| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Но как раз в тот момент, когда пришло сообщение, что старший лейтенант Туаев, вместе с умчавшимся к нему бригадным комиссаром Попелем, начали бой за Войницы, а штаб Власова расположился на "поле смерти под Войницами"[1], от старшего лейтенанта Ткаченко пришло сообщение. Которое сразу же поломало всю картину боя. А в сообщение было, что по направлению к Войницам, с востока, по шоссе выдвигаются танковые, из трофейных французских танков, и моторизованные части противника. До полутора сотен танков и самоходных установок и до сотни автомашин, в том числе с артиллерией. Получив это сообщение Власов, обвёл взглядом поле, заставленное подбитыми советскими танками поле, а потом начал руководить. Решив устроить немцам засаду.
Во-первых, он приказал Попелю, а заодно и подполковнику Мурову, со старшим лейтенантом Туаев ускорить занятие населённых пунктов. Во-вторых, распорядился выдвинуть в район засады тяжёлые танки и всю артиллерию, что была при них и мотоциклистах. Для организации северного фланга засады. Южный фланг засады должны были организовать батальон Ткаченко, который должен будет выйти, сюда ведя наблюдение за противником. При этом Власов уточнил, видит ли он канистры на броне танков[2]. На что старший лейтенант тут же доложил, что наблюдает лично на броне танков канистры. К тому же многие танки немцев тащат за собой небольшие прицепы с бочками. На что Власов распорядился частям, что будут организовывать засаду, использовать зажигательные патроны. Обстреливая ими немецкие танки. Плюс Власов распорядился прицепить орудия, с передками, к имевшимся лёгким танкам и другим бронированным объектам, тем же трофейным бронеавтомобилям. Для повышения их и манёвренности, и устойчивости на поле боя.
Дополнительные распоряжения получил и полковник Фотченков. Мало того, что он получил распоряжение ускорить передвижение, чтобы не отказаться отрезанным, от передового отряда, плюс отряд "Восток" получил команду скорым маршем выйти к району засады с юга. Усилив южный фланг засады. Ну а тяжёлая артиллерия получила приказ выдвинуть в район засады наблюдателей со средствами связи и выдвигаться вперёд с учётом того, что по приказу они должны будут развернуться в боевые порядки. С готовностью открыть огонь, по данным артиллерийских корректировщиков. Ну и Власов очень рассчитывал, что в самый необходимый момент над его войсками всё-таки окажутся советские истребители. Которые прикроют его войска от атаки немецких бомбардировщиков. А их появление, после того как немецкие войска окажутся в засаде, предугадывалось. Как и максимально возможное прикрытие района засады зенитными подразделениями частей Власова.
Ну и обведя печальным взглядом, стоявшие на поле танки Т-26 девятнадцатой дивизии, генерал-майор произнёс:
— Танки осмотреть. Оценить их на возможность как использования, в том числе и в виде неподвижных огневых точек, а также их ремонта. В том числе и использование в виде тягачей. Первые расположить в интересах засады. Вторые, по возможности, оттянуть в Войницы. И там заняться их ремонтом. Пока время есть. У немцев французские танки. Они довольно тихоходны, — а потом снова обведя поле взглядом добавил, — Спите спокойно товарищи. Сейчас мы за вас отомстим.
2
Власов находился в небольшом лесу между селениями Александровка и Холопечи. На своём наблюдательном пункте. Откуда и следил, в бинокль, как между Холопечи и Манковым, по дороге, мимо стоящих в поле севернее Манкова, Т-26, медленно движутся окрашенные в серый цвет танки и автомашины. Почему медленно, так маршевая скорость определяется скоростью самой медленной техники, входящий в состав колонны. А бывшие французские танки, да и самоходки на базе Т-I, в колонне, больше дюжины километров в час, могли дать с трудом. Вот и тащились эти немецкие силы с момента обнаружения более полутора часов. Причём шли немцы явно, в маршевой колонне, считая, что идут по своим тылам. Только выдвинув вперед, километра на три передовой дозор, из трёх танков типа "Гочкис", с десятком мотоциклов. Ну и определив боковые дозоры. Состоящие из подобных сил. При этом дозор справа от дороги направился к селению Холопечи, на другом берегу реки Турья, ограничивавшей возможный манёвр противника своей болотистой поймой. Ну а тот, что шёл слева от дороги заинтересовался подбитыми советскими танками и дальше них, к селению Манков не пошёл. Занявшись осмотром подбитых советских машин, которые пока решили не задействовать.
