Подарок для Повелителя. Четвертая часть.

— На зимнем балу. — Зиму мы не празднуем, но из года в год дворец дает в эту пору грандиозный бал: надо ведь как-то скрашивать серые стылые дни.

На этот раз совет не затянулся, что, впрочем, неудивительно. Большинство возникших у лордов вопросов касалось, разумеется, Иллирэна, но в его присутствии задавать их никто не спешил. Сам представляемый, к их облегчению, долго засиживаться на совете не пожелал: поймав мой взгляд, тут же едва заметно кивнул в сторону двери. Поскольку основная цель собрания была достигнута: тонкие нити родственной связи не замедлили появиться — я со спокойной душой отпустил Иллирэна к его пациенту.

Рассказ о том, где, а главное зачем, все это время прятали принца, занял не так уж много времени. Я ждал вопросов, лорды молчали. За детей несет ответственность ведь род — в этом смысле старшие лорды были вправе убедиться, что я создал несовершеннолетнему брату достойные условия. Не был бы я главой рода, они могли бы даже другого опекуна ему подобрать, если бы посчитали, что я подхожу к своим обязанностям недостаточно усердно.

— Что ж, если вопросов ни у кого нет... — Воспользоваться предоставленной паузой никто так и не решился. Что ж, тогда... — считаю совет закрытым.

Тут же ощутил два мысленных вызова: со мной хотели поговорить без свидетелей старший лорд Бальйер и... конечно же, бабушка, куда мы без нее? Дождавшись, пока остальные представители совета покинут зал, леди с лордом выжидающе уставились друг на друга, явно не собираясь уступать.

— Лорд Бальйер, надеюсь, вы уступите даме?

— Прошу Вас, миледи, — лорд полунасмешливо поклонился. — Айит Ильгизар, могу я подождать вас в кабинете?

Получив мое дозволение, лорд тут же скрылся, предоставив меня бабушке в единоличное пользование.

— У меня два вопроса, если позволите. — Кивнул, и леди тут же продолжила, — Почему у ребенка такая... экзотическая прическа и кто его мать?

"Экзотических" глаз леди, значит, не заметила?

— Я уже сказал, что принц носит траур по приемной матери. Он полвека считал ее родной, и я искренне не понимаю, почему этот факт может вызывать недоумение.

— Я говорила не о стрижке. — Смутить леди было не просто, по крайней мере, моего "искреннего непонимания" для этого явно было недостаточно.

— Цвет волос естественный, если вы об этом. С этим вопросом Вам лучше обратиться к лорду Дайаниру. В наследовании фамильных признаков он разбирается лучше меня.

С лордом Дайаниром бабушка не то чтобы не ладила... Скорее, не считала возможным простить разгромную рецензию на ее диссертацию. Последующие совместные исследования и блестяще защищенная работа, пожалуй, могли бы примирить леди с излишне категоричным целителем. Увы, решительный отказ от участия в бабушкиной затее по восстановлению популяции снежных котов свел все предыдущие достижения на нет. С тех пор леди Исмирила с лордом Дайаниром никаких дел иметь не хотела. Ровно до того момента, как одна из ее обожаемых снежных кошек не собиралась порадовать леди очередным выводком котят. Тогда бабушка снисходила до "черствого" целителя — без его помощи рожденные в неволе снежные котята выживали через одного.

— Хорошо. Так все же, кто его биологическая мать?

— Что если я скажу, что не знаю?

— Что ж... У меня есть несколько догадок, но я бы хотела знать точно. — Было, конечно, весьма любопытно узнать, какие именно догадки пришли в голову леди, но вместо этого я спросил, зачем ей нужна эта информация. — Айит Ильгизар, наследственность — сила, с которой приходится считаться. Никакое воспитание не может вытравить дурные гены.

— Леди Исмирила, мать принца ушла за грань через два года после его рождения, это вся информация, которой я располагаю, — Прозвучало чуть жестче, чем следовало при обращении к леди, но бабушка своими заводчицкими замашками меня раздражала.

— Тогда, благодарю вас за внимание и не смею дольше задерживать. — Леди присела в реверансе.

Не став дожидаться, пока она прошествует до парадного входа, телепортировался в кабинет. Распихал все лежащие на столе документы по ящикам, отправил неубранную со вчерашнего вечера посуду прямиком на кухню и, сочтя на этом моральную подготовку законченной, велел пригласить Бальйера.

Предложив лорду вина, налил бокал и себе и, откинувшись в кресле, приготовился слушать.

— Айит Ильгизар, вы уверены, что мать принца — чистокровная эльфийка?

— Вы же видели его сами, какие могут быть сомнения?

— Аура чистокровного эльфа, признаю, но внешность поневоле вызывает вопросы.

Мысленно перевел дух. Лорд слышащим не был, но мог увидеть больше, чем весь остальной совет вместе взятый. Поэтому если он ничего подозрительного не заметил, то можно считать, что проверка пройдена успешно.

— Вы же знаете, отец подходил к вопросу наследственности очень серьезно.

— Разумеется, но при этом не стоит забывать, что он был молодым здоровым мужчиной. Иногда случаются... хм... осечки. Какой у ребёнка дар?

— Он слышащий целитель.

— Способности к классической магии...? — Получив отрицательный ответ, лорд задумчиво постучал пальцами по крышке стола и через какое-то время задал очередной вопрос. — Я так понял, принц совсем не говорит на родном языке? Вы уверены, что хотите представить его Эльгардару этой зимой? Может, стоит подождать. Пусть выучит язык, освоится...

— Принц в состоянии за месяц выучить пару приветственных фраз на эльфийском и строчку на древнем. — Большего для церемонии представления ему и не потребуется. — Я уже нашел ему учителя.

— Избавиться от акцента за такой короткий срок ему вряд ли удастся. Мне кажется, не стоит афишировать, что принц провел детские годы у людей.

— Вы так считаете?

Я и сам еще до конца не решил, какую часть легенды узнает широкая общественность. Так что мнение лорда меня действительно интересовало: во-первых, лорд Бальйер еще при моем деде занимался вопросами, так или иначе касающимися репутации правящего рода, а во-вторых, он не знал об истинном происхождении Иллирэна, а потому мог непредвзято судить о достоверности нашей легенды.

— Айит Ильгизар, одно то, что существование принца скрывали пятьдесят лет, вызовет массу вопросов. Если учесть, что появившийся из ниоткуда принц — эльфенок без Дара, зато с разноцветными волосами, короткой стрижкой и глазами полиморфа... Был бы я сторонним наблюдателем, поневоле бы задумался, что у Повелителя определенно были причины исключить принца из прямой цепочки наследования, объявив сына братом. При этом если этот сторонний наблюдатель обладает, хоть каплей здравого смысла, он не может не понимать, что всей правды народу никогда не рассказывают. А значит, могут быть еще, более веские, причины, по которым принца заранее устранили от власти. Боюсь, при таком раскладе факт воспитания в семье враждебного нам народа, популярности принцу не добавит.

Был ли это намек на то, что лорд в озвученную версию ни капли не верит, или он действительно попытался обрисовать картину, которую увидят эльфы на церемонии представления? Как бы то ни было, не могу сказать, что его слова меня порадовали.

— Вам не кажется, что ваш сторонний наблюдатель слишком предубежден против принца?

— Возможно. Малая корона признала принца, что, несомненно, говорит в его пользу. В целом держится он неплохо, но по имени вас не называет, даже в кругу семьи. Это производит не самое лучшее впечатление... Впрочем, как и отсутствие знаний об обычаях нашего народа. Я думаю, должное обучение сгладит шероховатости, и лет через пять...

— У нас нет пяти лет. — Перебил прежде, чем лорд успел настроить грандиозных проектов, — На принца было совершенно покушение. Мы с лордом Тиррелиниром думаем, что принца хотели устранить до его представления Эльгардару.

