Божественное вмешательство

— Когда собираешься выступить?

— Завтра. Я буду готов сделать это завтра, — Артоген налил себе вина, выпил, поклонился и, пребывая в глубокой задумчивости, покинул меня.

* * *

Сегодня в трапезной народу собралось не меньше, чем обычно. Но праздник окончился, и здравицы уже не звучат. Да и слух о предстоящем походе в Лигурию дал повод пошептаться на эту тему за обедом.

Покидая застолье, я попросил Марцию потихоньку вызвать ко мне Алаша, Сколана и Вуделя.

Вирцелла еще не закончила массировать мне плечи, когда явились компаньоны. Топчутся у входа. Чувствую с ними себя настоящим бренном. По правде сказать, ребята выглядят иначе, чем при первом знакомстве: в роскошной броне, широкие пояса на них украшены золотом, на шее и руках золота килограмма по полтора.

Сколан ухо проколол и повесил лигурийскую серьгу с красным камнем. Не рубином, как по мне — просто стекляшка. Поверх кольчуг на них яркие куртки, отороченные мехом. Снаружи градусов тридцать, в покоях чуть меньше. Они по этому поводу не парятся.

Смотрю на них и улыбаюсь.

Заметили — таких широких улыбок в ответ на моей Земле по нынешней жизни и не увидишь.

Вирцелла выскользнула за дверь, поднимаюсь с ложа. Смотрю Вуделю в глаза:

— Что с моей дружиной? Ты отобрал людей?

— Да, бренн, лучшие из лучших. Они готовы служить тебе.

— Чем они сейчас заняты? — смотрю на Алаша, все-таки это его люди. Ему будто все равно. Внимает ответам Вуделя так, будто отругать готов, если он чего-то не сделал для меня.

— Два десятка тут, сотня на стенах, остальные следят за порядком в оппидуме. Инсубры радуются, что теперь у них закон есть.

— Завтра армия пойдет в Лигурию. Возьмешь сотню, пусть разбирают осадные башни лигуров и строят бараки у западных ворот оппидума. Вторая сотня пусть несет службу. Потом поменяешь их. Если для строительства что-то понадобится, купи или обменяй. Ничего не бери просто так. Понял?

— Да, бренн.

— Иди. Мне нужно обсудить с доблестными вождями бойев предстоящий поход. Вудель ушел, а вожди, услышав столь лестный о себе отзыв, снова расцвели.

Приглашаю их присесть. Вчера обзавелся четырьмя массивными креслами. Марция все не могла взять в толк, зачем в личных покоях столько посадочных мест, для кого? Но, уяснив, что я так хочу, разрулила проблему за полчаса: дворовые притащили эти "троны".

Расселись. Молчу. Подбираю слова, чтобы сообщить весьма амбициозным военачальникам о том, что я в поход не пойду и подчиняться им придется Артогену. Решил говорить о деле, а там видно будет. Все одно эти ребята не утруждаются сокрытием своих эмоций.

— Лигуры должны заплатить нам. Но не кровью, а золотом, — кивают оба, соглашаясь. — Еще важно, чтобы порт Генуи был открытым для наших купцов. Если лигуры устрашаться и заплатят, то оставите в Генуе надежных людей. Лучше, из твоих всадников, Сколан.

— Да, бренн, верно, — отвечает Сколан.

— Чтобы и весть могли прислать, если что, и купцов наших встретить и обеспечить им охрану в Генуе. У Артогена сейчас воинов больше чем у нас, — смотрю на них.

— Да, бренн Алатал. Окрутил он лигуров. А ведь это я взял их жен и детей, — сокрушается Алаш.

— То, что он окрутил воинов лигуров, то нам на руку. У меня дела в оппидуме. Нужно Хундилу повидать. Да и вам смотреть за лигурами, что за волками в лесу. Больше суеты, чем пользы.

— Это хорошо, что Артоген их под руку взял. Дикие они, — соглашается Сколан.

— Так вот Артогену передо мной и ответ нести за поход в Лигурию. А вы, чтобы вины на бойях никакой не было, если что, во всем его слушайтесь.

— Верно, бренн, это ты хорошо придумал! — Алаш вскочил на ноги и ударил себя по ляшкам.

