"Хрупкий мир" (Война стариков 7)

— Это новый прыжковый привод, — сказала я. — Так вот почему еретики хотели заполучить вас?

— Опять же, это должно быть очевидно.

— Почему вы? — спросила я. — Что делает вас такой важной?

— Потому что я решаю, какие последствия случатся, — ответила Китти.

— Это не помогает, — сказала я.

— Это меня не касается, — ответила Китти.

— Мы сбежали от еретиков? — спросила я.

— Да.

— Они могут последовать за нами сюда?

— Они не знают дороги, — ответила Китти.

— Значит, мы в безопасности.

— Одна из проблем таких видов, как ваш, заключается в том, что вы считаете "безопасность" благоприятным условием.

— Не слышала, чтобы вы жаловались, когда я защищала вас от нападений этих еретиков, — напомнила я.

— Если бы ты этого не сделала, все было бы по-другому, — сказала Китти. — Вот и все.

От разговора с Китти у меня начинала болеть голова. — О вас кто-нибудь заботится? — спросила я. — Вам что-нибудь нужно?

— Твои коллеги приняли решение, что им выгодно сохранить мне жизнь. Мне предложили это помещение и снабдили меня едой, которой достаточно для удовлетворения моих потребностей. У меня есть дела, которые нужно сделать. Я довольна.

— Что вам нужно сделать?

— Чем я занималась до того, как ты прервала меня, человек. Мне нужно умереть.

Я кивнула. — Сколько времени это займет?

— Из вежливости я дам тебе знать, когда буду готова.

— Но не сегодня.

— Это маловероятно, — сказала Китти, а затем пренебрежительно махнула мне рукой. Я поняла, что это значит, и заковыляла прочь, опираясь на трость.

Ран ждал меня по другую сторону входа в грузовой отсек. — Мне не нравится, что ты остаешься с этой консу наедине, — сказал он мне.

— Я могу постоять за себя, — возразила я.

— Нет, не можешь, — сказал Ран. — Ты едва ходишь.

— Спасибо тебе за оценку, Ран.

— Прошу прощения за прямоту, однако я не ошибаюсь.

— Да, это так, — признала я и вздохнула. Впервые в жизни я почувствовала себя особенно слабой — на самом деле, "слабая" было неподходящим словом. Уязвимая. Восстанавливающаяся. Мне все это не нравилось.

— Что ты узнала от консу? — спросил Ран.

— Узнала, что, прежде чем мы предпримем что-либо еще, мне нужно поговорить с физиком, специализирующимся на прыжковом приводе, — ответила я.

— В этой колонии должен быть такой специалист, — сказал Ран.

— Хорошо. Давай соберем их.

— Сколько тебе нужно?

— Давай соберем всех и начнем с этого, — предложила я.

Двенадцать

Встреча с физиками по прыжковому приводу прошла не так, как планировалось.

— Это шутка, да? — спросил Артуро Лаванья, физик, работающий в области человеческих прыжковых приводов, после того, как я в точности пересказала то, что сказала мне Китти. Он был одним из двух физиков в колонии, или, точнее, в колонии было несколько физиков, ни один из которых ежедневно не работал с приводами, но эти двое, по крайней мере, имели подготовку в этой области. Другой физик, работавший с прыжковыми приводами, принадлежал к виду, называемому орга, который был для меня новым видом, и к тому же выглядел как хорек. — Это, должно быть, шутка. Вы шутите над нами.

Мы втроем находились в зале заседаний руководящего совета колонии Юнити, который был предоставлен нам для этого поспешного совещания перед более масштабным совещанием дипломатических руководителей нашей миссии и глав правительств колонии. На этой встрече присутствовали Каспар Меррин, а также Хайми Бава, одна из членов совета, представляющая колонистов с Земли. Ран тоже присутствовал, потому что Ран всегда присутствовал; теперь это была его работа — присутствовать.

— Это не шутка, — ответила я. — Я передаю вам то, что сказала консу. Совершенно новый тип прыжкового привода, который привел нас сюда.

