Король-под-Горою

Кормак осторожно помог Летнему королю сесть на него, мужчина попытался опереться ладонью о гладкий камень, но руки подломились, и он рухнул на бок, опять прошипев сквозь зубы какое-то ругательство. Перекатился с бока на спину и замер, хватая ртом воздух и полубезумным взглядом выискивая что-то в раскидистой кроне дерева.

Тиура прикусила кулак, с трудом гася рвущийся с губ стон. Это все казалось не правильным, ненастоящим! Все не должно было быть так! Это ведь был всего лишь дурацкий сон!

— Тебе помочь раздеться или сам справишься, брат? — чуть насмешливо поинтересовалась королева.

Он, по-звериному оскалившись, чуть повернул голову, нашел ее взглядом:

— Держи себя в руках, сестра. Я же не твой подменыш, с меня штаны стягивать не надо.

На щеках Великой Холды заиграла краска.

— Кормак! — резко приказала Зимняя Королева. — Помоги ему снять рубаху!

Рыцарь покорно шагнул к алтарю.

* * *

Светящиеся прозрачным золотым светом путы сами собой возникли на алтаре, плотно обхватив жилистые запястья Летнего Короля.

Великая Холда небрежно отбросила ногой окровавленный ком упавшей на пол рубахи, шагнула к брату и, на миг прикоснувшись губами к его бледному лбу, ласково прошептала:

— Видишь, брат? Я все так же люблю тебя и забочусь о тебе, не смотря на все твои выходки. Может у тебя есть какое-нибудь желание, которое я могу исполнить? Последнее?

— Иди вены себе вскрой, сделай милость! — окрысился он. — Или цикуты выпей. Если, конечно, яд возьмет такую гадюку.

Он уже почти не захлебывался воздухом, и не хрипел — словно прикосновение к гладкому камню алтаря даровало ему новые силы.

Великая Холда издала короткий смешок и, выпрямившись, подняла голову, что-то выглядывая в металлической листве.

— Не торопи события, брат. Змей скоро будет. Я уже слышу, как шелестит его чешуя.

И будто бы в подтверждение ее слов средь ветвей скользнуло упругое вытянутое тело, мелькнула тупоносая морда... И с острых клыков сорвалась капля жгучего яда — чтобы через мгновение упасть на лоб пленнику. Мужчина дернулся от резкой острой боли, а желтоватая густая жидкость медленно стекла по коже, оставляя за собой дорожку ожога.

Губы Великой Холды тронула легкая улыбка. Повелительница Сокрытого Народа отступила от алтаря и вновь окликнула Зимнего Рыцаря:

— Кормак?

Созданный еще в тронном зале светлячок, только что порхавший у самого потолка, подчиняясь короткому жесту Рыцаря вернулся к королеве и завис рядом с нею. Та напоследок обвела взглядом пещеру, на миг задержав взгляд на извивающемся на алтаре теле, и направилась к выходу — тому самому, где стояла Тиура. Кормак послушно последовал за женщиной, держась в нескольких шагах от нее.

Тиура отчаянно заметалась по темному коридору. Еще мгновение — и королева выйдет в туннель, заметит ее и тогда... Что тогда ждет Тиуру, было страшно даже подумать.

Взгляд упал на едва заметную в льющемся из пещеры неверном серебристом свете расщелину в гладкой дымчатой стене — то ли трещину, то ли ведущий вглубь скалы проход: там клубился мрак, и разглядеть, насколько глубока была эта складка, никак не получалось. А еще там, во мраке, могла таиться опасность: Тиура на миг представила прикосновение всех этих, скользящих за дымкой обсидиана, ладоней и по коже продрал мороз. Но шаги королевы звучали все ближе, и Тиура, забыв о всякой осторожности, рванулась в спасительную мглу.

Это действительно оказалась небольшая расщелина — такая узкая и неглубокая, что юная хульдра едва в нее втиснулась.

Огонек, летящий у плеча Великой Холды, был все ближе. Еще несколько мгновений, и он осветит и Тиуру — выхватит из мрака ее лицо, покажет Зимней Королеве, кто осмелился последовать за ней.

Великая Луна! -беззвучно взмолилась про себя Тиура. — Хоть бы Королева меня не заметила! Я все семь душ готова за это отдать!

Если Луна несчастную хульдру и услышала, знака она не подала.

Под ногою у девушки отчетливо хрустнул какой-то предательский камушек, королева вздрогнула и начала оборачиваться на звук, но в этот миг огонек вдруг полетел вперед чуть быстрее, и Великая Холда, хоть сама и не предала этому значения, была вынуждена ускорить шаг, разом забыв про шум и быстро пройдя мимо притаившейся в темноте девушки.

Тиура перевела дух.

И как оказалось зря.

Следовавший за Великой Холдой Кормак вдруг остановился, а затем и вовсе повернулся к вжавшейся в стену юной хульдре. Замер, пристально вглядываясь в окутывающий стены мрак, словно мог что-то разглядеть в неверном, тонком луче света, льющегося из пещеры. И пусть до источника света было далеко, пусть даже сама Тиура могла разглядеть лишь темный, оттененный далекими огнями силуэт — а сам рыцарь, верно, видел и того меньше! — невольная свидетельница почувствовала, как у нее сердце застряло в горле.

