Заповедник людей. Новая версия.

Интуиция, сигнализирующая об опасности и некоторое время выжигающая сознание, трансформируется в адреналин и теперь бодрит кровь, вызывая возбуждение, похожее на радость. Хочется быстрее подойти к Чёрному монастырю, но опасно и приходится обходить удобные тропы, забираясь на кручи, рискуя сорваться, но выхода нет, Виктор знает — их ждут. Как бы их перехитрить? Где бы найти такое место, откуда можно расстрелять людоедов и избавиться от одной из проблем? А затем можно будет вплотную заняться Идаром Сергеевичем. Виктор знает, им будет тесно на этой земле, кому-то придётся уйти.

К Чёрному монастырю мужчины подходят с тыла, взбираются на соседнюю сопку и замерли за туром. Пещера отсюда не видна, её заслоняют деревья и многочисленные скалы, но дым от костра ощущается, он вновь тягучий и сладковатый.

— Твари, — судорожно вдыхает Алик, он догадался, кого сейчас готовят на огне.

— Придётся ниже спуститься, отсюда нам до них не дотянуться. Вот что, — Виктор передаёт автомат Алику, — я пойду на разведку, а ты, если что, меня прикроешь.

— Давай лучше я схожу.

— Нет, — качнул головой Виктор.

Алик помялся немного, вздыхает: — Я с автомата ни разу не стрелял. Давай ты меня будешь прикрывать, а я всё разведаю.

Виктор задумался, вроде напарник прав, но, так не хочется им рисковать, горячий он очень, ей богу влипнет в неприятность: — Нет, ты меня будешь прикрывать. Вот, смотри, это снимается предохранитель, здесь переключаются режимы стрельбы. А стрелять легко, нажимаешь на курок и поднимаешь ствол выше этих деревьев, чтобы меня не задеть. Под шумок я вырвусь ... если попаду в засаду.

— Все же ... — Алик пытается его остановить.

— Тебе с Анькой ещё надо разобраться, — хмыкает Виктор и ободряюще хлопает по плечу.

Он скатывается вниз, замирает между камней, прислушивается к птицам. Они щебечут, в воздух не взлетают, значит, пока их никто не вспугнул, можно пробежаться до лесочка. Ещё один рывок, вот он замирает у корявого дерева, оглядывается через плечо. Какая досада, обломок от скалы заслоняет сопку, где притаился Алик. Ладно, вроде тихо, Виктор ползёт к заросшему низкорослым лесом склону. Камень вырывается из-под ноги, с шелестом скатывается вниз, Виктор вжимается в землю, неприятно дрожат руки, щупает пояс, натыкается на пустые ножны, застывает в оцепенении, как же он забыл про него! Но никто не выскакивает, Виктор немного успокаивается, слегка отдышался, спускается ниже. Запах от костра сбивает дыхание, тошнота подкатывается к горлу. Странно, птицы молчат. Виктор крутит шеей, вслушивается в малейший шум, вроде слышит мужской говор. Неужели людоеды все собрались у костра? Да быть того не может, наверняка где-то есть засада. Но где? Так ... вон на том возвышении вполне возможно есть наблюдательный пункт, за теми камнями — тоже есть вероятность. Ага, если протиснуться в щель между этими скалами, можно скрыться из сектора обзора.

Он протискивается в узкую щель, пугая жирных мокриц и наглых сороконожек, ползёт, словно червяк, выбирается с другой стороны склона, выглядывает и мгновенно замечает костёр и сидящих рядом зеков. На краю их лагеря он видит человека в куртке Олега. Он привязан к дереву и явно живой.

Людоеды расположились достаточно далеко от несчастного. Очень даже возможно подобраться к лаборанту не привлекая внимания. Затем по этой щели можно уйти. От возбуждения Виктора сотрясает дрожь, плотно сжимая губы, выбирается из укрытия. Какая удача, людоедов заслоняют разлапистые кусты! Виктор почти приблизился к лаборанту.

"Вот он, нудный Олег Васильевич, вытащу его отсюда в лагере морду набью", — эти мысли сладко туманят мозг. Главное, чтобы тот не заорал от неожиданности.

