Панацея

— Ещё совсем недавно я называл Кисилеву девочкой, непригодной к науке. А оно вот как вышло — доктор наук и всем нам фору дает. Станцию медицинского обслуживания она задумала, а об этом ещё даже фантасты не писали. Но желать придется, — вздохнул он.

— Но мы-то здесь причем? — задал вопрос профессор Новиков, — мы физики, а не медики.

— Игорь Владимирович, — произнес с ухмылкой Орешников, — современность сглаживает грани между специальностями. Я стану изобретать ферменты. Вернее, — поправился он, — не изобретать, а моделировать их в новой аранжировке. А вы, господа физики, станете изобретать приборчик, позволяющий определенным излучением усиливать те или иные свойства ферментов. Не медик он, — усмехнулся профессор Орешников, — так и я не физик.

— Ладно, чего там по-пустому базарить, — подвел итог Мерзляков, — работать надо, работать!

Оставшись один в кабинете, Орешников задумался. Потом пригласил к себе своих подчиненных коллег врачей, поставил задачу:

— Нам поручено создать станцию медицинского обслуживания человеческой клетки. Поскольку человек как раз и состоит из клеток, то пришел он на медосмотр, а мы ему укольчик в вену. И ушел он от нас здоровым, выбросив в кал и мочу все свои болячки.

— Клетки, клетки, — произнесла Ирина Петровна Свешникова, кандидат медицинских наук и ведущий специалист в медицинской лаборатории, выставив как будто напоказ свои красивые ножки.

Все в лаборатории знали, что она неровно дышит к профессору Орешникову, кроме, конечно, его самого.

— Клетки, — продолжила Свешникова, — а в клеточках имеются хромосомы, которые отвечают за хранение, реализацию и передачу наследственной информации: от цвета волос, глаз до предрасположенности к различным заболеваниям. То есть и за болячки тоже. А основная составляющая хромосом — это ДНК. Значит, придется работать с ДНК, нити которых плотно намотаны на специфические белки-гистоны. Если все нити ДНК выпрямить и разложить в длину, то этой нитью можно обмотать семьдесят раз расстояние от Земли до Солнца. Это я к тому, что в этом громаднейшем расстоянии заложены все болячки от наследственных до приобретенных. Вот такая вот, господа, информация, известная всем. А кто кодирует эту информацию? Известно кто — цитозин, гуанин, аденин, тимин. Всего лишь четыре азотистых основания. Но эту информацию можно менять с помощью ферментов, а их всего три основных: полимеразы, которые могут достраивать цепочки ДНК; нуклеазы, которые могут разрезать и укорачивать и соединять цепочки; лигазы, которые указывают, где разрезать. Вот и придется создать метод ДНК, который бы хранил и обрабатывал информацию, позволяющую отфильтровать именно ту молекулу-нить, в которой закодирован нужный ответ. Разрезал, выкинул боляку и соединил цепочку — получай здоровье!

Профессор Орешников захлопал в ладошки:

— Блестящая речь для широкой публики, — произнес он, — и все вехи работы Ирина Петровна уже нам определила. Блестящая речь, слов нет! — подвел итог он.

А многим сотрудникам стало непонятно: то ли поругал он словами "для широкой публики", то ли похвалил "вехами", то есть основными направлениями работы? Но работать-то всё равно надо.

Как говорится, быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается. Опыты, опыты и ещё раз опыты. Время бежит неумолимо, а дело делается. Основных ферментов, как известно, всего три: полимеразы, нуклеазы и лигазы. Образно говоря, полимеразы можно назвать строителями; нуклеазы хирургами — что-то разрезать, укоротить; лигазы укажут, что вырезать. Добавил, урезал, достроил, вычленил и вставил. Вот и занимался всем этим личный состав Орешкина — добавлял, урезал, достраивал, вычленял и вставлял. Много работы проделано, много, но результат оказывался пока нулевой.