Он не мог ее сейчас видеть! Не мог, не должен был! Слишком уж глубока была расщелина, слишком уж далеко ушла Зимняя королева и уплыл созданный чарами огонек, слишком уж бледен был свет, льющийся из пещеры. Кормак не мог ее видеть! И все же, Зимний Рыцарь молча стоял, вглядываясь во тьму и не сводя пристального взгляда с Тиуры — и той казалось, что он ее видит, что он смотрит ей прямо в глаза.

— Кормак! Ну, где ты там?! — донесся издали нетерпеливый голос Великой Холды.

— Иду, моя королева, — ровно откликнулся он, даже не повернувшись на голос.

А затем медленно, все так же не опуская головы и не сводя пронзительного взгляда с Тиуры, Зимний Рыцарь наклонился и что-то поставил на пол. Выпрямился и чуть слышно обронил — Тиуре даже почудилось, что он и не говорил ничего вовсе, а она сама все домыслила:

— Теперь мы в расчете, дочь первого советника, — и, резко развернувшись, поспешил за королевой.

Тиура, запрокинув голову и уперевшись затылком в дымчатую стену пещеры, без сил сползла на пол. Медленно повел дрожащей рукой — под пальцы попало что-то гладкое, чуть вогнутое. Девушка подхватила с пола нежданный дар и, чувствуя, как у нее подкашиваются ноги, осторожно встала. Подождала несколько мгновений, не послышатся ли новые шаги, не решат ли королева с Кормаком вернуться, и шагнула под луч бледного света, льющегося из пещеры, где остался Летний Король.

В ладонях у нее лежала небольшая, покрытая резьбой деревянная чаша...

* * *

В какой-то миг капли яда начали падать все реже, и ждать, пока наполнится чаша приходилось все дольше.

А потом змей и вовсе, мотнув тяжелой головой, серебристой лентой потек меж ветвей, забираясь все выше, все дальше... Словно бы спешил затеряться меж бронзовой листвы.

Привязанный к алтарю с трудом разлепил спекшиеся губы:

- Имболк.

Она вздрогнула, опустила взгляд:

- И... Что с того?

Он криво ухмыльнулся — почти все лицо было покрыто сильнейшими ожогами, как впрочем, и ее руки.

- Колесо года должно вращаться.

Она уже устала спорить, и, промолчав, лишь безвольно опустила чашу на серый камень алтаря. Пусть змей сейчас и уполз, но и эта передышка будет слишком кратка. Она пройдет, и вновь потянутся долгие, нескончаемые дни, и вновь потечет в чашу яд... И будет боль в напряженно выпрямленной спине, и ломота в вытянутых руках, и резь в глазах, беспокойно выглядывающих мелкие капли... Потому что уйти отсюда она не может... И не хочет.

Привязанный к алтарю, запрокинул голову, разглядывая золотые путы. Чуть пошевелил пальцами, словно проверяя, по-прежнему ли крепко он привязан. А затем резко рванулся вперед...

* * *

Тиура еще долго стояла, не в силах сделать ни шага. Сейчас она еще могла уйти. Она могла просто отбросить эту совершенно ненужную чашу и поспешить вслед за Кормаком и Зимней Королевой.

Никто не знает, что на самом деле случилось с Летним Королем. Все считают, что он погиб на балу — и никто никогда не догадается, что он жив, что он свергнут своей сестрой. Что отныне он навечно прикован к этому алтарю.

Она еще может отсюда уйти. Никто не знает, что она здесь. А значит, она еще может выйти из этих странных пещер, вернуться в тронный зал...

Она сможет, она действительно сможет сделать вид, что ничего не произошло, что она ничего не знает, что не видела того, что происходило у алтаря. Сможет прокрасться наверх, выйти через возникшую из крови Летнего Короля трещину. И Кормак вряд ли ее выдаст.

Со временем она сможет все забыть. Сможет научиться держать язык за зубами и не отвечать на оскорбления Кормака и насмешки Зимней Королевы.

И когда-нибудь все-таки сможет упросить теперь уже полновластную правительницу Сокрытого Народа помиловать отца. Пусть это будет через год, через два, через десять лет, но она сможет это сделать.

Только и надо сделать вид, что она ничего не знает.

Разве отец не согласился бы, что она права?

А яд, текущий с клыков змея... Ну что тот яд? Пусть он и отличается от ядов подлунного мира, пусть видно, что от одной лишь его капли алтарь покрывается язвами, а лежащий на камне пленник едва сдерживает крик... Но ведь если король не погиб от ножа, то он ведь не умрет и сейчас.

А Тиура спасет отца. Она ведь только за этим и прибыла в холмы.

И родилась она в подлунном мире. И клятвы верности Летнему Королю не давала.

Чешуйчатое тело змея скользнуло меж бронзовых листьев.

Ей просто надо будет сделать вид, что она ничего не знает.

Надо будет просто научиться молчать. Улыбаться. И не дерзить.

Она сможет. Она справится.

Новая капля яда стекла с белоснежных клыков, упала на бледное чело Короля-под-горою, и пленник, стиснув зубы и сдерживая крик, вновь забился в безмолвной агонии...

— Прости меня, папа, — тихо шепнула она и, прижав к груди деревянную чашу, шагнула под своды пещеры.

* * *

Оковы, удерживающие Летнего короля, с тихим звоном лопнули, осыпав алтарный камень золотой пылью.

Лилия долин — ландыш.

Азабаш — старинное название гагата.

Фот — мера длины примерно 31 сантиметр