Лаборант елозит под деревом, пытаясь освободить верёвки. Странно, крови невидно. Виктор на мгновение останавливается, но отбрасывает из головы "глупую" мысль, тихонько зовёт: — Олег, это я, не кричи, сейчас я тебя развяжу.

Лаборант напрягается, шапка сползает с головы, верёвки сами собой развязываются и Виктор встречается с торжествующим взглядом Репы: — Кореша, я его поймал! — орёт он благим матом.

Виктор мертвеет, ноги немеют, но зарычав словно зверь, бросается прочь. Его бьют прикладом автомата. Вспышка, мир меркнет: "Как бездарно", — мелькает напоследок мысль.

Его окатывают водой: — Так вот ты какой, залётный, — звучит хриплый голос Вагиза. — Очнулся? Это хорошо, поговорим, нам есть что перетереть.

Виктор с трудом открывает глаза. Его переволокли к костру, у которого с безучастным видом сидит тот, кого Вагиз назвал поваром, он подкидывает дрова, ворошит палкой угли и всё так же жуёт. На корточках сидят Репа и Бурый, весело скалятся, шестёрка яростно вращает глазами, всё порывается двинуть ногой, но получает крепкий подзатыльник от Вагиза. Сам он перекинул автомат через плечо и внимательно смотрит в глаза Виктору, с задумчивым видом трогает чёрную бороду.

— Человек, ты Вована и Хмару замочил. Знаешь, что тебе за это будет? Сизый, хватит жрать! — неожиданно взрывается Вагиз, но повар не реагирует. — Вот так постоянно, — смягчается Вагиз, — всегда жрёт, ни на что не реагирует. Настрадался пацан, его менты полгода прессовали, высох весь, вот теперь отъедается, благо мяса сейчас в избытке. А ты ... случаем не мент?

— Нет, — Виктор с трудом сдерживает рвотные позывы, он видит, как Сизый объедает человеческие пальцы.

— Это хорошо, мне в падлу с ментами разговаривать. Вован и Хмара правильными ворами были, но даже дело не в этом, все мы под богом ходим, — Вагиз крестится и это смотрится столь дико, что у Виктора округляются глаза. — Что зенки вылупил? Ну да, я верую в бога, без этого никак нельзя ... без покаяния. Покаешься, и так на душе легче становится, весь мир цветными красками наливается. Знаешь, — Вагиз присаживается рядом, — а мы тебя не будем убивать, ты автомат принеси. Чужая ведь вещь, а воровать не хорошо, — с укором произносит он.

Виктор молчит, в голове с трудом ворочаются мысли, словно увязли в тягучем гудроне, выхода нет, как глупо, так бездарно, а сколько планов на будущее было.

— Не хочешь разговаривать? — мягко произносит чернобородый. — Зря, скоро петь будешь как пташка. Мы тебя живьём кушать будем ... отрежем часть тела, запечём на угольках, пока рук и ног не останется, "самоваром" станешь. Отгадай загадку. Без рук и ног, а пыхтит громко.

Зеки по достоинству оценили шутку, разражались как взбесившиеся лошади, даже Сизый очнулся, повёл совиными глазами, обжог взглядом Виктора и вновь объедает человеческие пальцы.

— Вы не люди, — помертвев, произносит Виктор.

— Люди, не люди, заладил! — Вагиз вскакивает, сдёргивает с плеча автомат, прицеливается, но неожиданно отшвыривает его далеко в сторону. — А сам то, замочил двух человек! Витёк, двинь меж рёбер, да так, чтоб с хрустом, — обращается он к шестёрке.

Виктор едва успевает выдохнуть воздух из лёгких, сильный удар едва не ломает рёбра, второй целит в лицо, заслоняется локтями. Витёк заходится и не может остановиться, он дёргается словно в экстазе, с остервенением нанося удары.

В голове словно рвутся снаряды, вспышки слепят внутреннее зрение, появляется чёрный шар и Виктор теряет сознание.

Холодная вода приводит его в чувства, голова как чугунный котёл, губы разбиты, с подбородка свисает кусок кожи и на грудь льётся тягучая кровь, горит всё тело, но рёбра вроде целые, не сумела эта мразь их сломать.

