Волчица и пергамент. Том 12

— "Не подбивай моего брата", — передразнил Клевенд Миюри, — она уже гвоздь в меня вбила ["вбить гроздь" — японское выражение, означающее "строго предупредить" — прим. перев.].

Принц разулся и пошёл к журчавшему ручью, вероятно, он перегрелся, толкая повозку под жарким солнцем.

— Всё продвигается хорошо. Моя сестра воодушевлена и тоже очень старается.

— Досточтимая Хайленд всегда очень старается, — поправил Коул.

Клевенд пожал плечами:

— Так и есть. Но её положение было официально повышено.

Коул был удивлён тем, что Хайленд разрешили использовать королевский герб и поручили ей представлять королевство в Убане, и был очень рад за неё. Но когда он услышал, что король принял такое решение относительно Хайленд, потому что ему у ложа явилось видение Золотого барана, то не знал, смеяться ли ему или скрыть свой смех.

Наверняка это Хаскинс стоял у королевского ложа, именно его король принял за видение. Возможно, решиться, наконец, на это Хаскинса заставила Диана. Коулу вдруг захотелось увидеть своими глазами, как Хаскинс со своим вечно хмурым выражением на лице неохотно изображал это видение.

— Как бы то ни было, всё это благодаря тебе, — заявил Клевенд, заставив Коула вернуться к действительности и растеряно заморгать. — И потому мы с сестрой смогли вместе с удовольствием пообедать.

— Собственно...

Большая ладонь Клевенда тяжело хлопнула Коула по плечу. Затем он, обладатель репутации безответственного принца, разулся и какое-то время с наслаждением походил по воде журчавшего ручья, а потом, так же босиком, с довольным видом уверенно шагнул на свежую зелень травы на берегу.

— Представь себе пруд. Если о нём не заботиться время от времени, вода застоится. Надо пускать свежую воду, чтобы росла трава, — Клевенд бросил взгляд струившийся ручей и прикрыл глаза с такой улыбкой, словно насмехался над самим собой. — Нас тоже, если доставим тебя на собор в целости и обеспечим там твою безопасность, король вознаградит и нас. Моим товарищам, которым было некуда приткнуться, дадут небольшие наделы.

Смесь радости и печали отобразилась на лице Клевенда, когда он посмотрел на Коула. Младшие сыновья аристократических родов, не имевшие возможности унаследовать земли и положение, содержались, в сущности, на положении скота — их кормили, но возможности развития у них не было, спасибо, что ещё не убивали, вот их-то принц и собрал вместе, образовав довольно беспокойный отряд.

Однако без войн невозможны и военные подвиги и свершения, и мужчины с мечами, разгуливавшие без дела, мало отличались от опасной шайки. Клевенд, вероятно, беспокоился о дальнейшей судьбе товарищей.

Но Коул не предполагал ставить это себе в заслугу.

— Я... — начал он, собираясь сказать это, но Клевенд прервал его, выставив свою большую ладонь.

А потом с печалью в глазах принц покачал головой. Словно хотел сказать, что слишком участливое отношение к нему и его чувствам заставит его ощутить себя жалким.

— Словом, как бы ни прошёл собор, Церковь не сможет остаться прежней. Так что ты... нет, моя сестра и ты разворошили грязь застоявшегося пруда Церкви по всему миру и стронули с места многих, подтолкнули их к свершениям.

Коул всё ещё ощущал себя помощником Хайленд, но, оглянувшись на события Убана, он почувствовал, что настаивать на своей второстепенности было бы безответственно. Поэтому, справившись с чувством неловкости, он специально несколько сместил тему:

— Что до моей сестры, то она ни на миг, похоже, не допускает возможности проигрыша на соборе.

— Хо-о.

— Если разговор зашёл об этом, то она, кажется, хотела бы специально отсрочить нашу победу, чтобы подольше наслаждаться приключением.

