Черные ангелы (дилогия, первый роман)

— Тьфу ты! — воскликнул я и развернулся, чтобы разобраться с Лехой, но его и Забирковичуса уже дух простыл. То-то они, наверное, хихикают за углом, не успел подумать я, как она уже висела у меня на шее и что-то шептала в ухо. Ее глаза чуть не вызвали у меня рвотный рефлекс. К тому же от нее пахло чем-то, что я физически не переносил, а дивная талия богини уже не вызывала во мне соответствующей реакции.

— Ладно... — сказал я, отцепляя ее руки от моей шеи. — Пойдем к тебе, что ли?..

— Я сейчас не могу... — затараторила она. — Мне еще надо проверить статью Лидии Павловны. А потом — совещание у главного, я должна обобщить материалы по теме 'кальпа', и...

— Какой 'кальпы'? — спросил я.

— Так... э-э-э... у нас будет обсуждение стратегии...

— Что такое 'кальпа'? — я начал терять терпение.

Если бы она меня лучше знала, то не тянула бы резину.

— Вообще-то, в переводе с индуистского это 'порядок', 'закон'... Лука чего-то там раскопал... Но я тебе ничего не говорила... — испугалась она.

— Дай почитать, — попросил я.

— Лука меня убьет... — голосом покойника произнесла она.

— Не убьет, — заверил я. — Он не узнает.

— Лука не узнает?! — удивилась она.

Конечно, она знала, что Лука все равно узнает, потому что иначе бы Лука не был бы Лукой. Но все это относилось к издержкам нашей профессии, и она все понимала.

— На пять минут... — попросил я, рассматривая ее так пристально, что она как всегда растерялась.

— А Лука?.. — спросила она.

— Ну что Лука?! — взорвался я. — Лука умоется!

— Ты меня используешь? — спросила она с наивностью дурочки.

У нее была одна замечательная привычка разгуливать у себя дома голышом, что могло быть оправдано лишь жарким климатом. Признаюсь, что когда я с ней жил, мне это страшно нравилось.

— А ты? — спросил я. — Думаешь, мне легко с тобой? — Единственное, что я сделал, жалея ее, не добавил слово 'спать'. Что в общем-то было правдой.

— Ну ты и фрукт! — изумилась она.

— Не хочешь, — сказал я безразличным тоном, — не надо, — и сделал шаг, чтобы уйти.

То ли я медленно отступал, то ли потерял сноровку. Она загородила мне дорогу и крепко схватила за руку.

— Хорошо, — решилась она. — Но только на пять минут, потом пойдешь ко мне и будешь ждать, а я приду в три.

— Ладно, — согласился я, потирая следы от ее ногтей, — буду ждать.

Оглядываясь, как шпион, она вынесла мне папку со злополучными документами. Я пошел в общественный туалет, нашел пустую кабинку и оккупировал стульчак. В папке оказался отчет о катастрофе самолета в Севастополе, из которого следовало, что при заходе на посадку из облачности на высоте двухсот метров вынырнул пресловутый 'стержень', то бишь 'шнек' и пересек траекторию самолета. Летчик испугался и потянул ручку на себя. Возник эффект вибрации крыльев — фластер. В результате перегрузки машина не выдержала. Погибли все члены штаба черноморского флота. Я еще подумал, что такие катастрофы просто так не случаются, и посмотрел на дату вылета. В ней значился вчерашний день. Единственный летчик Севостьянов, который чудом остался живым, несмотря на то, что находился в состоянии транса, сообщил спасателям, что город был захвачен инопланетянами. Дальше прилагалась писулька мелким подчерком, несомненно, принадлежащая кому-то из правительства, и, очевидно, выкраденная Лукой из какого-нибудь высокого кабинета: 'Ввиду стратегической важности города, в него срочно направлены группы спецназа, в том числе и подразделение группы 'кальпа' — для координации действий военных и оценки ситуации'. Черт, подумал я, это сообщение мне ни о чем не говорило. Если это просто очередные 'чистильщики', то ничего нового я не узнал. Кажется, человек из мэрии говорил о группе внесудебного исполнения. А у Луки об этом ни строчки. Однако на втором листе бумаги я прочитал следующие наброски: 'Группа 'кальпа' работает по проекту 'черные люди'. Прикрытие — легенда о людях в черном. Узнать с какого времени? Кто командир? Состав? И какие задачи ставятся перед группой?' Выходило, что проект 'черные люди' не досужие вымыслы полиции. Кое-какой информацией они все-таки располагали. Но блондинка меньше всего походила на черного человека. Может быть, она была посредником? — подумал я. И что такое проект 'черные люди'? Не много накопал Лука. Не больше, чем мы с Лехой. Но у него не было планшетника. Это нам зачтется, если мы с Лехой провалим дело, обрадовался я.

