День не задался...

— Что-то не так, Архип Михайлович?

— Да! Вот это нарисовано не мной. Я этот узел не знаю. Кольцевая камера сгорания с охлаждением топливом? Я правильно понял?

— Конечно. Именно она. Продолжайте. Основное находится в Ваших рисунках 40-го года.

Справившись с первоначальным волнением, Люлька уверенно начал докладывать ТДХ двигателя. Через некоторое время он остановился и задал мне вопрос:

— Температура на внешней стенке камеры какая?

— 600-660 градусов.

— Ух! — и он продолжил.

Больше всех вопросов задавал Климов. Его этот вопрос очень заинтересовал. А Швецова больше интересовали сплавы, применяемые для высокотемпературных элементов. После доклада мы перешли в раздел аэродинамики околозвуковых скоростей. Я показал сверхзвуковую трубу Мессершмитта, сказал, что сама труба уже перевозится в Москву, в ЦАГИ из Мюнхена. Заострил внимание товарищей на разработки Лаврентьева по прицелам и вычислителям. На работу ушёл весь день, без остатка. Лишь поздно вечером удалось поговорить с Люлькой, и предоставить ему КБ на 36 заводе.

— Товарищ маршал. Я что-то не понимаю: это было самое узкое место в проекте. Я бился об него лбом три года, если не больше. Кто это сделал?

— Вы.

— Но...

— Вы, Архип Михайлович. И меньше задавайте глупых вопросов, пожалуйста.

Это и вправду сделал он, только у него на это ушло 11 лет, из них пять лет войны. Пусть считает, что это данные разведки. Пока таких двигателей ни у кого нет. Сделает их он. И уже в этом году! Мессершмитта мы почистили в Баварии очень основательно! У нас уже есть металл для кольцевых камер и газовой турбины, вакуумные печи и от союзников, и из Германии. Вся немецкая документация по жаропрочным сталям у нас. Мы, наконец, выровнялись с ними по высотности, скорости пикирования, подтянули навесное оборудование и, вообще, принципиально отличаемся от Советской Авиации образца 44 года. Во многом, благодаря усилиям Новикова, который, наконец, получил инструмент воздействия на промышленников: военную приёмку. Военпредами, обычно, становились бывшие лётчики, после окончания курсов военной приёмки. Они, как никто, были требовательны и безжалостны. Никакие ссылки на смежников, гонящих брак, в расчёт не принимались. Они точно знали, что за их подписью стоит жизнь их товарища по оружию: свежая могилка и нестройный залп из пистолетов. Авиация ошибок не прощает.

Люлька сказал, что на переделку его ТР-1 требуется 2-4 месяца. Климов запросил полгода. Швецов сказал, что очень сильно загружен поршневыми машинами, но создаст отдел по разработке одноконтурного ТРД, который выигрывает по диаметру у двухконтурного. Но сроков реализации не указал. Хитрит. И это хорошо! На самом деле, у него самый мощный завод, и очень неплохие конструкторы. Просто решил поставить на копирование ЮМО. Его я нагрузил М-82в с принудительным охлаждением. Сухой занялся продувками стреловидных крыльев в ЦАГИ, Ивченко в Уфе взял на себя свободные и связанные редукторы. В общем, идея создать общий мозговой центр оказалась востребованной. Каждый из них понимал, и я, тоже, стремился донести до них то, что всё, что они делали до сих пор уже история, мы на пороге новой революции в авиации.

Однако, через день у меня в кабинете оказался Артём Микоян, который узнал о нашем 'сборище', и решил поинтересоваться, почему его на него не позвали.

— Артём Иванович, а пока нечего делать! Никаких Государственных заказов я не распределял. Пока работа идёт на перспективу.

— Как так? Я же получил Государственный заказ на МиГ-9 с двигателем BMW! И Яковлев — тоже!

— А мы не работаем с этими двигателями, Артём Иванович. Поэтому Вас и не пригласили. Вполне вероятно, что с ЮМО и BMW Вы сделаете самолёт, и даже быстрее, чем мы создадим двигатели. Государственное задание на МиГ-9 никто не отменял!

— Но, там же были представители ОКБ Сухого, Лавочкина и Поликарпова! Почему их пригласили, а нас нет?