— Если Генуя не покориться Артогену, то это его позор будет, — потирая ладонями, добавляет Сколан.

— Да, — подтверждаю. — Но лучше бы у него все получилось. Нам от этого только польза будет. Поэтому идите к нему прямо сейчас и скажите, что готовы делать все, как он скажет. Договорились?

— Да, бренн. Жаль, что ты тут остаешься, — Алаш правой придержал ножны, а левой снова хлопнул себя по ноге. Свысока посмотрел на Сколана и, широко шагая, двинулся к выходу.

— Бренн, я буду присылать вестников, — обещает Сколан и, задрав подбородок, бросает надменный взгляд в спину Алашу.

* * *

Пожалуй, впервые за время, проведенное в этом мире, я задумался: "А что мне делать теперь?" Все, что со мной произошло, — просто случилось. Даже то обстоятельство, что сейчас мне необходимо оставаться в Мельпуме, — всего лишь объективная необходимость, а не волевой акт, продиктованный моим желанием.

У меня на шее сидят если не десять тысяч горожан, то, по крайней мере, тридцать всадников и пару сотен личных дружинников. Они охраняют этот гребаный оппидум, и я должен получать за это какие-то налоги с тех самых горожан.

Как-то еще в прошлой жизни мы с товарищем обсуждали тему попаданцев в современной фантастической литературе. Сошлись на том, что "прогрессорство" — чистой воды вымысел. Легко писать, когда под рукой интернет, а случись такой казус — "попаданство" — с любым из авторов, вряд ли получилось бы так, как на бумаге.

Сила современного человека в том, что почти любой из нашего общества за счет накопленной за жизнь информации мог бы в той или иной мере стать неплохим менеджером. А что до "прогрессорства"... Например, я знаю, как получить порох. В общих чертах — это смесь селитры, серы и угля. Где взять серу — не знаю, но могу кому-нибудь поручить поискать. Пропорции — тоже не знаю, но можно поэкспериментировать. Теперь вопрос — зачем?

Можно пушки из бронзы отлить. Но не сейчас. Хотя это мысль! Сейчас нужно идти к старикашке-друиду, как его там зовут, по моему, Игель, и выяснить, кто сколько мне тут должен, уж коль я принят инсубрами в бренны.

Только один вопрос мне покоя не дает: у галлов нет письменности, как они ведут учет? Интересно, сам Игель писать и читать умеет?

Выглядываю за дверь, в карауле Хоэль с Уэном стоят.

— Помните того друида, что меня бренном от всего Мельпума признал? — спрашиваю обоих компаньонов.

— Игеля? Он тут — по соседству живет, — отвечает Хоэль.

— Веди к нему.

Вышли из "дворца", в голову пришла мысль, что неплохо бы усилить делегацию к друидам десятком копий. Говорю Уэну:

— Мы тут подождем, найди Вуделя и приведи десяток парней из пешей дружины и всех всадников, кого повстречаешь.

Уэн побежал исполнять приказ, а вокруг нас народ стал собираться, поглазеть на бренна, видно, захотелось.

Когда собравшаяся толпа перекрыла и без того узкую улочку, я решился спросить горожан, чего они хотят, собравшись тут.

— Жители Мельпума, если хотите говорить со мной, можете начинать. Если вопросов нет, расходитесь, а то мои воины не смогут пройти, — улыбаюсь.

Услышав о воинах, кое-кто из толпы предпочел ретироваться. Из тех, кто остался, вышел вперед один, коренастый, одетый в кожаные штаны и куртку на голый торс. Пригладив почти черную шевелюру, что для галла странно, говорит:

— Удачи, Бренн. Может, найдется у тебя для меня служба?

Хоэль схватился за меч, в толпе ахнули, мужик отступил, но не побежал. Наверное, он что-то не то сказал, но мне все равно. Взяв Хоэля за предплечье, останавливаю.

— Как зовут тебя и что умеешь делать? — спрашиваю.

— Я из Сард (Сарды — город древнего мира. Был расположен в Малой Азии на территории современной Турции), тут меня Сардом и называют, а могу все, что руки других могут. Предпочитаю строить. Да только отстроились в Мельпуме уже все. Вот и нет теперь у меня работы.