При этом командир корпуса, сидел на специально оборудованной площадке, в глубине леса, размещённой на дереве, в виде эдакой "кукушки". И наблюдал, как в немецкой колонне движется два десятка противотанковых САУ, на базе Т— I, с несколькими подобными танками, в качестве командирских машин и одинокой Pz.Sfl.IVa, самоходки с большой пушкой и корытообразной рубкой. Что явно указывало, что это пятьсот двадцать первый дивизион истребителей танков. Помимо этих самоходок там имелось по десятку гаубичных, пушечных самоходок, на базе французских лёгких танков, и несколько менее десятка самоходных миномётов на шасси французских же танкеток. Дополняло артиллерию противника по дивизиону стопятимиллиметровых гаубиц и противотанковых "колотушек", что были присоединены к двигавшимся в колонне автомашинам. Хотя их большая часть и явно была заполнена тыловыми грузами. О чём явственно говорили несколько автоцистерн и полевых кухонь, что так же тянули автомашины. Ну а из оставшейся техники в колонне были ещё с сотню бывших французских танков. В основном это были те самые легкие "Гочкисы", но и находилось десятка три средних S-35 и даже около полутора десятков тяжёлых B-1. Причём как раз в варианте линейных машин. А на броне немецких машин были видны установленные, в больших количествах, топливные канистры. Которые, как надеялся командир корпуса, были полные. И вот, эта сила медленно пылила по тракту. Приближаясь к месту организованной засады.
При этом в течение того времени, что противник медленно шёл по дороге успели организовать засаду. Нет, обозы, тяжёлая артиллерия и два отряда кавалеристов ещё только подходили с юга к Войницам. Так и не успевая выйти из опасного района. А мотоциклисты и Т-28, старшего лейтенанта Туаева, в это время уже заняв Войницы, и доложив о богатых трофеях, в том числе эшелоне с новенькими немецкими танками на платформах, уже вели бой за Хубин. Местечко, находящееся дальше в глубине леса. И где, как Попель доложил, находился немецкий госпиталь. Ну а в лесу, между Александровкой и Холопечи, оказались спрятаны тяжёлые танки, с пехотой на броне. Которые должна была поддерживать артиллерия на тяге из лёгких танков, бронеавтомобилей или же бронированных тягачей. Ну а южнее Манкова в самой заселённой его части находились рейдовый отряд "Восток". Со своими танками и артиллерией. Ну и туда же вышел батальон старшего лейтенанта Ткаченко. Со своими танками и артиллерией. Включая и самодельные импровизированные установки.
При этом селение Манков было весьма забавным селением. Представляя собой агломерацию отдельных хуторов, раскинутых на площади более десятка квадратных километров и собранных в отдельные группы. Но имеющих несколько просёлков, позволявших быстро продвинуться артиллерией по ним. И именно в этих группах домов и были замаскированы советские отряды, на которые оказались, разбиты войска южной засадной группы. Где так же находились и артиллерийские корректировщики. По команде, которых тяжёлые орудия должны будут быть развёрнуты в боевые порядки, сняты с передков и откроют огонь по хвосту колонны. В то время как южный фланг засады должен был открыть огонь по всей длине вражеской колонны. Заставив немцем развернуться против них на узком участке между трактом и поймой реки Турья. И вот тут им во фланг и должны будут ударить тяжёлые, советские танки. При этом противник окажется зажатым болотистыми лугами возле реки и обстрелом южного фланга засады. Что должно было не позволить ему развернуться против этой угрозы. И по представлению советского генерала должно будет заставить противника бежать, бросив технику.
И опустив бинокль, в который он рассматривал, было, колонну противника, а потом, посмотрев на, втягивающийся в лес, головной дозор противника Власов задумчиво, с печалью в голосе, тихо, стараясь что бы его не услышали, проговорил:
— Добровольцы шаг вперед! — добровольцев не нашлось
Пот с лица комбат утрет, наступленье ровно в восемь
— Значит слушай мой приказ, проведем разведку боем
Лезь в броню, дави на газ, ты назначен быть героем!
"Если раны — то чуть-чуть, если смерти — то мгновенной".
Кто придумал эту муть — не был он в бою, наверно
Шум в башке, хочу курить, руки мертвые как палки
Ах, как хочется пожить, самого себя так жалко
У поселка в аккурат обнаружили колонну
Передали — Есть контакт! — сбили гуси головному
Но калибр мелковат, мы их в лоб не пробиваем
— Эй, механик, сдай назад! — обнаружили меня
Попаданье под погон, не взорвались только чудом
Зажигательный патрон, нам не выбраться отсюда
Разгорается пожар, волдырями красит кожу
— Жми, механик, за амбар! — чую, пронесет, быть может
Только все напрасный труд, саму малость не хватило
И теперь эта броня — наша братская могила
И когда на небеса души тихо улетали,
Наши тяжи подошли, этих гадов раскатали!
Как бы исполняя реквием по тем, кто ещё был жив, но что должен будет, вот прямо сейчас, погибнуть, атаковав весьма малыми силами вот эту махину. А потом, посмотрев на руководившего артиллерией, в рейде, подполковника Сырникова, Семёна Максимовича[4], Власов добавил:
— Товарищ подполковник, я предлагаю накрыть вражескую самоходную артиллерию шрапнелью.
— Вы находите, товарищ генерал-майор, это будет эффективно? — нахмурившись, и посмотрев на колонну, ответил подполковник. На что комкор произнёс:
— Все их самоходки имеют открытые сверху рубки. И шрапнелью в них очень быстро выкосит огневые расчёты. Они не смогут вести огонь. Так что распорядитесь товарищ подполковник.
В ответ Сырников кивнул и, спустившись вниз, стал отдавать необходимые распоряжения. А Власов, тоже спустившись по лестнице с дерева, подошёл к радиостанции и, потребовав, что бы его слушали все, стал декларировать:
— Чумой беда накрыла, в хомут надеть решила
Лихой грозой грохочет, и градом землю рвёт
Но знает сердце твёрдо, не взять нас этим мордам
Покуда знамя реет и лупит пулемёт
С забавой мрачноватой, не снюхаться с горбатой
С надеждой нерушимой и верой, словно мёд
Стоять мы будем крепко, стрелять мы будем метко
Покуда кровь клокочет, покуда пушка бьёт
В этот момент недалеко, на дороге, ведущей через лес, загремели выстрелы. И как понял генерал, немецкий дозор достиг рубежа, где их ожидали танки Т-35, выделенные для его уничтожения. Да их было немного, на ходу осталось всего несколько штук. Остальные машины этого типа были уже или подбиты или были оставлены после поломок на марше. А сейчас именно машины этого типа начали бой. Причём в глубине леса, что бы заглушить звуки выстрелов и скрыть дым от орудийных выстрелов, разрывов снарядов и вспыхивающих машин. Но Власов продолжил декларировать, стремясь хоть как то поднять моральный дух бойцов:
— Не рана роковая, не клевета кривая
В родимую сторонку, где милая живёт
Не ступят шагом плацным, старанья их напрасны
Покуда про свободу гармонь в руках поёт
Чумой беда накрыла, в хомут надеть решила
Да только обломилась, опять не свой черёд
Тикают без оглядки, сверкают только пятки
И знамя гордо реет, и в мире край живёт[5], — добавив в конце, — Начали, товарищи! Красная ракета!
И в небо взвились сигналы, обозначавшие начало открытия огня. Но пока только южного фланга засады и начало развёртывания, с марша, тяжёлых орудий.
