Вступление. Лиса-крестьянка. (Завершено)

Кошки, успевшие похозяйничать на столе, смотрели на её творчество с лёгким недоверием. Неужели этот, относительно маленький человек, съест всё, с чем не совладали шестеро?

Девчонка, прихватив кастрюлю, сходила на кормокухню, добавила в общее месиво четыре черпака горячей каши. Хорошенько перемешала, вернулась в дом и, не утруждая себя перекладыванием стряпни в плошки, принялась есть тёплое месиво черпаком, прямо из кастрюли. Всё умяла, поднялась и, сделав шага три прочь от стола, без сил свалилась у стены. Нельзя такой грязной в кровать. А греть воду и мыться сил нет. Ну и... ладно.

Свернувшись в калачик, маленькая, обугленная и ободранная лиса накрыла голову руками и позволила себе расслабиться, мгновенно потеряв сознание. Рухнула в сон, словно в пропасть, и ей снова приснилась мама. Посреди тьмы и холода, обнявшая дочку и тихо радующаяся, что этот пушистый комок глупости, пусть даже наверное переставший быть самой хорошей девочкой на свете, всё равно сумел удержаться и не стал... истинным, настоящим чудовищем.

24 июля.

Проснулась Кицунэ от того что одна из кошек, забравшихся на неё погреться, с мурчанием начала устраиваться поудобнее и перелегла притиснувшейся к стене девчонке прямиком на лицо.

— Пфы! Пфы! — шерсть с кошачьего пуза полезла в нос, и безмятежно дрыхнущая лиса завозилась, медленно приходя в себя. Сняла с головы кошку, приподнялась на руке и дурными спросонья глазами обвела взглядом комнату, не понимая что происходит. — Ох-хо...

В окно лился утренний солнечный свет. День ещё только начинался, но воспоминания о том, что было вчера, нахлынуло на Кицунэ и она, застонав, села, с кряхтением разминая задеревеневшее на полу тело. Некогда разлёживаться! Надо себя в порядок привести, все утренние дела сделать, и приготовиться ко встрече новых групп беженцев! Им, наверное, вчерашние по радио уже сообщили, что здесь живёт такая добрая девочка, и они будут надеяться на неё! Вот им будет обидно, если она им ничем не поможет!

Раздача кормов и отправление скотины гулять прошли без эксцессов, печь была растоплена и чаны с бурдой поставлены вариться, а вот мыться пришлось водой холодной, только что вынутой из колодца. Закалённая невзгодами Кицунэ, не желающая показываться людям в самом плохом виде, стойко выдержала испытание, хоть и зареклась его повторять, до костей продрогнув сначала под ледяными струями, а затем на утреннем ветерке, пока путалась головой и руками в ночной сорочке. Той самой, что так понравилась Кицунэ с самого начала, и которую нахальная служанка хотела стащить, но слава всем богам, бросила.

— Умираю, умираю, умираю!!! — вприпрыжку добежав до дома, Кицунэ побежала в спальню взрослых и с разбегу нырнула в кровать, под одеяло, где протряслась ещё минут пять, прежде чем согрелась и расслабилась. — Фу-у-уф! В колодцах, случайно, морозильные схемы не рисуют? Чтобы вода не портилась. Не может же она в самом деле ни из-за чего быть такой леденющщей?!

После пятнадцати минут блаженства, отогревшаяся девчонка снова поднялась. Подошла к зеркалу, сбросила сорочку и принялась внимательно разглядывать себя. Убрала все шрамы, следы от ожогов или рваных ран, полученных при беготне по лесу. Прекрасно! Вот она и снова мирная, безобидная девочка, которую совершенно не надо бояться! А то пристанут — "чего это у тебя все ноги изувечены"? И доказывай им, что это она поранилась пока убегала от придурков, а не гонялась за особо любопытными крестьянами, чтобы их съесть!

Волосы, обуглившиеся и завившиеся от страшного жара молний, пришлось сбросить и вырастить вместо них новые. Точно такие же, только длиннее. Короткая причёска за неделю надоела, хотелось чего-нибудь новенького. Например, — собрать их в конский хвост, или, лучше, заплести в косички! Вот, как-нибудь так.

