Ник... ну, первое, я запала на его внешность — тут даже и говорить не о чем. А второе... он удивил меня, когда после моих оскорблений помог с Толоком. И вместе с удивлением пришли симпатия и благодарность. С Ником было приятно общаться, правда только тогда, когда он не подшучивает и не язвит.

Так...ввязался в драку фактически из-за меня. Помог... Эм... что-то еще...

Черт! Похоже Марианна права — это просто влюбленность...

Все, что между нами происходило, легко можно отнести к симпатии, но никак не к любви. А поцелуй... Наверное, Ник сказал тогда правду, он действительно был на нервах, да и я тоже... В какой-то мере можно быть ему благодарной, не стал мучить и обманывать, а сказал прямо. Да, было неприятно такое услышать, когда я в своих мечтах чуть ли не до свадьбы дошла. Но, если в дальнейшем ничего не светит, то правильнее всего разрушить фантазию в своей голове сейчас, чем реальные события потом.

А если бы Ник промолчал... я бы подумала, что мной банально воспользовались... что я вроде его бесчисленных игрушек, с которыми можно делать все, что ему захочется. Или... он бы продолжил за мной ухаживать и так далее, но все равно когда-нибудь настал бы печальный конец. И тогда неделя слез показалась бы мне просто мелочью.

Да и вообще о чем я думаю? Мы кардинально разные, и в этом я еще раз убедилась буквально пару минут назад, слушая Марианну. Никакого будущего нам с Ником не светило и не темнило. Не стоит себя обманывать. Он уедет, а я останусь.

Увы. Но в любовь на расстоянии мне верилось с трудом, а точнее вообще не верилось. Да и мир, в котором он живет... Я к Марианне-то боюсь в гости приходить, а с ним пришлось бы куда-нибудь выходить... Становиться посмешищем для того высокого общества, которое его окружает, мне бы не хотелось. Естественно, я могу вести себя согласно всем правилам этикета, но надолго меня явно не хватит. Да и притворяться я не умею. Лгать — возможно, но строить из себя кого-то другого — нет.

— Знаешь, если бы это был кто-то другой, — осторожно начала подруга, смотря на меня, — то я бы сказала: переспи с ним и все пройдет...

— А мне почему нельзя такое сказать? — полюбопытствовала я.

— Потому что мне кажется, это не твой вариант, — иронично хмыкнула подруга.

Очередное обдумывание навело на мысль: она опять права!

— Я не люблю его, — вынесла я вердикт. — Но он мне нравится... очень сильно нравится. Возможно, влюбиться пока не с чего, но и были моменты, которые... заставили меня обратить на него внимание. И, да, ты права, я сначала запала на...

— Внешность, — криво улыбнулась подруга.

— Ага, — грустно признала я сей факт.

По всем показателям получалось, что я беспросветно-неисправимая ветреная личность.

— Не ты первая попалась на красивую обертку! — Вот так немилосердно меня опустили на уровень ватерлинии. — Его обманчивая внешность почти всех вводит в заблуждение. А уж если ему что-то надо, то тут и природное обаяние подключается. И никто не задумывается, что если он обратил внимание, то не потому, что ему человек нравится, а потому что ему что-то надо. Он очень хорошо знает, как сделать так, чтобы достигнуть намеченной цели, и поверь мне, он не побрезгует самыми низкими средствами, чтобы добиться желаемого.

Мне кажется или она, на ряду с капитальной ненавистью к Нику, все же ему немного завидует?!

Честно признаюсь, как-то не вязался у меня описанный подругой образ Ника Эрденко с тем, что я о нем успела узнать. Ну не может быть человек настолько... многоликим. Парень, которого я знала, был пусть немного заносчивым, но все же добрым и заботливым, но никак не злым и коварным. Я вообще не понимаю, как можно манипулировать людьми? И ни теоретически, ни практически этот процесс представить не могла. Ну, поважничать, кинуть пару оскорблений, но чтобы управлять...