— Ты как? — Вагиз вновь сидит на корточках. — Болит? Витёк у нас очень чувствительный пацан ... как заведётся. Первый срок получил по малолетству, свою сеструху, четыре часа бил ногами, а она то, дура, оказывается, после первого уже удара ласты склеила. Так что напрасно её братец столько сил тратил, но в этом он весь. Но, в общем, он правильный пацан. А знаешь, ты мне нравишься, не скулишь, взгляд волчий. Таких как ты можно смело на дело брать, — Вагиз улыбается в чёрную бороду, — ты только автомат принеси и я тебе даю честное слово вора, тебя отпустим ... вот, только Аньку отдай, запал я на неё.

— И что все так к Аньке прикипели? — внезапно раздаётся весёлый голос.

Вагиз подпрыгивает на месте, Бурый выхватывает нож, но короткая очередь прошивает ему руку. Он с проклятиями падает, вцепившись зубами в землю. Сизый медленно встаёт, безучастно хлопает глазами, но пальцы проворно скользят к рукоятке ножа, ещё один выстрел делает в его черепе аккуратное отверстие.

— Вагиз, не доводи до греха, — вновь звучит насмешливый голос.

— А-а-а, менты пога-аные! — голосит Витёк и бросается прочь. Выстрел в ногу валит его на землю. Витёк катается как придавленная автомобилем собака, кричит, рыдает, выкрикивает ругательства, зовёт маму.

— Всё-всё, — Репа поднимает руки, садится на корточки, заламывает локти над головой.

— Идар, это ты? — в потрясении спрашивает Вагиз.

— Зачем автоматами разбрасываешься? — Идар появляется в окружении двух крепких парней.

— Знал, что ты гнилой, — сплёвывает Вагиз.

— Где наш мент, случаем, не сожрали его? — повёл стволом Идар.

— За кого ты нас держишь, Сеня под тем деревом.

— Скажи Репе, чтоб развязал его. А этот кто? Узнаю, огрызки у нас подбирал. Ты зачем это делал? — Идар вперил в Виктора изучающий взгляд.

Впору радоваться, помощь пришла так вовремя, но что-то гнетёт в душе, похоже, сегодня не его день, но он решает не нарываться на грубость, спокойно отвечает: — В огрызках косточки, протеин, — Виктор не стал делиться секретом.

— Умно, — качнул головой Идар. — Надо взять на вооружение. Нам дашь жменьку?

— Дам, — просто отвечает Виктор.

— Спасибо, — улыбается Идар, — и всё же ты врёшь, — морщится он и вновь обращается чернобородому: — Второй автомат где?

— У своего приятеля спроси, — усмехается Вагиз.

— Что так? Неужели он у вас его стянул?

— Хмару замочил.

— — Дела, — удивляется Идар .— А ты не прост, как показался вначале. Что ж, придётся с тобой пообщаться. Подойди ко мне.

Виктор с трудом поднимается, ноги неприятно дрожат, каждое движение отдаётся болью в почках и печени.

Тем временем Репа развязал Сеню и тот, покачиваясь, двинулся к своим товарищам. Неожиданно Вагиз дёргает его к себе, выхватывает нож и приставляет острое лезвие к кадыку: — Дай нам уйти, Идар!

— Да кто ж вас держит, — спокойно говорит он, но в глазах колыхнулся свинец. — Ты мента освободи и можете уходить.

— Мы к Голубянке отойдём и там его отпустим.

— А если нет?

— Слово вора.

— Хорошо, Вагиз, иди, но береги здоровье. Если к вечеру наш мент не придёт на стоянку, я организую на тебя охоту.

— Нема базару, — пятится Вагиз, а за ним и вся его подвывающая свора.

Людоеды словно растворяются в лесочке и, будто их и не было, лишь костёр дымит, да подгорает человеческое мясо, источая зловоние.

— Сейчас рыба в море появилась, можно было уже и не есть людей, — воротит нос от костра Идар.

— Они от человечины уже не откажутся, — Виктор пытается изучить его лицо, но оно не выражает сильных эмоций, такое простое и располагающее к себе.

Идар подмигивает ему: — Это ты правильно заметил, выродки. Ты вообще один или с командой?

— С Аней, — осторожно произносит Виктор.

— Так идите к нам, хорошие люди нужны ... автомат захвати ... кстати можешь его за собой оставить. Стреляешь как?

