Данкан приходился дальним родственником матери Филипа и происходил из обедневшей ветви их рода. С юных лет он издали восхищался красотой богатой родственницы, почти поклоняясь ей. Когда она вышла замуж, Данкан, не желая расставаться, поступил пажом в ее свиту. Герцог Олкрофт, женившийся довольно поздно, и бывший к тому времени весьма знаменитым благодаря участию во многих военных предприятиях Правителя, сразу вызвал восхищение молодого человека. Данкан все более отдалялся от своей госпожи и, наконец, стал оруженосцем герцога. Смерть герцогини стала для него двойным ударом: он потерял предмет своего тайного обожания и с тех пор был вынужден наблюдать страдания любимого господина. Филипа он не терпел и, став его официальным наставником, постоянно изводил придирками и упреками, мол, непутевый мальчишка позорит выдающегося отца.
При таком отношении мальчику понадобилось немного времени, чтобы озлобиться и начать намеренно вызывать неудовольствие отца и "дяди" Данкана. Он не забрасывал учебу лишь потому, что ему слишком нравилось узнавать новое. Когда Филип подрос и стал "входить в возраст", то открыл прекрасный способ досаждать отцу и "дяде". Он стал спать с женщинами. Юношам его положения, это, конечно, не запрещалось, но обычно для подобных утех назначались одна или две молоденькие незамужние служанки, которые и ублажали по очереди знатного мальчишку. Филип быстро смекнул: чем больше партнерш, тем интереснее, а если это еще и злит отца... Скоро в замке Олкрофтов не осталось ни одной мало-мальски хорошенькой особы женского пола, с которой не переспал бы наследник. Это стало вызывать недовольство мужской части обитателей замка. Старый герцог неоднократно пытался приструнить сына, но безуспешно.
— Я сбежал после того, как отец приказал высечь меня плетьми на конюшне вместе с провинившимися слугами. Он, правда, не предполагал, что видит сына в последний раз, поэтому распорядился не сечь до крови, чтобы шрамов не осталось, — Филип невесело усмехнулся. — Не хотел, видно, уж совсем позорить наследника. А твой старик погорячился, не принял в расчет, что я могу стать его зятем.
Ив вздохнула. Почему им обоим так не повезло с отцами? Хотя, может, Филу больше не повезло с матерью? Относись она к мужу по-другому...
— Ты сбежал и сразу попал к разбойникам?
Ей хотелось знать всю историю целиком.
— Да, считай что так. Они думали меня ограбить, а брать было нечего, кроме меча, коня и нескольких монет. Даже одежонка была плохонькая: Данкан считал — ко мне и так женщины чересчур липнут, а отцу было вообще наплевать, лишь бы я голым не разгуливал.
Ив усмехнулась про себя, поняв, где кроются истоки слегка преувеличенной, на ее взгляд, любви Филипа к хорошей одежде.
— И я подумал тогда: а зачем ехать куда-то, что-то искать, решать, как дальше жить, если можно остаться в этой шайке, иметь женщин, золото, приключения, а главное — прекрасную возможность опозорить, наконец, отцовское имя, в чем меня и так уже давно обвиняли. Мысль показалась хорошей, тем более что спина ощутимо болела, и я попросил предводителя позволить мне остаться. Мол, с детства мечтал стать разбойником. Он посмеялся, конечно, но почему-то согласился. Я уже тогда неплохо владел мечом, в военном деле кое-что смыслил и очень быстро стал полезным. Потом через четыре года предводителя убили, и я занял его место. — Крестник Правителя потянулся, собираясь встать. — Карьера, в общем, неплохая: в двадцать лет у меня под началом было около семидесяти человек, причем не каких-нибудь бродяг, а хорошо обученных бойцов. Потом еще поднабралось, тогда уже твой старик за нас всерьез взялся.
— Тебе это было интересно? Хотелось стать предводителем? — спросила девушка.
— Поначалу было интересно, но в предводители я не рвался... Но раз уж выбрали, не стал отказываться. А потом... Да я говорил тебе уже: опротивело все. Повзрослел, наверное... — он погружался в мрачную задумчивость.