Но и Марианне я верила. Да, в ней говорит обида, злость на него, и явно не с потолка все это взято. Я знаю Марианну и точно могу сказать, на ровном месте эта девушка не будет разводить такую бурную деятельность. Истерики и причитания это скорее по моей части. Марианна отличается большей твердостью и цинизмом. Характер, закаленный высшим обществом, трудно чем-нибудь прошибить. А вот я сейчас начну метаться между подругой, которую люблю, и парнем, который мне нравится. И что-то мне говорит, несмотря на все предупреждения и разговоры, я не смогу просто так от него отвернуться.

— Уже хорошо, что ты поняла, что именно тебя привлекло в нем. — Наверное, мой несчастный вид все-таки пронял подругу, и она решила подсластить горькую пилюлю.

— Спасибо, — хихикнула я. — Я все же не безнадежна. И раз оказалась такой умной, может, расскажешь, что вы не поделили...

Марианна отвернулась, смотря в одну точку.

— Мне надо знать, — осторожно попросила я. — Считай, что это еще одна терапия от моего безумия.

Марианна молчала, а у меня появилось ощущение, что если бы не я, она бы ни за что не согласилась рассказать.

— Два года назад я поступила в Архитектурный Университет со своей лучшей подругой детства. Алёна была славной, очень доброй и мягкой... романтичной. Всегда видела в людях только хорошее. Она была, словно из другого мира... Я поражалась ее кротости и потрясающему умению прощать. Для меня она была сродни чуду. Мы никогда не сорились. Знаешь, Алёнка была похожа на хрупкий цветок. Мне всегда казалось, что наш мир слишком жесток для таких людей, как она, поэтому я как могла оберегала ее. Из-за слабого здоровья Алёна была вынуждена находиться на домашнем обучении, но всегда мечтала пойти учиться в обычную школу. И вот по окончанию школы она как-то сказала, что хотела бы поступить в Университет: учиться со всеми вместе, общаться, дружить. Ее глаза так горели, когда она об этом рассказывала, что... в общем я приложила максимум усилий, чтобы родители разрешили ей. Согласились они не сразу и с условием, что мы будем учиться в одном и том же университете. Я клятвенно их заверила, что все будет замечательно...

Что-то мне уже не нравилась эта история... Я, конечно, и раньше думала, что ничего хорошего мне не будет рассказано, но сейчас появилось стойкое ощущение чего-то мрачного... и грязного.

— Первые полгода прошли замечательно, а потом я стала замечать, что она как-то изменилась, стала более... волевой. Я тогда не придала этому значения. У Алёнки появилось много друзей, и она казалась такой счастливой, что на некоторые вещи я просто решила не обращать внимание.

— Ну, если она всегда была дома, то не удивительно, что в характере что-то поменялось, — нерешительно заметила я.

— Да, — кивнула подруга, словно вовсе не слышала меня. — Прошла первая сессия, и как-то незаметно мы отдалились. Не то чтобы совсем, но у нее расширился круг общения, и я прекрасно понимала, что столько же времени проводить вместе, как это было раньше, у нас уже не получится, но все же была удивлена, когда узнала, что она начала встречаться с Зораном.

— С кем?! — я резко подняла голову, изумленно смотря на Марианну.

— Я вот тоже удивилась. Ты же знаешь его... Ну как с ним можно строить серьезные отношения? Но разговор с Алёной ни к чему путному не привел... Мы первый раз в жизни с ней поругались.

