В общем, как остался я без средств к существованию, так и пришлось разрабатывать вариант, который пришёл в бедову голову давно уже, но всё ж боязно было за него браться. Впрочем, всё новое пугает. Однако на всякий случай камерой тогда ещё обзавёлся, и записи те, что с камеры, исправно копились на винчестере, и когда время было — а большей частью хватало его, в общем — просматривал и мотал на ус. Короче, получалось так, что с виду один и тот же парень, мелкий, чернявый и шустрый, с кожаной сумочкой небольшой такой, тоже чёрненькой, на лямке, где-то через день, а в субботу обязательно, примерно в одно и то же время выходит от цыган — ну, к которым понятым дядь Саш водил в дом напротив — и мотает по направлению к центру. Вечерком, как стемнеет, почему — кто его знает, можно б и днём, безопаснее же. Может, тёмные дела света не любят, не то ещё что — бог весь.
"...при большом стечении публики состоялись церемонии венчания и затем официального вступления в брак действующего Президента Франции Франсуа Олланда с давно и горячо обожаемой им Эйфелевой башней, в связи с чем отмечен бурный всплеск его популярности, резко возросшей с ещё недавних полутора процентов до аж целых двух. Недоброжелатели, коих в достатке у любого политического деятеля, выражают, однако, серьёзные сомнения во взаимности испытываемых президентом чувств. Эксперты полагают, что..."
Я его загодя отследил, в четыре приёма, по кусочкам, чтоб всё время вслед не отсвечивать... Там неприметный такой домишко, частный, за центром, если по улице Ладожской Флотилии, то немного до Пролетарского канала не доходя. Обратно с той же сумочкой возвращался, уже потяжелее, по осанке если судить. Но это мне уже без разницы, наркота на фиг не нужна. Камеру над окном снял предыдущим вечерком, но выбрасывать пожалел — вдруг да пригодится ещё. Вещь-то хорошая... Хотя по уму если, так лучше бы выбросить.
А вчера, аккурат под вечер, свет выключил и у окошка сел — смотреть. Ма дома была, но у неё телевизор, она, по факту, в нём как бы и живёт вечерами. Как клиент вышел, сам тоже выскочил и по длинной дорожке, но бегом, к месту, где наледью приросло. Загодя приметил — днём-то уже капель вовсю, весна на подходе, а к утру морозцем прихватывает, убирать лёд, знамо дело, некому, песка с солью тож не напасёшься... А к вечеру самое оно — водичка по ледку. Дроборазнуться запросто. Собственно, люди и падают, с переломами и так далее... Но — не моя проблема. По дороге бахилы, заранее в аптеке купленные, натянул, керосинчику на них у подошв чуток, из бутылочки. Леску с собой притащил со старой донки, на 2 мм, акулу можно вытащить. Протянул быстренько, вкруг деревца заведя — едва успел, топоток уже слышен был, с поскрипываньем по свежевыпавшему снежку — а сам за будочку, там маленькая такая, в шаге буквально, для баллонов газовых. Натянул — в темноте всё равно хрен увидит, а как дёрнуло поклёвкой, выскочил и помог слегка — он уже мимо чуток проскочил, так что меня и не увидел даже, падая. Я, впрочем, на всякий случай шапчонку низенько натянул и подбородок, опять же, шарфиком прикрыл. Ниндзя, японамать... Шмотку из кресла взял, старую, на выброс не жалко чтоб. Парень неслабо приложился, натурально жбаном об лёд, гулко так и аж с эхом по закоулочкам ближним, я же сумочку сдёрнул — и скорым таким, но почти неслышным в кроссовках аллюром — бахилы только шуршат по свежему инею — за угол, лесочку на ходу сматывая. Тут же в сумке пошарил — ага, вот они, денежки-то! И мобила... Тож пригодится. Сумку в ближайшую же урну сбросил. Из мобилы аккумулятор вынул, от греха. В направлении от дома своего попилил, разумеется, по заранее намеченному маршруту. Мимо бака мусорного проходил — бахилы медицинские, керосинчиком смазанные, скинул и выбросил. Кто их, черноголовых, знает... Могут ведь и собачку привесть. По широкой дуге обойдя круг света возле ДК с дискотекой, вышел к автостанции, там автобус уже стоял, в него — и до Волхова. След сбить чтоб — бережёного, как говорится... Там помотался слегка, на вокзале расписание посмотрел, цены узнал... Дорого. Вообще, всё дорого... Зашёл в компьютерный, подвальчик там, прям рядом с вокзалом, до закрытия едва успел, прикупил мышку лазерную, а то с шариком, оно как-то совсем не комильфо, по нынешним-то временам, полюбовался на тёлок молоденьких, что над чем-то ржали у продуктового, немного напоказ радуясь жизни, потом в автобус, и обратно.