Ив хотела еще о чем-то спросить, он, увидев это, очнулся от своих мыслей.
— Энджи, давай не будем больше об этом? Закончим хотя бы на сегодня. Когда я с тобой, мне хочется, чтобы этих лет на большой дороге вообще не было бы...
Правитель был очень доволен Филипом, да и успехи дочери в ратном искусстве неожиданно вызывали приятные чувства. Он даже стал иногда подумывать, что бывает с ней излишне груб и строг. Не последнюю роль в этой перемене сыграл его крестник, который при каждом удобном случае намекал Правителю на его несправедливое обращение с дочерью. Филип заступался за Ив не только из-за того, что спал с ней. Хорошо помня, как обращался с ним собственный отец, он просто не мог сдержаться, когда крестный начинал тиранить дочь. Однажды после очередной перепалки между ними, по воле случая произошедшей в присутствии Филипа, он снова не выдержал и, после того, как девушка ушла, сказал:
— Зачем вы с ней так, крестный? Не удивительно, что она, как вы сами утверждаете, вас ненавидит.
— Не начинай опять, Филип, — проворчал Правитель. — Я знаю ее гораздо лучше тебя.
— Вы так думаете, а на самом деле стороннему наблюдателю виднее.
— И что же ты там разглядел? — спросил Правитель с иронией.
— Характеры у вас очень похожи.
Правитель не удержался от смеха.
— Ничего смешного я здесь не вижу. Вы настолько похожи, что не можете ужиться друг с другом.
— Что за ерунда! Если бы это было так, нам, наоборот, было бы проще ладить.
Тут пришла очередь крестника смеяться.
— Да, будь у вас характеры получше. А при вашем упрямстве, прямолинейности, вспыльчивости и нежелании идти на уступки ужиться довольно сложно.
— А откуда ты так много знаешь о ее характере? — вдруг спросил Правитель, но крестник не растерялся.
— Когда учишь человека владеть мечом, быстро узнаешь его. Да и ваши "беседы", лучше сказать стычки, я пару раз наблюдал.
— Хм, убедил... Мне было бы гораздо проще, будь она мужчиной...
— И опять ошибаетесь, крестный. Вам сложно с дочерью, потому что вы не хотите видеть в ней женщину, относитесь как к мальчишке. Она и старается этому соответствовать. И вы получаете те отношения, какие имели бы с сыном, пойди он, как и Евангелина, в вас. Если б вы могли вести себя с ней как с девушкой, думаю, были бы лучшими друзьями. Хотя вы вообще не воспринимаете женщин так, как следует, и вряд ли можете правильно строить отношения с ними.
— В этом ты, конечно, разбираешься намного лучше меня!
— Можете иронизировать, сколько хотите, но они совсем не такие тупые, эгоистичные и бесполезные существа, какими вы их считаете. "А ваша дочь — вообще нечто особенное", — закончил про себя Филип.
Правитель на минуту задумался.
— И как же, по-твоему, я должен себя с ней вести? — все же решил полюбопытствовать он.
— Для начала просто постарайтесь быть поласковее. Проигнорируйте пару раз ее дерзости, скажите что-нибудь приятное, разрешите какой-нибудь пустяк, который раньше запрещали. На быстрые результаты не рассчитывайте, но со временем, если будете неизменно продолжать в том же духе, она начнет вести себя с вами мягче, я уверен.
Правитель только покачал головой и ничего не сказал, но про себя подумал, что, возможно, мальчишка не так уж неправ. "Надо попробовать, хуже-то все равно не станет."
Ив, подслушивавшая эту беседу в потайном ходе, была недовольна.
— Прекрати, пожалуйста, заступаться за меня перед стариком. В конце концов он заподозрит, что тут дело нечисто.
— Неужели ты не хочешь, чтобы у вас были нормальные отношения?
