— Ты едешь навестить малышку? — настороженно спросил Лоет, ощущая неприятный холодок внутри.
Граф передернул плечами, достал из внутреннего кармана сюртука послание и протянул сыну. Вэй вчитался в строки, после перечитал еще раз и с яростью смял в кулаке письмо.
— Пропала?! — прорычал он. — Что это значит?
— С этим я и хочу разобраться, — ответил его сиятельство. — А теперь пришпорим коней, или я, к чертям собачьим, взорвусь!
— Если я взорвусь, никому мало не покажется, — глухо отозвался бывший пират и пустил коня в галоп.
К воротам пансиона маленький отряд, состоявший из графа, его сына, двух слуг и двух пиратов, подъезжал в злом молчании. Привратник, открыв маленькое окошко и увидев его сиятельство, приветливо улыбнулся, но выдержка графа дала сбой, и он воскликнул:
— Да открывай же ворота, балбес!
— Ва... ваше сиятельство, — опешил привратник.
— Кадык вырву! — заревел Самель, не обладавший ни сдержанностью, ни воспитанием его сиятельства. — Живей, сучий потрох!
— Мясник, закройся, — рявкнул Лоет и взглянул на бледное лицо пансионного служителя. — Пошевеливайте, милейший, или угрозы моего мальчика покажутся вам сладчайшими ласками.
— Ну! — снова не сдержался граф, и створы, наконец, распахнулись.
Маленький отряд въехал в ворота, и первым спешился престарелый граф, направившийся стремительной походкой к дверям пансиона, выкрикивая на ходу.
— Клодия! Клодия, немедленно ко мне! Что произошло? Где моя внучка?!
Директриса, бледная и заплаканная, выбежала ему навстречу. Она простерла к его сиятельству пухлые ручки и воскликнула:
— Лорель, клянусь Всевышним, я ничего не понимаю! Вчера еще мадемуазель Лоет была весела и всем довольна. Девочки говорят, она даже не помышляла о побеге. Мы не обижали ее, Адамантина ни разу не вызвала нареканий...
— Но что-то ее сподвигло на побег, — раздраженно произнес Вэйлр, выходя вперед. — Я — отец Тины.
— Приятно познакомиться, господин Лоет...
— К черту этикет, — отмахнулся Вэй. — Что происходило в последние дни?
— Ничего необычного, — пролепетала мадам Гертон. — Разве что вчера мадемуазель Лоет навещал ее брат...
— Ланс? — вмешался граф.
— Да, молодой господин назвался этим именем, — закивала директриса. — Лансэль Лоет. Очень представительный молодой человек...
— И он предоставил вам мое письмо, подтверждающее его личность? — оборвал ее граф.
Женщина, немного успокоившаяся к этому времени, вновь побледнела и пошатнулась.
— Н...нет, письма не было, — заикаясь ответила она, глядя, как мрачнеет лицо попечителя, как глаза его загораются бешенством.
— Какого черта, Клодия?! — заорал побагровевший граф, со всего размаха ударяя кулаком в стену. — Я велел никого, слышите, никого не допускать до моей внучки, если он не предоставит разрешающего послания, на котором будет стоять фамильная печать и моя личная подпись! Кем бы не назвался посетитель, хоть королем, но без моего подтверждения его впускать не имели права!!!
Женщина охнула и тяжело осела на руки своих помощниц. Его сиятельство прошел мимо нее, не взглянув в сторону директрисы, лишь бросив на ходу:
— На мое благоволение можете больше не рассчитывать. Все кончено. — После этого нашел взглядом Фаню. — Отведите нас к сокурсницам Адамантины.
Но разговор с девушками ничего не дал. Они испуганно моргали, вздрагивали от резких вопросов, но ничего вразумительного сказать не могли. Тина не посвящала в свои планы никого из них.
— Вещи, мадемуазель Лоет, — пролепетала Фаня, подавая саквояж, принесенный воспитательницей старшекурсниц.
Его сиятельство кивнул и велел одному из своих лакеев взять саквояж.
— Стоять, — гаркнул Вэй, отнимая дорожную сумку дочери.
Он открыл его и вытряхнул на пол все содержимое.
— В голове моей дочери ветер, но безголовой она никогда не была. Просто в никуда Тина не рванет, она должна была иметь план, как и тогда, когда бежала из дома со Сверчком.