— Сухой получил задание на работу в ЦАГИ, ОКБ Лавочкина и Поликарпова получили задание на разработку не авиационной техники.

— А какой?

— Вы задаёте нескромные вопросы, Артём Иванович. Другая техника.

— Но, нас уведомили, что Вы являетесь куратором и наших работ! Как же так, Павел Петрович?

— Да успокойтесь Вы, Артём Иванович. Совершенно разные направления, и существует старинный принцип не складывать все яйца в одно корзину. К Вам я обязательно загляну в ближайшее время. Но не сегодня и не завтра, и даже не в течение ближайшего месяца. С постройкой самолёта из готовых деталей Вы справитесь и без меня. Опыт у Вас есть. Будет готово — докладывайте! Пока у меня времени нет. Я же только назначен на эту должность, и у меня свой график работы.

В этот момент вошёл Львов и доложил, что прибыли Лавочкин и Янгель, машины у подъезда. Я извинился перед Микояном и вышел из кабинета. Следом вышли Львов и недоумевающий Микоян. В машине Янгель и Лавочкин передали мне свои соображения по крылатой ракете с воздушно-реактивным двигателем и баллистической ракете на основе монотопливного бутилкаучука. Предложения Лавочкина мне не сильно понравились. Он ещё весь в самолётах, практически, это совсем не то, что требуется. А Янгель, этот далеко пойдёт! Мы подъехали к ангару в Кубинке, минут 5 ждали разводящего, затем нам открыли ангар и заперли нас в нём.

— Вот, смотрите: ФАУ-1 и ФАУ-2. Конструкции Вернера фон Брауна. Сам конструктор или погиб, или где-то в Германии. Пока он нами не обнаружен. Ведём его поиск. Им сильно интересуются и союзники. Конструктор двигателей погиб в этом году во время английской бомбардировки острова Пенемюнде. Эти ракеты нами найдены на подземном заводе в Альпах.

— Я же предложил такую же схему, Павел Петрович! И даже двигатель такой же!

— Вот это и плохо, Семён Алексеевич! Смотрите сами: дальность маленькая, скорость маленькая, грузоподъёмность просто никакая. А будущий наш противник находится за океаном.

Мы присели возле крыла ФАУ-1 и я набросал ему примерную схему будущей 'Бури'.

— Вот такой вот конгломерат: это — ускорители, на ЖРД. Это — маршевый двигатель, прямоточный, не пульсирующий, как здесь, а прямоточный. Дальность — 8000 минимум! Грузоподъёмность — до трех, может быть, до 4 тонн.

Лавочкин задумчиво смотрел на рисунок.

— Без работ Сухого, это всё работать не будет, Вы же понимаете! И двигателя такого нет.

— Да, товарищ генерал. Это всё надо делать. Ну что? Возьмётесь? По схеме управления есть разработки у Расплетина. У немца можно посмотреть...

— Берусь, товарищ маршал. Берусь!!!

— Вот и отлично. — Мы встали и пошли к лежащей ФАУ-2.

— Вот смотрите: жидкостно-реактивная ракета. Топливо: этанол и жидкий кислород. Довольно хороший двигатель, но, время подготовки к старту — огромное, и, в снаряжённом состоянии не хранится. Её можно скопировать, но боевая ценность этой штучки — ничтожна. Требуется, чтобы ракета стояла на постоянном дежурстве ГОДАМИ. Выход один: монотопливо или высококипящие окислители. Хранить жидкий кислород не возможно. Хотя — это лучший из окислителей. Так что, выручай, Михал Кузьмич! Долг платежом красен. В том, что у Вас всё получится, я нисколько не сомневаюсь. Вас, обоих, отобрали как лучших, из всех.

— Однако задачки ты ставишь, Петрович! Это ж не По-3. В Новосибирске мы такое не потянем. В Москву надо возвращаться.

— Согласен. Перебирайтесь, оба. На старое место, вопрос согласован. По срокам, пока, спешки нет, но, поспешайте, не спеша.

