Поздний экспресс

— Люба, не трави душу, — стонет Надя.

— Оно, конечно, Александр Македонский герой, — не унимается Люба, — но зачем стулья ломать? Итальянский шелк же... дизайнерское...

— Хватит!

— Ты так по платью сокрушаешься?

— К черту платье! Как же я могла не замечать... А! — в раздражении хлопает себя ладонью в лоб, потом шипит от боли. — Идиотка!

— Да ладно тебе, — Люба снова садится рядом. — Все же нормально теперь. С опозданием, но до тебя все-таки дошло.

— Ничего не нормально! — срывается Надя. — Как ты не понимаешь! Если он столько лет... а я не знала... а теперь... черт!!!

— Да что ты чертей поминаешь? — недоумевает Люба. — Если бы он тебе не нравился, ты бы с ним не переспала, нет разве?

— Ты разницу не улавливаешь?! Дело не в "нравится", а в том, что он... для него это... по-другому, чем для меня... наверное, — заканчивает она совсем неуверенно.

— Да? И в чем разница? Только не говори мне, что ты к нему равнодушна. Теперь уже не поверю.

— Я не знаю, — теперь тон у Нади совсем жалобный. — Я ничегошеньки не понимаю! Мне надо подумать. Блииин... как сложно-то все...

— Ну, думай, — соглашается Люба. — А я пошла чаю сделаю себе и буду дальше конспект читать. Тебе сделать чаю?

— Угу, — рассеянно отвечает Надя.

— Слушай, — уже у двери Люба оборачивается. — Спросить же хотела! Как наш друг Вектор в постели? Хорош?

Надя отвечает сестре наимрачнейшим взглядом, но Любу это не обескураживает.

— Ого! Судя по этому взгляду, он не просто хорош. Он великолепен.

От летящего в ее сторону порванного дизайнерского платья Люба ловко увернулась.

___________________________

Он позвонил вечером. Когда она делала вид, что готовится к экзамену. А на самом деле в бессчетный раз прокручивала в голове события последних суток, пытаясь их совместить с тем, что услышала от Любы. Получалось... да никак не получилась!

Звонок телефона и появившаяся на экране надпись "Звонит Вектор" вызвали совершенно противоречивые чувства. Было страшно брать трубку, потому что она теперь уже и не знала, кто там, на другом конце. Но по этому неизвестному она парадоксально уже скучала. И хотела слышать его голос.

— Да?

— Привет, Надюш.

На одно простое "Привет", на ласковое обращение, только лишь на его голос внизу живота вспорхнуло облако бабочек. Пальцы задрожали, дыхание утихомирить удалось далеко не сразу.

— Привет, Вик.

Он молчит, она молчит. А потом, неожиданно:

— Я тебе халат купил.

— Что?!

— Ну... в моем ты... такая смешная. Он тебе велик. Я... по магазинам сегодня ходил. Вот халатик тебе купил. Махровый. Белый. Там еще синие розы... по краям.

Перевернувшийся мир по-прежнему не желает возвращаться в нормальное положение. И Надя категорически не понимает, как на это реагировать. А собственное желание немедленно сорваться с места и помчаться примерять белый халатик с синими розами по краям просто пугает.

— Спасибо, Вик. Это... очень мило.

— А еще я купил соли. Морской, ароматизированный. И пены для ванной. С маслом авокадо.

Как на это реагировать?! Витька не перестает ее удивлять!

— Эээ... здорово. Спасибо.

— Я... — он слегка запнулся, но решил, что молчать и ждать чего-то бессмысленно. Хватит, намолчался и наждался. — Я надеюсь, что ты оценишь мои приобретения лично.

Более чем прямо. Действительно, только глухой не услышит, с какой надеждой звучит его голос.

— О... обязательно, — она отвечает тоже с запинкой.

Снова молчание. Скажи что-нибудь!

— Надя... я... скучаю... по тебе...

Что-то горячее мгновенно разносится по артериям, по венам. От чего дыхание пресекается, а сердце заходится в попытках справиться с этим обжигающим огнем, что несется сейчас вместо крови по ее телу.

— Я тоже, — она с удивлением слышит собственный голос.

— Когда мы увидимся? — настойчиво. — Ты приедешь ко мне? Завтра? Давай, я за тобой заеду? На машине, хочешь?

Нельзя! Нельзя больше поддаваться импульсам! Ей надо подумать, потому что... Потому что их встреча быстро превратиться понятно во что. И при одной только мысли об этом... Вот черт!

— Вить... — она вздыхает, — у меня экзамен послезавтра. Сессия же. У тебя это уже в прошлом, ты, наверное, успел забыть, что это такое...

— Нет, я еще помню, — ответно вздыхает он. — Значит, завтра никак?

