-Шла война. — сказал наконец Мрак. — Я защищался.
Он резко вскинул здоровое крыло, упреждая ответ.
-Да, я убивал. — произнёс дракон. — Многих. Все они пытались убить меня, однако я оказался сильнее.
Мрак посмотрел в глаза синему дракону.
-Ты имеешь право меня ненавидеть. — сказал он глухо. — Ненавидь. Но вызова на бой я не приму, как не разрешу принять никому из своих детей. Война кончилась два года назад; достаточно смертей.
-Выйдем на арену, поговорим как дракон с драконом... — дрожащим от ненависти голосом предложил Волк.
-Ты проиграешь.
-Я знаю!
Мрак покачал головой.
-Хватит смертей, — золотые глаза на миг вспыхнули холодным огнём. — Вызов отклоняется. Как только раны позволят, я хочу чтобы ты улетел из Даналона и никогда не возвращался. И...
Дракон помолчал.
-Прости моего сына. — произнёс Мрак с явным усилием. — Он молод и пока не знает, в каких случаях следует защищать честь.
Хвост Волка непроизвольно дёргался из стороны в сторону. Негоро тревожно поглаживал дракона по шее, понимая, что если Волк сейчас не выдержит, его уже никто не спасёт.
-Придёт день, Мрак, когда ты не посмеешь отказать в вызове. — сказал наконец молодой дракон. — Я знаю, тот день станет последним в моей жизни. Но он придёт.
Бронзовый усмехнулся.
-Я жду такого дня уже полторы тысячи лет. Подожду ещё десяток.
Резко повернувшись, Мрак распахнул крылья и взмыл в небо. Изумлённый Негоро заметил, что длинный разрез перепонки совершенно не мешает дракону летать.
Тем временем молодой Викинг решительно шагнул вперёд.
-Отец не хочет твоей смерти, — сказал он холодно. — Но его желания — мне не указ. Я вызову тебя на честный бой, как только восстановятся силы после ранения.
Медный дракон прищурил глаза.
-Не покидай Даналона, Волк... — добавил он мрачно. — Не делай из себя бОльшего труса, чем ты есть.
Негоро едва не зарычал от ярости, однако его ответ опередили. Мощное золотое крыло легло на спину Викинга.
-Желания отца тебе не указ, говоришь? — усмехнулся Хирсах. — Что ж, ему будет интересно это проверить. Пока же, дракон Викинг, ты подчинишся моему приказу; я всё ещё ареал-вождь.
Сын Мрака резко повернулся к золотому дракону.
-Ареал-вождь не может приказывать, — заметил он дрожащим от ярости голосом. — Ареал-вождь только предлагает решение.
-Желаешь оспорить моё решение на арене? — холодно поинтересовался Хирсах. — Мрак не скажет ни слова, даже если я разорву тебя на части.
Викинг перевёл горящие ненавистью глаза с золотого дракона на синего. Волк стоял совершенно неподвижно.
-Ты принимаешь мой вызов? — внезапно спросил медный. Волк вздрогнул, однако Хирсах опередил его ответ:
-Никакого вызова не было. Вызывать на бой может только воин армии Даналона; ты им не являешся, Викинг. Недорос ещё! — рявкнул дракон.
Викинг дёрнулся словно от удара копьём. Не говоря ни слова, он распахнул крылья и пропал в высоте. Хирсах, всё ещё яростно подёргивая хвостом, повернулся к Волку.
-Я спас тебе жизнь. — сухо сказал золотой дракон. — Мой долг отдан.
Негоро с тревогой взглянул на своего друга; тот слишком долго молчал. В глазах Волка отражалась такая мука, что человеку стало страшно.
-Я спас твоего сына, не расчитывая на награду. — едва слышно произёс молодой дракон на родном языке. — Я не знал, что среди драконов появилось понятие платы.
Волк с трудом сложил перевязанные крылья на спине.
-Больше мы не будем испытывать ваше терпение, — добавил он с горечью. — За пищу и бинты я заплачу. Нег... — дракон перешёл на Общий — одолжи мне немного денег. Я верну.
Ничего не понимающий Негоро протянул Волку мешочек с золотом. Дракон осторожно положил его на землю перед окаменевшим Хирсахом.
-Передай малышу пожелание счастья от моего имени. Пошли, друг.
Воины и драконы Даналона молча проводили взглядом двоих жителей Тангмара. Никому даже в голову не пришло поднять мешочек с золотом, лежавший в пыли.
Глава 10
...Что мне теперь делать, а? Кто скажет? Как мне теперь жить?! Я ел разумных. Всё, я не дракон. Гышан я, вот кто! Только хуже. Гышаны неразумные — разумных едят. Я разумный. И ел. Рррррр!!!!
Сколько зим!!! Я один, наверно, двести фытыхов убил! А другие драконы?! Мы чудовища. Мы хуже, чем ловеки! Что мне теперь делать?!
Тикава! Как ей в глаза посмотреть, а? КАК?! Я убийца! Я охотился на слабых, разумных фытыхов! Убивал их, ел! ЕЁ УГОЩАЛ!!!
О нет... Нет, нет, нет.... Зачем мне теперь жить? Я теперь хуже Тургана. Он убил детей Таннера, я убивал фытыхов. Он один раз убил, я всю жизнь убивал! Он знал, что страшное дело делает, а я гордился! Всё. Мне больше жить незачем. Полечу домой, отпущу фытыхов, скажу Тикаве, чтобы не искала... И за пустыню. Да, так и сделаю.
...А другие драконы будут и дальше охотиться...
Нет!!! Не могу. Не сейчас. Сначала расскажу всем.
* * *
Вернулся. Меня весь фарх ждёт. Дети посмотрели, заплакали. Тандер и Тикава не плачут, смотрят.
— Тандер, лети в Огон. Собери всех. Собрание. Быстро.
Он хотел сказать, на меня посмотрел, передумал, улетел. Тикава рядом стоит. Смотрим друг на друга.
— Ты знаешь уже?
Кивнула.
— Ты понимаешь?
Всхлипнула, меня обняла. Я тоже, её.
— Понимаешь...
Стоим, прижимаемся. Мне так... так... Не знаю, как. Да и какая разница. Последний раз ведь. Пусть сегодня будет хорошо.
— Коршун, я с тобой.
Не понял?
— Что?
— Я знаю, ты улетишь за пустыню. Я с тобой.
Глупая, да?
— Тика, ты что?
Оттолкнула.
— Ты! Слушай меня! Я кто — самка? Я охотник! Я дракон! Куда хочу, туда лечу!
Испугался.
— Милая, ты заболела?
Заплакала?!
— Коршун, я тоже фытыхов ела! Мне ничуть не лучше, чем тебе!
О... Обнял её крепче.
— Тика... Тика... Не плачь. Мы не знали. Я улечу, да. Но ты — никогда. О детях подумай.
— Я не хочу быть матерью очередного чудовища, Коршун.
Матерью?!
— Да. Недавно. Ты не заметил.
Не заметил! Я даже не гышан — хуже!
— О, Тика... Прости меня!
— За что? Ты возьмёшь меня с собой. Молчи! Иначе я взлечу повыше, и сложу крылья. Понял?
Я рассердился, встряхнул её.
— Тикава. Ты дракон из моего Огона. Я НЕ РАЗРЕШАЮ тебе такую вещь делать, поняла?!
— А мне хвостом на твой Огон! Я твоя драконесса, понял?! Куда ты, туда и я! Ты к предкам собрался, а меня бросить хочешь?! Забудь об этом!
Кричит, а сама плачет. И меня обнимает. Я от ярости ничего не вижу. Не знаю, почему в ярости. На кого?! На себя, на кого. Стоим с Тикавой, обнимаемся. Вокруг дети...
Холодно.
* * *
— Отец, я собрал всех... Что с тобой?!
Я молча отодвинул Тику и повернулся к отаху. Фытыхи... нет, грифоны там сидят, на нас уставились. Слышали всё, наверно. Рррр!
— Иди сюда!
Дрожит, не идёт. Я злюсь.
— ИДИ СЮДА, ПОКА Я ИЗ ТЕБЯ ГЫШАНА НЕ СДЕЛАЛ!!!
Подошла на этот раз. Поверила, значит. Стоит, от страха качается. Маленький тоже с ней. Рычит. Я обоих схватил, потащил в Огон. Они кричат.
— Не кричи. Покажу всем, что разумная, отпущу потом.
Не верит, всё равно кричит. Ну и пусть. Всё равно отпущу.
Прилетел. Весь мой Огон собрался, не меньше сорока драконов. И драконессы. Их в два раза больше. Я сел на арену, все на меня смотрят.
— Вот. Видите фытыхов?
Молчат, смотрят.
— Видите. Они разумные. Называются грифоны.
Замерли.
— Мы ели разумных. МЫ ЕЛИ РАЗУМНЫХ!
— Глупости.
Угоджи.
— Не глупости. Они говорящие.
— Ха!
Логшоту. Дурак.
— Смотрите сами. Ты, Фалькия, да? Говори.
Молчит, от страха говорить не может. Драконы смеются. Я мрачно на грифона смотрю.
— Говори, иначе они не поверят, и твоего сына съедят.
Вскочила сразу. Дрожит.
— Я грифон. Меня зовут Фалькия. Да, я разумная. Мы все разумные!
Даже не молчат — все словно заморозились. Стоят, рты раскрыли. Я мрачно смотрю, жду.
— Поняли теперь, да?
Молчат. Мрачные стали. Такие мрачные, что Фалькия в обморок упала опять. Я сижу, жду.
— Коршун, как это может быть?!
Шогорокуджи.
— Вот так. Мы все гышаны, а не драконы. Понятно? Хуже гышанов!
Вскочили, кричат теперь. Обсуждают. Я тоже кричу. Все кричат. Долго кричали. Весь день. Вечером я притащил грифонов в отах, привязал.
— Завтра отпущу. Сегодня не могу.
Не поверили.
* * *
Правильно не поверили. Пять дней споры идут. Все Фалькию смотрели, все признали, что разумная. Такие мрачные летают, словно ночь в пустыне. Ещё бы. Вчера собрали совет всех Огонов. Столько драконов никогда в жизни не видел. Двести, наверно. Больше.
Фалькия меньше боится, видит, не трогают. Иногда даже выглядывает из отаха, сама. Маленький улетел куда— то. Мне не интересно, куда.
Тандер везде летает, говорит, это он научил грифонов говорить. Не верят, меня спрашивают. Я говорю, так и было, всё равно не верят. Глупые.
Никто на фытыхов не охотится теперь. Все едят ренеков, иногда каннов. Невкусно. Но теперь кто съест фытыха?! Кто съест, умрёт потом, наверно. Сам. Все драконы летают мрачные, как ночь. Ха.
Нам с Тикавой совсем плохо. Сидим, смотрим на тучи. Она плачет, я не знаю что со мной! Рычу, не знаю почему, не знаю на кого! Дети теперь с самками... Нет, с драконессами, в основном. И с Шого. Он хороший, настоящий друг. Хотя ему тоже плохо. ВСЕМ ПЛОХО!
Тренировок нет, войны нет, про арену вообще забыли все. Только летают, говорят про фытыхов. Их грифонами зовут теперь. Слово фытых неприличным стало.
Мне совсем плохо. Хочу сделать что-нибудь... Не знаю, что! Убить кого— то? Нет, ещё хуже станет. Сижу в пустыне, рядом с фарханом. Тикава прижимается...
— Тика... Что нам теперь делать, а? Ну скажи.
— Не знаю, Коршун. Я хочу за пустыню. Забыть про всё.
Да... Я тоже.
— Мы гышаны. Я хуже гышана. Как... Как будто ребёнка убил, вот!
Вздрогнула.
— Мы не знали...
— НЕТ! Сотни зим, Тика! Хотели бы — узнали! Но НЕ ХОТЕЛИ! Они вкусные, понимаешь?!
Рычу, ударил фархан. Затрясся весь. Из отаха Фалькия смотрит. Слышала всё, наверно. Ррррр!!!
— ТЫ!!! Ты почему ещё здесь?!
Испугалась. Я вскочил, вытащил её в пустыню.
— Я тебя отпустил! Почему не улетаешь?! Хочешь совсем гышана из меня сделать, да? Не выйдет! Я уже совсем! Понимаешь?! Уже!
Схватил, взлетел. Сзади кричит Тикава. Лечу так, что крылья трещат. Никто так не умеет. Фалькия от страха молчит даже.
— Что молчишь? Думаешь, убью? Думаешь, знаю. Гышан я. Гышаны только убивают.
— Нет, не думаю.
Что?
— Что?
— Ты не гышан.
Правильно. Я хуже.
— Да, им до меня далеко. Молчи!
Испугалась, замолчала. Я лечу. Час, другой. Крылья страшно болят. Растянул оба. За два часа дневной путь пролетел. Вдали уже горы видны. Там живут грифоны. Хорошо. Сел. Фалькия дом узнала, от удивления притихла.
— Откуда ты знаешь, где мы живём?
Ха. Сказать? Да какая разница...
— Все драконы знают.
Упала.
— Но почему не летали, не убивали?!
Правильно. Так меня.
— Глупые были, потому. Думали, раз самок и детей не трогаем — не гышаны. Ха.