Опыты ставили пока только на крысах и кроликах и слава богу, что эти зверьки плодились усиленно. Киселева просматривала результаты исследований и понимала, что ферменты работают слишком вяло. Она объявила сотрудникам:

— Вы забыли одну простую истину, господа исследователи. Сложный вопрос обычно имеет простое решение. Не работают ферменты в достаточной степени, вернее, слишком медленно работают. Но работают же! Медленно и вы тоже расслабились, мозги медленностью заплыли. Так введите в ферменты катализатор, иначе я введу в вашу трудовую книжку статью о недоверии.

Катализатор... Все словно всколыхнулись. Свешникова вновь выставила свои длинные ножки перед профессором и произнесла:

— Так это... надо ферменты электромагнитным полем облучить. Вот они и попрутся работать.

Профессор Орешников внутренне уже не мог игнорировать эти чарующие ножки тридцатилетней красавицы. Но он не понимал одного — почему? Он в два раза старше и в лаборатории работали мужчины под стать Свешниковой. Почему? Он не олигарх и по служебной лестнице её не продвинет. Почему? Он этого не понимал.

— Ну да, вот и займитесь этим, Ирина Петровна, — объявил профессор, — используйте волны разной длины.

— Есть использовать волны разной длины, — по-военному ответила Свешникова и улыбнулась, перекидывая ногу на ногу.

Орешников метнул взгляд на ножки и покраснел. Но пока этим всё и закончилось. Свешникова "ушла" в работу. Через недельку она подошла к профессору в конце дня:

— Виктор Степанович, вы задержитесь сегодня — мне надо вам кое-что показать.

Он глянул на её ножки и вздохнул. Ответил:

— Хорошо.

Когда все другие сотрудники ушли домой, он подошел к ней и спросил:

— Почему?

Она долго смотрела на него, видимо, оценивая и стараясь понять смысл. Потом ответила с придыханием:

— Так этот вопрос более сложный, чем наш ферментный. Еще никто в мире не объяснил: почему нравится этот, а не другой.

Она подошла к нему и стала расстегивать его ремень. А он смотрел некоторое время обалдело, а потом задрал ей юбку и усадил на стол...

Гораздо позже Свешникова сообщила профессору:

— Витенька, я сумела подобрать нужную волну и теперь ферменты работают замечательно.

— Да, Ирочка, нужную волну ты точно подобрала, — ответил профессор, заново усаживая её на стол...

* * *

Зима и морозец уже крепчал по-настоящему. На улице минус тридцать и машины заводились не всегда с первого раза, если стояли ночь на улице. Но у Киселевых был теплый гараж и эта проблема их не волновала вовсе.

Зима и небо ниже

Висит тяжелым пледом,

Антенны все на крыше

Покрыты тонким снегом.

Сугробы в подворотнях

На дворников сердятся,

Подъезды, что на сходнях,

На гололед бранятся.

Присыпаны порошей

Тропинки во дворах,

Каталкою хорошей

Раскатаны в местах.

Детишкам это в радость

Катиться здесь по льду,

А взрослым тут досталось

Упасть на всем ходу.

Одно и то же место —

Бранит его народ,

Но все детишки лестно

Твердят наоборот.

И дворник с похмелюги

Расщедрился песком,

Его другие муки

Зовут уж за пивком.

Зима в своем рассвете

Завьюжится порой,

Не всем на этом свете

Она мила собой.

Зимою ждем мы лето,

А летом первый снег,

В мечтах летает где-то

Планеты человек.

