Непобедимая и легендарная (Балтийский фактор 2)

Я опустил бинокль и перевёл взгляд на аэродром. Там готовился к вылету "Илья Муромец". В этот раз ему предстоял совсем короткий полёт, поэтому он нёс полторы тонны маленьких двенадцатикилограммовых бомб.

— Товарищи, — обратился я к столпившимся на колокольне командирам. — Тут уже больше не будет ничего интересного, поэтому рекомендую посмотреть на взлёт самого большого в мире бомбардировщика.

"Илья Муромец" взревел всеми своими четырьмя моторами и, медленно ускоряясь, побежал по взлётной полосе. Казалось, что этот гигант не сможет оторваться от земли, но скорость нарастала, и вскоре мы увидели, что его нос задрался вверх, и стремительный бег превратился в плавный полёт. Аэроплан набрал высоту, довернул вправо и через некоторое время скрылся из глаз.

Вскоре там, куда он улетел, загрохотало. "Илья Муромец" бомбил поезд с танками и следующие за ним воинские эшелоны. Благодаря бомбардировочному прицелу, разработанному штабс-капитаном Толмачёвым, "Илья Муромец" мог производить сбрасывание бомб с безопасной высоты. Не по одной, разумеется, а сразу большими порциями. Благодаря рассеиванию бомб на протяжении полёта к земле, расширяющему эллипс поражения, цель накрывалась с первого или, в крайнем случае, второго захода. Израсходовав все бомбы, "Илья Муромец" снизился и прошёл вдоль железнодорожного пути на бреющем полёте, щедро поливая воинские эшелоны из всех своих восьми пулемётов. Но этого мы, разумеется, уже не видели.

После возвращения в штабной вагон Фрунзе озадачил всех присутствующих, кроме Сталина, естественно, и закрыл совещание, назначив следующее на утро. Егорову и Геккеру было поручено силами тридцать восьмой и сорок второй дивизий ликвидировать "котёл", в котором оказались остатки второго Кубанского корпуса генерал-майора Улагая, Ворошилову — организовать ремонт железнодорожного полотна и уборку с него металлолома, в который артиллеристы превратили бронепоезда Добровольческой армии, Лазаревичу — подготовить свою дивизию к походу на Ростов-на-Дону и Кавказ. Мне предстояло выяснить, к чему привели наши действия, направленные против Донской флотилии белых и корпуса Мамонтова, который, судя по времени, уже должен был подойти к Дону в районе хутора Рычковский.

Сначала я направился на аэродром, чтобы переговорить с военлётами второй эскадрильи, летавшей на штурмовку конницы Мамонтова, и дождаться возвращения пары, которой была поручена атака Донской флотилии.

Закончив с этим, прошёл в свой штабной вагон, чтобы прочитать радиограммы, полученные во время моего отсутствия.

Волжская флотилия с тридцать шестой дивизией Угрюмова уже спустились к Астрахани, разблокировали одиннадцатую армию Левандовского, перетопили все корабли Каспийской флотилии белых и захватили Петровск-Порт. Николай Юльевич Рыбалтовский, руководивший Волжской флотилией, сообщил, что английские корабли самостоятельно покидают Батум.

Бригада Рахьи и вторая Украинская армия освободили Купянск, Славянск, Бахмут и Ясиноватую, уже миновали Хацапетовку и продвигаются к Таганрогу.

Булацель и Будённый разгромили конный корпус Шкуро, взяли Лиман и Миллерово. Разделились, чтобы в разных местах переправиться через Донец и потом одновременно с двух сторон выйти к станции Лихая. Попутно освободили Луганск и Ровеньки. После взятия Лихой, в процессе которого обеим сторонам вооружённого конфликта пришлось пострелять из шестидюймовых орудий, задержались на один день, чтобы заново отремонтировать восстановленные белыми к их появлению железнодорожные пути. Завтра они планировали выдвигаться к Новочеркасску.

На Дону, напротив устья реки Аксай-Есауловский тоже всё прошло в полном соответствии с нашими планами.

