Меггери нахмурилась.
— Вы тоже напали на нас.
— Я знаю, это тяжело. Но я попрошу вас провести черту между нашими действиями и действиями этой эскадры. Мы хотели оставить вас в живых и способными продолжать полеты, что и сделали. Но у них нет таких ограничений. — Фура прижала руку к груди. — Я пират, признаю это. Я даже не стыжусь этого слова. Даже горжусь им. — Она подняла руку, чтобы Меггери могла полюбоваться ею как следует. — Мне это дорого обошлось, но я не жалею. Повторю все это в мгновение ока, за то, что я видела и делала. Но я не убийца, не мясник без разбора, и всегда брала ровно столько, сколько мне было нужно. То, что они сделали с вашей командой, отличается от того, что мы сделали с вашей командой, и я этого так не оставлю. Мы развернулись. Возвращаемся к вашему кораблю, к тому, что от него осталось. Я надеюсь, что там могут быть выжившие, и если это так, вы воссоединитесь с ними.
— Умереть здесь?
— Если это ваш выбор. Но я бы предложила альтернативу. Присоединяйтесь к нам.
Хмурый взгляд Меггери сменился испепеляющим отвращением.
— Вы думаете, я так легко поменяю лояльность? Забуду о своей собственной команде и запишусь в ту, которая нас погубила?
— Нет, вовсе нет. Я говорю о союзе: два наших корабля служат общему делу. — Фура смягчила тон. — Вместе мы починим "Веселую кобылу", сделаем ее лучше, чем она была когда-либо. Но вы не можете вернуться домой. Они бы этого не допустили, не при той пародии на правосудие, которая свершилась на ваших глазах. Вас схватят и заставят замолчать, прежде чем вы окажетесь на расстоянии миллиона лиг от Морозных границ. Правда, вместе? С двумя хорошими кораблями? Есть дело, которое мы могли бы сделать, Меггери. Бизнес, о котором вы и не мечтали, но который преследовал бы вас наяву, если бы вы хотя бы мельком взглянули на него. Я только начала разбираться в этом, а уже начинаю потеть по ночам. Но остановиться не могу, раз уж начала. Знаю, что так или иначе добьюсь своего,. Но лучше иметь союзников, чем их не иметь, и я не могу придумать лучшего союзника для начала, чем команда "Веселой кобылы".
Меггери выслушала все это, обдумывая несколько секунд. Затем она рассмеялась Фуре в лицо.
Фура повернулась к Эддралдеру.
— Проследите, чтобы ей было удобно.
Солнечная погода ухудшалась, локатор и радиоречь избавились от помех, и снова стало возможным вести непрерывное видимое наблюдение. Таким образом, первый контакт "Мстительницы" с "Веселой кобылой" был визуальным, с помощью одного из мощных телескопов.
Они подкрадывались все ближе и направляли на него все больше и больше приборов. Однако даже с помощью самой лучшей оптики и самого острого зрения невозможно было определить состояние его обитателей.
Фура остановилась в десяти тысячах лиг от корабля и приказала готовить катер.
— Я планирую путешествовать налегке. Конечно, с Меггери, чтобы облегчить путь. Проз может пойти со мной — ее проницательность всегда пригодится, — и, полагаю, нам следует взять с собой Эддралдера и его зелья, просто чтобы подчеркнуть наши добрые намерения.
— Я тоже иду с вами, — сказала Адрана. — Возможно, одной из нас или обеим потребуется участие в переговорах, и мне имеет смысл сопровождать вас в поездке.
— В таком случае "Мстительница" останется без капитана.
— Нет, "Мстительница" останется в надежных руках наших друзей Тиндуфа, Серт и Меррикс, а также Стрэмбли, если дело дойдет до крайней необходимости.
— Ты забыла Лагганвора.
— Не забыла. Он тоже должен сопровождать нас. Никто не знает больше об острой дипломатии, чем Лагганвор.
— Любая могла бы подумать, — сказала Фура, — что ты не хочешь упускать из виду этого малого.