(стихи автора)

Киселевы в мечтах не летали. Вчера вечером Орешников доложил им, что проблема решена. Создан раствор, который сможет устранять любые человеческие недуги. Онкологию, вирусные заболевания и так далее. Утром они приехали на работу пораньше, а довольный Орешников уже ждал их. Он докладывал:

— Принцип работы вы знаете и это вы, Мария Ивановна, нам его подсказали. Ферменты мы катализировали электромагнитным облучением и они теперь работают, как часы, как настоящая станция медицинского обслуживания. В итоге оказалось всё просто, только вот путь к этому итогу был далеко непростым. Теперь лигазы выявляют больные клетки, нуклеазы вырезают гиблые цепочки, а полимеразы ставят на их место здоровые нити. Введенный раствор работает в организме сутки и за это время успевает избавить человеческое тело от источников болезни. В особо тяжелых случаях требуется введение половинчатой повторной дозы.

— Согласен, но это соматические болезни. А вирусные?

— Так с вирусными тоже всё просто, — ответил Орешников, — структура вируса состоит из вириона, капсида и внешней оболочки. Это общеизвестно. Лигазы видят вирус и указывают на его оболочку. Капсид, как главная белковая оболочка, защищает вирус от ультрафиолета и действия ферментов нуклеаз, но не в данном случае. Облученная нуклеаза рубит её и врывается в вирион, уничтожая последний. Все вирусы гибнут в одночасье. На крысах и кроликах всё проверено многократно.

— Хорошо, получим разрешение на клинические испытания и, надеюсь, всё будет прелестно. Предлагаю назвать препарат витаоном и засекретить его получение. Я сообщу в органы и ФСБ возьмет подписку о неразглашении с каждого сотрудника, обладающего информацией.

— Хотелось бы поощрить сотрудников, — закинул удочку Орешников.

— Это в обязательном порядке, — ответил Киселев, — но после клинических испытаний.

Он, немного подумав, решил позвонить своему куратору от ФСБ генерал-лейтенанту Рукавишникову Дмитрию Евгеньевичу.

— Дмитрий Евгеньевич, добрый день, это Кисилев из Н-ска.

— Здравствуйте, Андрей Николаевич, что-то случилось, необходима помощь?

— Ничего не случилось, но помощь необходима. Супруга и её коллектив изобрели инновационный препарат, требуемый государственной защиты. Важно ваше личное присутствие, Дмитрий Евгеньевич. В местное УФСБ я ничего не сообщал — не их уровень.

— Даже так! — удивился генерал, — хорошо, буду.

Рукавишников прибыл на следующий день, понимая прекрасно, что Киселевы зря не пригласят. Именно его приборы, установленные на субмаринах, кораблях и самолетах, давали армии многократное преимущество в случае боевых действий. Дабы не светиться в городе, генерал, по приглашению Киселева, остановился в его коттедже.

Он очень внимательно выслушал информацию Киселевой о препарате. Спросил:

— Теперь врачам по плечу все болезни, Мария Ивановна?

— Можно и так сказать, но мне не хотелось бы говорить о всех врачах. Я имею ввиду западных докторов. Наши политики, извините, как всегда лизнут зад недружественному сообществу и препаратом станут пользоваться их врачи, при этом охаивая нас. Как, например, в Америке — первый космонавт не Гагарин и Гитлера они победили. Сейчас в моей клинике заканчиваются испытания препарата и строится специальный фармзавод по его выпуску. Российские врачи будут обеспечены им в полной мере, а западники пусть палец сосут. Я не политик, Дмитрий Евгеньевич, и наверняка многое не знаю о гадостях, вылитых на нашу страну Европой и Америкой. Скажу короче — неофашисты мой препарат не получат. Дружественные страны могут лечиться у нас. За деньги, естественно. Хватит, кормили в свое время пятнадцать республик и что получили? Армения, Грузия, Прибалтика... да и азиаты иногда тоже брыкаются. Про укропов вообще молчу. Но о препарате узнают и все разведки мира побегут за ним. Сможете, Дмитрий Евгеньевич, обеспечить защиту сохранности препарата, защиту производства от террористов?

— Вы утверждаете, Мария Ивановна, что изобрели панацею? — решился спросить Рукавишников.

— Да, это так, — ответила она, — и назвала я эту панацею витаоном.