Не успел толком познакомиться со всеми делами, как пришлось лететь на юг Германии, где начиналось, видимо, последнее наступление Красной Армии: по нашим оценкам Гитлер мог собрать максимум полтора миллиона солдат и офицеров. Остальные либо погибли, либо находились в плену. Армия Гитлера съёжилась, потеряв большую часть своей техники. С востока её обороняли 5-й горный корпус СС, 32-я гренадерская дивизия СС, 11-й армейский корпус СС, 25-я танково-гренадерская дивизия, 712-я пехотная дивизия, 101-й армейский корпус в составе двух пехотных дивизий пехотная дивизия 'Берлин' и пехотная дивизия 'Дёбериц'.

С запада 12 армия генерала Венка, состоящая из пяти пехотных дивизий, с юга — две армии: 11 армия Грассера и 8 армия Крезинга, основательно потрёпанная в боях в Румынии и Венгрии. Ему, правда, перебросили последний резерв Гитлера: 4 танковый корпус генерала Клемана, состоящий из одной танковой дивизии СС и трех народно-гренадёрских дивизий фольксштурма. Эти силы противостояли нашим 10 фронтам, общей численностью почти 6 миллионов человек. И с юга не было ни одного естественного рубежа обороны. 16 сентября ударили все фронты. Сорок суток громыхало сражение.

Англичане и американцы, высадившиеся в июле 44 на южном побережье Франции, никак не могли преодолеть горные районы юга Франции. Только после нашего удара, они, двинулись вперёд, проходя в день 20-30 км. Войска двух наших Украинских фронтов, прорвали оборону немцев и двинулись на Дортмунд, Прибалтийские фронты обошли Берлин с севера и ворвались в Данию. 30 сентября в Ставке Гитлера произошёл взрыв, Гитлер был убит. Но, генерал Роммель, объявивший себя новым фюрером Германии, продержался у власти менее трех суток. Он был арестован в Париже рейхсфюрером Гиммлером, и казнён по приговору трибунала. 25 октября во Франции была подписана предварительная капитуляция Германии перед американцами и англичанами, но бои в Германии продолжались, несмотря на то, что дисциплину в немецких войсках удавалось поддерживать только массовыми судами и расстрелами.

Сталин развернул наши Украинские фронты и усилил их Резервным фронтом. Мы вошли во Францию и Бельгию. И двинулись навстречу армиям союзников. После этого союзники официально объявили о том, что Германия обязана капитулировать перед СССР, иначе они продолжат наступление и уничтожение немецкой армии. Гиммлер сложил с себя полномочия главы Германии и передал власть Деницу. В этот момент Прибалтийские фронты были в 15 км от Гамбурга. 1 ноября, Дениц отдал приказ о капитуляции и прекращении огня. 2 Ноября, в Берлине, была подписана капитуляция Германии. 3 Ноября СовИнформБюро объявило о Победе над Германией. 7 Ноября Финляндия объявила о своей капитуляции, сделав своеобразный подарок ко дню Великой Октябрьской Революции.

Назначенная на 25 ноября встреча в верхах была перенесена из Крыма в Берлин на 26 ноября, где и состоялось главное сражение II мировой войны.

Жуков и я летели в Москву из-под Парижа, я хотел лететь на истребителе, но Георгий Константинович меня перехватил. У него очень комфортабельный 'штабной' Дуглас, и ему очень хотелось им похвастаться. Нас двоих, в виде 'пугал', держали на южном фланге, явно специально для союзников, дабы не дёргались. Причём, 'Правда' опубликовала наши фотографии на фоне Ульма, ведь силуэт Ульмского собора Святого Георга ни с чем не перепутать, всё-таки, самая длинная лестница в мире, поместила ещё 18 сентября, с надписью: маршалы Жуков и Титов уточняют дислокацию войск на одном из фронтов. Жуков был расстроен: Берлин взяли войска Конева, а нас держали в стороне. То, что он побывал с войсками в Париже, им не котировалось. Целью войны для него был Берлин. Воздушно-десантные войска десантировались в Норвегии и заняли её. Причём, произошёл очень пикантный случай: ветер занёс десантников 8 воздушно-десантного корпуса на территорию Швеции, где их попытались интернировать. 'Передайте Коллонтай, пусть передаст шведам, что если с головы хоть одного десантника упадёт хоть один волос, пусть прощаются со Швецией!' — сказал Сталин. 'Товарищ Сталин, но два десантника сломали ноги!' 'Пусть шведы и лечат! Это мы им простим!'