— Сператов, где ты? — услышал я взволнованный голос Тани Малыш.

Она ворвалась в кабинку, демонстративно сунула мне в руку ключи от квартиры, забрала папку и ушла, вильнув на прощание мальчишечьим задом. Я посидел еще немного, обдумывая ситуацию, но ни к чему путному не пришел. Слишком мало у меня было информации. Я просидел бы и дольше, но услышав в левом ухе хихиканье Лехи: 'Ку-ку... ку-ку... раз, два, три, четыре, пять, я иду искать', спустил воду в унитазе и покинул кабинку. Наверное, он решил, что мы с ней занимались любовью прямо в туалете, потому что столкнувшись со мной лоб в лоб, демонстративно заглянул в кабинку и изобразил на лице недоумение.

— Ты что, стал моралистом? — ехидно спросил я.

— Дежавю, — поджал он губы.

— И у меня тоже.

— А мне интересно, как это делается в таких условиях, — заявил он, покрутив своим маленьким носом.

— И ты ревнуешь?! — догадался я, намекая на презервативы, которые он сунул мне в руку.

— Ну вот еще! — проворчал он.

Правый, чуть косивший глаз с камерой смешно уставился на меня. Несомненно, Леха записывал и эту сцену. Мазохист несчастный.

— Мы идем в Смольный или нет? — спросил я.

— Зачем? — удивился он, еще больше выпучивая глаза, которые светились неискоренимым весельем.

— Чтобы узнать, что такое группа 'кальпа'.

— А что ты делал здесь? — удивился он.

— Думал! — ответил я.

— А... — ерничал он дальше, — а я думал...

— Я тоже вначале думал, а потом бросил...

В этот момент в туалет вошел Алфен, на ходу расстегивая ширинку. Увидев нас, он так же рефлекторно ее застегнул.

— Вот они, мои орлы! — бодро воскликнул он. — Какие у нас планы?

Год назад он решил отделиться от народа, построив в своем кабинете туалетную кабинку. Это было актом нарушения демократии. Кто-то донес на него. Власти понимали все буквально. Какой-то там пункт борьбы за чистоту нравов. Он самолично разнес апартаменты вдребезги, а унитаз выбросил во двор. Он до сих про лежит там с прошлого сезона дождей. Месяца три главный с подозрением смотрел на каждого входящего в его кабинет. Доносчика так и не нашли. Зато в общественном туалете стало чище и появился дезодоратор воздуха. Мы с Лехой долго ломали голову и пришли к выводу, что доносчиком мог быть только Лука — наш правдолюб и борец за идею. Недаром он пил одно молоко. Но если мы догадались, то Алфену сам Бог велел, однако их взаимоотношения не перетерпели заметных изменений.

— Мы идем в Смольный, — чистосердечно заявил Леха, и я ткнул кулаком его в бок, — чтобы найти... — он засмеялся, довольный произведенным эффектом, — чтобы найти блондинку...

— Ага... — сказал Алфен, несомненно заметивший мой маневр с кулаком, но не придавший ему большого значения. — Вы на правильном пути. У вас еще полтора дня.

— Алфен Васильевич, — попросил я, — у нас большие расходы... Нельзя ли выписать нам денег?..