Это действительно, было одной из причин, почему я не хотел затягивать с представлением Иллирэна — никому не известного эльфа устранить всегда проще, чем признанного наследника.

— Вы уверены? Возможно, принца собирались похитить, как и Рейгарда в свое время. Или вовсе просто напугать?

— Стреляли на поражение черными стрелами. Я лично ставил защиту, она выгорела почти до конца.

— Давахир? — Глаза лорда гневно сузились. Он единственный из рода знал о нашем договоре с лордом убийц, но, даже признавая всю выгоду, которую может принести подобное соглашение, неодобрения своего никогда не скрывал. — Вам не кажется, что убийца подозрительно вольно трактует клятву? Или... — лорд на секунду запнулся, — вы не внесли принца в список?

Глава 8.

Повелитель.

— Повелитель, вы все еще жаждете расширить свои владения?

Явление Тиррелинира пришлось как нельзя более кстати. Я как раз пытался вникнуть в то, что насчитали мои гении из Совета. Предполагаемые доходы с новых территорий впечатляли. А если к тому же учесть, что с некоторых пор казначей предпочитает перестраховываться и названная сумма явно занижена, возникал вполне резонный вопрос: отчего же граф с такой готовностью расстается со столь лакомым куском земли?

— С графом, как ни странно, все чисто: выровняет границу, избавится от лишних расходов на охрану и получит небольшой источник силы в личное пользование. Мы его фактически не использовали — на охрану бы потратили больше, чем получили. В общем, ничего криминального. Для нас граф опаснее не станет, а вот от короля зависеть будет на порядок меньше. До его человеческого величества, кажется, наконец дошло, что они мало того что своими руками делают из графа чуть ли не народного героя, так еще и лишаются последнего рычага воздействия на и так не слишком-то лояльного графа. Раньше хоть часть защитного контура питалась от внешних источников. Король спохватился и пытается перекупить Миатор — тот вроде как задолжал графу крупную сумму — а заодно исподволь настраивает всех кого может против графа. Так что если мы все еще хотим за бесценок отхватить приличный кусок территорий, то делать это нужно сейчас. Граф вряд ли сам передумает, раз он пошел на все это, но, сам понимаешь, ему могут помочь. Да и провернуть все будет проще, пока у него есть официальное благословление сюзерена. Потом переговоры могут затянуться на неопределенное время, да и мы рискуем нарваться на неслабый такой скандальчик. Хотя в любом случае некое охлаждение со стороны короля нам обеспечено. Ну, что скажешь?

Позиция Тиррелинира ясна: берём, пока дают, если что — отобьемся. Что касается меня... Думаю, обиду человеческого короля я как-нибудь переживу, а некоторое разобщение среди людей нам даже на руку, хотя усилить охрану границы наверняка придется.

— Ты не думаешь, что люди, вернувшиеся из рабства, порасскажут нелестных для нас историй и их сородичи наплюют на договор и двинутся на границы, горя праведной местью?

— За Илодар я спокоен, граф своим не позволит втравливать его в войну, ему бы с королем разобраться. Миатор... эти и без повода могут подобное учудить. Но раньше их Илодар поддерживал, хорошо если не подстрекал. Остальные... — Тиррелинир скептически хмыкнул. — Я вообще ставлю на то, что люди не захотят возвращаться. По крайней мере, те, у кого есть хотя бы подобие мозга.

Поднял бровь, изображая интерес.

— Дома их уже давно похоронили, имущество поделили. Да их никто не узнает попросту, сколько времени прошло? А если и узнают... Сдался в плен? В лучшем случае, трусом ославят, а там и до предателя недалеко. Все лучше, чем возвращать прихваченное. По крайней мере, на мой взгляд, логично. Тут у них хотя бы кормежка есть, крыша над головой, какое-никакое занятие...

— Это уже не наши проблемы, не находишь? — Нам бы с компенсациями хозяевам рабов разобраться. — Лучше скажи, что там с...