От изумления молчит, на меня смотрит. Не улетает. А я... Мне... Рррр!
— Не летай к скалам больше. Там гышаны. И драконы. Не знаю, кто хуже. Драконы, наверно. Прощай.
Улетел. Она сидит, вслед смотрит.
А я? А что я? Я больше не нужен. Ни себе, ни кому. Только и умею, что убивать. Разумных. Драконов, грифонов... Может, и гышаны разумные? Тогда мне среди них тоже места нет. Залечу домой, скажу Тике — и за пустыню.
Детей жаль.
* * *
Прилетел домой. Все на меня смотрят. Тандера нет. Тикава есть.
— Тика, слушай меня. Ты теперь — дракон нашего фарха. Охотиться умеешь, драться тоже. Тандер поможет. Сделай детей драконами.
Она молча подошла, рядом стала.
— Коршун, я тебе говорила уже. Тандер вырос. Он справится, и Шого поможет. Дети хорошими драконами вырастут.
Они на нас смотрят, плачут. Мне совсем плохо стало. Лететь? Или остаться, и всю жизнь друзьям в лицо не смотреть? Самому себе не смотреть?
А Тика? Как я могу её на смерть послать? Кто я такой вообще?! Гышан. А она?...
— Тика, прошу, останься. Я не могу. Но ты можешь. Ради детей.
— Нет. Я с тобой. Дети вырастут, никто их в обиду не даст, и ты это знаешь.
Смотрю на неё. Она на меня. И что— то со мной такое... Обнял.
— Тика, это ведь смерть.
— Да. Ну и что? Как мне теперь жить, когда я стала хуже гышана? А без тебя мне вообще жизнь не нужна.
Ну что с ней делать? А? Кто скажет? Могу я её на смерть послать? Нет. Себя могу, её — никогда.
— Тикава, я не могу тебя на смерть взять. Если ты не останешься — я останусь, и всю жизнь мучаться буду.
Плачет. Меня обнимает. Я... А что я? Я тоже плачу, вот.
— Коршун, полетим, прошу тебя! Не могу я так!
Слёзы мешают видеть.
* * *
Два дня прошло. Не улетели. Выдержали. В Огоне словно умерли все дети, такое настроение. В других Огонах не лучше. Что нам всем теперь делать, а? Кто скажет?!
Никто не сказал. Три раза по десять дней прошло. Спокойнее стало, немного. Я на охоту летаю, с Тикавой и Тандером. Корвин тоже вырос, к драконессам ходит. Грифоны ещё чаще попадаются, но теперь мы сами от них улетаем, не они от нас...
Вчера я на арене убил Логшоту. Он сказал, что ему хвостом — разумные грифоны или нет. И убил одного. Я вызвал его на арену, убил, а детей и фархан отдал Угоджи и Ро. Мне только хуже стало. Совсем перестал радоваться, смеяться. Тренировки не провожу. Шого проводит. Ему легче — он слабый, редко грифонов ел... Ррррр!
Тандер странно себя ведёт. Радуется чему— то. Все летают мрачные, он светится прямо.
— Так ведь я всегда говорил это! Ты не слушал. А я прав был, и посмотри вокруг! Всем плохо!
Мне плохо, точно. Тике плохо. Остальным — не знаю. Но мрачные.
Ещё время прошло. Успокоились, немного. Грифонов словно нет. Вернее, они есть, но мы их не замечаем специально. Они понять ничего не могут, всё равно от драконов летят. И правильно. Опасные мы. Как гышаны...
Три дня назад Тандера чуть не убили. Два дракона из другого Огона поймали, говорили, он во всём виноват. Я их обоих убил, детей не взял — братьям оставил. Мне нельзя детей больше. Я убийца.
Тандер полежал, поправился. Теперь тоже мрачный стал. Говорит, не думал, что так плохо будет. Конечно, он ведь только одного грифона убил. Ему легко.
Мне ничего не интересно стало. Когда не сплю и не ем, лежу в пустыне. Думаю. Тика тоже рядом. Я её крыльями обнимаю... Как я жил без драконессы? Кто скажет?
Никто ничего не скажет.
* * *
Много времени прошло. Зима кончилась, Смерть теперь на небе. Летать почти нельзя. Фарху надо одевать. Грифоны пропали. Наверно, в своих горах сидят. Теперь только по ночам можно летать. Хорошо ренекам и каннам — на них Дыхание не действует. Зато драконы действуют. Хорошо, что их очень много...