— Не жалуюсь.

— Спецназ?

— Было дело, — врёт Виктор.

— Что ж попался так глупо? — располагающе улыбается Идар.

— Чихнул не вовремя, — угрюмо буркнул Виктор.

— Да-да, бывает, — с насмешкой кивает мужчина. — Так ты с нами или как?

— Подумаю.

Идар в удивлении поднимает брови: — А что тут думать, с Аней долго не продержишься, и автомат не поможет. Вагиз злобу затаил, да и вообще ... жирно одному такое оружие иметь. Если ты не с нами, придётся его отдать, сам понимаешь, у нас народ, его необходимо защищать, а у тебя, лишь Анька, — весело смеётся Идар. — Вот что, время у меня есть, сходим к твоему схрону и всё решим миром, можешь в нашу команду влиться или жить отшельником. Да, если не захочешь с нами, Аньку придётся вернуть, она привыкла к обществу, а с тобой одичает.

— Так, любовь у нас, — дурачится Виктор.

— К ней? Не обманывай, ты не из тех людей, тебе амазонку подавай, — Идар моментально раскусил Виктора. — Из всего этого следует, ты не хочешь нам помочь. Зря. В любом случае отдашь АКМ, если не завтра, так через недельку. Таблеток развязывающих язык у меня нет, но иголки имеются, — обыденным тоном произносит он, но у Виктора внутри всё холодеет, но он говорит без дрожи в голосе: — Звучит убедительно, сразу видно, ты человек действия. Я бы с радостью метнулся и принёс автомат, но сдаётся мне, ты после этого от меня избавишься.

— Бог с тобой, зачем?! — Идар театрально всплёскивает руками.

— Я это вижу в твоих глазах.

— А что ты ещё в них видишь? — в его голосе звякнул металл.

— Иголки.

— Значит готов к пыткам? Это делает тебе честь, — Идар с уважением наклоняет голову. — И всё же, я вполне серьёзно хочу предложить тебе место в нашей команде. Более того, мы тут недавно группу туристов отловили, одного можешь забрать.

— В виде раба? — насмешливо тянет Виктор.

— А почему нет? Хотя, если появится желание, можешь сделать его свободным, вмешиваться не буду.

— Заманчиво, — Виктор лихорадочно ищет выход из создавшегося положения, — и всё же, дай мне подумать, хотя бы одну ночь.

— Убежать хочешь? — склоняет голову Идар.

— Ты не дашь мне этого сделать.

— Определённо. Но эта просьба мне не нравится. Может, иголки попробуем?

— Не надо ... ночь, всего одну ночь дай.

— Хорошо, — Идар с удовольствием смотрит на свой автомат, — хотя это не в моих правилах, но чувствую, ты не простой человек. Ты прав, тебя нужно или убить или дружить. Мне бы хотелось последнее, — искренне говорит он.

— Даёшь мне ночь?

— Будет тебе ночь, но утром принимай решение, — с неудовольствием произносит Идар.

Виктору стягивают руки верёвкой, один из мужчин наматывает конец на руку и группа тронулась.

Проходя мимо сопки, где залёг Алик, Виктор из-за всех сил старается сохранять безразличие и не выдать своё волнение, только бы тот не пульнул сгоряча, тогда точно — в живых не оставят. Хотя, будущее не очень хорошо пахнет, душа Виктора покрывается инеем, когда начинает думать о предстоящих пытках. А может пусть идёт всё к чёрту, отдать автомат и влиться в команду Идара? М-да, перспектива та ещё, рабами сделают и Нину отберут ... нет — лучше пусть будут иголки ... выдержать бы только. Как бы хотелось знать, что такое настоящая боль? Можно ли её вытерпеть? Виктора начинает мутить от безысходности и страха, но внутренний стержень становится только крепче, мужчина всё для себя решил, пусть хоть кости камнями дробят, но Нину на поругание не отдаст. Странно, но в данный момент, когда Виктора ведут как барана на убой, он не вспоминает о группе спелеологов, все его мысли только о своей женщине и это даёт ему решимость и силу. Чтобы отвлечься от гнетущих мыслей, Виктор непринуждённо спрашивает :— А как там Дмитрий Леонидович поживает?