— Точно-точно, — закивал Самель. — И провиант собрала, и про порт все у меня выспросила.
— И раз ее вынудили бежать обстоятельства, а иначе она дала бы деру раньше, значит, должна была что-то оставить, — закончил Лоет.
Граф тут же присел на корточки рядом с сыном, разбирая платья, белье, чулочки и прочую мелочь.
— Это что? — браслет, выпавший из послания, первым заметил его сиятельство. Он взял безделушку в руку, повертел и протянул сыну. — Тут какая-то гравировка.
— Имущество И.П. — Прочел вслух Лоет. Затем посмотрел на лист бумаги, который как раз взял в руку. — Дорогой дедушка, простите за то, что вынуждена совершить поступок, который вам не понравится. Но обстоятельства вынуждают меня искать защиты у папеньки. Ко мне приходил Марк, назвавшись именем брата. Он продал меня герцогу за двести тысяч санталов и сказал, что меня выкрадут в любом случае. Этот браслет он надел мне на руку, как знак того, что у меня появился хозяин. Вы говорили, что вам не совладать с герцогом, а папеньке не страшен сам дьявол. Потому я возвращаюсь в Кайтен. Не судите меня строго. Ваша внучка, Адамантина Лоет. — Вэй поднял растерянный взгляд на отца. — Продал? Мою дочь продали? Мою. Дочь. ПРОДАЛИ?! — взревел он, вскакивая на ноги. — Урою! И щенка и его гнусного покровителя!!! Можешь окружить своего внука вооруженной охраной, но клянусь честью, я доберусь до него и вырву его гнилые потроха! Но сначала я верну своего ребенка.
Лоет поднялся на ноги и, чеканя шаг, направился к выходу. Его сиятельство поднял брошенный сыном листок бумаги и пробежал его глазами, заметив то, что не увидел Вэйлр: "P.S. Умоляю, защитите Ланса. Мерзавец Марк угрожал мне жизнью брата". Сжав в ладони браслет, граф Мовильяр последовал за сыном. Он нагнал Вэя уже на улице. Лоет стоял, подняв лицо кверху, и глубоко дышал, пытаясь взять себя в руки. Отец остановился рядом с сыном, подумывая сказать о приписке, но решил с этим разобраться лично, как, впрочем и...
— Я сам займусь Марком, — сказал он. — Нарыв следует удалять, если не вышло исцелить. Он тля на нашем древе. Моему терпению пришел конец. Ищи Тину, а я надену зеленые одеяния лекарей. Пришла пора вспомнить методы предков.
Лоет посмотрел на отца, затем вновь поднял лицо к небу.
— Почему ты не тронул меня, когда объявил меня мертвецом?
— Потому что ты не забыл, что такое честь, — ответил граф. — Не каждый пират мерзавец, и не каждый дворянин благороден, ты это знаешь лучше, чем кто-либо. Если я не смогу устранить проблему, то не замечу, что творится за моей спиной.
Лоет, понявший, что хотел ему сказать отец, кивнул и вновь посмотрел на него:
— Прикажи своим людям прочесать окрестности, если найдешь Тину раньше, отправь посланника. Я отправляюсь назад. Далеко она не могла уйти, должны нагнать.
— Хорошо. Но не спеши, давай вернемся, может, еще что-нибудь узнаем, — предложил граф.
Вскоре мужчины получили сведения, что пропали сапоги одной из воспитанниц, и что платье воспитанницы осталось в гардеробной. Вэй вновь осмотрел саквояж и усмехнулся:
— Бесенок, — сказал он. — Все-таки утащила одежду Сверчка. Двойное дно. Итак, — решил он подвести итог. — При ней была мальчишеская одежда, потому и сапоги стащила, туфельки к штанам никак не подходят. Повар дал ей сыр, как узнал Самель, ушла с провиантом. Денег у нее, правда, нет...
— Есть, — прошептала Лери, стоявшая рядом. — Тина через Гиля продавала наши кружева и брала процент за посредничество.
— От шельма, — восхищенно хмыкнул Кузнечик. — Огонь, а не девка.
Граф потерял дар речи, воспитатели схватились за сердце, а Вэй уловил другую информацию.
— Кто такой Гиль?
