Нежданно-негаданно...

Вот только как найти настоящих заговорщиков? Как проверить, есть ли аналогичный заговор и в этом мире? Плюнуть на все и попытаться сделать политическую карьеру? Увы, но в свои способности как политика Михаил не верил совершенно... Добраться за имеющееся время до тех должностей, где он будет что-то решать, — задача практически нереальная. Да, ему терять особо-то нечего — как жить дальше, будучи взрослым мужиком в детском теле, непонятно. Но и бороться 'за лучший мир, за святую свободу' надо с умом... Заранее все выяснив, продумав, составив план действий. И каждый шаг предпринимать максимально осторожно, осмотрительно. Чтобы затаившиеся враги СССР не смогли превентивно избавиться от него самого...

Впрочем, думать о политике время придет потом... А для начала хорошо бы окончательно разобраться в этой реальности. А в том, что он тут как Штирлиц в буденовке посреди Берлина, Михаил даже не сомневался. Он элементарно не знает многих мелочей, которые не может не знать ни один человек этого мира! Бытовых, культурных, общественно-политических... Например, под одним и тем же названием могли выйти сильно отличающиеся сюжетом или даже и вовсе совершенно иные фильмы, книги, а за те лозунги, что в его прошлом были одобрены на самом верху, тут запросто можно было бы и из комсомола вылететь. В такой ситуации то, что его еще не разоблачили, объяснялось лишь одним. Он попросту никому пока не интересен! Никто не приглядывается к его поведению, не задается вопросами на этот счет...

От чтения очередной газеты Михаила неожиданно отвлек стук в калитку. А поскольку сестра была еще в техникуме, а родители на заводе, то это однозначно мог быть лишь кто-то чужой. И догадка подтвердилась почти сразу — пришел Петька.

— Здоров, Мих! — протягивая руку, радостно поздоровался одноклассник.

— Здоров!

— В кино сгонять не хошь? — буквально сходу ошарашил Михаила товарищ.

— А что за картина будет? — поинтересовался Михаил.

Не то, чтобы ему и впрямь куда-то хотелось идти... Последний раз в кино он был еще в далеком 1981-м году... И с тех пор больше туда как-то не тянуло. Зачем оно надо, когда дома есть телевизор? Но в детстве они с пацанами бегали в кино дофига и чуть побольше! А уж какие всегда были очереди в кассу, как исхитрялись, чтобы пролезть вне очереди... Иногда даже удавалось. Например, если вдруг наткнешься на кого-то хотя бы смутно знакомого в очереди и купишь через него. Так вот однажды, уже на первом курсе они пришли в кино за билетами, а там громадная очередь! Однако один из его однокурсников внезапно вспомнил, что вон ту девушку, стоявшую четвертой от кассы, он видел в университете. Старшекурсница какая-то с их же физического факультета... Ну и с ходу обратился к ней с просьбой приобрести билеты, обещав угостить мороженым. Народ, разумеется, начал немедленно возмущаться, но им-то, студентам, море по колено! И, самое интересное, выгорело ведь! Старшекурсница хоть и малость посмеялась, но билеты им всем купила. Мороженое, кстати, они в итоге слопали напополам.

Но это будет потом... А пока у них еще школа, так что в кино обычно бегали после урока, стремясь попасть на более дешевые дневные сеансы, по 25 копеек вместо сорока на вечерний. Хотя, надо полагать, в этом мире цена будет в десять раз больше. И хоть Михаил с радостью никуда бы не пошел, но хотя бы изобразить заинтересованность следовало. А то оно уж больно странно получится!

— Да про угонщиков что-то, — ответил Петька.

— Ну давай сгоняем, — мысленно махнув рукой, согласился Михаил. — 'Темп' или 'Родина'?

Ну да — других вариантов, по сути, и не было. Летний кинеотеатр на Крекинге далеко, да и не работает еще. 'Космос' откроется то ли в этом, то ли и вовсе в следующем году. А в центр мотаться у них как-то не было привычки.