— Нормальные отношения? Много ли ты о них знаешь? — не сдержалась она. — Даже если я забуду все, что он сделал лично мне, я никогда не прощу ему смерти матери, да и твоей изуродованной спины тоже. И, кстати, мы с ним ни капельки не похожи.
Ив высказала все это в манере, очень напомнившей Филипу крестного, и он не смог удержаться от смеха. Это разозлило девушку еще больше.
— Что тебя так рассмешило?
— Ив, ты говоришь совсем как твой отец. Взгляни в зеркало, у тебя даже выражение лица стало как у него, когда он чем-то недоволен.
Она нехотя подчинилась и через минуту хохотала.
— Верно! Как ты можешь выносить эти мои вспышки?
— Не представляешь, как приятно оттрахать такую злючку, — ухмыльнулся он.
Придя как-то вечером в Западную башню, Ив не нашла Филипа в спальне. Он с угрюмым лицом сидел за столом в гостиной. Молодой человек был настолько поглощен своими мыслями, что не сразу заметил появление подруги. На ее обеспокоенные расспросы Филип ответил:
— Помнишь, ты как-то говорила: у старика на меня планы?
— Да, — насторожилась она.
— Сегодня он ими поделился.
— Судя по твоему лицу, они идут в разрез с нашими.
— Он хочет, чтоб я начал заниматься государственными делами и постепенно стал бы его правой рукой.
Лицо Ив потемнело.
— Это вполне в его духе. Подозреваю, он мечтает видеть тебя следующим Правителем.
— Как это ни абсурдно, ты права, — невесело хмыкнул Филип. — Я спросил: "Как я смогу стать Правителем с моим прошлым?", а он ответил: "Во-первых, о нем никто не знает. Во-вторых, ты должен хорошо зарекомендовать себя на государственной службе, и тогда твое прошлое будет всем безразлично, даже если что-то всплывет". Но это еще не самое плохое. Он настаивает, чтобы я поехал с ним в Восточные провинции, помочь уладить какие-то местные проблемы, а потом остался там в качестве его наместника.
— Если старик хочет отправить тебя из столицы, нам придется бежать.
Филип вздохнул, но противоречить не стал. Крестный ему нравился, и он не хотел так отплатить за его доброту, но расстаться с Ив... Об этом он даже думать не мог. Кроме того, он совершенно не желал впрягаться в ярмо государственной службы. Работенка не для его характера, он это прекрасно понимал и не раз намекал Правителю, но тот либо делал вид, либо и впрямь не замечал намеков.
— Когда он планирует эту поездку? — спросила девушка.
— Через пару месяцев. Я хочу отпроситься перед отъездом навестить мой феод. Если он разрешит, мы сможем поступить так, как хотели когда-то.
Ив кивнула, думая, что, скорее всего, придется воспользоваться ее планом.
На следующий день Филип сделал последнюю попытку уклониться от навязываемой Правителем карьеры.
— Крестный, я понимаю, какую честь вы мне оказываете своим предложением, но у меня не лежит к этому душа.
— А к чему она у тебя лежит? Чем собираешься дальше заниматься?
— Для начала хотел бы провести какое-то время в моем феоде.
Правитель был очень недоволен таким ответом.
— Да что это такое, и ты туда же! Евангелина каждый год твердит мне, чтобы я позволили ей уехать в ее феод, теперь еще ты начни!
Поняв, что Правитель уже окончательно определил его дальнейшую судьбу, Филип быстро пошел на попятный.
— Хорошо, крестный, я поеду с вами и постараюсь оправдать ваше доверие, но нельзя ли мне хотя бы на несколько дней съездить в родовой замок?
— Зачем? Соскучился по своему "дядюшке"? Имей в виду, я все ему написал про тебя, так что на теплый прием не рассчитывай! — Правитель на минуту задумался. — Нет, не отпущу я тебя, ты будешь нужен здесь. Времени до отъезда не так много, нужно войти в курс всех дел в провинциях, да еще закончить с гвардейцами.
Филип молча поклонился в знак согласия.
