— А что он должен воссоединить? — подал-таки я голос.
— По идее... — уже ласково отозвался Гравьер. — Творец должен возродить Фиверьонг — мир древних диеров, даровав начало существование новой расе. Но это уже будут не диеры.
— А кто? — спрашиваю я заворожено и осторожно.
— Откуда ж я знаю? — рассмеялся волк.
— А почему этот мир... как его там? — замялся я, напрягая извилины, чтобы вспомнить название мира.
— Фиверьонг. — подсказал Ашус.
— Точно. Почему он был уничтожен? — Гравьер прищурился, а доброе выражение морды стерлось без следа. Волк встал и подошел к большому окну, низко наклонив голову. Ашус внимательно следил за поведением вожака, а потом все-таки выдал:
— Скажи ему. Он должен понять, не маленький. Тем более он наш хозяин.
Гравьер тихо рыкнул, ударив кулаком в стекло, по которому быстренько разбежались мелкие трещинки. Я впервые видел Гравьера таким. В конце концов он выпалил:
— Он был уничтожен...нами. — от этой фразы я впал в ступор, а волк не теряя времени продолжил. — Мы уничтожали все живое, все, что могло двигаться или дышать. Мы не знали пощады, мы были безумны. У нас была одна цель — уничтожить. — Гравьер сомкнул когтистую лапу в кулак. — Эту цель нам поставил наш хозяин. Он хотел подчинить себе весь мир, посеяв в нем хаос, страх и горе, причиняя всем боль. Он ни во что не ставил ни жителей Фиверьонга, ни даже нас. Мы были всего лишь живым оружием. Но хозяин мертв, а мы живы. И помним и виним себя в гибели целого мира. Мира, который мог процветать. Айсурги были нам в этом помощниками, но они бездушны. Они выполняют только то, что приказано, не задумываясь ни о чем. Мы били такими же, наш разум был заполнен Тьмой. И вот результат. — горестно закончил волк, но чуть помедлив, заключил. — Поэтому мы и ждем Творца, который сможет исправить наши ошибки.
— Понятно. — протянул я. — Тогда ясно, чего светлые пернатые интересовались Творец я или нет.
Развалившись на диване в полный рост и вытянув ноги, я, молча, уставился в потолок. Мысли маленьким паровозиком ехали друг за другом, но так ни к чему и не приехали, кроме того, что надо как-то с этими светлыми налаживать контакт. Как? Рядом присел раздосадованный Гравьер, а Ашус жалобно заскулил.
— А что сейчас с Фиверьонгом? — вдруг опомнился я.
Жрец отозвался первым:
— Там пустоши. Абсолютно пусто.
— Ну не совсем. — встрял вожак. — Земли этих пустошей почти не видно. Их покрывают горы старых костей диеров. Их должен уничтожить Творец, создав место для проживания новой расы.
— Хотя.. — уже более веселым голосом добавил Ашус. — На сколько я знаю, эти кости не совсем уж и старые.
— Ты это о чем? — не понял Гравьер.
Жрец поднялся, в его глазах горел странный огонек:
— Я о том, что эти скелеты живы. Из них высосана вся жизненная энергия. Не помню, но кажется в черепах остались только глазные яблоки в качестве доказательства, что этих существ еще можно вернуть к жизни. А если их можно вернуть, то... — Ашуса понесло далеко и надолго. — ...возможно вся история будет переписана, они смогут рассказать о всем том, чего не известно никому: с чего все началось, почему это произошло и многое другое. Для того, чтобы их воскресить нужен сильных маг, способный исцелять и воскрешать. — при этих словах я вжался в диван и уже искал нырку, куда можно при случае слинять живым и не стать жертвой экспериментов жреца. — Хм...Маг воскрешения... — Волк резко развернулся и впился в меня немигающим взглядом.
— Даже не думай. — буркнул я, отводя глаза.
— Кета, ты только подумай... — я не дал договорить, резко оборвав Ашуса:
— И не собираюсь думать. Ты хочешь, чтобы я сдох там?
Волк сник, в его голосе чувствовались разочарование и маленькая долька надежды:
— Зря ты так. Кета, ну подумай...
— Ашус, это дело Творца, вот пускай и парится.
— Глупый ты. — я кинул взгляд на волка и прищурился. — Хозяин, тогда Творцу не придется создавать новую расу, он просто вернет мир древним диерам. Они будут жить по своим законам и традициям, как жили раньше, только теперь бок обок с новыми животными. Это было бы просто замечательно.