— Вик, у меня и так два дня выпали... Ой, то есть... — она вдруг четко понимает, что сказала глупость и может его обидеть. — Нет, ты не подумай! Я ни о чем не жалею... — последнее она почему-то произносит шепотом. — Но, ты же понимаешь... У нас в институте фиг расслабишься в сессию.

— Я понимаю, — он старается не показать, как расстроен. — Тогда... после экзамена?

— Да.

— Ладно. Спокойной ночи, Надя... — и после небольшой паузы, тихо, но решительно: — Целую. Буду скучать.

Что ответить на это?

— Спасибо. Я тоже.

Нажала на "отбой" едва ли не с облегчением. Телефон бросила в сторону, пальцы дрожат. Она боится. Боится того, что происходит. Боится того, что не знает, кто он теперь, вообще и для нее. Боится своей реакции на него. Мир вокруг меняется слишком быстро, калейдоскопично.

Надя выключила свет в комнате, для всех в квартире она спит. Но сон к ней не приходит. А ведь в предыдущую ночь она спала не так уже много.

Предыдущая ночь... ночь, которая с хрустом разломала окружающую действительность. И явила ей новый мир. Новый, удивительный и непонятный. И виной всему — Вик. Трижды он выбивал почву у нее из-под ног.

Первый раз — когда напугал. И в самом деле напугал. Сильный, жестокий, равнодушный. Чужой. Но, как ни странно, это было наименьшее из зол. Потому что теперь она понимала, что за этим стояло. Столько лет ждать... Неудивительно, что в конце концов он сорвался. Удивительно, что смог все-таки остановиться.

А потом... потом он удивил ее еще сильнее. Хотя... наверное, правильнее все же сказать, что это она саму себя удивила. Сильно удивила. Но все равно — это из-за Вика!

Ее первый парень, Данила, тот, с кем она лишилась невинности, назвал ее потом "снежной королевой". И дело было даже не в ее... дисфункции. А в том, что она ждала от близости чего-то... чего-то волшебного, такого, что бы сердце зашлось, такого, чтобы... Непонятно чего, словом. Но явно не того, что случилось в реальности. Не была она готова. К боли. Но даже больше — к чувству... скуки, брезгливости и недоумения. Какой-то не очень эффективный и нелепый фитнесс.

"Снежная королева" ее отрезвила. Нет, она такого допустить не могла, это слишком обидное прозвище. Она должна быть безупречна во всем. При ее уме не составило труда быстро понять, как надо действовать. И она начала играть. Лавров секс-бомбы она не снискала, да и не стремилась, собственно, но и о прозвище "Снежная королева" Данила быстро забыл. Совсем чуть-чуть оказалось нужно. Вовремя промолчать, вовремя простонать, вовремя охнуть. Ей нетрудно, лишь бы это все быстрее закончилось.

Так все и продолжалось. Секс был для нее лишь необходимым, неизбежным атрибутом отношений. Тем, чего от нее в конечном итоге добивались все парни. Тем, что она позволяла себе с очень немногими и старалась свести к минимуму. Обязанностью, которая была необходима, чтобы не прослыть снежной королевой. Так было ДО него.

Надя чувствует, как начинают гореть щеки. Что он с ней сделал?! Она забыла, где надо охать, а где стонать. Ей было по фигу, как она выглядит и что делает. Она не думала, что нужно сделать в этот момент, а что в следующий. Кажется, что разум вообще не принимал участия в происходившем. Лишь тело, да и оно ей этой ночью не принадлежало. Витька каким-то непонятным образом отобрал у нее ее тело и творил с ним, что хотел. Ничего не имело значения, кроме желания получить наслаждение. И виноват в появлении этого отупляющего желания был именно Вик!

Осознает вдруг, что с трудом может вспомнить детали того, что между ними происходило. Может, оно и к лучшему. Потому что вела она себя с ним... как озабоченная сексуальная маньячка! Подробности ускользают, лишь ощущение того, что было нереально хорошо. Так, как никогда в жизни. Мир в очередной раз перевернулся.

Но ведь и это еще не все! Не успела она осознать, что ей открылся какой-то новый мир неконтролируемого чувственного наслаждения, да еще открылся в компании парня, которого она знала всю жизнь, и, как выяснилось, не знала совсем... Как Люба добила ее своими словами. Нет, она не просто его НЕ знала! Она была слепа!

Надя переворачивается на бок и накрывается с головой одеялом. Но от мыслей так просто не отгородишься. Да и надо ли? Рано или поздно это все равно надо как-то осмыслить.

Вик... он... получается, он уже не один год... влюблен в нее?!

Надя чувствует, что ее начинает знобить мелкой противной дрожью.