— Сын садовника, Тина его учила с ножом обращаться, — подала голос еще одна из сокурсниц мадемуазель Лоет, а Самель скромно потупился и отошел в сторонку.
Кто-то из воспитателей упал в обморок.
— Да что тут такого, гарпун мне в печень? — поразилась третья благовоспитанная девица.
— Я привез в храм чистоты исчадие Преисподней, — потрясенно прошептал его сиятельство и расхохотался. — Боюсь, Вэйл, твоя дочь никогда не исправится.
— Черт с ними, с манерами, нашлась бы только, — отмахнулся Лоет и отправился искать Гиля.
Паренька он нашел в саду. Гиль сидел, прислонившись спиной к дереву, и кидал ножик в землю, между разведенных колен. Вэйлр некоторое время наблюдал за юношей, подозрительно шмыгающего носом. Наконец парень протяжно вздохнул, и Лоет решил обнаружить свое присутствие.
— Хозяйство не отрежь, — грубовато произнес мужчина.
Гиль подскочил от неожиданности, заметил нежданного свидетеля своего уныния и отвернулся, резко проведя по щекам кулаком. Бровь Лоета поползла вверх:
— Эй, парень, ты никак сопли на кулак мотаешь?
— А вам-то что? — буркнул Гиль, поднимаясь на ноги.
— Никакого, — пожал плечами Вэй. — Узнаю у тебя, что хочу, и ной дальше. В бабьи страсти я не вмешиваюсь.
— Я мужчина! — возмутился юноша.
— Оно и видно, — усмехнулся Лоет. — По какому поводу хоть страдаешь?
— А вам-то что? — повторил Гиль и метнул нож в дерево.
Острие вошло в древесный ствол, как по маслу, и юноша невесело усмехнулся:
— Получилось, а она не видит.
Господин Вэйлр Лоет прищурил зрячий глаз, делая шаг в направлении паренька. О ком тот говорит, мужчина понял сразу. Достаточно было сопоставить слова воспитанницы про то, чему мадемуазель Лоет обучала Гиля, но Вэй сопоставил не только это. Он отметил горечь в голосе юноши, его несчастное лицо и мозаика сложилась.
— По Тине страдаешь, значит. Не ты первый, парень. В Кайтене по ней другой ее дружок убивается и врет, что пыль в глаз попала. — А затем с неожиданной гордостью произнес. — Я отец этого чертенка в юбке.
Гиль широко распахнул глаза, рассматривая одноглазого мужчину. Сейчас он увидел и черты, схожие с чертами лица предмета его воздыханий, отметил, что дочь унаследовала глаза отца, да и было что-то знакомое в том, как держался и смотрел на него господин Лоет. Юноша вновь вздохнул и поник.
— Это я виноват, что она сбежала, — сказал Гиль. — Это я ей показал калитку и сказал, что замок не закрывается.
— Покажи мне эту калитку, — потребовал Вэйлр.
Паренек махнул рукой, показывая идти за ним. Возле калитки он замешкался, снимая большой тяжелый замок, распахнул ее, и Лоет первым покинул пределы пансиона. Он посмотрел вниз и на рыхлой земле увидел след каблука. Бросив взгляд на башмаки юноши, Вэй сделал вывод — сапоги. Тина, действительно, вышла здесь. Оглядевшись, Лоет направился в обход высокой белой стены.
— Приехали они с дедом с той стороны, то есть Тина должна была направиться по тому же пути, зная, что дорога ее выведет на тракт. Деньги были, значит, могла сесть в дорожный экипаж.
— Дорожный экипаж делает большой крюк, — оказалось, что Гиль все это время шел за ним. Он указал пальцем на землю. — Вот еще ее след.
— Угу, — промычал Вэй. — А где останавливается экипаж?
— Далеко, в Моргани, — юноша встал рядом с Лоетом. — Возьмите меня с собой.
Вэй усмехнулся и щелкнул паренька по носу.
— Не за чем, — ответил бывший пират. — И не вини себя. Если Тина решила сбежать, она бы это сделала в любом случае. Можешь поверить тому, кто уже отлавливал ее и возвращал домой. — Затем задумчиво посмотрел в сторону дороги и протянул. — Моргани-и-и. Хорошо, я знаю, куда она подалась.
