— Что ж, — сказала Коммаджер, — этот парень, кем бы он ни был, не из тех, кто тратит слова впустую, не так ли?
Он один. Что еще можно было сказать?
Мир вздохнул с облегчением, хотя политтехнолог Рэй Коннер, который настаивал на нанесении удара по Китаю до того, как они смогут сами нанести удар по США, выступил на шоу Чарли Уокера и предупредил, что это, вероятно, китайская уловка. — Не знаю, как им это удается, но это единственное, что имеет смысл.
Следующий вопрос, который они мне поручили задать, был "Вы Бог?"
Я заколебался. Смутился. — Маргарет, — сказал я, — это безумие. Кто бы это ни был, он решит, что мы ненормальные.
— Просто смирись с этим, — сказала она. — Этим вопросом задаются многие люди.
— Это чистая политика, — сказал я. Хокинс постоянно говорил о Библии и Боге. Именно так его избрали. — Он играет с избирателями.
— Задай вопрос, пожалуйста.
Я стиснул зубы. — Вы Бог?
Он уже назвал нас олухами. Интересно, что бы он подумал сейчас.
Мы пошли поужинать в офицерский клуб. Затем пропустили по паре стаканчиков, прежде чем вернуться в офис. В конце концов, пришел ответ: — Нет.
Мне было интересно, почувствовали ли сторонники президента облегчение или разочарование.
Поступило еще больше вопросов: "Намерены ли вы вмешаться, если мы продолжим военные действия? Если да, то на чьей вы будете стороне?"
— Это еще одна чушь, — сказал я Коммаджер. — Первый, кто ответит простым "да" или "нет", и, подозреваю, заявит, что он на стороне человечества.
Коммаджер одарила меня улыбкой, которая тридцать лет назад принесла ей корону "Мисс Айова". — Они не спрашивают нашего мнения, Пит.
— Черт возьми, Маргарет, он хотел поговорить со мной, а не с кучкой политиков в Белом доме. — Я сел перед микрофоном и подал знак связисту установить связь. Когда он смутился и нахмурился, глядя на Маргарет, я сказал ему, чтобы он это сделал.
— Я надеюсь, — сказала она, — ты не собираешься сказать то, что я о тебе думаю.
— Сиди смирно, малышка, — сказала я.
— Пит, я не ребенок. И они будут недовольны, — она кивнула на техника-связиста. Он выглядел несчастным, но установил связь.
Я начал: — Испытываете ли вы уважение к свободолюбивым нациям? — спросил я. Затем посмотрел на Коммаджер. — Вот и все, Маргарет. Я понял, что от меня требуется.
— Пит, не надо...
— Сэр, я просто пошутил, задав этот вопрос. Не обращайте внимания. Не могли бы вы назвать мне свое имя? И что вы от нас хотите?
Дверь открылась, и вошли двое приставов, мужчина и женщина. Оба были высокими, и у обоих были суровые выражения лиц. Как у учителей, имеющих дело с непослушным ребенком.
Мужчина, афроамериканец, схватил микрофон. Женщина, латиноамериканка, посмотрела на меня, вздохнула и начала говорить в свой рукав. — Мы взяли его, Мак. Ситуация под контролем.
— О, Пит, — сказала Коммаджер, — как ты мог это сделать?
— Потому что Белый дом хочет обойти это стороной. Пришло время выяснить, с кем мы имеем дело.
Если бы у них была возможность, я думаю, они утащили бы меня, как любят говорить политики, в неизвестное место. Пока мужчина охранял меня, женщина приказала инженеру-связисту уйти.
Он медленно вышел, бросив на меня взгляд, который говорил о том, что я получу именно то, что заслуживаю.
Коммаджер, казалось, испытывала боль. — Это моя вина, — сказала она. — Пит, я думала, ты умнее.
— Маргарет, этот момент люди запомнят навсегда. Нам нужно было все сделать правильно.
— Я думала, мы все сделали правильно. — Она слушала свой мобильный. — Подожди. С тобой хочет поговорить вице-президент.
— Пит, — сказал он, — что происходит?
— Я подумал, что пришло время разобраться в сути этого дела.