— Может быть. Но, я повторюсь, я жить хочу, а не скорячиться там после воскрешения всего населения дохлого мира.
Жрец тяжко вздохнул и сел обратно на диван, грустно посмотрев на Гравьера. Тот только пожал плечами.
— Кстати, Ашус, я свою Пару так и не нашел. Даже предположений нет.
— Тебе часто бывает грустно и одиноко? — поджав одно ухо и наклонив голову, спросил волк.
— Мне по жизни одиноко. — съехидничал я.
— Ты ведь понял о чем я? — невозмутимо отозвался жрец.
— Понятное дело, понял. Та нет, вроде, не чувствую.
Ашус приблизился ко мне, заглядывая в глаза:
— А есть кто-то, кто нравится тебе?
Я, засмущавшись, подполз к Гравьеру, зарылся носом в его шерсть на ноге и одним глазом поглядывал на жреца, который по моей реакции все прекрасно понял и теперь хищно скалился в надежде разузнать все подробности. Многообещающе Ашус облизнулся, почти доставая длинным розовым языком до черного носа. Я медлить не стал, ибо кто Ашуса знает, мало ли чего придумает:
— Есть. — резко встав и усевшись в позе лотоса, я смотрел прямо в морду жрецу. — Только мы никогда не будем вместе.
— Эт еще почему?
— Ну...во-первых он натурал, во-вторых он меня ненавидит, а в-третьих...что в-третьих я не знаю, но что-нибудь явно будет... — грустно заключил я. — По-правде говоря, я пытаюсь не думать о нем, знаю, что для него я ничто и он никогда не заметит моих чувств, поэтому я до последнего буду молчать.
— Ты с ним часто видишься? И вообще, как его зовут? — расстроился волк, но тут же опомнился снова.
— Его зовут Каир. Он такой... ммм... Высокий, черноволосый лис с серыми глазами. Он стихия Воды. А еще я пытаюсь шантажировать его, поэтому он должен обучать меня владению меча и в связи с этим я хожу к нему на тренировки.
Волк присвистнул и подмигнул Гравьеру, а тот тихонько засмеялся. Че та я не понял. Как понимать эти их подмигивания?
— Ну ну... — подытожил вожак. — Смотри, еще по голову влюбишься.
— Не дай великая Тьма этому случиться.— шепнул я. — Я не хочу больше страдать.
— А ты и не будешь страдать. На то ты и встретил свою Пару. — подбодрил меня Гравьер. Я слегка улыбнулся и развалился на ноге вожака, удобненько устраиваясь.
Проболтали мы еще долго, потом я вернулся домой. Никого не было во всех наших хоромах, да и горничная слиняла неизвестно куда. Хотя, я ее уже давно не видел. Я завалился к себе в комнату и притих, облокотившись спиной о дверь. Тихое жужжание послышалось со стороны кровати. Я замер, потом тихонько подошел ближе, звук доносился из тумбочки. Тьфу... Блин. Телефон. Я перелез через кровать и начал рыться в тумбочке в поиске жужжащего создания техники. Выковыряв его из-под какой-то бумажки из верхнего ящика. Хм, незнакомы номер. Я быстренько ответил. Сначала на той стороне была тишина, что меня весьма насторожило. Странно. А потом вовсе трубку повесили. Я посмотрел в журнал звонков, а там 5 пропущенных звонков от этого номера. Такс... Сейчас будем разбираться. Я спустился вниз, около лестницы стояла тумбочка, на которой как раз был стационарный телефон. Набрав номер, который меня сегодня донимал, я стал ждать ответа.
— Слушаю. — послышался немного грубый мужской голос.
— Эм... Здравствуйте. — промямлил я, но собравшись с духом, решил продолжить. — Вы мне сегодня звонили. Кто вы и что вам нужно?
Вместо ответа на мои вопросы я услышал короткие гудки. Медленно положив трубку, я стоял, не понимая, что вообще нафик в этом мире происходит? Повертев сотовый в руках и тяжко вздохнув, я снова вернулся в комнату. И что теперь делать? Вспомнилась просьба Ашуса. Посетить этот древний мир? Боязно как-то, хотя... Я призвал сразу обе Стихии, создал вокруг себя поглощающий щит, похожий на второю тонкую кожу, светящуюся то черным, то белым, и только потом мысленно обратился к Тьме: "Сможешь отправить меня в Фиверьонг?"