Снова надевшая сорочку, отрастившая волосы и соорудившая две пышные косички, Кицунэ полюбовалась своим художеством и осталась вполне довольна. Очень мило и женственно! Всем понравится! Ещё бы к новой причёске хорошее платье...

Сердце болезненно сжалось, а к щекам прихлынул румянец при воспоминании о том, какое красивое, шикарное и стильное платье было у леди Наоми. И как кровь у вставшей на разбойную стезю лисицы в каждой жилке заиграла при понимании, что сейчас шикарное платье этой красотки можно будет себе забрать! В нём Кицунэ будет настоящей принцессой!

Гендзюцу опасно применять на других, очень уж все боятся что с их мозгами незаметно что-то сделают. Чуть тронешь, и сразу столько агрессии! Мозгокрут, мозгокрут! Давайте её зарубим, на всякий случай! Зануды. Хорошо, что для себя самой творить иллюзии можно, всегда запросто, и с огромным удовольствием!

Кицунэ сделала движение рукой вдоль своего тела и словно раскрывающийся бутон цветка, ночная сорочка преобразилась в роскошное платье из переливчатого голубого шёлка, на руках возникли белые перчатки, а на ногах сапожки с золотыми вензелями. Гребень с дужкой из шёлковых цветов и вуалью, ожерелье с драгоценными камнями и сверкающие серьги, всё при всём, только украшают они теперь не леди Наоми, а Кицунэ. Грудь увеличилась размера на полтора, плечи стали ровнее, а осанка горделивее...

— Вау! — счастливо выдохнула обалдевшая лисица, страшно соскучившаяся по нарядам, модным у самых благородных дам. — Вот это да! — она принялась вертеться и красоваться, разглядывая себя со всех сторон. — А я тоже интересная такая испанская леди! Не совсем как Наоми-чан, но... тоже настоящая! Что, все испанские леди обязаны быть скромными и стеснительными? Прыгать и танцевать совсем нельзя? Вот придумали! Пфы! Сами тихими сидите, а мне... а мне... ах, мне бы ещё сюда мальчика!

Она сделала несколько вращательных движений рукой, срывающиеся с её пальцев волшебные звёздочки завертелись в воздухе, создавая искристое завихрение, уплотнились в веретёнообразный клубок и вдруг распались истаивающей магической пылью, оставив на месте клубка фигуру улыбчивого ронина, того самого, с которым она рассталась позавчера, но теперь одетого не в изношенное тряпьё бродяги, а в шикарный офицерский мундир имперского морского флота.

— Мальчик, которого ты любила, оказывается всегда был влюблён в другую девочку, — сказал он, делая шаг к Кицунэ и протягивая ей руку. — Но мне с самого первого мгновения, леди, сразу очень понравились именно вы. Никакая ваша подруга, и никакая другая девочка на свете не будет для меня красивее вас! — он склонился к руке покрасневшей лисицы и поцеловал её пальцы. — Если бы вы только были чуть старше, я был бы счастлив вас, волшебная принцесса, назвать своей любимой, и подарил бы вам, без остатка, всю свою любовь!

— Вай-вай-вай! — иллюзия растаяла, а пищащая от переизбытка восторгов Кицунэ приложила ладони к раскрасневшимся щекам и начала, пританцовывая, мотать попой туда-сюда. — О-о-о-ой-я! — отпрыгнула от зеркала, плюхнулась спиной на кровать и принялась бессмысленно брыкать ногами, просто давая такой вот выход своим эмоциям. Расслабилась, обмякла, полежала несколько секунд, сделала вдох поглубже, и вскочила.

Крестьянская сорочка снова обратилась роскошным платьем аристократки, и рядом возник мужчина в офицерском мундире. Кицунэ, вся красная, не сводя со своего друга сияющего взгляда, снова подала ему руку. Вокруг развернулся зелёный и пышно цветущий парк. Зазвучала музыка, ронин обнял девчонку за талию, привлёк к себе, и они принялись вальсировать по роскошной ажурной беседке, увитой розами и украшенной игривыми бликами яркого летнего солнца. Вокруг зазвучали голоса и шумы, ведь лиса и ронин танцевали среди расступившихся людей, решивших сегодня прийти на прогулку и очарованно замерли при виде волшебной, чарующей романтики. Кицунэ не стеснялась. Пусть они увидят, как ей хорошо. Пусть все узнают, как она счастлива.