Но Фура знала, когда нужно отмечать свои поражения, так же как и победы, и это был один из таких случаев. Возможно, в конечном счете, было бы не так уж плохо взять с собой Лагганвора, да и свою сестру тоже, потому что, хотя она и была полна решимости этого не показывать, очень опасалась предстоящего диалога, надеясь, что дело дойдет до обмена словами, а не выстрелами метательного оружия.
Они отчалили.
Фура включила двигатели и быстро преодолела десять тысяч лиг, сбавив скорость только на последней сотне, когда они уже начали продираться сквозь изуродованные остатки такелажа и парусов. С другого корабля не последовало никакого ответа по радиоречи или визуального приветствия, и ни один снаряд не проверил корпус катера, не говоря уже о повреждении. Фура еще больше замедлила их движение на последних трех лигах, потому что к тому времени они уже были в пределах досягаемости любого ручного оружия, которое команда могла припрятать от абордажа, но снова ничего не последовало.
Были ли они все мертвы? Это не было чем-то невероятным. На расстоянии шестисот спанов урон был очевиден, и это было намного хуже, чем синяки, нанесенные "Мстительницей". Корпус корабля был поврежден и пробит в нескольких местах, из ран все еще вытекали следы газа. Иллюминаторы были разбиты, пластины корпуса прогнулись, шипы управления парусами искорежены или оторваны. Фура пыталась вывести из строя этот маленький корабль, чтобы сделать его более легкой добычей, но она не была заинтересована в его уничтожении. Эскадра явно выдала ему все, что у них было. Только тот факт, что они стреляли с большого расстояния, спас "Веселую кобылу" от полного уничтожения.
— Меггери, — сказала она, отворачиваясь от контрольной позиции, чтобы поговорить с их заложницей. — Теперь мы направили на них наши фонари. Боюсь, корабль выглядит очень плохо.
— Я не нуждаюсь в вашем сочувствии.
— Знаю, что оно было бы напрасно, как и для меня. — Фура достала свой камень и протянула его Меггери. — Вы знаете, что это такое. Мы с вами отправляемся на борт этого корабля, поэтому было бы неплохо узнать, что там, скорее всего, найдем. Расскажите мне, что вы думаете об этом.
Меггери еще не успела сомкнуть пальцы на смотровом камне.
— Насколько ценна для вас эта оценка?
— Взгляните на это с другой стороны. Мы обе рискуем жизнью, если ваша команда сделает неверный вывод о моих намерениях. Как они вполне могут поступить.
Меггери взяла смотровой камень, зажав его тремя пальцами с большим и указательным — все, что осталось у нее на левой руке. Ее лицо затуманилось от сосредоточенности, когда она отрегулировала давление на камень кончиками пальцев, прикладывая и ослабляя усилие, щурясь и хмурясь, наклоняя дымчатый осколок на несколько градусов.
— Что вы видите? — спросил Лагганвор, прижимаясь щекой к щеке Меггери.
— Повреждения, — ответила Меггери тоном, полным презрения. — Вы, наверное, ожидали чего-то другого?
— Сейчас стало хуже? — спросил Лагганвор.
— Попробуйте угадать, — ответила она. Но сделала вдох и выдох, очень осторожно держа смотровой камень, и добавила: — Я вижу кое-кого из команды и какие-то признаки движения. Они живы.
— Могу я взять его на время? — спросил Лагганвор, улыбаясь и раскрывая ладонь перед Меггери.
Она вонзила магический камень в его ладонь, чуть не до крови.
Лагганвор поморщился, но его улыбка лишь слегка дрогнула. Он поднес смотровой камень к своему фальшивому глазу, вглядываясь в него со свойственной ему проницательностью. Кивнул, издал серию приятных, задумчивых звуков и передал смотровой камень обратно его новой владелице.