— Ваша подруга консу лжет вам, — сказал Ген Хорвни, представитель орга. — Физика прыжка просто не работает так, как она описывала вам. Или, по крайней мере, так, как вы только что описали нам.

— Я пересказала вам все в точности так, как было сказано мне.

— Возможно, вы неправильно запомнили.

— Сообщение было не таким уж длинным.

— Тогда, возможно, произошла ошибка перевода. Потому что физика прыжка так не работает.

Я посмотрела на Хорвни, на этого самодовольного маленького хорька, на которого он был похож, и постаралась не выдать своего раздражения. — Понимаю, что то, что там описано, не соответствует физике прыжкового привода в том виде, в каком мы ее знаем, — сказала я. — Опять же, именно поэтому я вам это рассказываю. Потому что, если это точно, то у нас на руках есть что-то новое.

— У нас этого нет, — заверил меня Хорвни. — Физика прыжков хорошо изучена и изучалась десятилетиями.

— Я верю, что вы в это верите, — сказала я.

Хорвни хотел что-то сказать снова, без сомнения, ехидно, но тут поднялась рука. Она принадлежала Хайми Баве. — Извините, — сказала она, — но для тех из нас, кто не является инженерами или физиками, расскажите, в чем заключается физика прыжковых приводов, как мы ее понимаем?

— Это затрагивает многие вопросы, — сказал Лаванья.

— Что ж, тогда вы можете заняться этим делом, и побыстрее, — резко сказала Бава. — И делайте это с гораздо меньшей снисходительностью, чем вы и ваш коллега проявляли до сих пор.

Лаванья на мгновение смутился, услышав это замечание. — Прошу прощения, советница Бава, мисс Трухильо. Мы все осознаем серьезность ситуации.

— Приятно слышать, — сказала Бава. — Докажите это, пожалуйста.

Я посмотрела на Баву, которая теперь стала моей новой персональной героиней. Она поймала мой взгляд и одарила меня едва заметной улыбкой.

— Большинство людей думают о прыжковых приводах как о двигателях, перемещающих нас через физическое пространство, — сказал Лаванья. — Но это не совсем точно. Что, по сути, делают эти приводы, так это создают брешь в структуре мультивселенной.

— Тоже неточно, но достаточно близко для неспециалистов, — пояснил Хорвни.

— Да, — сказал Лаванья. — Неточно, но для этого разговора достаточно. Мы проделываем дыру в пространстве-времени, покидаем одну вселенную в одном месте и прибываем в другую вселенную в другом положении.

— Тем временем во вселенной, которую мы только что покинули, появляется другая версия нас, из совершенно другой вселенной, — сказал Хорвни. — И так далее, и тому подобное.

Лаванья указал на Хорвни. — Верно. И во всех этих случаях это возможно, потому что вселенные настолько похожи — буквально на расстоянии одного электрона друг от друга, — что мы никогда не замечаем различий.

— Они должны быть настолько похожи, иначе прыжок не мог бы произойти, — пояснил Хорвни.

— Почему так? — спросила Бава.

— Для объяснения этого требуется много математики, — сказал Лаванья и тут же поднял руку, увидев, как напряглась Бава. — Это не означает, что вы не понимаете, просто вы хотите, чтобы мы быстро разобрались в этом вопросе. Просто знайте, что с точки зрения физики, попасть во вселенные с более высоким уровнем непохожести становится экспоненциально труднее.

— Еще одна вещь, которая является экспоненциально более сложной, — это инициирование прыжка внутри глубокого гравитационного колодца, — продолжил Хорвни. — Вот почему наши корабли — все наши корабли, — и тут этот хорек многозначительно посмотрел на меня, — должны сначала отправиться в такое место, где пространство-время достаточно плоское, чтобы совершить прыжок.

— Есть некоторые исключения для объектов с очень малой массой в таких точках, как точки Лагранжа, — сказал Лаванья.