— В Агафонии... — несколько помрачнев, ответил Петька.

'Значит, в 'Родину'', — мысленно усмехнулся Михаил.

— И кто еще будет? — поинтересовался Михаил.

— Да, почитай, все наши! — ответил Петька. — Я, Семка, Тоха, Васька, Диман, Леха, Вован... Из девчонок Катька, Ленка, Танька... Вика твоя, наверное.

— Это хорошо, что пацанов полно будет, — согласился Михаил, откровенно проигнорировав последнюю подколку.

Вопрос и впрямь не праздный... Одному в те места лучше не ходить, особенно по вечерам. Они с 'агафоновскими' давненько не ладили, но с такой толпой те связываться не рискнут, а вот с одиночками могут попытаться. Хоть в этом мире, как он уже успел узнать, хулиганства в целом и было несколько поменьше, чем в его прошлом — во многом, наверное, потому, что многие 'реабилитированные' в его мире уроды здесь сгинули в лагерях или до сих пор сидят на нарах, но пока его все же хватало... Однако надо ж, в конце концов, посмотреть, чем местный кинематограф отличается от знакомого ему. Да и от коллектива отрываться тоже негоже... Так почему бы и не съездить?

До места добирались сначала на 'девятке', а затем немного пешком. Купить на всех билеты вызвался Тоха — и пошел вперед, пока все остальные оставались на улице. Впрочем, особых проблем не ожидалось — день как-никак. Кто на работе, кто на учебе — так что желающих было не так уж и много. Ну относительно, конечно...

— Ого, кого вижу, — внезапно ехидно окликнули их. — Какими судьбами у нас-то?

Оглянувшись, Михаил с удивлением увидел Федьку Тарасова с двумя дружками — одним из которых был Леха Рогов, два 'братца-акробатца'... А вот третьего он видел впервые — так что про него сказать не мог ничего.

— А что, в ремеслухе уже уроки кончились? — не остался в долгу Семка. — Или и тут прогуливаем?

— А тебе-то что? — обойдя вокруг них, остановился напротив Вики Леха Рогов. — О, да наша красотуля тоже тут. Не боишься по нашему райончику гулять? А то, знаешь, хулиганы обидеть могут...

— Про себя говоришь? — огрызнулась девчонка.

— Да ты что? Мы ж — правильные пацаны, верно говорю? — обращаясь к 'своим', изобразил удивление Леха. — А мы б с пацанами защитить могли...

— А мы не из пугливых, — за всех ответил Михаил.

— Иди куда шел, защитничек! — поддержал его Петька.

— Смелые, значит, — фыркнул на этот раз Федька. — Ну, глядишь, встретимся еще в темном переулочке...

Как и ожидалось, втроем против минимум восьмерых 'агафоновские' не полезли, а, изобразив на рожах глубокое презрение, удалились. Примерно как и в его реальности пару раз бывало, при примерно тех же обстоятельствах. Правда, там в компании с Федькой было не трое, а четверо. И вместо незнакомого Михаилу пацана были 'агафоновские' Колька и Тарасов Татарников. Но вели они себя тогда примерно также.

— Урод! — глядя вслед уходящим хулиганам, сплюнула и выругалась Вика.

— 'Не родись красивой', — усмехнулась в ответ Катька.

Однако в это время из кинотеатра выбежал с билетами Тоха, и они пошли занимать места. Взять билеты так, чтобы сесть всем вместе, ожидаемо, не получилось, так что пришлось садиться двумя группами, но это никого совершенно не расстроило.

Фильм оказался, к некоторому удивлению Михаила, 'Берегись автомобиля'. Только сюжет оказался весьма заметно отличающийся от хорошо знакомого ему... Вместо чудаковатого страхового агента, бывшего водителя, здесь действующим лицом оказался работник автобазы, с тем же именем Юрий Деточкин, с обостренным чувством социальной справедливости. Который просто не может пройти мимо того, что в стране до сих пор полно жуликов, которых все никак не поймают и не посадят.