Адъютант Жукова сервировал стол, чего там только не было! Явно из лучших парижских ресторанов. Что-что, а комфорт и вкусно покушать маршал любил! Жуков налил в громадные рюмки огромное количество 'Наполеона'.

— Вздрогнем, Петрович! За Победу! — выпив до дна, он потянулся за бутербродами с гусиной печёнью и трюфелями. — А 'чё' там у тебя было в начале июня? Что-то слухи ходили, что тебя в отставку выпроводили. Я тогда в Польше был, Варшаву брали.

— Нет, спектакль разыгрывали, правда, не предупредив меня об этом.

— Зачем?

— Какая-то операция НКВД.

— Не понял? В Ставке? — я показал ему на уши. — Да тут все... — Он помахал рукой, поняв, что этот разговор закончен. — Дома расскажешь. Что ещё нового в столице?

— Да я, уже сорок пять дней, дома не был! А так, мотался по всему Союзу. Получил новое назначение, знакомился с делами. Вообще, думал, что на фронт больше не пустят. Но, отпустили, только летать запретили.

— Совсем?

— Нет, на боевые запретили. Ни одного вылета не сделал.

— Оно, может быть, и правильно, Петрович! Не дело маршалу в атаку ходить. Помнишь, чем для Ворошилова это кончилось? Так и командовал потом партизанами. Эх, в отпуск хочется!

— Зима же на носу!

— А, чтоб ты понимал! С ружьишком, да на гусей! С утречка, по морозцу. Пять лет на охоте не был! Устал, слов нет! Но, скорее всего, отдохнуть нам так и не дадут. Не зря же нас опять срочно вызвали. Вроде и война кончилась, а всё срочно и срочно. А ты что не ешь? И не пьёшь? Давай! Такую зверюгу завалили!

Я приподнял бокал, и мы чокнулись. Я смотрел на него, Маршала Советского Союза, оставшегося в душе лихим кавалеристом, бабником, и любителем 'красиво пожить'. Он ещё не понимал, что дальнейшая наша судьба зависит от итогов скорой встречи в Берлине. Что война ещё вовсе не закончена, она только начинается. Мне, как и ему, тоже хотелось в отпуск, понежиться на ласковом солнышке у тёплого моря. А приходилось в уме подсчитывать количество 'По-3к' и 'Кобр', единственныхсамолётов, которые мы могли выставить против 8 армии США. Ведь нет никаких 'Лондонских соглашений', мы оккупировали практически всю Европу, и неизвестно, чем закончится эта встреча. Флот Германии, в основном, ушёл к союзникам. Те, кого мы потопить не успели. Кроме того, у нас было около 1000 Ме-262, для которых у Германии не было топлива, и они стояли на складах, и три завода, которые могли их выпускать. Но, ни одного лётчика, которые бы умели на них летать, кроме трех испытателей НИИ ВВС. И, надо срочно переделывать плоскости у него, для того, чтобы он мог нормально летать.

— Ты о чём задумался, Петрович? Почему не радуешься?

— Сейчас, в ставку прилетим, узнаешь!

— Так ты, всё-таки, что-то знаешь! Ну-ка, отошли все от нас! Давай, выкладывай!

— Могут быть очень серьёзные 'тёрки' с союзниками. Мы хапнули много больше, чем они рассчитывали. Они думали, что Гитлер продержится гораздо дольше, потом они его свалят, поставят вместо него Роммеля, и продолжат эту войну с ними против нас.

— Ты шутишь? Они же наши союзники!

— Были, пока был Гитлер. Сейчас — не знаю. Пока, мы с Вами их сдерживали на юге. Поэтому у нас с Вами и было столько войск. И сейчас ставка перебрасывает нам подкрепления.

Жуков потянулся за 'Наполеоном', плеснул немного в рюмку, выпил, провёл рукой по верхней губе.

— Им не удержаться на том клочке, который они держат сейчас.

— Меня больше беспокоит их авиация, чем наземные войска. Надо срочно переучивать лётчиков с 'Яков' на трофейные 'Мессершмитты'.