Глава 10
Шхуна с красивым названием "Алиани" отчалил от берега вскоре после того, как его пассажир с двумя слугами взошел на борт. Перед отплытием он подал сведения о еще одном пассажире, как велел закон, и теперь Эмил Мулер по прозвищу Сверчок исполнял мечту своего детства, даже не догадываясь об этом. Зато блаженствовала Тина, стоявшая на носу шхуны. Ветер трепал ее распущенные волосы, теперь укороченные еще больше. На ее шее красовался платок, а башмаки были и вовсе оставлены в каюте без надобности.
Более того, она успела заскочить в ближайшую лавку с готовой одеждой, где купила себе бриджи, жилет и мужское нижнее белье. Пара чулок так же имелась в ее заплечном мешке, но сейчас они были без надобности. Матросы с интересом посматривали на смазливого щенка, едва не скулившего от радости, когда поднялся на борт. Преображение мальчишки они встретили с пониманием и одобрением.
— Знаком с морем, малец? — спросил один из матросов.
— Я из Кайтена, — горделиво ответила девушка. — Батя брал меня с собой несколько раз.
— Твой отец моряк? — заинтересовался второй.
— Угу, — кивнула Тина. — Работает на Вэя Лоета.
— На Одноглазого? — оживился первый. — Слышал про него. Говорят, был славный малый, когда ходил под парусом. Один из немногих, кто сумел зажить по-человечески.
— Таким и остался, — важно сообщила Тина и поспешила перевести разговор подальше от скользкой темы. — Можно мне будет помогать вам? Я много чего могу. Могу на мачты забираться, узлы могу вязать. Дерусь, как черт, только фехтовать не умею. Зато ножом, как иглой владею.
— Ты не в пираты ли решил податься, малец? — рассмеялся второй матрос. — Мы честные люди, ни на кого не нападаем, не грабим.
— А на вас? — прищурилась Тина.
— Пока Всевышний миловал, — усмехнулся первый. — Когда корабль идет с грузом, с ним сопровождение, а одинокое судно пиратам без надобности. Они чаще всего знают, где можно поживиться. Так что, парень, подотри слюни и иди к своему хозяину. Мы уж как-нибудь сами.
Мадемуазель Лоет обиженно насупилась и решила дождаться момента, когда сможет быть полезной. Матросы, послушные окрику капитана, занялись своим делом, а Тина осталась стоять на прежнем месте, зачарованно глядя на волны. В это мгновение она была счастлива до щенячьего визга. Здесь ее и нашел Альен Литин, решивший выйти на воздух.
— Вот ты где, — отметил молодой человек, вставая рядом. — Впредь предупреждай, если будешь уходить. Если ты мне понадобишься, и я не найду тебя, то могу рассердиться.
— Рени один хорошо с вашими вещами справлялся, — ответила Тина, не сводя взгляда с горизонта.
— И тем не менее.
— Я понял, — чуть ворчливо произнесла девушка и покосилась на своего хозяина.
С тех пор, как она увидела Литина при дневном свете, мадемуазель Лоет старалась избегать прямых и долгих взглядов, молодой человек ее смущал. Правда, после первого дня, проведенного вместе, Тина более-менее привыкла к своему нанимателю, но... Но черт возьми! Он был хорош, девушка даже залюбовалась спокойным чертами спящего мужчины напротив, а когда он открыл глаза и взглянул на нее пронзительными синими глазами, Адамантина Лоет и вовсе потеряла дар речи. Длилось ее онемение недолго, ровно до того момента, как черная изящная бровь молодого человека недоуменно изломилась, мадемуазель Лоет очнулась и отвернулась к окну, пробормотав:
— У вас на щеке пятно.
К правильным, аристократичным чертам сына простого коммерсанта девушке пришлось привыкать еще пару дней, стараясь не засматриваться, но Пьен все расставил на свои места. Несмотря на то, что Альен Литин был все так же широкоплеч и статен, несмотря на то, что волосы его остались черными, как смоль, что глаза его не сменили цвета, и все еще могли спорить своей синевой с небом, порт полностью захватил Тину. Она уже не чувствовала смущения, которое приходилось прятать под бравадой, потому что море, ожидавшее их, дарило привычный восторг, наполняя грудь беглянки знакомыми запахами, будоражившими кровь.