Он собирает материалы на них и отправляет в милицию, но их откровенно игнорируют, считая ложными доносами! И тогда, дабы обратить внимание правоохранительных органов, он первый раз угоняет машину и оставляет ее у отделения милиции в соседнем городе. Но уже через несколько дней ее возвращают жулику-владельцу! И тогда он решает угонять и продавать машины, а деньги отдавать детским домам — и немедленно приступает к выполнению этого плана.

Дальше фильм идет, в целом, по известному сценарию, но уже ближе к концу вновь начинаются изменения... Когда в сюжете появляется капитан госбезопасности Васильев. Многочисленные угоны автомобилей у 'ответственных работников' обращают на себя внимание органов госбезопасности, и те начинают разбираться в происходящем. И очень скоро обнаруживают странное совпадение: все, у кого были угнаны автомобили, оказываются жуликами. Вот только куда смотрит милиция? Ища угонщика, те даже не обратили ни малейшего внимания на личности 'потерпевших'! Вскоре узнают и про 'ложный донос', который даже не удосужились проверить, и про угнанный и брошенный у отдела милиции в соседнем городе автомобиль...

Концовка оказалась заметно отличающейся от известной Михаилу... Суд над Деточкиным тоже состоялся. Но, в виду отсутствия корыстного мотива и помощи органам госбезопасности в разоблачении мошенников, он отделывается общественными работами и в самом конце показывают, как он метет улицу, где его и встречает Люба. Более того, если в фильме из прошлой реальности из всех жуликов, по всей видимости, был привлечен к ответственности лишь один спекулянт, то здесь оказывается арестовано сразу несколько человек! А, заодно, появляются и серьезные вопросы к деятельности городского отдела ОБХСС, где долгое время не замечали происходящего. 'Почему обычный советский человек видит взяточников и спекулянтов, а милиция их не замечает? — комментируя на суде происходящее, произносит капитан Васильев. — Что это? Служебная некомпетентность или сговор с жуликами? С этим вопросом мы еще разберемся!'

Домой, как оно зачастую и бывало, из кино возвращались все в полном восторге, обсуждая просмотренный фильм. Как оказалось, все его видели впервые. И вывод почти у всех был однозначный — с жуликами бороться надо, конечно. Но... Человек-то Деточкин нормальный, но ведь и впрямь... Почему он в ту же госбезопасность не обратился? Мог ведь? Мог! Так что вполне правильно, что его улицы мести заставили... Петька между делом вдруг вспомнил слова товарища Сталина про внутренних врагов и бдительность, в чем его все поддержали.

Внезапно Михаилу вспомнилось и отношение людей к фильму 'Берегись автомобиля' из его реальности. А ведь там чуть ли не большинство людей было на стороне Деточкина — особенно в 70-е — 80-е, ближе к концу Союза! Это ли не показатель того, как достала людей та фигня, что творилась в стране? И хоть сейчас Михаилу очень хотелось верить, что в 'сталинистском' СССР такого быть не может, но где гарантия того, что он так и останется таким?

До 'родных мест' добрались без проблем — причем, в этот раз даже не на трамвае, а пешком. После чего начали постепенно расходиться по домам. Последним распрощался Михаил с Петькой, который пошел еще дальше. А дома его уже ждала сестра и разогретый суп в кастрюле...

Остаток каникул пролетел как-то незаметно в повседневных делах и изучении материалов об этой реальности... Вот он уже снова топает в школу. И неожиданно для себя вдруг понимает, что постепенно втягивается в этот ритм жизни, привыкает. И хоть ходить на уроки было по-прежнему неинтересно, ничего нового он тут уже не узнает, но и такого раздражения и отторжения оно уже не возникало. Свыкся...