В блаженстве прикрыв глаза и теряя ощущение реальности от охватившей её тёплой радости, Кицунэ подалась вперёд, прижалась к широкой груди обнимающего её мужчины и...

Провалившись сквозь пустоту, лицом вниз плюхнулась на кровать. Просто иллюзия. Нет никакого красивого платья. Нет любимого мужчины, и счастливого, светлого мира вокруг. Всё это она потеряла.

Нет. Не потеряла. Один чудовищно сильный урод пришёл и уничтожил счастье Кицунэ, даже не задумываясь над тем, что он делает. Ему было плевать. Он просто пришёл и выполнил что обещал, а у Кицунэ, вместо счастливой жизни, любви и радости, остались только одиночество, смертельная боль и иллюзии.

Мерно тикали часы в главном зале. Подошедшие кошки, мурча, подошли к Кицунэ и улеглись, прижавшись к ней боками.

— А вы знаете... — дрожащим голосом прошептала Кицунэ. — Я ему даже мстить не хотела. Хотела, чтобы от меня просто все отстали. И он, и остальные. Но нет. Почему? Почему все, всё время, лезут ко мне?! Что я, им всем, гадам, сделала?!

Кошки, перестав мурчать, просто жались и ласкались к ней, чувствуя, как плохо хозяйке, и пытаясь утешить её. Девчонка, перевернувшись, сгребла пушистиков и благодарно обняла их, снова довольно заурчавших, словно два маленьких и тёплых генератора радости.

— Пойдёмте. — улыбнувшись, сказала Кицунэ — У нас там, наверное, рыбка давно сварилась. Сейчас отделю вам мяса, чтоб без косточек, и поедим!

Завтрак прошёл без особых событий, но в процессе еды, Кицунэ никак не могла отвлечься от мыслей о том, что совершенно не просто так на неё все нападают. Одинокая добрая девочка, дружелюбная и доверчивая. Любой гад на неё как посмотрит, так сразу и думает, что её проще простого будет обидеть! Напасть, избить, ограбить, а она ничего не сможет сделать в ответ! Вообще вот ничего! Только плакать будет, и просить пощады.

Надо превратиться в кого-то, в ком не будет видно такой заманчивой добычи. Это понятно, но становиться взрослой тёткой, здоровенной как медведь, и страшной как островная людоедка, Кицунэ всё-таки категорически не желала.

А значит, хотя бы временно, надо ещё раз попытаться сделать что? Притвориться мальчиком! Храбрым, мускулистым и сильным!

Глаза игривой притворы хищно сощурились, устремляя взгляд на комнату детей, разделённую тряпичной занавеской на две части. Одна — для девочки, а вторая — для мальчика. Мальчики ужасно нравились Кицунэ, её тянуло к ним как магнитом и в этом не было ничего удивительного. Девчонки-ровесницы при её приближении сразу задирали носы и принимались задаваться, начиналось выстраивание иерархии, а мальчишки всегда были ей только рады, без всяких глупостей и соперничества. С ними так весело дружить и играть! От них столько приятных эмоций! И всё у них та-а-акое интересное!

Поднявшаяся лиса, с самым хитрым выражением на мордочке, крадучись подобралась к двери детской комнаты и нырнула внутрь. Всё, что было в шкафу фермерской дочери, она перемерила в первые два дня, ещё два дня царствовала в шкафу местной хозяйки, наряжаясь в платья взрослой женщины и воображая, что это она вот такая, всего добившаяся, семейная, замужняя и успешная. Бегала ещё, каждый раз, перед курочками и поросятами хвастаться, что вот, мол, видите? Видите? Я — настоящая взрослая крестьянка! А значит, кто? Ваша хозяйка! Правда ведь? Слушайтесь теперь меня!