Короче, всё штатно прошло, как и было задумано, от и до. Откуда-то способность такая у меня открылась — ежели что наметил стрёмное, сначала спланировал, а потом вроде как машина становлюсь. Даже будто сам за собой со стороны наблюдаю, спокойненько так...
"...обязательное приобретение хотя бы минимального страхового полиса КАСКО позволит водителям более уверенно чувствовать себя на дорогах. Чтобы избежать не раз имевших место прежде ситуаций, когда добросовестный страхователь нередко не мог получить причитающуеся ему страховое возмещение вследствие, например, банкротства страховщика, предлагается организовать лицензированные региональные уполномоченные компании, которые и будут заниматься уреглированием такого рода вопросов, включая контроль денежных потоков, а также осуществят страхование рисков по страховке, что, по мнению экспертов, не должно привести к существенному росту страховых взносов, а наоборот..."
И в ДК, конечно, забежал, а как же? Иначе подозрительно будет, всегда заходил, а тут нет. Это, конечно, перестраховка жуткая, но по мне так всяко лучше перебдеть...
Танцы-жманцы-обниманцы были в самом разгаре, Катрин, разумеется, солировала, и вид у неё был какой-то особенно независимый и неприступный. Пожаловался ребятам на сломавшуюся мышку, пришлось, мол, за новой аж в Волхов мотаться, местный магазинчик, где компьютерную мелочь торгуют, то закрыт, то не работает, да и выбор не устраивает. Показал Шпунту новую — специально смотрел, здесь такой нет. Вообще, такое чувство, в малый городок наш всё больше неликвиды всякие пихают. В Волхове уже поприличнее выбор, а вообще-то в Питер надо ехать. Теперь, когда с деньгами, можно уже и об этом подумать.
"...при этом не могут, однако, не внушать некоторый, пусть пока и сдержанный оптимизм новости с кредитного рынка, где отмечается заметный всплеск активности, прежде всего, со стороны физических лиц, при этом, что особенно отрадно, в течение самого последнего времени многие обратились за займом впервые, что однозначно указывает на рост уверенности в завтрашнем дне у граждан, в посрамление скептикам, которые предрекали..."
Как ребята закончили, помог с аппаратуркой, да и поднялся наверх. Негоже, особенно в такой день, привычкам обычным своим изменять. Там всё было как всегда — пара полупустых бутылок со скудной закусью на столе, три пустых у плинтуса и одна полная в пластиковой сумке под столом, с десяток доморощенных артистов, включая Настёну, у дастархана, невменяемо пьяный Колюсик в углу приткнумшись, и Абрам Семёныч во главе стола витийствует, на сей раз насчёт политики, кажется:
— Если нынешнему руководству мы глубоко по хрену, то прежнее, ну, когда СССР, нас, такое чувство, активно ненавидело. Лично я оценил бы это как некоторый, в целом, скорее обнадёживающий прогресс.
Моё прибытие было отмечено только лишь Настенькой, что тут же перепорхнула таким образом, чтобы единственный свободный стул оказался рядом с нею, жестом пригласив насчёт присоседиться. Почему бы и нет — подумал я, прижимаясь к сразу начавшему интенсивно горячеть бедру и наливая себе под ободок в наименее заляпанный из свободных стаканов.