— Это не тебе решать, Пит. Послушай, я понимаю, что ты чувствуешь, но президент — человек ответственный.
— Ладно. Но ему придется сделать это без меня.
— Пит, мы не верим, что эта штука откликнется на кого-то другого. Послушайте, насколько нам известно, это может представлять угрозу для всей планеты. Ваш патриотический долг — сделать все, что в ваших силах...
— Почему бы вам не позволить мне задавать вопросы? Маргарет может передавать их вам, а вы, при необходимости, можете наложить вето.
— Пит, я не понимаю, в чем ваша проблема.
— Это исторический момент, мистер вице-президент. Первый контакт. Не обижайтесь, но вы играете в политику и, возможно, считаете это безвредным. Но у нас есть гость, который думает, что мы живем в мире, полном кретинов. Мы предоставляем ему доказательства, подтверждающие этот вывод. И теперь он знает одного из этих кретинов по имени. Так что нет, с меня хватит.
Лицо Гувера посуровело. — Пит, боюсь, мне придется настоять. Я не хочу прибегать к угрозам, но поверьте мне, когда я говорю вам, у SETI будут трудные времена, если вы откажетесь сотрудничать в тот единственный раз, когда ваша страна серьезно в вас нуждается. Когда это сделает вся планета.
— Делайте, что хотите, мистер вице-президент. Я закончил.
Приставы не предприняли никаких попыток остановить меня, когда я выходил из офиса. Они остались позади меня, перешептываясь в свои телефоны. Я вышел через парадную дверь, внезапно осознав, что у меня нет машины. Ко мне подошел мужчина-пристав. — Вам нужен транспорт, сэр?
Когда я прибыл в Институт SETI, он был окружен толпой репортеров, операторов и просто любопытствующих. Люди выкрикивали вопросы в мою сторону. "Куда я направлялся?" "Что бы я сделал, если бы это был Бог?" "Почему вопрос о свободе?"
Я протиснулся сквозь толпу и вернулся в свой офис. Но было очевидно, что домой я пойти не смогу. Там не было бы покоя. Я позвонил Сьюзен, моей нынешней подруге. Через несколько месяцев она стала моей женой. — Ты смотрела? — спросил я.
— Да, Пит. С тобой все в порядке?
— Мне нужно где-нибудь спрятаться.
— Я еще не дома. Вернусь через час или около того. — Она работала техником в медицинском центре Стэнфордского университета. — Приеду, как только смогу.
Я вышел через заднюю дверь, поймал такси и устроился в одной из местных забегаловок, где увидел, как меня хвалят по телевизору за то, что я спросил именно то, что хотели услышать американцы, хотя ученые мужи были недовольны тем, что я исчез из Центра SETI. Эми Стокдейл, бывшая конгрессвумен, блондинка с чопорной внешностью и улыбкой крокодила, предположила, что общение на этом не закончилось. Администрация просто хотела перевести меня в более уединенное место. — Это будет еще не все, — заверила она всех. — Все только начинается. — Я спрятался в дальнем конце бара, стараясь выглядеть как можно более безобидно. Никто меня не узнал.
По дороге к Сьюзен я услышал по радио в своей машине следующее: голос ответил на мой последний вопрос: "Испытываете ли вы уважение к свободолюбивым нациям?"
— С кем я разговариваю? С тобой, Питер? Или с президентом Соединенных Штатов?
Он проигнорировал мою просьбу представиться.
Я не знаю, как приставы узнали, куда я направляюсь, но когда я добрался до коттеджа Сьюзен, они уже ждали меня. Один из них протянул мне сотовый. Вице-президент. — Хорошо, доктор Маршак, — сказал он. — Это ваша игра. Но, пожалуйста, будьте осторожны в своих словах.
Сьюзан обняла меня. Она выглядела испуганной. — Все будет хорошо, Пит?
— Конечно. Все в порядке, детка.
Сотовый был соединен с Юпитером. И я начал с ответа на вопрос: — Вы сейчас разговариваете со мной. Мои друзья зовут меня Пит. Я был бы признателен, если бы вы назвали мне свое имя. И не могли бы вы объяснить, как оказались на Ганимеде?