Видать, Лука действительно накопал не больше нашего, потому что Алфен тут же на подоконнике черканул записку в бухгалтерию, где мы с Лехой и получили требуемую сумму марсианскими тугриками, как с презрением мы их называли и не потому что чтили больше наших земных рублей, а потому что вдруг стали относиться к старушке Земле с уважением. Правда, большую часть денег Леха забрал себе под предлогом того, что я беспросветный мот. Но я не обиделся — надо же кому-то из нас быть плохим парнем. А потом заглянули под лестницу к Арону Самуиловичу.

— А что вы хотите, молодые люди?! — удивился Арон Самуилович на наш теоретический вопрос по поводу планшетника. — Какой дурак будет раскидывать свои радиоприемники на наших полях? — Он посмотрел на нас с хитринкой. — Конечно, не земляне. Если это американцы, то значит, они стали нашими благодетелями... Китайцы до такого просто не додумали бы... А о заблудших европейцах и разговаривать нечего.

— Да, точно... — неохотно согласился я.

Надо было самому догадаться, а не ждать, когда мне раскроют глаза на очевидные вещи. Хотя, наверное, Арон Самуилович пользовался своими источниками информации.

— Завтра появится еще что-нибудь. И я буду только рад быть свидетелем этих явлений. Кофе хотите?

— Вы думаете, это специально? — не унимался я.

— Ну конечно, какие доказательства еще нужны?

Он священнодействовал с нагретым песком, туркой и пахучими зернами. Наверняка контрабандными, потому что в разряженном воздухе Марса кофе с недавних пор произрастал гораздо лучше, чем на Земле. Честно говоря, мы не знали, что делается в Псковской области, не то что в Бразилии, и существует ли она вообще. Последняя информация об этой стране была полугодовой давности, а говорилось в ней о том, что к власти там пришла очередная хунта.

— Вот давеча вы сами сказали...

— Что я сказал? — испугался я.

— Насчет планшетника...

— У нас нет его, — заверил я Арона Самуиловича, что в общем-то было правдой, и выразительно посмотрел на Леху. Леха сделал глубокомысленное лицо, но промолчал.

— Зачем воевать-то? — не унимался Арон Самуилович, поднимая турку и не давая пахучей пене перелиться через край.

Запахло божественным напитком.

— Ну да... — поддакнул я.

— А никто и не воевал! — удивил он нас. — Мы вообразили, что с нами воевали. Передрались из-за старого телевизора...

— Вы серьезно? — удивился я.

— Напротив, призываю вас не делать глупости. Я смотрю на вещи реально и вижу мир таким, какой он есть. Помните, как у Стругацких? — Он кивнул на книжные полки. — Посидели на обочине и забыли кто карту, кто приемник, кто старое ружье без патронов. Надо отдать должное человечеству, оно доросло до того, что стало понимать, с чем и с кем имеет дело. И не рваться в драку. А правда заключается в том, что нам эти технологии специально подбрасывают.

— Как это так? — мы с Лехой от удивления переглянулись, уж казалось, чем нас еще можно удивить.

— А очень просто. Таким образом оккупируется наш мир. Нам показывают свое превосходство и говорят: 'Ребята, смотрите, что у нас есть, что еще может быть и что мы умеем'. Своеобразная промывка мозгов. Люди быстро привыкают к хорошему.

— Но это же нам выгодно?! — снова удивился Леха.

— Конечно. Каждый год появляется что-то новенькое. В последний раз подкинули новый планшетник.

— Да, мы его использовали, — признался Леха.

Я, правда, не понял, в каком смысле. И внимательно посмотрел на него. Он и ухом не повел.

— Я не уверен, что мы умеем делать хорошие копии, — согласился Арон Самуилович. — А глушители мыслей, то есть нейтрализаторы? Вы не могли знать, но первые глушители вообще делали человека невидимым, и предназначались для тайных операций.

— Нет, — сознались мы.

А Леха, не подумав, ляпнул:

— Ваша теория попахивает старыми газетами. Об этом уже сотни раз говорилось.

— Тогда мне с вами не о чем разговаривать. Идите и остановите прогресс! — воскликнул Арон Самуилович раздраженно.

— Пойдем напьемся?! — предложил Леха, поднимаясь из единственного кресла, которое было засунуто между столом, полками с книгами и окном.

— Идите, идите... наберитесь ума-разума! — не скрывая раздражения, произнес Арон Самуилович. — Только я вам ничего не говорил...

Арон Самуилович был потомственным санкт-петербуржцем. Мало того, всего его предки по мужской линии были корректорами, писателями и другими литературными деятелями, а его дед — главным редактором журнала 'Нева', все они были тонкой души люди и любили литературу. Арон Самуилович не достиг их вершин и остановился на должности книжного торговца. Наверное, он от этого и страдал. На стенах его коморки висели портреты всех писателей, которых он любил: и Миши Веллера, и Константина Веревкина, и В. О. Белоброва-Попова, и Макса Дубровина, и даже Михаила Леонтьева, хотя последний ничего не написал, но зато выказался по поводу и без повода на всю страну — во время незабвенных событий двадцать восьмого года, мол, 'вот, и настал наш исторический час', и тому подобное. Потрет же Владимира Пелевина я обнаружил в туалете, стыдливо прикрытый календарями. Наверное, Арон Самуилович на него молился, когда у него случался запор. А запор у него случался часто, потому что Арон Самуилович боялся дневного света и все время проводил в своем магазинчике, из которого мы с Лехой вышли.

Было душно. Сверкали зарницы. Над городом неслись тучи — низкие, рваные — жутко было смотреть. Ангел на Петропавловке беззвучно трубил в рог.

Глава 4

Смерть летчика

— Вот, что я думаю, — многозначительно сказал Леха, когда мы вышли от Арона Самуиловича, — лет семьдесят тому назад на США напал неизвестно кто.

— Почему, неизвестно? — удивился я.

Во-первых, у меня была своя точка зрения. Я считал, что это сделал Китай. Так писали в марсианских учебниках. Недаром США воевали с Китаем. По крайней мере, это была каноническая точка зрения. А во-вторых, в фразе крылось превосходство землянина, с чем я уже сталкивался в редакции. Некоторые снобы, например Лука, вообще считали себя небожителями и не опускались до профессионального общения с выходцами с Марса. Поэтому на Земле я старался ничем не выделяться. Святая простота — если Алфен говорил мне, что инопланетяне — это маленькие зеленые человечки, — я простодушно верил, потому что положение обязывало. Вот и все! Правда, это еще не значило, что я должен был точно так же верить огульным утверждения Лехи.

— Эх ты... — осуждающе произнес Леха. — Какой Китай?! Это инопланетяне до нельзя ослабили одного из противников, чтобы не было третьей мировой...

— Так ты считаешь, что и комета... как ее там — их рук дело?

— Насчет моей любимой кометы 'Урсула' ничего сказать не могу. А вот то, что 'они' американцам по морде дали — это точно.

— Да... и откуда у тебя такие сведения?

— Котелком иногда варить надо, — не без превосходства заявил он.

Я посмотрел на него и только хмыкнул. Старые земные байки. Дело в том, что Леха не обладал талантом аналитика. Сделать фоторепортаж, отснять какое-либо действо в любой горячей точке — вот в чем он был классным специалистом. Может быть, он чего-то не договаривал? Такой вариант тоже не исключался — все-таки он был коренным землянином, а нам марсианам было и невдомек. В общем, он заставил меня призадуматься. Даже если он прав, это мало что меняло, потому что у нас была своя история с блондинкой. И надо было в ней разобраться. А в истории семидесятилетней давности разбираться было сложно. Если инопланетяне действительно грохнули США, чтобы не было третьей мировой войны, да еще наслали на нее комету, то так тому и быть. Значит, земляне действительно докатились до ручки в том смысле, что в их дела вмешиваются неизвестно кто или божественное проведение. Может быть, поэтому Земля и пришла в упадок? В этой истории было рациональное зерно, но явно чего-то не хватало — понимания на уровне логики, потому что исторический опыт говорил всем нам, что таких явлений, как внеземное вмешательство, еще не было осознано человечеством и не было сделано соответствующих выводов. Поэтому, в общем-то, было над чем подумать.