3
Хотя вот с драматизмом ситуации генерал-майор несколько ошибся. Нет, в лоб немецкие танки не пробивались, если и могли, с этой проекции, так это действительно только сбить гусеницы. Хотя с головным в первые моменты боя так и случилось. А вот потом всё пошло совсем иначе, чем ожидал командир корпуса. Отсутствие бронебойных снарядов у трёхдюймовых пушек приводило к тому, что шрапнельные "стаканы" в лоб не брали не только тяжёлые и средние бывшие французские танки, но и лёгкие "Гочкисы". Но и с нашей стороны это были не лёгкие танки, а полтора десятка Т-34. При поддержке, приблизительно такого же количества, оставшихся на ходу, трофейных танков и самоходок. Ну и спрятавшихся, среди строений, сорокопяток. Для которых дистанция тоже была большая. Нои у немцев основным калибром были тридцатисемимиллиметровые "пукалки". А сорокасемимиллиметровая французская пушка была тоже не особо опасна броне тридцатьчетвёрок. Пусть немцев и было раз в несколько больше, чем советских танков. Но максимум что они могли сделать, огнём своих танковых орудий, это сбить гусеницы с советских танков.
Да у немцев были самоходные установки имевших орудия и посерьёзнее, чем их линейные танки. Но несколько трёхдюймовых полевых орудий, находившиеся в засаде очень быстро накрыли эти машины, открытые сверху шрапнельными снарядами, быстро лишив их орудийных расчётов, заставив эти машины выйти из боя. В общем, в первые моменты боя, сложился определённый паритет, никто, никому ничего серьёзного сделать не мог. Хотя да подбитые машины имелись с двух сторон. Особенно немцам досаждали то и дело вспыхивающие, под огнём советских пулемётов с бронебойно-зажигательными пулями, на их танках канистры с бензином. От которых, правда, немцы попытались тут же избавиться. Правда, не всегда успешно. И часть немецких танков от этого остановились и вспыхнули.
Но в основном потери сводились к тому, что машины оказывались обездвиженными. Но это дало возможность противнику сорганизоваться, хотя уничтожение своего головного дозора, в глубине леса, противник и упустил. Не услышав выстрелы, и не увидев дымы и пламя. Но считая, что он всё ещё находиться там, противник развернулся фронтом к засаде в Манкове. Начав отстреливаться. Но тут на противника, после нескольких пристрелочных выстрелов стали падать тяжёлые шестидюймовые снаряды. Что сразу же изменило ситуацию в пользу советских войск. И противник начал атаку своими танка, в сопровождении пехоты. Начав подниматься вверх по склону к Манкову. Проходя мимо подбитых советских Т-26. При поддержке оставшихся боеспособными орудий и самоходных установок. Особенно в этом усердствовала одинокая Pz.Sfl.IVa. А вот её-то снаряды и были весьма опасны для советских танков.
Советские машины, точнее те, что оставались на ходу продолжили вести огонь, постоянно маневрируя. И для перезарядки скрываясь за строениями селения. Но то, что противник их своей массой просто задавит, стало понятно буквально сразу, как только немецкие танки двинулись в атаку. Было ясно, что немцы сомнут жидкую линию советских войск, поднимутся на гребень высот, находящихся южнее Манкова. Ну а дальше разобраться с артиллеристами будет дело техники. Но начав эту атаку, немцы подставили борт и корму своим машинам, спрятавшимся в лесу КВ, Т-35 и тоже одинокой самодельной самоходной установки, со стосемимиллиметровой пушкой. И как только противник начал атаку генерал приказал начать выдвижение тяжёлых машин из глубины лесного массива к его опушке. И как только это развёртывание было завершено, то комкор и послал их вперёд. Пусть их всего было и не много десятка три. Два с половиной десятка КВ-1, за которыми, во втором эшелоне, двигалось по несколько КВ-2 и Т-35, ну и самоходка на шасси немецкого самоходного штурмового моста. И над именным Т-35, на борту, которого, начищенной бронзой, сияла надпись, "Иосиф Сталин", реяло красное знамя. Пусть и не боевое. Что тут же вызвало, было, массированный огонь, по нему, со стороны немцев. Но танк спасала дополнительная экранировка. Ну и дистанция от него до немцев.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
