь свое мнение, префект Банкал.
— Поставьте себя на ее место. Если она хотела покончить с собой, почему бы просто не разбить катер о какую-нибудь тупую скалу или не взорвать саму себя? Вместо этого она использует свой ум, чтобы обречь себя на медленную, кровавую смерть от рук толпы?
Тиссен наклонился к микрофону. — Подор. Со мной префект Банкал. Вы, как никто другой, разобрались в действиях Тенч. Как бы вы оценили доказательства, которые видели на сегодняшний день?
Один из техников отплыл от терминала и ухватился за поручень сбоку от карантинного шлюза.
— Она вошла быстро, сэр, — ответила фигура голосом молодого человека, стремящегося угодить. — Она точно знала, что делала. Никаких ошибок, никакой потери времени. Она заблокировала только те системы, которые ей были нужны, быстро и точно.
— Подор, — сказал Спарвер. — Я что, помню вас по вступительному экзамену, который проходил год или два назад?
Пауза. — Я учился в вашем классе, сэр.
— Тогда что вы здесь делаете? Я думал, вы быстро продвигаетесь к должности помощника полевого?
— Я... облажался, сэр. Они отправили меня в техническую службу, пока я жду следующего шанса на вступление. — Подор, очевидно, осознавая, что его новый начальник тоже слушает, добавил: — Это по-прежнему сложная работа, сэр, служить под началом мистера Тиссена. Я не рассматриваю это как...
— копание в земле, — закончил за него Тиссен. — Префект Спарвер: у вас есть что-нибудь еще для Подора?
— Скажите, когда Тенч могла внести эти изменения.
— После того, как она покинула Броню, сэр. Наши корабли подключены и контролируются вплоть до момента их отсоединения. Если бы она предприняла что-либо раньше, пока корабль все еще был пристыкован, системы оповещения сработали бы автоматически.
— Могла ли она заставить их замолчать?
— Возможно, сэр, но, вероятно, недостаточно быстро, чтобы избежать внимания. — Техник в белом халате отпустил поручень на время, достаточное для того, чтобы пожать плечами. — Зачем было рисковать, когда она явно могла сделать это после вылета?
— Спасибо, Подор. — Затем, обращаясь к Тиссену: — Учитывая вероятность того, что ее корабль подвергся взлому, я хочу, чтобы все транспортные средства, находящиеся под вашей опекой, были защищены на дополнительном уровне.
— Это уже реализовано. После Мизлера Кранаха мы перешли ко второму условию. Теперь мы подошли к третьему. — Тиссен фыркнул. — Я не ожидал, что вы заметите.
— А есть ли четвертое условие?
— Да.
— Тогда приступайте к делу. Может, у меня и нет полномочий отдавать подобные приказы, но вы чертовски хорошо знаете, что Дрейфус согласится со мной, как только вернется в Броню. С таким же успехом можно было бы начать сейчас, Тиссен, — я просто оказываю вам услугу.
— Так любезно с вашей стороны, префект Спарвер.
— Каждый старается, — ответил он.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Дрейфус находился за пределами своей реальной юрисдикции, и это делало его раздражительным. Орбита припаркованного Роя располагалась достаточно близко к Йеллоустоуну, что постоянно осложняло деловые отношения Брони, но в то же время достаточно далеко от Сверкающего Пояса, чтобы официальные полномочия организации едва-едва признавались. Во всех отношениях это было беззаконное пространство, где релятивистские корабли и их экипажи постлюдей останавливались для ведения бизнеса и ремонта. Ультра, возможно, и возникали как ответвления человеческих политических и технологических группировок, таких как демархисты, но большинство из них уже давно утратили всякую привязанность к мирам и орбиталищам в заселенных системах. Они проводили большую часть своей жизни на релятивистской скорости, со свистом пролетая между звездами, модернизируя себя все более странными способами и относясь к таким, как Дрейфус, не более чем с насмешливым презрением, как будто он и его собратья были существами, которым не хватало воображения или смелости эволюционировать.
Тем не менее, ультра иногда были полезны Дрейфусу, и наоборот. Он знал, что не все они были плохими, и что некоторые из команд придерживались моральных принципов, которые были не совсем чужды его чувствам. Проблема заключалась в том, что его опыт общения с одной группой ультра практически не давал подготовки к встрече со следующей. Они могли быть услужливыми, сотрудничающими с осторожностью, подозрительными, открыто враждебными или скрытно предательскими, и ни о чем нельзя было судить по их внешнему виду или причудливому оснащению их кораблей. Те полномочия, о которых он мог бы заявить, мало что значили для ультра. Они могли совершить любое преступление, потом запустить мощные двигатели своих кораблей, и их не было бы видно еще сто лет.
Чудо заключалось в том, что в основном царило некое подобие порядка. Во многом это было заслугой начальника порта Серафима, который упорно трудился, чтобы создать приемлемые отношения между экипажами и остальной частью системы Йеллоустоуна. Если ультра нарушали свои собственные расплывчатые законы, находясь на его территории, то начальник порта не замедлил вершить правосудие. Такое правосудие могло показаться Дрейфусу чрезмерным или жестоким в его применении, но он должен был признать, что оно служило определенной цели и, возможно, было не более и не менее того, на чем настаивали бы сварливые, затаившие злобу ультра.
Их острые, как иглы, корабли образовывали что-то похожее на облако чертополоха около ста километров в поперечнике, сгущаясь ближе к середине, где суда собирались плотнее, борясь за привилегии и лучший доступ к центральному сервисному центру размером со станцию, где Серафим правил своим двором. По своему обыкновению, Дрейфус притормозил, прежде чем нырнуть прямо в Рой. Даже с приглашением в кармане он научился не делать ничего провокационного.
— Хорошо, Дрейфус, — объявил Серафим, когда он появился. — Вы прибыли быстро. Держитесь этого вектора и поверьте, что мои гости будут вести себя наилучшим образом. Если вас коснется странный прицельный лазер, считайте это дружеским любопытством.
— Пока это просто системы наведения, с нами все будет в порядке.
Дрейфус направил катер в самую гущу Роя, его крошечный корабль был не более чем пятнышком на фоне многокилометровых корпусов субсветовых звездолетов. Как и обещал Серафим, катер обнаружил, что его засекли различные системы целеуказания, но Дрейфус сдержался, чтобы не ответить тем же. У него не было ничего, что могло бы вызвать какую-либо реакцию ультра, кроме презрения и насмешек по поводу ничтожности его вооружения.