Клевенд, пожав плечами, рассмеялся, потом перевёл взгляд на Миюри, работавшую с остальными у колодца, и протяжно вздохнул:

— Ты действительно очень отважная. Хотел бы я быть моложе на десяток лет.

Поняв, что принц имел в виду, Коул постарался сдержать смех, но сохранить губы неподвижными он всё же не сумел. Потому что, когда он представил более молодого Клевенда, отправляющегося в приключение с Миюри, картинка получилась очень естественной.

Однако, путешествуя с Миюри, он ещё и понял кое-что:

— В Ньоххире я серьёзно надеялся, что её возьмёт в жёны кто-то с добрым сердцем, так как она совершенно не проявляла никакого интереса ни к готовке, ни к шитью, вообще, к домашнему хозяйству?

— Умм? — не понял принц.

— Однако после нашего путешествия я понял, что если подумать о трудностях, с которыми пришлось бы столкнуться тому, кто на ней женится, я бы посоветовал ему не делать это легкомысленно.

Коул не думал, что Миюри устроила бы обыденная жизнь, и если её без должной осмотрительности выдать замуж за человека высокого положения, её любовь к приключениям может не кончиться добром. Коул не удивился бы, если бы однажды возникла новая страна, гербом которой стал бы дорогой сердцу Миюри герб с изображением волка, и именно её назовут предводительницей этих перемен.

— Однако, что ж, кажется, скучать изо дня в день не придётся, — негромко заметил Клевенд.

Коул смотрел на его лицо сбоку, и ему показалось, что во взгляде задумчиво прищуренных глаз принца мелькнула грусть от того, что он родился не в том месте и не в то время, но в то же время он наслаждался своей мимолётной мечтой.

Этот принц, однако, не был всего лишь чувствительным, слабым человеком.

— В таком случае у меня к тебе есть предложение. Может быть, ты после завершения собора пришёл бы в мой дом.

— Э?

Клевенд улыбнулся и скрестил свои мощные руки на груди. От него сразу же повеяло силой власти, не присущей простым людям.

— Ты в большой городской церкви уравновешиваешь интересы церковного управления и горожан и считаешь деньги в ящике для пожертвований, такую картину трудно представить. С другой стороны, для того, чтобы корпеть в монастырском зале для письменных работ за написанием богословских трудов в тебе немного недостаёт усталости от жизни, как я вижу.

Коулу хотелось возразить, но оценка принца казалась ему справедливой.

— В таком случае тебе, может быть, подошло бы проводить свои дни в тишине и спокойствии часовни в моём поместье, предаваясь молитвам и размышлениям, неся утешение избранным?

Коул не знал, что сказать. Быть священником в частной часовне означало не иметь забот, связанных с управлением церковью, — в отличие от священника городской церкви. К тому же не надо получать у церковной организации жалование, что позволит держаться от неё на расстоянии.

— А сестра, так... Можно дать ей свободно порезвиться в большом саду.

Это прозвучало так, словно он говорил о каком-нибудь щенке, но, возможно, такое отношение вообще было свойственно принцу. При положении Клевенда в королевстве не было бы странным, если бы он содержал в своём поместье пару странствующих художников или мыслитителей. Не страшно, если среди них появится любительница приключений, без устали отправлявшаяся в свои странствия и возвращавшаяся их них довольной. А встречал бы её священник частной часовни, то есть сам Коул.

В первый момент такая жизнь, как он себе её представил, показалась не такой уж и плохой.

Однако заметил Коул и одно затруднение:

— Досточтимая Хайленд, конечно, тоже осведомлена об этом предложении?

Умудрённый опытом Клевенд сделал вид, что не услышал вопроса.

Коулу не следовало вносить разлад в отношения между братом и сестрой, которые, наконец-то, наладились.

— Твоё добросердечное предложение глубоко меня тронуло, это на самом деле так.

Клевенд пожал плечами — ну, не стоило так уж льстить, — но слова Коула не были лестью. Предрассветный кардинал до недавнего времени был просто слугой в купальне, причём сильно загруженный работой. Быть священником часовни семейства, которое по значимости положения в королевстве Уинфилд было бы, вероятно, вторым, — это было слишком хорошо для него, чтобы быть правдой.

Однако.

— Что ж, вот, чего хочет эта девчушка — уже совсем другой вопрос, — произнёс Клевенд и намеренно посмотрел на Коула так, как смотрят на соперника в любви.

Коул мог лишь криво усмехнуться, но принц был прав. Многие хотели бы взяться за руку с Миюри, но одна рука у неё всегда держала под мышкой толстую рукопись её историй. За что же может ухватиться её свободная рука?

Пока Коул это обдумывал, Клевенд снова обулся и, подняв руки, хорошенько потянулся.

— Не хочу, чтобы моя сестра обижалась на меня, и потому больше не буду предлагать, — сказал он. — Но ты должен как следует обдумать, чем ты собираешься заняться дальше.

— Да, — ответил Коул.

Клевенд улыбнулся так, словно уже устал от того, насколько узко Коул видел мир.

— Ты на самом деле понимаешь это?

Коул недоумённо посмотрел на принца, тот, почесав голову, произнёс:

— Глядя на тебя, я понимаю, насколько внимательно следила за тобой и положением эта юная особа, раз она вытащила тебя из Убана без твоего согласия.

Наверное, в Коуле ещё была жива гордость старшего брата, и его несколько покоробило это сравнение его с Миюри.

Однако Клевенд потянулся к Коулу своим мощным телом, словно стараясь подавить его размером, и спросил:

— Знаешь что? Допустим, что на Вселенском соборе ты как-то всё же возьмёшь верх. Какой мир тогда раскроется перед тобой?

— Э... то есть?

— Папа побеждён твоими доводами, и ты вышел. Самые сильные мира сего будут готовы расстелить пред тобой ковры.

Коул растеряно молчал.

— Мне, конечно, известно, что ты не из тех, кого прельщает злато-серебро или драгоценности. Но нет никого, кто не поддаётся ни на какие мирские соблазны. Будут всячески льстить, превозносить сверх меры, пока человек постепенно не утратит почву под ногами, так устроен мир.

Память о событиях в Убане была ещё слишком яркой, чтобы Коул мог возразить.

— Твоя победа — это провал Собора. Собор устраивают в первую очередь потому, что Церковь напугана, ты её напугал так, что у неё не осталось иного выхода, кроме проведения Собора. То есть, у тебя теперь есть сила воздействовать даже на самого папу. Это сияние не померкнет до конца времён.

Для тех влиятельных лиц, которые заинтересованы в ограничении влияния Церкви, Коул останется полезным даже в случае поражения. И представители королевства Уинфилд, которое обнажило клыки на Церковь первым, будут в самом начале перечня.

— Вот почему, прежде чем оглушительный шум собьёт тебя с толку и окончательно затуманит твой взор, подготовь карту и обозначь вехи, чтобы пройти сквозь бурю, вот о чём я толкую.

Шквал лепестков, которыми будут осыпать победителя в честь победы, тоже способен сбить с правильного пути. Борьба не заканчивается, когда враг будет побеждён. Справиться с внутренним противником — тоже непростое дело.

Ладно, думаю, тебе надо сосредоточиться на сражении, а остальное оставить той юной особе, — и Клевенд показал в сторону колодца, где Миюри обсуждала с селянами, насколько жидкой должна быть глина, чтобы кирпичи держались в кладке. — Глядя на то, как удачно она обтяпала дело в Убане, можно предположить, что у неё всё пройдёт гладко.

Миюри, безусловно, прекрасно понимала Коула и куда лучше него отслеживала ситуацию. Коул не сомневался, что в чём-то она понимала его лучше, чем он сам. Но было одно обстоятельство, которое мешало ему решиться.

Собор должен был стать самой напряжённой частью их путешествия и завершить его. Когда собор подойдёт к концу, осознание того, что с этим заканчивается и их путешествие, нахлынет волной. И в таких обстоятельствах доверить этой самой Миюри определить свой дальнейший путь.

Это было немного... нет, это было достаточно страшно.

Потому что это была Миюри.

С неё станется затащить егоза руку в дупло огромного дерева, единственный выход будет у него высоко над головой. Ему придётся полагаться во всём на Миюри: есть и пить то, что она принесёт, а ночью, возможно, согреваться её шерстью.

Воображение Коула, как вживую, нарисовало ухмылку на волчьей морде Миюри при виде его самого, лишённого возможности выжить без неё.

Всё же в этой девушке было нечто пугающее.

Полагаться на неё, держаться за её руку, но не выпускать поводьев из рук.

— Я это серьёзно обдумаю... — произнёс Коул.

Догадался ли Клевенд о его мыслях или нет, но принц довольно рассмеялся и похлопал Коула по плечу.

Солнце начало багроветь, когда примерно половина кирпичей была использована на создание внутренней стенки колодца, и работники, включая Миюри и Клевенда, отправились вверх по течению ручья, протекавшего через деревню. Там из небольшой скалы бил родник и был устроен пруд, наполнявшийся чистой родниковой водой. Покрытые грязью люди попрыгали в воду один за другим.

Миюри, конечно же, одежды снимать перед остальными не стала, проявив должное благоразумие. Но, выйдя из воды, по-собачьи отряхнулась всем телом, прежде чем увидела Коула, ожидавшего её с куском льняной ткани на берегу, и побежала прямо к нему.

Коул обернул её с головой тканью, но Миюри начала крутиться под ней и громко смеяться.

— Ну, стой спокойно, — сказал ей Коул, не понимая, что её так развеселило.

Хайленд научила её изысканному поведению, подобавшему благородной девушке, но, казалось, Миюри всё забыла. Оставив Убан, она не проявляла никакого интереса к одеянию святой.

Коул с укоризненным видом вытер ей лицо и волосы, но Миюри, довольно прикрыв глаза, прижалась лицом к ткани, словно хотела, чтобы он продолжал.

— Э-эй, ладно, увидимся позже! Только не засните часом от усталости! — весело крикнул голый по пояс Клевенд, выжимая рубашку.

Миюри, высвободив голову из-под ткани, замахала на него рукой.

— В чём дело?.. — спросил Коул.

— Хочешь знать? — усмехнулась Миюри.

Устав от вечных тайн, Коул раздражённо вздохнул и достаточно неделикатно продолжил вытирать ей волосы, на что Миюри недовольно проворчала: 'Да ладно тебе'. Потом стала объяснять:

— Из города приехал человек, который якобы следит за нами, и он передал старосте деревни кучу еды в благодарность за заботу о нас. Так что из этого следует?

Коул с Миюри выдавали себя за праздно путешествовавших наследников владельца крупного торгового дома в каком-то городе. А Клевенд выглядел житейски умудрённым человеком, добившегося всего самостоятельно, так что он как нельзя лучше подходил для того, чтобы следить за непутёвыми братьями.

— Вечеринка? — предположил Коул.

— Мм. И заодно отпразднуем постройку колодца, пусть и немного преждевременно, — ответила Миюри.

Она произнесла это совершенно естественно, но Коул сразу понял значение её слов. Если бы она собиралась задерживаться в деревне, вечеринку можно было устроить после завершения колодца.

— Ты, наконец, решила покинуть деревню?

Похоже, в голосе Коула прозвучало нечто вроде задора, лицо Миюри приняло немного недовольный вид, и она нехотя кивнула.

— Дядя Клевенд догнал нас, и если мы не переменим место как можно скорее, может разойтись слух о нас.