Вестей от Седякина пока не было, да оно и понятно — там прямо сейчас вовсю идёт сражение с корпусом Мамонтова. Я задумался, не слетать ли туда, но решил сначала переговорить с Фрунзе.

Михаила Васильевича я застал в его штабном вагоне. Там же находился и Сталин. Они с Иосифом Виссарионовичем неплохо сработались и теперь много времени проводили вместе. Сначала я доложил о результатах действий моей армии, потом Фрунзе поставил меня в известность о продвижениях остальных армий фронта.

Восьмая армия Гиттиса к этому времени уже освободила Новохоперск, Борисоглебск и Павловск, девятая Княгницкого вышла на левый берег Дона, заняв станицы Вешенскую и Усть-Медведицкую, десятая Егорова, двигаясь вдоль правого берега Дона, дошла до станицы Усть-Хоперская и реки Чир.

Услышав про Усть-Медведицкую, я заявил, что мне необходимо срочно там побывать.

— Зачем? — удивился Сталин.

— У меня там мать. Я её почти три года не видел!

— Сейчас не получится. Ваши бронекатера ушли вниз по Дону, летающие лодки на Каспийском море, а обычный самолёт там сажать негде. На лошади три сотни километров поскачете?

— Могу и на лошади. Казак я или не казак?

— Охолонитесь, товарищ Свечников. На лошади даже двуконь, вам туда неделю в один конец добираться. А вы мне сейчас тут нужны, через несколько дней в Ростове-на-Дону, а потом в Москве. Владимир Ильич мне разрешил на Кавказ отправиться, а вас к себе требует. Ничего с вашей матерью не случится. Ждала вас три года, ещё пару недель подождёт. А я свяжусь с Княгницким и попрошу найти её, передать от вас привет и сказать, что вы приедете к ней сразу, как освободитесь. Устаивает такой вариант?

— Конечно, товарищ Сталин. А зачем я Владимиру Ильичу понадобился?

— Вот этого не знаю. Прилетите в Москву — он сам вам всё объяснит.

— Понятно, что ничего не понятно. А к Рычковскому мосту разрешите прямо сейчас съездить? От Седякина пока нет известий, а мне желательно самому посмотреть, можно ли его снимать оттуда.

— Вот это разрешаю. Тем более, что снимать полк надо срочно. Утром мы выезжаем на Тихорецкую. Как вашу мать зовут?

— Мария Герасимовна.

— Всё, поезжайте и ни о чём не волнуйтесь, с Княгницким я прямо сейчас свяжусь.

Три часа, которые потребовались "Заамурцу", чтобы доехать до Рычковского моста, я благополучно проспал. На этот раз мне не снилось вообще никаких снов. Уснул — и уже будят — подъезжаем. Около моста было тихо. Где-то далеко на северо-западе постреливали, но как-то лениво, не заполошно.

Спрыгнув на насыпь, я пошёл разыскивать Седякина. Александр обнаружился рядом с транспортёром тяжёлой Морской батареи. Увидев меня, он побежал навстречу, начав докладывать ещё на ходу:

— Товарищ командарм, поставленная вами задача выполнена в полном объёме. Бронедивизион корпуса Мамонтова уничтожен, тех казаков, которые не сдались в плен, преследуют красноармейцы Егорова.

— Потери?

— Есть потери, — ответил враз погрустневший командир полка. Двадцать шесть убитых и четырнадцать раненых, двое из них тяжело. Ещё в зенитном броневагоне несколько контуженных. Туда, в одну из боковых оконечностей, снаряд "Атамана Каледина" прилетел. Броню не пробил, но помял сильно. Сейчас её пытаются назад выгнуть.

— Со снарядом понятно, это ещё хорошо, что он снаружи рванул. А красноармейцев как потерял?

— Конная сотня пыталась на мост прорваться. Неожиданно вон из-за той рощицы выскочили. Но мы их всех положили.

— Ладно, на войне всякое бывает. Подробности потом расскажешь, а сейчас собирайся, возвращаемся в Царицын, утром вся вторая дивизия выезжает на Тихорецкую.