Ответом мне были темные символы, возникшие в моем сознании: "Ты уверен, что тебе стоит туда идти?"
"А что там может со мной случиться?" — настороженно спрашиваю я у Стихии.
"Кто знает. Этот мир заброшен, там нет воздуха, и, возможно, те мертвые, что остались после войны, действительно, не такие уж мертвые. Кто знает, как они отреагируют на твой приход".
"Ничего. Надо ведь проверить и доложить Ашусу. Так что вперед".
Я растворился в воздухе и в следующее мгновенье оказался посреди какой-то возвышенности. Я огляделся, ни единой живой души. В принципе, как и ожидалось. Вокруг однотипный скучный пейзаж, серые просторы, доходящие до самого горизонта. Кое-где виднелись корявые крючья, отдали напоминающие деревья. Небо пустое, ни одного облачка, ни одной звезды или хотя бы светила. Только глубины тьмы с какими-то темно-фиолетовыми разводами. Судя по тому, что я мог дышать спокойно и без проблем воздух здесь есть, либо... это заклинание Стихий, способствующее сохранению привычного для меня жизненного пространства. Что, скорее всего. Постояв пару минут, я потихоньку спустился с пригорка и медленно топал дальше. Дотопался, что застрял ногой в какой-то хрени. Опустил глаза и, дико взвизгнув, отпрыгнул назад. Дыхание аж сперло. Оказывается я вляпался скелету в ребра, и теперь вместо двенадцати пар ребер или сколько их там по идее, у мертвеца зияла дыра, а от ребрышек остались только следы. Я присел над трупом, осматривая его. Что мне сразу бросилось в глаза, это то, что кости совершенно белые, словно они только что подготовлены к моему приходу. Совсем нельзя сказать, что это несчастное создание валяется тут более десяти миллионов лет. Тут же вспомнил, что в этом жутком мире нет воздуха, а значит кости в таких условиях сохраняются как нельзя лучше. Тогда где плоть? Хотя, если раскинуть мозгами, то вакуум здесь, наверное, возник не сразу. После разделения с Элеосом, Фиверьонг наверняка еще был некоторое время нормальным миром, и только потом все исчезло. Значит, все успело осуществить естественный биогеоценоз, и вот он результат. Я коснулся черепа, но переворачивать его не спешил. Вспомнились те слова о глазах. А вдруг это правда? Жуть. Ладно. Собрав все мурашки в одну толпу, я перевернул слегка черепушку. Лучше бы этого не делал. Вот честное слово. В глазницах не понятно каким чудом держались глаза жившего когда-то существа. В горле стал неприятный комок. Я, конечно, такого не видел, но ужасов в жизни видал не мало. И, поверьте, привычки не выработалось ну никак. Один глаз с розоватой радужкой повернулся в мою сторону, словно рассматривая меня. Я замер. В голове одна мысль толкала другую: валить надо, а как же обследования и прочее, ты же не трус. Потом и второй глазик медленно повернулся в ту же сторону, что и предыдущий. Через пару минут оба глаза вывернулись белками вверх, а зрачки оказались где-то с той стороны черепочка. А я все сижу на корточках, опустив руки. И вот чу за хрень? Снова розовый глазик вернулся, наполовину выглядывая из-под кости, и постепенно вылез полностью. Стоп. Это больше напоминало, на какую-то непонятную мне игру. Похоже, я схожу с ума. Хотя, меня ведь предупреждали, что здесь мертвецы не столь уж и мертвые. А теперь надо задуматься над их воскрешением. Если проводить обряд здесь, то ожившее существо сразу сдохнет, ибо кто тебе будет жить в вакууме? Тогда что делать? Интересно, а можно ли этот трупик вытащить в Элеос? От этого никаких там метаморфозов не будет?
"Что будет, если я его заберу в мир Тьмы?" — обратился я к своим Стихиям. Как ни странно свет ответил моментально:
"Ничего плохого, но и ничего хорошего. Это древнее существо и разговаривать ты с ним не сможешь"
" А Хаярэ или пернатые?"
"Возможно, и могут. Но кто сказал, что ты вернешь к жизни хорошего диера, а не какого-то преступника?" — вмешалась Тьма.
"Хм. Розовые глаза. Они наверно принадлежат девушке, и если учесть то, что приняло это творенье меня нормально, то, может, стоит попробовать?"