Быстро прикинув и решив, что наличие в оппидуме безработных галлов — это хорошо, кричу так, что бы все на улице расслышали:

— Я дам работу всем, кто хочет работать. Завтра с утра приходите, стража всех впустит, — Сарду говорю уже тише: — А ты подожди меня тут. Поговорим позже.

Он поклонился, и победоносно поглядывая на горожан в толпе, отошел в сторону. Сложил на груди руки и замер, уставившись вдаль.

Толпа качнулась и, словно стая мальков, после броска щуки, прыснула в стороны. За Вуделем строем шли человек двадцать дружинников в кольчугах-безрукавках, с огромными щитами и длинными копьями в руках. Спустя минуту улица опустела, остался только гордый строитель из Сард.

Уэна с всадниками я решил не ждать. Пошли на подворье к Игелю. Старик уже был там, словно дожидался. В этом я ничего удивительного не усмотрел: совсем рядом на улице недавно шумно было.

— Зачем пожаловал, бренн? — говорит степенно, а рожа недовольная, морщится, поджимает губы.

— Хочу с Советом о делах оппидума потолковать.

— Твое дело война, а мирные дела Совет сам решает! — Игель от возмущения даже петуха пустил. Немного смутившись, пробасил: — Совет сам решать будет.

— У меня в оппидуме дружина, да и для армии всегда дело найдется. Я хочу знать, что город отдавал бренну?

— Бренн получит сто рабов (так галлы считали, 1раб — 20 коров), — выдавил из себя друид и собрался уйти.

— Постой, почему сто, а не пятьдесят? — друид развернулся, нужно было видеть его лицо! Вудель прыснул от смеха, а за ним и дружинники. — Так дела не решаются. Сегодня Мельпум даст сто рабов, а завтра?

— И со следующим падением листьев с деревьев даст.

— А если я Геную возьму, и купцы из Мельпума повезут товары в Карфаген, как тогда ты посчитаешь, что мне причитается?

Игель прищурился и с вызовом бросил:

— Пока ты не взял оппидум лигуров и армия твоя, как пришлого разбойника, у стен стоит.

После этих слов и Вудель и Хоэль обнажили мечи. Пришлось прикрикнуть на них, чтобы успокоились. А старик все же испугался. Попятился к огромным арочным дверям-воротам, из-за которых уже выглядывали другие члены Совета Мельпума.

— Геную я пока действительно не взял, но как считать доходы города будешь, знать хочу. И какая часть от них мне за охрану и на ремонт стен причитается, — пришлось почти кричать, чтобы он расслышал все наверняка.

— Мы подумаем, — выкрикнул Игель и засеменил прочь.

Я не стал ждать, пока он скроется в здании, вышел на улицу. "С этим Советом каши не сваришь", — мои надежды на то, что друиды станут чиновниками Мельпума, похоже, не оправдались. Придется действовать по-другому.

Я отпустил Вуделя и дружинников, прихватил по пути Сарда и вернулся во "дворец". Марция принесла перекусить на двоих в покои.

От моей демократичности Сард язык проглотил. Сидит в кресле, как суслик на холмике у норы, дышать боится.

— Угощайся, — широким жестом указываю на сервированный стол.

Он робко потянулся к вину.

— Благодарю, Бренн.

Чтобы не смущать его, я налил себе вина и отрезал кусочек сыра. Когда Сард опрокинул пару кубков и покончил с ногой барашка, решаю продолжить разговор:

— Расскажи мне о себе.

Сард смочил пальцы в серебряной вазе — ее Марция стала подавать к трапезе по моему распоряжению — и обтер полотном вьющиеся усы и бородку, чем приятно удивил. У галлов моя любовь к гигиене пока не прижилась.

— Меня воспитал финикиец Патрокл. Сам он родом из Афин, но греков не любил. Я могу построить все, что угодно. Патрокл строил и дома в Карфагене и корабли. — Сард задумался.

— А как ты тут оказался? — спрашиваю, скорее, для того, чтобы он вынырнул из глубин воспоминаний и продолжил отвечать на интересующие меня вопросы.