— Неправду Вы говорите, — возмущённо отозвалась полноватая девочка в очках, — мне мама говорила, при СССР всё лучше было, и люди были лучше!
— А сколько лет Вашей маме, Люсенька, дорогая?
— Сколько раз Вам говорить, Абрам Семёныч, не Люсенька, а Люси! Ну, тридцать пять ей... Кажется.
— То есть, когда совок загнулся, ей, получается, где-то одиннадцать было. Вспомни-ка себя в одиннадцать, много ты теперь помнишь, как тогда было?
— Ну... Как сейчас примерно, так и было всё...
— Всё, да не всё... Далеко не... А она тебе не рассказывала, милочка, как в этом вот магазине, где "Пятёрочка", Ассоциацией тогда назывался в народе, обыкновенного сливочного масла не купить было? А если колбасу выбрасывали, очередь отстоять надо было, часов несколько и в драку, по килограмму в одни руки да ещё и не всем доставалось? До сих пор, кстати, понять не могу — рыбы красной, горбуши, к примеру, которой теперь завались, и той не было, разве что изредка, по праздникам, в наборах, да и то не всех. В Питере, Москве — и то не купить было. Нет, надо реально ненавидеть свой народ, чтобы в стране, где по рекам в путину от лосося на лодке не проплыть, устроить дичайший дефицит даже того продукта, который и на экспорт не пристроить было, поскольку в мире этого самого лосося тоже завались и больше, а икру красную только в России и употребляют. А универмаг, тогда он на весь город один был, в Гостинном, пустой совсем стоял — не рассказывала?
— То есть как это так? Совсем пустой? Придумываете Вы всё!
— Не совсем. Лежало и висело всякое барахло пыльное, а если что реально одеть можно, так за этим в Питер ездили, и тоже по очередям да в драку, и всё равно не было нормального ничего, а и когда выбросят импортную дрянь какую, что хоть более-менее носить можно, так втридорога и с поклоном продавцу на червончик а то и четвертак.
— Вот так и продали вы высокие идеалы за жратву да тряпки! Сбросили орлов ради бройлерной курицы!
— Нет, ласточка моя. Мы-то как раз и не продали. Мы лишь кряхтели да терпели натуральное издевательство это. Продали же те, кто нами руководил. И нас ненавидел.
— Вот ещё... С чего бы это...
— Попробую объяснить. Вот почему, как ты думаешь, Россия — единственная страна, где по сей день умеют невкусно готовить?
— Как это?
— А вот так. Сколько ни ездил, а поездить мне довелось немало... в своё время... и вот где ни зайдёшь в какую точку, пусть даже самую что ни на есть тошниловку с виду, а — вкусно. У нас же и в ресторане порой жрать невозможно, и уж всяко дома вкуснее, разве не так?
— Ну, домашнее-то, оно конешно...
— Сейчас так ничего ещё, а при горячо любимом твоей мамой совке, тогда вообще мрак был. Помню, на гастролях в Тамбове зашли как-то поужинать... Ресторан Центральный, как сейчас помню, местные его ЦК называли — Центральный Кабак. Заказали по антрекоту, не то эскалопом это там называлось, в общем, мяса кусман, а мы уже прилично навеселе были... Отодвинул гарнир — а тот надкусан уже, аккуратным таким полукругом... Решили что не заметим по пьяни... Вот так. Дело, полагаю, в том, что общепитовским недоплачивали здорово, из расчёта, что те, мол, и так себе наворуют. Вот и наворовывали. Потом и система образовалась, такая, что не воровать попросту невозможно стало.
— Ненависть-то здесь причём?
— Видишь ли, Люси, человек, он такая скотина, что быть ублаговолённым лишь материально ему категорически недостаточно, ему ещё и душевное удовлетворение подавай. Необходимо себя хорошим чувствовать, иначе и жизнь не мила. Вот и приходится придумывать, для себя, что те, кому плохо сделал, обокрал в данном случае, сами редиски нехорошие, вроде как не совсем люди, быдло или ещё что в этом роде, ему это нужно, для душевного равновесия, понимаешь?