Когда Саша убежал, я подошёл к ожидавшему в сторонке командиру первой тяжёлой Морской батареи и крепко пожал ему руку:

— Благодарю вас, хорошо поработали. Ваша батарея пока останется тут на случай, если кто-то ещё появится. В Донской армии много бронепоездов.

— Даже если появятся, то до моста не доберутся. Мы там на путях вон какую кучу металла наворотили. Её неделю придётся разбирать.

— Это как взяться. Вторая батарея сегодня утром под Сарептой почти столько же наломала, а завтра там уже поезда пойдут.

— Михаил Степанович, — обратился ко мне командир батареи, когда я собрался уходить. — Вам не кажется, что мой десятидюймовый калибр тут, мягко говоря, избыточен?

— Не кажется. Я в этом уверен. По-хорошему, вашим пушкам надо по крейсерам работать. Или крепости разбирать. Но есть ещё такая наука, как психология. Разрывы тяжёлых снарядов способны вызвать панику среди врагов и воодушевить своих. Это тоже нельзя сбрасывать со счёта. Как и дальнобойность. Ваши пушки позволяют вести прицельный огонь с дистанции, которая в принципе недоступна для орудий наших противников.

Переговорив с командиром батареи, я сразу поехал обратно в Царицын. "Заамурец" обладал одной весьма ценной особенностью — ему не требовалось разворачиваться. Перед у бронемотовагона в каждый момент времени находился именно с той стороны, куда ему требовалось ехать.

У меня оставалось ещё одно не терпящее отлагательства дело. Атаковав Лихую, мы лишили Деникина не всех самолётов, а лишь одного из трёх авиаотрядов. Второй, принадлежащий Донской армии, располагался на аэродроме у станции Хотунок под Новочеркасском, а третий — Кавказской добровольческой армии — в Екатеринодаре. С ним тоже следовало разобраться, но это пока терпит. А вот второй надо было ликвидировать срочно. Иначе под ударом окажутся все наши силы, которые сейчас стягиваются к Ростову-на-Дону.

По прямой от Бекетовки до станции Хотунок примерно триста пятьдесят километров. Слетать туда и обратно не получится. Элементарно не хватит топлива и масла. И пока никому, кроме меня, не пришло в голову, что перелёт вовсе не обязательно должен быть беспосадочным. Все буквально зациклились на том, что между Царицыным и Новочеркасском нет промежуточных площадок, куда можно оперативно подвезти горюче-смазочные материалы.

Но ведь можно приземлиться там, где они уже имеются изначально! Просто перелететь с нашего аэродрома на чужой, сделать там свои дела, заправиться вражеским бензином и лететь обратно. Наглость, конечно, несусветная. Никто от нас ничего подобного не ждёт. План достаточно безумный для того, чтобы сработать.

Вернувшись в Царицын, я посвятил в свои мысли Кроуна. Роман сразу загорелся — сделаем. Прикинули по карте. Аэродром находится внутри петли, которую делает река Тузлов. Подходы к нему имеются только с запада со стороны железной дороги. От станции Хотунок до аэродрома примерно полкилометра. От одноимённого хутора, где ночуют лётчики, — ещё дальше. Он расположен по другую сторону станционных путей. На то, чтобы проснуться, понять, в чём дело, и добежать до аэродрома, лётчикам потребуется не меньше пяти минут. А скорее всего, больше, потому что все будут уверены, что самолёты к ним прилетели из третьего авиаотряда, расположенного в Екатеринодаре. Поэтому никто сразу не побежит — пойдут шагом вразвалочку. А это уже минут десять — целый вагон времени.

Охрана на аэродроме будет, куда же без неё, но вряд ли многочисленная. Мои пластуны (они полетят с пилотами вместо лётчиков-наблюдателей) снимут её без единого выстрела. Только переодеть всех нужно в белогвардейскую форму. И красные звёзды на самолётах закрасить. Роман сказал, что масло они возьмут с собой. И тару под бензин, чтобы не искать её на месте.

Мы немного поспорили о том, сколько отправлять самолётов. Столковались на том, что Роман полетит сам и возьмёт с собой одну эскадрилью "Альбатросов" С7. Вылет ещё до рассвета, как только хоть чуть-чуть развиднеется.