Самым неприятным, впрочем, стало то, что теперь у них вовсю начиналась подготовка к экзаменам. И теперь каждый день у них было по консультации, а то и по две, по тому или иному предмету, время которых определили исходя из расписания второй смены. Каждая такая консультация занимала по полтора часа, которые были посвящены разбору экзаменационных билетов и вспоминанию пройденного материала. А для кого-то — и его более подробному, чуть ли не 'на пальцах', разъяснению. Особенно скучно было сидеть на физике с математикой, которые Михаил знал на куда большем, чем школьный, уровень. Так что теперь он не мог дождаться, когда же наконец-то экзамены! Хотя в прошлой жизни они оставили у него откровенно жуткие воспоминания. Когда он буквально каждый день подолгу не мог уснуть, боясь, что что-то не получится... Но сейчас-то таких проблем точно не ожидалось... Даже немецкий язык более-менее вспоминался — так что Михаил был уверен, что сдаст его не хуже, чем на ту же четверку из прошлой реальности. А там уж университет — который он, может быть, даже попытается сдать экстерном пару курсов... Впрочем, это уж позже видно будет.

Однако за всей этой подготовкой к экзаменам у него практически не оставалось свободного времени на изучение этой реальности. Особенно с учетом полученного комсомольского задания. В этой реальности, как оказалось, к его исполнению подошли гораздо серьезнее. Более того, оно было и полностью поддержано учителями. Так что теперь любой из одноклассников в любой момент мог подойти к нему с вопросами по физике, а он должен был ответить на них и, насколько получится, объяснить. Впрочем, такой опыт у него уже был — когда своему старшему сыну физику объяснял, поскольку в его школе физичка оказалась совершенно бестолковой и сама свой предмет толком не понимала. За то как-то на родительском собрании с апломбом выступала на счет того, что 'большинство детей не хочет учиться' и оттого, дескать, в классе плохая успеваемость. Ну-ну... А кто захочет учиться когда ему монотонным тоном отбубнят предмет и забудут? И в итоге выполнять роль учителя по физике приходилось ему с Олей. Как хорошо все же порой быть физиком! Как там у них в студенческой песенке-то было? 'Тот, кто физиком стал, тот страдать перестал — на физфаке не жизнь, а малина. Только в физике соль, остальное все — ноль. А филолог, историк — дубина!'

(P.s. Так называемый 'Гимн физиков'. Текст не сложно найти в интернете, но он несколько отличается от знакомого автору по студенческим годам. Подозреваю, что каждый университет несколько 'дорабатывал' его по своему усмотрению. Впрочем, помимо него, было у нас и еще несколько веселых песенок. Сейчас, судя по рассказам сыновей, такого уже нету, а жалко. Мы раньше как-то веселее учились, но времена меняются...)

Как ни странно, но постепенно вновь появились и темы для общения с одноклассниками, да и в целом Михаил уже начинал воспринимать себя как часть этого мира, а не чужеродным элементом. Даже словно помолодел! Не в физическом плане, конечно — оно-то и так случилось, и уже давно. Скорее ощущать себя стал как-то иначе... Не пацаном-десятиклассником, конечно, но и не почти пятидесятилетним мужиком, как было вначале. Чем-то средним. По всей видимости, сказывался то ли перенос в детский мозг, то ли изменение гормонального фона, то ли вся обстановка в целом... А, скорее, и вовсе все вместе взятое. И это ему даже нравилось... Меньше вопросов может возникнуть.

Несколько раз заговаривал с батей о различиях двух миров — и с каждым разом находил их все больше и больше. Так однажды, вспоминая студенческие годы, он вдруг вспомнил про поездки 'на картошку'. Впрочем, вопреки сложившемуся выражению, они убирали морковь... Но эти такие привычные воспоминания вдруг повергли батю в откровенное недоумение.

— А зачем? — удивленно произнес он, выслушав рассказ.

— Ну так не справлялись вроде как в колхозах, — пожал плечами Михаил. — Хотя я вон сам видел, как студенты приезжали в поля, а колхозники собирались и ехали в город на рынок, свое продавать...