Я положил трубку и сказал ей, что нам придется подождать ответа примерно до восьми часов. Она улыбнулась и посмотрела на судебных приставов. — Знаешь, Пит, — сказала она, — я думаю, тебе принадлежит рекорд по продолжительности телефонных разговоров.
Она была в восторге от того, что историческое событие такого масштаба происходит в ее коттедже. В течение нескольких месяцев я пытался заручиться ее согласием, но она настаивала на том, что ее карьера отнимает слишком много времени, и что, честно говоря, не уверена, что готова к пожизненным обязательствам. Я ей нравился и так далее, но всю жизнь гонялся за НЛО. Или что-то в этом роде. Но после той ночи наши отношения уже никогда не были прежними.
Поскольку мы ожидали, что ответ придет с большой задержкой, формальности между нами и приставами были лишними. Мужчину звали Освальд Грант, его партнершу — Констанца Джонс. Они быстро превратились в Оззи и Конни.
Телеканал Фокс сообщил, что китайцы предложили возможность переговоров в надежде избежать войны. Не было никаких объяснений и, конечно, никаких предположений о том, что это как-то связано с передачами с Юпитера. Но комментаторы на различных каналах и в Интернете устроили настоящий праздник.
И в конце концов мы получили ответ: — У меня нет имени. Я никогда им не пользовался. Нахожусь на Ганимеде, потому что меня сюда поместили. Я не могу передвигаться, поэтому подозреваю, что пробуду здесь еще долго.
— Кто вас туда поместил? И с какой целью?
Мы отправились за пиццей. Приставы не могли пить на службе, поэтому взяли кока-колу, а мы со Сьюзен опрокинули по паре кружек пива. К тому времени я был в праздничном настроении и не смог удержаться от того, чтобы не произнести тосты за президента Хокинса за его умелое управление ситуацией, за Сьюзен и Конни, самых прекрасных женщин на планете, и за Оззи, у которого, вероятно, есть вопрос, который он хотел бы задать нашему неназванному партнеру.
— Да, — сказал он. — Спроси, знает ли он, что "Гиганты" будут делать в этом году.
— Пит, меня поместили сюда ваши предки. Они хотели выяснить, есть ли разум где-нибудь еще во Вселенной. Они были такими же целеустремленными, как и ты. Кстати, я слышал твою радиопередачу — и мне понравилось.
И вся конструкция рухнула. Это был обман. От начала и до конца это был розыгрыш.
Журналисты смеялись до упаду. Но они не смогли объяснить, что происходит. Они взяли интервью у людей из НАСА и полудюжины обсерваторий. — Сигнал, — сказал Орин Майклс, директор Лоуэлл, группе журналистов Каррэнт TV, — исходит со стороны Юпитера. В этом нет никаких сомнений. Если это розыгрыш, то я не представляю, как с этим можно справиться.
Для меня это было ужасное время. Сьюзан заверила меня, что все будет хорошо. Конни сказала, что никто не может меня винить. А Оззи просто сидел и качал головой. Самая безумная вещь, которую он когда-либо слышал.
Я решил, неохотно, очень неохотно, отступить. Это разрушало мою карьеру. Я мог с этим смириться, но боялся, что когда дым рассеется, когда всплывет объяснение, это уничтожит и SETI. Я думал, что никто больше никогда не будет воспринимать нас всерьез.
Посреди всего этого, расстроенный, разъяренный, опечаленный, я набрал номер Джавы. Сьюзан была со мной. Когда меня соединили и Джава ответил, я заколебался. И, наконец, я решился: — Пожалуйста, объясните, как мои предки могли иметь к этому какое-то отношение. Они были, по крайней мере, немного не в ладах с технологиями. Им нужна была лошадь, чтобы добраться до следующего города.
Мы снова приготовились ждать.
Звонила Коммаджер. — Они хотели, чтобы я сказала тебе, что у тебя все хорошо, но они бы предпочли, чтобы ты не распространялся о предках. Это безумие, и в конце концов мы все будем выглядеть глупо. Попытайся выяснить, какова его истинная цель. Нельзя же просто сидеть и делать то, что делает SETI. Без обид. Но ты понимаешь, что я имею в виду.