— Меггери была права. Вижу пятерых, включая этого коротышку, и ни души нигде, кроме как в носовой части корабля. Возможно, кормовая часть разгерметизирована. Им досталось очень серьезно, но я думаю, что все может быть не так плохо, как кажется на первый взгляд. Такелаж и паруса почти безнадежны, но с запасными материалами, которые им еще предстояло использовать, и дополнительными припасами, которые у нас еще есть, возможно, удастся что-то починить.
Меггери усмехнулась. — Избавьте их пятерых от страданий, а потом уделите немного времени мне. Окажете нам последнюю услугу.
Доктор Эддралдер услышал ее и заметил с усталым неудовольствием: — Я бы не стал помогать вам, Меггери, если бы знал, что вы так мало цените свою собственную жизнь. Вы стоили мне и лекарств, и ухода, и я верил в вас.
Что-то в его тоне, должно быть, дошло до нее.
— Я все еще хочу жить, ясно? До всего этого у меня была хорошая жизнь, даже несмотря на то, что удача отвернулась от нас. Но я узнаю безнадежный случай, когда вижу его.
— Меггери, — сказал Лагганвор тихим, убедительным голосом. — Знаю, вы вините нас за это, и, возможно, отчасти это заслуженная вина. — Он обвел жестом пространство между иллюминаторами каюты. — Но это случилось бы в любом случае, и вы это знаете.
В глазах Меггери промелькнули какие-то яростные расчеты, шрам на шее и нижней челюсти становился все плотнее и розовее, пока она обдумывала этот момент.
— Может быть, так оно и было бы, — сказала она. — Но они были бы в лучшем положении. У них были бы полные паруса и ионные двигатели.
— Это продлило бы то, что и так было неизбежно, — сказал Лагганвор. — Вы знаете это, Меггери. Их было двенадцать против одного. Это цивилизация — та дружелюбная, надежная вещь, о которой вы всегда думали как о друге, — обнажила зубы и показала свое истинное лицо. — Он смягчил голос, словно они были двумя друзьями, утешающими друг друга после неудачной ночи на собачьих бегах. — Теперь вы по другую сторону этой правды. Мы знаем, каково это.
Доктор Эддралдер сказал: — Теперь позвольте ей уйти свободно. Не как заложнице, не как пленнице и даже не как моей пациентке. Я освобождаю Мэггери от своей опеки. Теперь с ней все будет в порядке, и она сможет вернуться без моего присмотра.
Лагганвор выглядел сомневающимся, затем нейтральным, затем — печально — убежденным.
— Если мы говорим правду, то должны отправить ее обратно по собственному желанию. Дайте ей скафандр и позвольте говорить от нашего имени, без принуждения. Не будет более честного способа предложить перемирие, чем этот.
Воцарилось молчание. Фура посмотрела на Лагганвора, затем на своего заложника — заложницу, которую она собиралась вернуть.
— Я сделаю это, — тихо сказала Меггери. — Я буду говорить за вас. Но это будет стоить вам того камня.
Они прижались к иллюминаторам и смотрели, как она плывет к другому кораблю. Меггери не нужно было учить носить скафандр, наспех подобранный по ее размеру, и, казалось, ее нисколько не смущала перспектива выхода в открытый космос. Она позволила привязать к себе трос, чтобы в случае чего ее можно было втащить обратно на катер, но Фура почти не сомневалась, что прекрасно справилась бы и без него. Они дали ей один такелажный нож, чтобы она могла прорезать себе дорогу в затруднительном положении, и коммуникатор радиоречи. Нож оставался пристегнутым к ее бедру, и она отключила радиоречь, как только освободилась из шлюза, и Фура ничего не могла с этим поделать, кроме как разозлиться.
— Будь она проклята.
— Признайте это, — сказал Эддралдер. — Если бы вы собирались вести переговоры о выживании вашей команды в будущем, вы бы предпочли, чтобы это был частный разговор, не так ли?
— Это не улучшит ее настроения, — доверительно сказала Прозор.
Эддралдер повернулся к ней. — Но что бы это значило?
— Риторический вопрос, я думаю, — сказал Лагганвор.