С этого дня молодые люди стали разрабатывать план побега, который они намеревались привести в исполнение месяца через полтора, дабы у Правителя было как можно меньше времени заниматься их поисками до запланированного отъезда. Но воспользоваться этим планом им не пришлось.
V
Наступала осень, и хотя дни все еще стояли теплые, порой даже жаркие, Правителя стали беспокоить старые раны. В этот раз дело обстояло особенно плохо, лучшие снадобья придворного лекаря не помогали. Однажды вечером Правитель никак не мог заснуть. Измучившись до предела, он решил обратиться за помощью к дочери и отправился в Южную башню. Постучав, не получил ответа. "Час не поздний, вряд ли девчонка уже спит, в ее обыкновении засиживаться далеко за полночь." На всякий случай он постучал сильнее, потом еще сильнее, и кончилось тем, что глава государства довольно долго барабанил в дверь изо всех сил, благо в комнатах по соседству никто не жил. Ответа он так и не получил. В первый раз это не возбудило у него подозрений, видно, Евангелина опять шпионила за придворными. Она часто бродила по потайным ходам поздно ночью, и ему это было известно.
Правитель вернулся к себе и поинтересовался у камердинера, нет ли у того каких-нибудь снадобий ее высочества. Тот, смущаясь, выставил перед хозяином несколько пузырьков. К счастью, один из них оказался тем, чем нужно, и Правитель смог спокойно заснуть. Погружаясь в сон, он еще успел подумать, что завтра нужно обязательно попросить у дочери лекарство. Но назавтра он вспомнил об этом только вечером, снова мучаясь без сна, и повторилась вся вчерашняя история со стуком в дверь. Теперь отсутствие девушки уже показалось Правителю подозрительным. На третий день он, наконец, взял у Евангелины снадобье, но вечером все равно пришел к Южной башне, проверить, у себя ли она. Ему опять никто не открыл. Та же история повторилась и на четвертый вечер, и на пятый. Теперь Правитель был почти уверен: дочь проводит ночи не у себя. Но где?
Однажды утром, как только Ив ушла в Тренировочный зал, Правитель собрал волю в кулак, дабы подавить приступ клаустрофобии, и вошел в потайной ход, ведущий к гостиной дочери. Он хотел проверить, есть ли там глазки для слежки. К его неудовольствию, он не нашел ни одного. Ив заделала их давно, почти сразу, как обнаружила. Правителю по большому счету было все равно, к кому ходит дочь, за исключением крестника. Поэтому он направился к Западной башне, чтобы проверить все и там. Отсутствие глазков в потайном ходе у комнат Филипа очень ему не понравилось. Он зашел в саму башню и тщательно все осмотрел, но не нашел ничего подозрительного. "Если девчонка завела любовника — наплевать", — думал он. — "Но вот если она спит с ним... Это необходимо проверить, и не откладывая. Стучаться в дверь бесполезно, только спугну их, нужно подсмотреть."
Правитель неплохо знал замок, и у него быстро созрел план, как вечером заглянуть в окна крестника. Жилые комнаты во всех башнях дворца начинались со второго этажа, и как раз на этом уровне снаружи вдоль стены шел довольно широкий каменный карниз, выйдя на который из любого окна нетрудно было пройти до следующего, а при необходимости и дальше. В случае с башней далеко ходить и не приходилось: по соседству находилась нежилая комната. Правитель, не хотевший никого посвящать в свои подозрения, раздобыл нужный ключ и как-то ночью смазал дверные и оконные петли, чтобы не скрипели. "Черт бы побрал эту девчонку, по ее милости занимаюсь какой-то ерундой, даже в молодости такого не делал, потому как за юбками не бегал... И крестничек мой тоже хорош... Зная его прежние проделки, ни в чем нельзя быть уверенным. По большому-то счету они — два сапога пара, только сойтись я им ни за что не позволю: если прошлое парня всплывет, стыда не оберешься." Правитель рассчитывал все выяснить, заглянув в окно второго этажа. Если гостиная будет пуста, задача усложнится: на окнах башни решетки, а значит, влезть внутрь и прокрасться по лестнице в спальню не получится.