Я постаралась скрыть ухмылку. Зная Марианну, представляю, как это выглядело... Если этой Алёне действительно нравился Зоран, то, естественно, она могла пойти против категоричных и бескомпромиссных заявлений подруги. Это Марианна со своим цинизмом и умением видеть сквозь блестящую мишуру показной галантности и обходительности понимала, что Зоран не исправим, а вот мечтательная Алёна — вряд ли. Наверняка вообразила, что она этакая героиня любовного романа, которая для закоренелого ловеласа подобна лучу света в темном царстве. Вот только сам Полоцкий не был тем самым темным бездушным царством, которое презирает и которому чуждо все человеческое, в том числе и искренние отношения. Он прекрасно знает, что такое дружба и любовь, в этом я убедилась на собственном примере. Вопрос в другом: а нужны ли ему в этом возрасте с неограниченной ничем свободой действий, когда ты не обременен обязательствами, и мир крутится только вокруг тебя, а взрослая жизнь только маячит на далеком горизонте, такие вот отношения?

— ...Я ничего такого не говорила... просто заикнулась, что и Зоран, и Ник не совсем приверженцы... постоянных связей. В итоге наслушалась столько всего о себе ... Ничего не добившись, я отправилась поговорить с Ником. Только он имел хоть какое-то влияние на Зорана и мог бы уговорить того не делать... опрометчивых поступков. Ирин, я тогда в первый раз наступила на гордость и просила за кого-то...

Марианна схватила со стола бутылку с вином, налила в бокал и залпом выпила.

— Он ее бросил? — спросила я.

В ответе я не сомневалась — бросил! Но почему-то захотелось услышать подтверждение.

— Кто, Зоран?

— Да, — с нетерпением кивнула я.

— Они так и не начались встречаться... — зло усмехнулась Марианна, совсем не аристократически стерев тыльной стороной ладони капли вина на губах. — Точнее, не успели, наверное. Утром мне позвонила Алёнка вся в слезах и сказала, что она провела ночь с Ником... Я тут же приехала к ней домой и попыталась хоть как-то помочь, но она сказала, что это я во всем виновата... что она не нужна ему из-за меня! Это был словно другой человек, она кричала, обвиняла, плакала... я пыталась ее успокоить, как-то помочь. Но ничего не получилось, и я просто ушла, махнув рукой. Я не видела тогда, как для нее это важно. Ей было больно, но я решила, что это надо просто пережить, ну ничего ведь такого страшного не случилось. Думала, переболит и все вернется на круги своя. В ту же ночь она перерезала себе вены... — голос подруги стал сухой и холодный.

Я поежилась, словно теплую гостиную наполнил ледяной воздух.

— Я приехала почти сразу... но Алёна не хотела меня видеть... Врачи говорили, что она не в себе... что только и повторяет имя — Ник... В коридоре больницы я встретила ее родителей. Они сказали, что нашли записку... предсмертную. Я точно не знаю, что там было написано, но то, что мое имя там фигурировало, это мне дали понять. Они попросили больше никогда не приближаться к их дочери. Более того, они обвинили в случившемся меня!

— Она жива? — спросила я охрипшим голосом.

— Да.

— А Ник? — спросила я и тут же пожалела. Страшно мне было слышать ответ на этот вопрос. Точнее сказать, я вообще не хотела знать его.

— Ник? — холодно усмехнулась она. — Знаешь, если бы он сделал, как я просила... если бы прислушался ко мне...

Слушая всю эту историю, наряду с охватившим ужасом, в меня закралось и какое-то беспокойство... Что-то в рассказе Марианны вызывало во мне сомнение, но вот что, я пока понять не могла.

— Вы из-за этого теперь в ссоре? — спросила я, решив обдумать все более обстоятельно попозже.

— Нет, — покачала она головой. — Слишком легко ему все дается. Слишком просто оказалось для него уничтожить другого человека. Да, Алёна не могла за себя постоять, но и я была виновата в случившемся. Смотря на его чересчур самоуверенный вид, я в бессилии сжимала кулаки. Потому что отомстить ему было практически невозможно, и грозило ответными шагами с его стороны. Но, не смотря на это, я хотела, чтобы он испытал хоть капельку того ужаса и боли, которые терзали Алёну... Я хотела заставить его пережить тот кошмар, который пережила я. Испытать то унижение, когда меня обвинили в попытке самоубийства подруги, — зло произнесла Марианна, и меня прошиб холодный пот. В том, что Марианна умеет причинять людям боль, я не сомневалась.