Меггери пробиралась сквозь беспорядочный, дрейфующий лес оборванных снастей и парусов, время от времени скрываясь за тем или иным препятствием. Фура внимательно наблюдала за ней, готовая к любым уловкам. Они не дали ей никакого оружия, кроме ножа, никаких очевидных средств предательства, но Фура была далека от уверенности в намерениях Меггери.
Что-то беспокойно скрипело, и она поняла, что это ее кулак, открывающийся и закрывающийся, как ржавые ворота.
Меггери добралась до "Веселой кобылы", стуча по ней магнитными подошвами. Фура знала, что внутри это почувствовали бы. Даже если бы они понятия не имели, что катер уже так близок, теперь они знали бы, что у них есть компания, дружеская или нет.
— Жаль, что никто из нас не догадался взять с собой второй камень, — сказал Лагганвор.
— Жаль, что я позволила ей забрать единственный хороший камень, который у нас был, — сказала Фура. — Но не берите в голову. Если придется убить их всех, я, по крайней мере, буду знать, что искать.
— Мне не жаль, что коротышке придется потрудиться, чтобы поставить паруса на место, — сказала Прозор. — На это уйдет как минимум неделя, даже если будут готовы все материалы и все будут работать.
— Я бы не подумал, что нам посоветовали бы провести здесь хотя бы день, не говоря уже о неделе, — сказал Эддралдер.
Меггери казалась совсем крошечной, когда огибала корпус, двигаясь методичной, кажущейся усталой походкой, которая стала второй натурой любого, кто хоть сколько-нибудь долго пользовался вакуумным снаряжением. Теперь, когда работали ее магнитные подошвы, она отстегнула трос и подошла к иллюминатору камбуза — большому, с поперечными прорезями глазу, сквозь который лилось бледное, угасающее сияние слабеющей светолозы. Меггери остановилась у глаза и опустилась на колени, чтобы ее визор был как можно ближе к стеклу.
Под стеклом мелькали лица, слишком маленькие, чтобы их можно было узнать. У Меггери был такой вид, словно она молилась в светящийся бассейн, наполненный призраками. Очевидно, она соприкасалась со стеклом, так что передача звука была возможна. За разговором было невозможно уследить. Но время от времени Меггери подкрепляла какое-нибудь слово или замечание выразительным жестом, точным и экономным. Как у всех стоящих внимания экипажей, у них, очевидно, выработался специальный словарный запас для использования в тех случаях, когда устройства связи выходят из строя или не могут быть использованы.
— Я не вижу Уэрранвелла, — сказала Фура.
— Я тоже, — подтвердил Лагганвор тихим, осторожным голосом. — Это... странно. Можно было бы ожидать, что капитан будет в первых рядах на переговорах такого рода.
Меггери оттолкнулась от иллюминатора и теперь направлялась в носовую часть корабля, к челюстям, которые закрывали их ракетный катер. Челюсти медленно раскрылись, открывая расширяющуюся пасть. Это был очень медленный процесс, как будто челюсти раздвигались вручную.
Меггери подошла к самому краю верхней челюсти, затем, когда щель стала достаточной, забралась внутрь. Как только она скрылась внутри, челюсти снова начали смыкаться.
Другой корабль стоял молча и неподвижно. Лица отодвинулись от стекла, и теперь там не было никаких признаков жизни.
— К счастью, я захватила с собой колоду карт, — сказала Прозор, доставая их из кармана. — Хотите, сдам на всех?
Лагганвор проигнорировал ее. — Должно быть, это единственный способ, которым она может войти и выйти, не потратив при этом всю их оставшуюся дыхаль. Полагаю, игра уже началась. Теперь мы ничего не можем поделать: либо она докажет нашу правоту, либо нет.
— Если это последнее, — сказала Фура, доставая часы и проверяя время, чтобы узнать, как долго Меггери была внутри, — то с ними покончено. Я не собираюсь оставаться здесь и выкручивать им руки. На самом деле, я не собираюсь оставаться здесь, и точка.