Самое лучшее и красивое платье хозяйки этой фермы, в котором Кицунэ шастала до самого прихода ронина, лежало теперь сложенное в углу, изрядно замаранное и пропахшее потом, нуждающееся в стирке. Самое красивое платье фермерской дочки, надетое чтобы радовать проходивших мимо фермы людей, вчера превратилось в месиво обугленных лохмотьев. Но есть ещё один наряд, судя по тканям и стилю, сшитый одновременно с первыми двумя. Сын фермера в нём, наверное, встречал самых важных гостей, и ходил на праздники, с танцами! Он же не будет против, если этот его костюм не утащит какой-нибудь гнусный мародёр, а возьмёт себе милая девочка, которая просто хочет притвориться мальчиком, чтобы её не обижали?

Лиса приподняла шторку, скользнула на мужскую половину комнаты и прыжком подскочила к шкафу. Глянув по сторонам, словно кто-то в самом деле мог внезапно выскочить и вспугнуть её, Кицунэ сунулась в шкаф и принялась выхватывать оттуда заранее присмотренные вещи. Белую, пышно украшенную рубашку, зелёную жилетку с цветочным орнаментом, коричневые штаны, широкий ремень и высокие серые носки. Комплект мальчикового нижнего белья, конечно же, тоже обязательно нужен. Сцапать ворох добычи, сгрести в охапку и перебежать на женскую половину. Вот и всё! Похищено.

Кицунэ показала язык в сторону мужской половины комнаты, плюхнула добытое на кровать, взяла рубашку, развернула её и залюбовалась, пританцовывая на месте. Ах, красота какая!

— Теперь — моё! — хихикнула лиса и принялась стягивать с себя ночную сорочку.

Наряжалась она всегда со вкусом и большим удовольствием, а на женской половине детской комнаты ещё и большое зеркало было, глядя в которое, лисица так и сияла от восторга.

— Ничего себе! — смеялась она, любуясь на собственное отражение. — Это кто же это у нас такой красивый хороший мальчик? Ты здешний? Как тебя зовут? — и тут же меняла роль, сердито задирая нос. — Будьте осторожны, и не приставайте ко мне, подозрительные люди, я ведь полукровка! Ещё и врезать чем-нибудь могу! — согнула руку, до середины запястья скрытую пышным рукавом. — Видали, какие мускулы?! Вот так вот хлоп, хлоп! — изобразила боксёрские удары. — И импульсов добавлю, для разлома черепов! Ха! Ха-а-а! — она замедленно, демонстрационно, нанесла пару ударов ногами и попрыгала, как мастер тайдзюцу на соревнованиях. — Ого, в штанах так удобно ногами махать! В сто раз удобнее, чем в любой юбке! Нет, ну всё, сейчас превращусь в красивого парня, и пойду в город, в строительную бригаду записываться! Ха! Ха-а-а! — она снова изобразила удары ногами. — Шикарно! Круто! И лезть никто не будет, и работу сразу дадут!

Надо только следить, чтобы никто за спину с топором не зашёл...

От жуткого воспоминания лиса задрожала, но не сдалась, а лишь сердито и обиженно засопела. В прошлую попытку притвориться мальчишкой и работу найти она сама ужасно сглупила. Вздумала в образе мальчика-истемийца вертеться перед обозлёнными на южан гварами. Но теперь-то она будет умнее! Намного, намного умнее! И станет нормальным таким, черноволосым и черноглазым красавчиком! Потом, конечно, она обратно превратится в девчонку, но это только когда выберется в безопасные места, где даже на такую хорошую и добрую юную леди никто не станет нападать.

Сглупила, притворилась не тем, да? А если бы прошедшей ночью не сглупила, то через пару-тройку дней была бы уже, наверное, где-нибудь в малых странах на юго-западе. Что вот ей мешало не сразу бросаться раздевать гадского благородного лорда, а закинуть его себе на плечо и утащить в лес, подальше? Бросила бы придурка там, без ничего, только землёй присыпала, чтобы комары совсем не съели, а сама убежала подальше, с его доспехами и одеждой. Превратилась бы, переоделась, и пошла путешествовать по миру, как лишившийся всего на войне, молодой благородный аристократ! А может быть...

Румянец прихлынул к щекам Кицунэ и она, зардевшись, съёжилась от мысли о том, что к здоровенному самураю, бегающему по лесу в поисках племянника, вообще-то могла бы выйти она. Скопировавшая облик юного лорда из клана Макигучи, в его одежде, и с его оружием.