— Да, да, — пренебрежительно заметил Хорвни. — Но в данном случае это неприменимо.

— Мы когда-нибудь вернемся в нашу изначальную вселенную? — спросила Бава.

— Нет, — ответил Лаванья. — Нет способа вернуться во вселенную, из которой мы стартовали. Если вы прыгнули, то покинули ее навсегда.

— Это тревожит, — отметила Бава.

— Только в самом буквальном смысле, — заверил ее Хорвни, не слишком удачно. — Каждая вселенная настолько похожа на другие, что функционально между ними нет никакой разницы. Они должны быть такими, чтобы технология прыжкового привода вообще работала. — Хорвни повернул голову ко мне. — Вот почему то, что говорит нам мисс Трухильо, буквально лишено смысла. Она говорит, что этот "новый" привод заставил прыгнуть целый корабль из глубокого гравитационного колодца во вселенную, настолько удаленную от его собственной, что нашего астероида в ней не существовало до нашего прибытия.

— Не забывайте об утверждении, что весь наш астероид каким-то образом прыгнул без ведома кого-либо из нас, — сказал Лаванья.

— Что само по себе невозможно! — воскликнул Хорвни. — Ничто, даже отдаленно напоминающее астероид Юнити, никогда не прыгало. Он настолько велик, что его собственная гравитация не позволила бы ему прыгнуть.

— Значит, вы называете нас лжецами, — подытожила я, указывая на Каспара Меррина. — Меня и консу.

— Я не собираюсь попадать в ловушку, называя кого-либо лжецом, — сказал Хорвни. — Я просто указываю на крайне малую вероятность того, что ваши слова хоть как-то связаны с физикой.

— Это очень похоже на то, как если бы вы назвали меня лгуньей, — возразила я.

— Вовсе нет, — сказал Лаванья. — Возможно, вы просто невежественны или дезинформированы. Это два совершенно разных условия.

— Или это что-то совсем другое, — заметил Хорвни.

— Объясните это, — попросила я.

— Мисс Трухильо, пожалуйста, посмотрите на это с нашей точки зрения, — сказал Хорвни. — Вы говорили мне, что ваша подруга консу сообщила вам, что у нее есть новый тип прыжкового привода, который позволяет ей делать то, чего никогда не делал ни один другой такой привод в истории Вселенной, и что в результате мы находимся в новой вселенной, настолько отличной от нашей, что этот астероид не смог бы существовать в ней. Это означает, что попадание астероида в такую вселенную настолько маловероятно, что в соответствии с известными нам и неоднократно подтвержденными законами физики, для этого потребовалось бы время, экспоненциально превышающее возраст этой Вселенной.

— Значительно дольше, — сказал Лаванья, — возраста этой Вселенной, по крайней мере, в сотни тысяч раз.

— Я знаю, что означает "экспоненциально", — заметила я Лаванье.

— Итак, произошел ли на самом деле, по-видимому, чудесный прыжок? — продолжил Хорвни. — Или что-то гораздо более правдоподобное? Например, наши правительства решили провести стресс-тест нашей колонии, отрезав ее на определенное время, а затем отправив корабль с дипломатами, чтобы понаблюдать, как мы справляемся с изоляцией?

— Корабль с боевыми повреждениями и кучей мертвых консу, — заметила я.

— Я ничего об этом не знаю, — сказал Хорвни. — Но даже если это правда, это все равно почти бесконечно более вероятно, чем то, что вы предполагаете.

Бава, которая слушала все это, повернулась к Лаванье. — И вы согласны?

— Не знаю, что и думать, — признался Лаванья. — Но я знаю, что "бритва Оккама" предполагает, что мы все еще находимся в той же вселенной, как и всегда, и что их корабль, — Лаванья указал на Меррина, — прыгнул обычным путем, независимо от того, кто пришел с ними, живой или мертвый.

— У вас конспиративный взгляд на галактическую политику, — сказала я Лаванье и Хорвни.

— Это не заговор, это вероятность, — возразил Хорвни.