— Хорошо, Маргарет, — сказал я. — Передайте президенту, что я скажу Джаве, что мы не верим ни единому его слову.
— Да ладно тебе, Пит. Будь благоразумен.
В течение следующего часа взорвалась еще пара бомб, одна в Каире, другая на севере Франции, в результате чего погибли десятки людей. В Палестине женщина заявила, что гордится своим сыном, который убил семнадцать человек, в том числе и себя, в иракской мечети. Появились новые свидетельства того, что северокорейцы снова продают ядерные технологии террористам.
И, наконец, пришел еще один ответ.
— Пит. — Голос стал менее угрожающим. — Это большая трагедия, что вы потеряли значительную часть своей собственной истории. Шестьдесят тысяч лет назад ваши предки жили в раю. На острове, расположенном в восточной части Атлантического океана недалеко от побережья Африки. Они любили свой дом и не предпринимали попыток проникнуть в отдаленные места, за исключением создания нескольких форпостов. У них были технологии, намного превосходящие те, которыми обладаете вы. И, пожалуйста, не думайте, что я имею в виду громоздкие космические аппараты, с которыми вы экспериментируете. И это не будет иметь никакого значения. Нет, они проникли в другие измерения. Когда они отправились на Ганимед, то прибыли своим ходом.
— Они осмотрели Землю и нашли только хищников и обезьян. Ничто их не заинтересовало. Они хотели проникнуть дальше, за пределы своего обычного мира. И создали меня для достижения этой цели. Возможно, вам будет трудно это осознать, но я рассредоточен по всему локальному космосу. Я существую одновременно в семнадцати удаленных друг от друга точках Млечного Пути и двух в Андромеде. Места были выбраны таким образом, чтобы я мог прослушивать радиосигналы, которые, по мнению моих создателей, должны были стать отличительной чертой развитых цивилизаций.
Орин Майклс, который сейчас дает интервью СиБиЭс, покачал головой. — Что бы это ни было, — сказал он, — очевидно, что оно либо лживое, либо ненормальное. Вероятно, последнее.
— Почему вы так говорите, профессор? — спросил ведущий.
— Потому что ни одно разумное существо не могло бы ожидать, что мы поверим в такую историю.
Таково было общее мнение. Сьюзен посмотрела на меня и улыбнулась. Сделай решительный шаг, говорила она, не произнося слов. Что, черт возьми, ты можешь потерять?
В ее словах был смысл.
— Что случилось с этими людьми? — спросил я.
На кабельном телевидении и в Интернете все сходились во мнении, что я скрылся в правительственной конспиративной квартире. Это дало Сьюзен повод улыбнуться. Оззи спросил, что, по моему мнению, происходит, и я признался, что понятия не имею. Но я не был счастлив. Я надеялся, что Джава обеспечит более четкое решение. — Тысячи лет назад ученые с Альтаира отправили меня сюда, чтобы я наблюдал за развитием цивилизации в вашем мире. Вы многого достигли, но мы хотим, чтобы вы перестали убивать друг друга.
Это было бы идеально. Но вместо этого у нас на руках был сумасшедший. — Может быть, что бы это ни было, он слишком долго был один, — сказала Сьюзен.
— Мне жаль. — Конни покачала головой. — Предположим, это правда, что он пролежал там тысячи лет? Как он мог просуществовать так долго?
Коммаджер позвонила снова: — Пит, — сказала она, — мы собираемся все закрыть. Ситуация полностью вышла из-под контроля. Но мы обеспокоены тем, что эта штука, чем бы она ни была, будет продолжать посылать разрушительные сообщения. Однако мы не хотим, чтобы нас воспринимали как пытающихся замолчать это. Вы понимаете, о чем я говорю? Если вы видите возможность закончить разговор, воспользуйтесь ею. Может быть, просто поблагодарите и пожелайте всего наилучшего. Что-то, что звучало бы великодушно и говорило "прощай", но на самом деле не выражало бы это буквально. Хорошо?