— Пять лет назад мы с учителем плыли к Сицилии. Почти у самого берега нас потопила квинквирема (или пентера — боевое гребное судно с пятью рядами вёсел, расположенных один над другим или в шахматном порядке) лигуров. Учитель утонул, а я попал в плен. Через полгода меня подарили бренну Мельпума Гатлону. Я построил для него этот дом и был отпущен на свободу. Идти мне было некуда, а галлы оказались не слишком щедры. Вот и перебиваюсь теперь кое-как: колю дрова, ношу поклажу, — Сард опрокинул еще один кубок и снова его взгляд погрустнел, глаза застыли, словно стекло.

— Постой, Сард. Как тебя звал Патрокл?

— Афросиб, бренн.

— Так вот, Афросиб. Хочу я, чтоб выбрал ты место хорошее у стен Мельпума, где сейчас стоят большие пустыри, и построил мне там каменный оппидум, — перс оживился. — Сможешь?

— Я смогу, бренн!

— Ты писать умеешь?

— И на финикийском, и на греческом. Даже местных друидов руны чуть-чуть разбираю, — Афросиб горделиво выпятил грудь и снова потянулся к кувшину с вином.

— Постой, хватит пить. Давай о деле поговорим.

Он разочарованно вздохнул, но, видимо, какая-то мысль внезапно его посетила: спина выпрямилась, глаза оживились. Теперь он стал само внимание.

Я бросаю на стол мешочек с этрусским золотом.

— Бери. Это на расходы. На первое время. Я хочу лучший оппидум, но не для роскоши, а чтобы удобен был и от врагов хорошей защитой, — Афросиб слушает и кивает. — Купи свитки, если найдешь их тут, или кожу ягненка и напиши все, что сможешь, о своих планах. Жить теперь будешь в этом доме. Марция позаботится об этом. Завтра сюда придут желающие поработать. Вот их и возьмешь на первое время. Будут вопросы, не стесняйся, задавай прямо мне.

Я, конечно, понятия не имею, где перс возьмет камень и как он будет платить людям, что согласятся работать. Но полагаю, что, если возникнет в чем нужда у него, теперь обязательно скажет. Тогда и подумаю, как и что смогу предпринять.

— Все сделаю, бренн. Будет оппидум, — он перышком слетел с кресла и обхватил руками мои колени.

Кричу:

— Марция! — врывается перепуганная девушка. — Познакомься с Афросибом и найди ему место для ночлега. Теперь он будет жить тут.

Глава 12

Прошел почти месяц, как я стал бренном инсубров. И только сегодня под вечер в Мельпум приехал Хундила с Гвенвилл. По этому поводу я закатил пир горой. Пришли даже друиды из Совета.

До меня регулярно доходят слухи, что влиятельные старцы мутят народ, плохо говорят о новом правителе инсубров. Но это зря они делают: за месяц в оппидуме многое изменилось, и людям эти перемены по сердцу. Ведь жить в мире и под защитой после безвластия и войны — уже не мало!

Перед застольем я вкратце изложил Хундиле о проблемах с местными друидами. Мы с Гвенвилл засиживаться не стали, а Хундила, может, утром, что и расскажет интересного.

Скоро утро наступит. Гвенвилл спит, обняв меня, словно вьюнок дерево. Лежу и обдумываю, о чем завтра стану говорить с Хундилой. Наверное, не стоит говорить об отстроенных казармах и тренировках между службой в оппидуме дружины. Строительство замка не скрыть: сейчас в возведении оппидума бренна в той или иной мере принимает участие весь город, ведь я щедро оплачиваю работу серебром.

Поначалу желающих получить работу пришло не больше сотни. Правда, двое из них оказались греками. Мелетий сейчас с тримарцисием Бренагона объезжает деревни инсубров. Он ведет перепись людей и их имущества, а, главное, доводит до сведения крестьян первый указ бренна: "Два раза в год за справедливый суд и защиту доставлять в Мельпум каждую пятую голову из приплода, часть собранных ягод, добытых в лесах других припасов, рыбы и от промыслов. А кто землю возделывает — ничего из урожая не дает три года. И пусть не заботится о продаже. Бренн все купит по справедливой (к сожалению, понятия рыночной цены у галлов нет) цене". Уж очень мне хотелось покрепче привязать крестьян к земле, да и на будущее обеспечить надежный запас продовольствия.