Я уже собиралась ударить хорька, но Меррин поднял руку. — Советница Бава, вы думаете, мы вам лжем? — спросил он. — Или, по крайней мере, искажаем обстоятельств нашего прибытия?

Бава на мгновение задумалась, затем указала на физиков. — Они просто говорят то, что говорят другие в колонии, — сказала она. — Не о прыжковых приводах, а обо всем остальном. Присутствующие здесь знают, что вы заявили об исчезновении колонии, но на этом конце не было ничего, что указывало бы на то, что это произошло. Если и был какой-то прыжок, мы этого не заметили. Мы заметили, что корабли снабжения и дроны для передачи данных больше не прибывают, а наши собственные дроны исчезают без ответа. Это не похоже на физику. Это похоже на пренебрежение.

— Мы вас не бросали, — сказал Меррин Баве. — Мы пришли за вами.

— И сражались с консу, чтобы добраться сюда, — добавила я.

Бава взглянула на мою трость. — По крайней мере, в последней части нет сомнений. Но, честно говоря, я бы предпочла, чтобы вы солгали. Если вы лжете, это означает, что мы снова можем ожидать поставок. Эта колония пока не способна к самообеспечению. Очень скоро у нас закончатся продукты питания.

Меррин снова обратился к физику. — Что можно сделать, чтобы убедить вас, ученых, что мы не лжем и нас не обманывают?

— Вы могли бы позволить нам самим поговорить с этой консу, — предложил Хорвни.

— Китти разговаривает только со мной, — заметила я.

— Простите, что? — спросил Лаванья, широко раскрыв глаза. — Вы только что назвали консу "Китти"?

— Я спросила, как ее зовут, но она мне не назвалась, — сказала я. — Я решила назвать ее Китти.

— Невероятно, — удивился Лаванья.

— Что такое китти? — прошептал Хорвни Лаванье. Лаванья взял свой компад, открыл его и, как я полагаю, нашел фотографию котенка [kitty — котенок, киска (англ.)]. — Это совсем не похоже на консу, — сказал Хорвни через минуту.

— На самом деле не имеет значения, как мы будем называть консу, — возразил Меррин. — Она ясно дала понять, что не будет говорить ни с кем, кроме Гретхен. Возможно, ей можно было бы задать технические вопросы.

— Китти не хочет утруждать себя ответом на эти вопросы, — сказала я. — Вот почему она посоветовала мне сначала обратиться к физикам по прыжковым приводам.

— Если мы не можем поговорить с консу, — сказал Лаванья, подчеркнуто не называя ее "Китти", — тогда, по крайней мере, давайте посмотрим на ее оборудование.

— Да, — сказал Хорвни. — По крайней мере, это позволило бы разгадать еще одну загадку, а именно, как ваша консу вообще смогла привести в действие прыжковый привод, не забирая для этого энергию с вашего корабля.

— Я могу спросить, — сказала я. — Но я бы не ожидала положительного ответа. Если Китти не хочет ни с кем разговаривать, — я заметила, как Лаванья поморщился, услышав это имя, — то не думаю, что она захочет, чтобы мы находились в ее пространстве.

— Можно форсировать события, — сказал Хорвни.

— При всем моем уважении, если кто-то из нас хочет найти способ вернуться к остальной цивилизации, мы должны сделать Китти счастливой, — сказала я. — Или что бы это ни значило.

— Интересно, — сказал Лаванья.

— Что? — спросила я.

— Вы сказали: "если кто-то из нас захочет найти способ вернуться".

— И что?

— Итак, либо вы очень хорошо умеете излагать свою историю, либо действительно думаете, что застряли в этой конкретной вселенной вместе с нами.

— Что это значит? — спросила Бава.

— Это означает, что если бы наш корабль попытался улететь отсюда, мы бы просто перенеслись во вселенную, подобную этой, — ответила я. — Где наших цивилизаций, возможно, даже не существует, точно так же, как их нет здесь. Есть причина, по которой ваши информационные дроны не получают ответа.