— Повелитель, к вам лорд Давахир по личному делу. — Очень интересно. Лорд не связался со мной лично, а послал секретаря докладывать о своем прибытии.

— Тиррел, давай попозже...

— Я тебя одного с ним не оставлю. — Укоризненный взгляд на Тиррела само собой не подействовал. — И, в конце концов, как я, по-твоему, должен проводить расследование, если главного подозреваемого ты от меня прячешь?

— Тьма с тобой, исчезни.

— Это приказ? — Тиррелинир недовольно поджал губы.

— Да, это приказ. Будь добр отойди в тот угол и притворись шкафчиком. — И дабы у Тиррела не возникло неверного представления о роли шкафчика в моем кабинете, пояснил, — Стой молча и не двигайся. И разумеется, никакой магии. — Активировал заклинание, как только Тиррел выполнил мои указания. Судя по раздавшемуся удивленному свисту, я только что сдал последний неизвестный Тиррелу тайник в кабинете. — Тиррел!

— Все-все, темный уголок сидит тихо и не отсвечивает.

Тиррелинир.

Смеркалось. На небе одна за другой загорались звёзды, и если бы лорд Убийца был хоть чуточку романтичней, он бы отправился на пристань в компании прелестной юной особы и хорошенько бы пересчитал небесные огни. Будь у него чуть больше вкуса, оставил бы свой мрачный серый камзол пылиться в шкафу. Под глаза подходит, не спорю, с пепельно-русыми волосами возможно тоже неплохо сочетается... Добавьте сюда бледную, никогда не знавшую загара кожу — и вы получите классического упыря со старых выцветших гравюр. Чувство такта не позволило бы лорду заявиться к Повелителю ближе к ночи как к себе домой, а инстинкт самосохранения должен был непременно подсказать, что никакое трагическое закатывание глаз при прошении о помиловании смертника номер один не поможет.

Увы, скромному наблюдателю из темного уголка остается лишь недоумевать, как эльф, состоящий из стольких несовершенств, может занимать такую ответственную должность. Единственному своему достоинству, коим несомненно являлось специфическое чувство юмора, главный убийца так и не смог найти правильного применения — со столь неординарными шутками следовало идти к шефу СБ, тот хотя бы оценить их в состоянии.

— Не вижу ни единой причины, почему я должен пощадить того, кто почти ввязал Эльгардар в войну, похитил моего племянника и чуть не убил брата.

Действительно. Если бы не этот убийца-неудачник, у гномов бы остался старый грайдерхарг, у которого шлака не допросишься, а вместе с ним — и пара серебряных рудников, почти с десяток горных мастеров и выгодные соглашения на поставку сырья. Дипкорпус так бы и топтался на месте, пытаясь выбить из прижимистых гномов хотя бы долевое участие в разработках, и нам бы не пришлось сейчас ломать голову, чего бы эдакого стребовать с нового, более чем лояльного к Эльгардару, гномьего старейшины. Ильгизар безусловно прав: щадить убийцу-неудачника не за что. Светила дипломатии нынче не в цене.

— Я связан с ним долгом жизни.

Глава клана задолжал жизнь своему подчиненному. Само по себе звучит абсурдно, не так ли? Идем дальше. Вместо того чтобы спрятать его, подсунув взамен мальчика для битья со стертой памятью — большего от всей этой затеи я с самого начала и не ждал — лорд просит пощадить хранителя его долга, которого он столь опрометчиво пообещал изгнать из рода. Перекроить тому память он, к своему сожалению, не может — долг жизни не позволяет. Что значит, нам фактически готовы на блюдечке преподнести убийцу, не защищенного меткой клана и не связанного никакими обязательствами, но по-прежнему хранящего память о тайнах клана. Если лорд Давахир решил выйти в отставку, то он пришел не по адресу. Дела надо было передавать мне, все равно Повелитель ими сам заниматься не будет.