— Ну... А знаете, вообще-то да. За собой даже замечала такое, разорёшься, бывало, в классе на оглоедов, или настучишь кому по бубну, в сердцах... Потом же сначала вроде как неуютно внутри, чувствуешь, что не права, а после подумаешь — вот же идиоты малолетние навязались на мою голову, в спецшколу бы их, для умственно отсталых, а ещё лучше б и вовсе поубивать или абортом чтоб мамаши их загодя озаботились — и сразу же будто легче становится... Правда Ваша, однако...
— В общем, ненавидят — оно бы и бог с ними. Но ведь в готовку душу вкладывать надо, хоть чуть-чуть, иначе вкусно не получится. А как вкладывать душу, готовя еду для тех, кого ненавидишь? Вот и получается гадость, из нормальных даже продуктов, в смысле, тех, которые не украли. Постный борщ, приготовленный с любовью, всё равно вкусный, а с ненавистью и деликатес в отраву несъедобную превращается. Так и наши советские правители — знали, что воруют и живут неправедно, не по совести, и руководят через пень-колоду, вот и приходилось им наш народ ненавидеть, себе во внутреннее оправдание.
— Так что, получается, нынешние, они как, не воруют, что ли? — на что те несколько не вовсе пьяных, что прислушивались к диалогу, дружно заржали.
— Шутишь? Тут дело в другом. Перестройка душ. На англо-саксонский протестантский лад. У них ведь как издавна считается? У кого денег много, тот и хорош. Господь, по ихнему если, даёт избранным. Если богат, значит, бог любит. Вот у них душа и спокойна, что б ни творили. Разве что если украсть не получилось, тогда да, переживают очень.
Тут вдруг заявилась, вся в грусть-печали, Катрин, вместо приветствия вдохновенно исполнив прямо от двери, совершенно на оперный манер:
Вот и верь после этого людям —
Отдалась я ему при луне,
А он взял мои девичьи груди
И узлом завязал на спине.
У неё получилось приятное такое контральто, почти что в оперном варианте.
Потом схватила первый попавшийся полный — оказался, разумеется, мой — стакан, произнесла вместо тоста "За нас с вами и за хрен с ними!", лихо хлопнула дозу и тут же без спросу утащила меня провожать.
А потом мы долго целовались у неё в подъезде. Впервые.
И понял я, и почувствовал, что когда целуешься с любимой женщиной, это совсем не так, как с какой-нибудь просто вообще. Проникновенности тех от макушки до копчика пробирающих сладостной дрожью минут не смог испортить даже мерзостный взвизг соседки, вышедшей выносить мусор:
— Катька, лакшовка забубённая, сколько раз тебе говорили, шобы ты с трахалями своими на лестнице не сосалась! Марамойка, блин.
Похоже, это и было именно то, чего Катрин не хватало для полноценного завершения этого, похоже, довольно печального для неё вечера.
— Вот смотрю на тебя, тёть Вер, и не понимаю — зачем тебе мусор выносить? — приступила она умильно, ласково почти, но постепенно повышая тон, — У тебя ж хлебало поганое хуже мусорного бака и сортира вокзального обоссаного-засраного вместе взятых, падаль ты гнойная вся в опарышах... Звизда в ботах.
Счёл за лучшее удалиться. Дамы завсегда промеж собою наилучшим образом разберутся, ежели мужчина сдуру встревать не вздумает.
"...прошли первые тендеры. Ожидается, что приватизация шоссейных дорог позволит привлечь инвестиции, провести модернизацию и расширенно применить инновационные методы нанотехнологического приведения дорожных покрытий в модернизированное состояние, соответствующее наилучшему европейскому уровню, при этом, подчёркивается, за счёт преимущественно частных инвестиций. Как сообщил премьер Медветко, в текущем году планируется подготовить к приватизации не менее пяти тысяч километров только федеральных автотрасс, однако темпы соответствующей деятельности существенно ограничиваются недостаточными возможностями отечественных ремонтных организаций, поскольку, разумеется, никто не согласится вкладывать средства в дорогу, заблаговременно не отремонтированную из бюджетных средств, и..."