"Ты всегда такой, сначала делаешь, а потом думаешь" — Свет решил съязвить.
"Так, а с тобой я еще поговорю. Ты мне мой мир зажал, а теперь еще возникаешь"
"Глупый" — так, меня второй раз за день назвали глупым. Бесит.
Я встал и аккуратно прошел дальше, пытаясь не наступить на очередную груду костей. Причем я успевал замечать, что разноцветные глаза различных скелетов то и дело вертелись, пытаясь рассмотреть меня. Жуткое состояние. Хочется драпануть подальше отсюда. Да и всякие там злобные взгляды прекрасных, но опасных мужчин (ну вы понимаете о ком я), по сравнению с этими трупными и получаемыми ощущениями, кажутся такими нежными и ласковыми. Ой, блин, еще к Каиру надо идти в три часа. Не побоюсь повториться. Жуть. После вчерашнего, как то стремно туда идти, ибо прибьет и ни чихнет. Так, пора возвращаться из преисподней в мир реальный и, наконец, решить, что с этим реальным миром делать. Короче, топаю, забираю тот розовоглазый трупик и валю отседа нафик.
Итак, иду я, значит, по площади с фонтанчиком, а за мной на воздушной дымящейся черной подушечке летит лежащий скелет. Все волки смотрели на своего чокнутого хозяина в оба, некоторые из них присвистнули, но промолчали. А я чувствовал себя далеко не прекрасно. Первым делом я приперся в зал, где не так давно мы сидели с вожаком и жрецом, мирно беседуя. Результат: волков нет. Ладно, коль эта идея была Ашуса, значит к нему я и пойду. Прохожу мимо будущего объекта исследования жреца, а тот трупик вовсе всеми глазами извертелся, явно пытаясь разглядеть как можно больше. Хм. Интересно, может оно еще соображает каким-то удивительным образом? Ну да ладно. Завалился я к Ашусу, волк в это время залез на второй этаж двухъярусной кровати и только было собрался спать.
— Привет, Ашус, давно не виделись. — скалюсь я, стоя в дверях.
Тоскливо ворча, волк перевернулся в кубле простынь и жалобно заурчал:
— Ну что тебе надо?
— Я тебе подарочек привез из Фиверьонга. — в глазах жреца тут же засиял подозрительный огонек. Ашус мигом соскочил с кровати, даже не заметив, что был он на втором ярусе, и, виляя хвостом, подбежал ко мне:
— Где?
Я чуть отошел, и взору волка предстала воздушная подушечка с останками древнего существа. Жрец плотоядно облизнулся и вмиг оказался нависшим над будущим объектом исследований.
— Его сразу воскрешать или нет? — напомнил о себе я. Волк что-то внеразумительное пробурчал и продолжал носиться на косточками, а глазики той то и дело, что вертелись туда-сюда, следя за манипуляциями волка. Минут через десять, Ашус твердо заявил:
— Воскрешай!
Я вздохнул, но, тем не менее, подчинился уверенному приказу волка. Тонкие, но в несколько слоев, линии бирюзового цвета, красиво мерцая, обвили мою фигуру по спирали. Я сделал несколько плавных движений руками, и эти линии взмыли вверх, образуя сложный и непонятный узор, отчасти напоминающий цветок, или что-то в этом роде. Место, где я стоял, отделилось окружностью, в центре которой оказался сами понимаете кто. Понятное дело я. Внутри круга стали проявляться бирюзовые символы, которые ярко светились, и резко исчезнув, узоры возникли прямо над костамашками. Цветочный узор, появившийся ранее, постепенно растворялся и последний раз ярко вспыхнув, разлетелся на тысячу нежно-розовых лепестков розы. Они осыпались на трупик, создавая плотную стену, за которой ничего нельзя было рассмотреть. Эту стену лепестков заменило яркое бирюзовое сияние, окружившее цель в цилиндр и, вспыхнув, осыпалось мелкой пылью. Теперь на подушечке лежало небольшое тельце, для полного восстановления которому понадобится минимум сутки: пока все заторможенные процессы возобновятся, пока душа снова вернется в тело, — всему нужно время. Я подошел к новоиспеченному диерчику. Это оказалась, как я и предполагал, девушка, у нее были длинные красные волосы и два ярко-оранжевых пера, больше похожих на перьях феникса. Редкое творенье оказалось у нас. Теперь надо поместить ее на кровать, оставить в покое и приставить для охраны какого-нибудь Хаярэ.