Когда она продолжила, голос ее утратил какую-либо эмоциональность, и рассказ стал напоминать доклад. Череда событий, голые факты задуманного и сделанного.

— Подступиться к нему было практически невозможно. Но я ждала, и случай представился довольно скоро. Через месяц после происшествия был прием. В тот день отец Ника собирался заключить какую-то крупную сделку. А до этого я узнала, что Ник трахается с одной американкой, дочерью будущего делового партнера его отца. Папашка так переживал за свою дочурку, так оберегал, все трясся за ней и расхваливал, какая она у него умница. Даже жених у этой крашеной сучки был, — хмыкнула подруга. — Дело было за малым — оставить их наедине. Девчонку я обработала по полной еще на банкете. Глупая дура! Она так легко поверила мне... та еще потаскушка! А дальше.... камера, фотографии. Картинки я распечатала в кабинете и выкинула их с балкона в банкетный зал. Думаю, тебе не надо говорить, какой разгорелся скандал, когда милые любовнички обнаружились буквально в смежной комнате? Сделка сорвалась. Американка вся в слезах-соплях улетела на малую родину, но до этого.... Имя Ника Эрденко не сходило с уст в обществе. Все смаковали подробности интимной жизни нашего мачо. А так как все это сделала я, то и мое имя тоже всплывало во всех сплетнях. Отец быстро отправил меня из столицы... У него карьера, а тут его фамилию чуть ли не на каждом углу склоняют. Странно только, что отец Ника тоже не удалил его куда подальше... Хотя, он ведь здесь... так что может и выслали.

Я унизила его в глазах всех, я подорвала репутацию не только Ника Эрденко, но и его отца. Да, мне тоже досталось... Но то, с какой злобой он смотрел на меня, а потом с болью на отца... я ликовала! Да еще и эта маленькая американская шлюшка попала под раздачу... Я не жалею, что сделала! Я хотела заставить его почувствовать то унижение, которое испытала Алёна... ту боль и безысходность, от которой хочется лезть в петлю. Я его просила, я предупреждала — она не выдержит ни обмана, ни предательства. И уж тем более она бы не пережила изнасилования!

Марианна размахнулась, и бокал, остро блеснув в полумраке, разбился, ударившись о стену, осыпавшись мелкой крошкой на дорогой ковер.

Я вздрогнула, резко почувствовав себя Алисой, падающей в темную, страшную бездонную кроличью нору. Казалось, из легких вышел весь воздух, а голова загудела так, будто я пробежала на предельной скорости стометровку. Ник... изнасиловал?! — билась в моей голове единственная мысль. Чушь! Бред! Да не может быть такого! Я вся сжалась в комок, уставившись на подругу в недоверии вперемешку с негодованием. Я во многое готова поверить... да почти во все! Но только не в это! Не мог он так поступить с девушкой, которая была влюблена в его друга. Не мог! Пусть я не знаю Ника достаточно хорошо, пусть я влюблена в него, пусть очарована, но, даже будучи в здравом состоянии, я бы в это не поверила, просто не смогла бы!

— Мы больше не общались с Алёной... Я даже не знаю, где она сейчас живет. Я потеряла близкого мне человека... И знаешь, месть не принесла удовлетворения... все стало намного хуже. Я ведь оказалась такой же дрянью, как и все, кто меня окружал. Но иначе я бы точно не выжила.

— Марианна... — выдавила я из себя.

Первый шок у меня все еще не прошел, а второй уже успел навалиться. Для моих нервов это уже слишком. Захотелось подорваться и убежать куда-нибудь. И неважно куда, главное подальше.