Кроун побежал готовить военлётов и самолёты, а я вызвал своих пластунов и поставил им задачу. Потом пошёл к Фрунзе — надо же предупредить командующего фронтом о затеваемой мной операции.

Михаил Васильевич идею одобрил. Риск, конечно, огромный — если что-нибудь пойдёт не так, можно враз потерять почти половину авиаотряда. Но выигрыш перевешивал. Если у белых останутся самолёты, а их там, по данным разведки, несколько десятков, то они могут запросто если не сорвать, то весьма затруднить взятие Ростова-на-Дону.

Ближе к утру самолёты поднялись в тёмное предрассветное небо и почти сразу пропали из глаз где-то в юго-западном направлении. Потом мы с Фрунзе провожали поезда. Их было очень много: восемнадцать составов и четыре бронедрезины дивизии Лазаревича, бронепоезд Сталина и ещё двенадцать поездов "железной" дивизии Гая. Передвигаться такая вереница будет медленно, и до Тихорецкой её "хвост" доберётся не раньше, чем через трое суток. А вот "голова" покатит значительно быстрее. Полк Седякина должен добраться до реки Маныч ещё до вечера, чтобы взять под охрану мост и организовать дозаправку летающих лодок Волжской флотилии. На следующее утро гидросамолёты полетят бомбить аэродром Кавказской добровольческой армии в Екатеринодаре, а полк Седякина осуществит рывок к Тихорецкой, до которой ему останется проехать всего сто сорок километров. И сдаётся мне, что совсем скоро на его "Убийце бронепоездов" появится пятая звёздочка.

Эскадрилья Кроуна вернулась вскоре после того, как через станцию Бекетовская проследовал последний из поездов дивизии Гая. Не вся, к сожалению. Два "Альбатроса" С7 было сбито на взлёте. Вначале всё шло как задумывалось. Сели спокойно. Тихо положили охрану. Нашли бензин. Военлёты занялись заправкой самолётов, а пластуны — обливанием бензином самолётов, стоящих прямо на поле и в брезентовых палатках. Самолётов было много: `Моран", шесть "Сопвичей", три "Вуайзена", три "Ньюпора"-23, десять "Фарманов"-30. Кроме этого, обнаружили склад, заполненный большим количеством бомб. Около вагона, наверно.

А потом начали один за другим всплывать неучтённые факторы. Сначала к бывшему ипподрому, теперь приспособленному под аэродром, выехал казачий разъезд. Его один из военлётов скосил из турельного пулемёта, закреплённого у кабины лётчика-наблюдателя. Но этом дело не закончилось. Пока поджигали огнепроводные шнуры, от Новочеркасска выдвинулся бронепоезд. Взлетали уже под его пулемётным огнём. Зато рвануло потом внизу знатно.

Я поблагодарил всех вернувшихся с задания военлётов и пластунов за успешное выполнение задания. И, насколько это было возможно в этой ситуации, утешил красноармейцев, только что потерявших четверых своих боевых товарищей, тем, что эта жертва была не напрасной. Она позволит другим нашим товарищам избежать многочисленных жертв при выдвижении к Ростову-на-Дону и ускорит победу над контрреволюцией.

Теперь нам с Фрунзе оставалось ждать здесь, в Царицыне, пока Рахья с Махно и Дыбенко займут Таганрог, а Булацель с Будённым освободят Новочеркасск. После этого можно будет перелететь на аэродром у станции Хотунок, откуда в условиях устойчивой радиосвязи станет значительно удобнее руководить завершением фронтовой операции по сжатию клещей наших войск вокруг Ростова-на-Дону.

Прода от 22.12.2025

Володя Трибуц, старший помощник капитана бронекатера, заместитель по медицинской части командира флотилии бронекатеров Первого механизированного корпуса особого назначения.

Меня часто спрашивают: каким образом я, будучи самым младшим по возрасту в нашей флотилии, умудрился стать старшим помощником капитана бронекатера и одновременно заместителем командира флотилии бронекатеров по медицинской части? Отвечаю: