Надеюсь, ты понимаешь, что сама возможность стать самостоятельным правителем крупного государства, стала реальной только благодаря мне, России и тем войскам, которыми ты командуешь. Поэтому нужно будет поделиться.

Что мне нужно?

Порты и колонии.

В Европе меня интересует какой-нибудь остров на Канарских островах, город Гибралтар с окрестностями и остров Сицилия.

Что касается колоний, то предлагаю разделить их пополам, тем более, что промышленность Испании уже не справляется с товарным обеспечением столь обширных территорий. Понимаю, что испанская аристократия будет не в восторге. Но против моей воли они не пойдут. Испугаются. Сейчас не их время. И если ты воспользуешься ситуацией, то оно пройдет окончательно. Этих зарвавшихся дармоедов, как выразился один человек, нужно замачивать в сортире, иначе привести их в чувство попросту не получиться.

Итак, Америка. Там меня интересуют полностью вице-королевства Рио-де-да-Плата и Перу. Кроме того, генерал-капитанство Гватемала, Нижняя и Верхняя Калифорния, а также Новая Навара и Куба.

В Африке меня интересуют Фернандо-По, Рио-Мунди, а также испанские колонии в Юго-Восточной Африке и остров Святой Елены.

В Азии — Филиппины, Гуам и вся Испанская Ост-Индия.

Понимаю. Прошу много. Но это мне действительно нужно, да и Испании остается изрядно.

Чтобы подсластить пилюлю, разрешаю тебе оставить броненосец и четыре шхуны в своем распоряжении. Эти силы станут основой нового Испанского королевского флота. Считай, что это подарок на свадьбу.

PS. Став королем Испании не забудь о Таможенном союзе. Это и в твоих интересах, тем более, что все идет к тому, что в него войдут Франция и Австрия. А возможно и Папская область.

PSS. Насчет веры сильно не переживай. Принимай католичество смело. Ему без разницы как мы гримасничаем, ибо принимает он только одну молитву — делом. Петр'

Владимир осторожно отложил письмо на стол и тихо, пребывая в глубоком шоке, сел в кресло.

Он — король Испании. Невероятно! Невозможно!

Он и подумать об этом не мог. Мечтать. А тут такая удача. Правда, на пути к короне стоят какие-то там испанские войска и жизнь местного правителя. Но разве это помехи?

— Василий! Василий! — Громко позвал герцог своего адъютанта.

— Ваша светлость! — Кивнул, влетевший в кабинет офицер.

— Общий сбор. Через три часа, где обычно. Исполняй!

— Есть!

А дальше все завертелось как в калейдоскопе из-за спешных сборов для большого похода на Мадрид. Владимир не сомневался в своем успехе, так как видел — введение Российских законов просто вдохнуло новую жизнь в эту средневековую Испании. Народ сам тянулся к нему, доводя до полного умиления. Ведь даже добровольные крестьянские ополчения подтягивались с окрестных деревень, дабы поддержать в столь добром начинании. Никто не хотел возвращение старых законов.

Его армия вышла. Пестрая. Разнообразная.

Ядром выступала бригада русской морское пехоты, при картечницах и минометах. А вокруг нее двигались обширные добровольцы, выставленные городами, купцами и сельскими общинами. Могучее ополчение, которое увеличивалось по мере продвижение к Мадриду. Ведь Владимир даже не пытался скрывать, что по договоренности со Святым Престолом, который желая облегчить участь правоверных католиков, пригласил его править Испанией. И эта новость стала бомбой! От Филиппа V разбегались все его, с таким трудом собранные части. Никто не хотел попасть под паровой каток русской морской пехоты, что так славно отметилась в Стамбуле. Да и поддерживать Филиппа было не за что. Даже наемникам. Поэтому в окрестностях Мадрида против войск Владимира выступила жалкая горстка, тысячи в три, наиболее преданных дворян и гвардейцев. Их снесли походя. Порвав словно стенку тонкого мыльного пузыря. При том, что в самом городе, горожане захватили попытавшегося сбежать Филиппа и связанным преподнесли Владимиру. Тем же вечером, бедолага повесился в своей камере... не развязывая рук.

А дальше все было сделано так быстро, что никто и опомниться не успел. Ведь не только духовенство Испании оказалось проинструктировано, но и сама Изабелла.... Именно проинструктирована, никто его согласия не спрашивал. Поэтому Владимир не успел опомниться, как стал не только женатым мужчиной, но и коронованным, что вызвало необходимость с головой погрузиться в дела доведенной до ручки страны. Бедняге предстояло повторить подвиг Геракла по расчистке конюшен. Но он не роптал, ибо тот подарок, что преподнесла ему судьба, намного превышал его ожидания.

Глава 3

2 июля 1714 года. Седан

Война продолжалась.

Тихий, едва заметный ветерок медленно разгонял рваные клочья тумана над полем боя. Филипп II Орлеанский с какой-то непонятной улыбкой вдыхал эту утреннюю свежесть, размышляя о предстоящем сражении.

Луи-Александр оказался недостаточно хорошим оратором, а потому не смог его убедить. О... как бы он хотел, чтобы тогда этот внебрачный отпрыск подобрал правильные слова. Но нет. А сам герцог считал в той ситуации, что сложилась в Европе, любую публичную форму предательства — политической смертью. Уже никто не сомневался — Луи-Александр новый король Франции. И под крылом у Людовика XIV потихоньку стала собираться партия сторонников наследника. С его подачи, безусловно. Ибо смирился. Но войну никто не отменял. Людовик умирал. И все это прекрасно понимали, включая его самого. Однако уйти хотелось красиво. Например, под канонаду грандиозной войны. Из-за чего сдаваться он совершенно не спешил, планируя сражаться до конца. Вот такой вот вывих судьбы и индивидуальный каприз.

Войско герцога Орлеанского, которое смогло отступить из России, сохранив семьдесят тысяч штыков, стояло на своих позициях подле Седана. Разумеется, укрывшись редутами по примеру русских. Да еще в три ряда. Масса пушек, для приема врага 'в картечь'. Многочисленные ручные гранаты, которые, в отличие от русских образцов были обычными полыми чугунными чушками, забитыми порохом, да с воткнутым фитилем. Впрочем, для обороны редута — даже такие гранаты выходили недурным подспорьем. Герцог готовился, стараясь перенять у врага все, что только было в его силах.

А напротив, ровными атакующими колоннами строились войска новой коалиции. Австрия, Саксония, Дания, Соединенные провинции, Англия и Шотландия. Разумеется, во главе с Россией. В то время как Францию покинули все союзники, кроме, разве что, Османской Империи, которая, впрочем, даже себе не могла помочь.

Десять полков тяжелой кавалерии Саксонской армии угрожали обойти редуты с тыла. А более ста двадцати тысяч пехоты при поддержке бесчисленного количества пушек, собирались ударить в лоб. В том числе и русских странных пушек, что стреляют наподобие мортир — минометов.

И вот наступила звенящая тишина. Обе армии замерли в ожидании.

Петр аккуратно сложил подзорную трубу и кивнул дежурному офицеру. Тот охотно вскинул сигнальный пистолет и отправил в воздух красную ракету.

Началось.

Спустя уже пять секунд ухнули тяжелые 'десятки' — стамиллиметровые минометы, отправляя по редутам противника свои смертоносные гостинцы. Не точно. Ибо далеко. Поэтому многие мины рвались за пределами редутов, осыпая солдат противника землей. А войска даже не пытались предпринять наступление. Разве что саксонские крылатые гусары перестроились в походную колонну и начали неспешным шагом менять позицию прямо в зоне действия французской артиллерии. Этак демонстративно заходя им во фланг. Ведь на редутах личный состав практически полностью залег, стараясь укрыться от действия русских минометов, а потому не стрелял.

Филипп II Орлеанский с грустью наблюдал за тем, как его людей перемешивает с землей могучее оружие. Смотрел и ничего не мог сделать.

Петр же совершенно никуда не спешил, аккуратно расположившись в раскладном кресле с кружкой ароматного кофе. Каждая мина облегчала штурм, потому, пока расчетное их количество не ляжет по позициям противника — можно было не напрягаться и насладиться прекрасным видом окрестных холмов. Да и во взрывах тоже была какая-то своя эстетика, даже мелодия....

Но вот настала звонкая тишина.

Народ даже как-то начал озираться и вертеть головой от неожиданности.

Тут же над полем полетели сигналы, приводящие в движение всю эту огромную массу людей, и началось наступление. К этому времени от французских редутов мало что осталось, как и от их батарей. Впрочем, к чести 'лягушатников' нужно сказать, что они сразу же бросились по своим позициям и постарались дать отпор. Кто мог, конечно.

Первыми прорвались к позициям французов их давние враги и конкуренты — австрийцы. Чему Государь и не препятствовал, охотно разменивая солдат союзников ради решения своих задач. Ведь зачем еще нужны союзники, кроме как для того, чтобы умереть за твои интересы? Так что, англичане, датчане и шотландцы с голландцами также успели на позиции врага намного быстрее русских.

Большим и очень неприятным сюрпризов для союзников Петра оказалось то, что французы в обороне полуразрушенных редутов активно применяли ручные гранаты. Конечно, не такие совершенные, что у русских, однако же и эти вреда наносили изрядно. Так что, только подход русских батальонов смог наконец-то склонить чашу весов в сторону антифранцузской коалиции.

Герцог Меньшиков, во главе авангардной группы ударил прямо во фронт полуразрушенного редута, который практически сразу сотрясло десятка два взрывов. Это русские применили свои гранаты. Которые были и мощнее, и удобнее. А потом, устроившись на внешнем склоне открыли ураганный огонь из винтовок по растерявшимся французам.

Бах! Бах! Бабах!

Постоянно раздавались разрывы гранат.

— Ура! — Завопил герцог, когда подошел первый полк, и первым перепрыгнул через бруствер, увлекая за собой солдат со шпагой в одной руке и револьвером в другой.

— Ура! — Взревел весь русский полк, резво поспешая за герцогом.

— Ура! — Взревели второй и третий полки, идущие по правую и левую руку, обходя редут и стремясь решительным броском опрокинуть фланкирующие люнеты.

— Ура! — Подхватили клич изможденные союзники, воодушевленные успехом русских и бросились на растерявшихся французов с новой силой.

И почитатели плесневого сыра под отвратительное сухое вино посыпались, обратившись в бегство. Сначала 'спешно отступали' солдаты и офицеры из первой линии редутов. А потом, видя бедственность положения, побежали и остальные. Благо, что русские уже вели бой за третью линию, практически разрубив укрепленный район пополам.

Французы бежали.

Быстро.

Легко.

Едва касаясь земли.

Словно ощутили в себе духовное родство с незабвенным Остапом Бендером. Да оно и не удивительно. Ведь вылетев неуправляемой толпой из укрепленного района, они увидели, как саксонская тяжелая кавалерия строится для удара.... Ее как-то все упустили из виду во время 'замеса' на редутах.

В общем, получилось, как в анекдоте: 'Я никогда не любил пробежки... паркур... адреналин, но два соседских добермана открыли во мне потенциал'. Только тут были совсем не собачки... и их было много.

— Ваша светлость, прошу сдать оружие, — обратился Меньшиков по-французски к самому пышно одетому павлину, наведя на него револьвер. А потом вежливо кивнул, вроде как оказывая уважение и здороваясь.

У самого же 'Алексашки' вид был знатный и впечатляющий. Весь испачканный. Униформа немного подранная. Головной убор он где-то потерял, поэтому голова была покрыта только слегка окровавленным бинте. Царапнули. Но оно и понятно. В общем, вид у Александра Меньшикова был словно у 'благородного разбойника'. От чего Филипп усмехнулся и, аккуратно достав свою шпагу из ножен, молча протянул ее своему визави.

— Государь ждет вас в своей ставке. Я с удовольствием вас провожу.

— А мои люди? — Кивнул Филипп на толпу бешено верещащих и бегущих куда-то на северо-запад французов, дабы спастись от саксонцев.

— Мы ничего не можем с этим поделать, — пожал плечами Александр. — Ваш король поддержал в свое время противников Августа. Это было ошибкой. А за ошибки королей, как известно, платят подданные.

— Жаль...

Глава 4

15 июля 1714 года. Стамбул

Александр Петрович с грустью и легким раздражением смотрел на приближающийся древний город. Точнее на руины, которые некогда им были. 'А вдоль дороги мертвые с косами стоят. И тишина'. Хотя, конечно, они беспорядочно валялись, да и кос в их костяных лапках не было. Но все равно — картина выходила жуткая. Великий город с тысячелетней историей вымер. В эмоциональном плане ситуацию восприятия этого кошмара усугубляли еще и обширные пожарища, превращая все окружающее в подобие предместья Некрополиса из знаменитой игры 'Герои Меча и Магии'. В общем, впечатляло.

Разумеется, никакого сопротивления им никто ни оказывал. Не хотел, да и не мог, так как антироссийской военной группировки на Балканах больше не существовало. Причем, все случилось так быстро, что ни Апраксин, ни Александр Петрович не успели даже как-то отреагировать.

Началось все с того, что Людовик распорядился сконцентрировать к юго-западу от Днестра все сто семьдесят тысяч войск, наплевав на тылы. А русские укреплялись по другую сторону этой замечательной реки, планируя принять 'на штык' противника в обороне на хорошо развернутых полевых укреплениях. И ничто не предвещало неожиданностей... ровно до того момента, как в штаб вражеской армии не принеслись гонцы, поведавшие о том, что хорошо всем известный старший сын русского царя Петра — Владимир Петрович, стал королем Испании. А потому могущественная пиренейская держава более с Россией не воюет, а ее войска отзываются на Родину.

Эффект был безумный!

С огромным трудом собранное и организованное войско, после чудовищного кризиса лета 1713 года, посыпалось и в один день потеряло всякое управление. Драки, пьянки и прочий бардак самого разного характера. Бойцы выясняли отношения, обзывали и оскорбляли друг друга. Да и вообще, в армии едва ли не произошла небольшая гражданская война, ибо противоречия, которых и раньше хватало, сейчас решительно и стремительно обострились. Но обошлось. Прежде всего благодаря огромным усилиям командиров, которые смогли развести толпы по разным углам ринга, а потом и вообще — выпроводить испанский контингент куда подальше. Всех устроило бы даже то, если бы они перешли на сторону русской армии. Все равно, после таких новостей, дальнейшее продолжение войны становилось бессмысленным.

Следом за испанцами ушли итальянцы разных мастей, которые тоже с французами и османами не очень-то и дружили. В сущности, их участие было обусловлено только давлением Папы Римского и пассивным положением Вены. Иначе черта с два Людовик их увидел в одном строю со своими бойцами.

Вот и вышло, что меньше чем за неделю в составе коалиционной армии остались только французы да османы. Причем в весьма ограниченном контингенте, так как в предыдущих боях именно они на своих плечах вынесли всю тяжесть боев. Но и тут все оказалось не слава Богу.