— Не всё так просто, Мария Ивановна, как вам кажется, — возразил генерал, — здесь всё гораздо серьезнее. Придется перестраивать экономику — фармзаводы, выпускающие массу препаратов, становятся ненужными. А это удар по некоторым олигархам и вас наверняка закажут. Завод, который вы строите, попытаются взорвать не только террористы. Он встанет поперек горла российской фармэкономике. Конечно, мы примем меры, я доложу о вашем препарате директору ФСБ, а он, в свою очередь, президенту. Вы сказали, что результаты своих исследований не доложили местному УФСБ. Почему?

— Генерал-майор Прилепин слишком амбициозен. Я не верю ему. Вернее, мы не верим ему, — она кивнула на мужа, — за большие деньги он Родину запросто продаст. Это, конечно, только наше мнение и решать вам, директору и президенту. Сейчас не КГБ, а в ФСБ стало больше сотрудников с чистыми анкетами и говнистыми внутренностями. Но это опять же наше мнение.

— Вот даже как, — вздохнул генерал, — ну да, полковников и генералов в наше время находится под следствием достаточно. Хорошо, вы пока работайте, как работали, а я доложу и меры мы примем. Я сегодня же обратно в Москву.

* * *

Кисилевы и лаборатория работали по плану. Мария Ивановна отобрала у всех причастных к разработке витаона лиц лаборатории подписку о неразглашении. Законно или незаконно, но она это сделала и категорически запретила общаться на эту тему с посторонними людьми и даже с близкими родственниками.

Время шло и через две недели в Н-ск прибыл военно-транспортный самолет. Прибыл спецназ ФСБ, оперативники, следователи, директор лично и Рукавишников. Директор с генералом сразу же направились в управление ФСБ, где Пермяков Виталий Всеволодович, генерал-армии, объявил всеобщий сбор по тревоге.

Местный начальник управления ничего не понимал. Директор просто так по областям не ездит. А что он мог натворить? Ничего, у него всё было в порядке. Значит, чего-то он не знал.

Удивленный личный состав собрался в актовом зале — объявили сбор по тревоге, а никто тревожные чемоданчики не проверял. Директор ФСБ Пермяков начал без предисловий:

— Указом президента Российской Федерации генерал-майор Прилепин от занимаемой должности начальника УФСБ по Н-ской области освобожден. Вместо него назначен генерал-лейтенант Рукавишников Дмитрий Евгеньевич. Личный состав управления прошу приступить к своим основным обязанностям, а высшим офицерам собраться в кабинете начальника.

Сотрудники расходились в недоумении. Ещё никлого так не увольняли — без объяснения причин, слов благодарности и так далее. Но руководству виднее.

А в кабинете Прилепин всё-таки задал вопрос директору:

— Товарищ генерал-армии, за что?

— У вас, Прилепин, сейчас только два варианта: вы пишете рапорт о переводе опером в Магаданское управление и выезжаете туда не позднее завтрашнего дня. Вы рапорт не пишите и вас немедленно помещают в психушку пожизненно.

— Но за что? — ошарашенно спросил Прилепин.

— Здесь я задаю вопросы. Что выбрали?

— А у меня есть выбор? — ответил Прилепин и сел за стол писать рапорт.

— Да... и в Магадане никому ни слова о работе здесь. Ни слова о городе, людях и так далее. Вам понятно? — спросил директор.

— Понятно, что ничего непонятно, но я понял, — ответил Прилепин, подавая рапорт директору.

Оставшись вдвоем с Рукавишниковым, директор спросил:

— Жёстко?

— Если он с гнилью внутри, то нет. Но ошибиться мы не можем, это вынужденная превентивная мера.

— Добро, едем к Киселевым и берем с собой командира спецназа. Пусть осмотрится и организует охрану. Витаон... панацея... кто бы мог подумать, что сие случится в наше время...

18.09.2024.