Чувство, что в нее влюблены, по ней сходят с ума, ее домогаются и желают, было привычным и знакомым. Именно, знакомым. Она всегда знала, если ее любят, ее хотят. Исходя из этого знания всегда выстраивала свое поведение и отношения. Но сейчас...

Она даже представить не могла, что творится у него в голове. После стольких лет... ожидания. Для нее это было непостижимо — как вообще мог человек так ждать, так себя мучить?! Другой Наде, прежней Наде это бы польстило — такая сила чувств. Польстило и только. Наде сегодняшней более всего было важно понять, чем ей самой ответить на это. Это было адски важно.

Он... он что-то значит для нее. Что-то важное. Это знание было внутри, но она боялась пока дать ему выйти на свет. Слишком быстро все происходит, слишком. Она не любила ждать, но сейчас, именно сейчас ей не хотелось торопиться.

Но, получается, выбора у нее не было. Если Вик, после стольких лет, получил то, чего так долго желал, то теперь ждет от нее... Чего? Того, что ее чувства к нему таковы же, как его? Что она сиюминутно бросится ему на шею и у них начнется бурный роман? Надя даже дыхание затаила от такой перспективы. А ведь... ведь ей именно этого хочется, кажется. Вплоть до того, чтобы рвануть к нему прямо сейчас, посреди ночи. А что? Не впервой.

Останавливало одно: он шел к этому не один год. Для нее же все происходит вот сейчас, в этот момент. Нет возможности остановиться, подумать, понять, что происходит. Что она чувствует, кто он для нее. Ведь не ограничивается все только фантастическим сексом?

На этом месте Надя горестно вздохнула. Черт, где он был раньше?! Она столько в жизни пропустила. Хотя стоит спросить себя — где были ее собственные глаза?

Перевернулась на другой бок, раздраженно скинула с себя одеяло. Что делать?! Если сейчас начать делать то, чего больше всего хочется... а сейчас больше всего хотелось оказаться с ним нагишом под одним одеялом... Но тогда шансы понять, что происходит — с ними, с ней, сравняются с нулем. А это казалось самым важным — понять, что делать, как правильно. Потому что... потому что если она не будет понимать, она по-прежнему останется слепой. А в своей слепоте она вполне может причинить ЕМУ боль. Потому что понять, как он мог все это выносить не один год, она пока не могла. А ей нужно... важно... жизненно необходимо понять, что ей делать с Виком, с его чувствами к ней, и с ее чувствами к нему.

Надя всегда была нетерпеливой, склонной поддаваться минутному порыву. Жизнь больно наказала ее за это. И теперь... теперь ей нужно время, чтобы сделать все правильно.

_______________________

— Надя, привет.

— Привет.

— Как экзамен?

— Ооох... — выдохнула. Только-только из аудитории. — Четверка.

— Расстроилась?

— Не особенно, — она перехватывает удобнее телефон. — Главное, что сдала.

— Ну и хорошо, — пауза. — Заехать за тобой? Куда, домой, в институт? Я машину взял.

У нее все замирает внутри. От того, как звучит его голос. Сколько в нем — надежды и уверенности. И от того, что собирается сказать.

— Вик... — вздыхает. — Я на ногах едва держусь. Две ночи не спала. Готовилась. Я отключаюсь. Мне бы выспаться нормально. Ничего не соображаю.

— Ясно, — голос явно разочарованный. — Ну, может, хоть до дому тебя довезти? Я... соскучился страшно.

Если он приедет сейчас... да к черту недосыпание, которое было, она не обманывала. Никакого "до дому" не будет. То есть будет, но до его дому. А там...

— Я тоже, Витюш... — торопливо. А, он же не любит такого обращения! — Вик, я лучше быстренько домой. Отосплюсь. Ладно?

— Ладно, — покорно, со вздохом. — Я завтра позвоню, хорошо?

— Да, конечно.

_______________________

— Это снова я.

— Привет, Вик.

— Как ты, Надюш? Выспалась?

— Даааааа...

— Хорошо, — ей кажется, что она чувствует улыбку в его голосе. — Встретимся сегодня?

Ответная пауза ему не нравится. Категорически не нравится.

— Вик, — Надя вздыхает, — понимаешь, тут такое дело...

— Что? — против его воли в голосе то ли обреченные, то ли раздраженные интонации.

— Я заболела...

— Серьезно? Что случилось?! Это как-то связано с...

— Ох, нет! Просто... просто вирус, наверное...

Она не умеет врать. Нет, умеет. Родителям. Ему — нет. И он наверняка это чувствует. Но она не знает, как правильно поступить. Его и видеть хочется просто смертельно, и — страшно... Потому что никакой ясности в голове нет. А в целях полного комплекта — начались месячные. А для их с Виком возможной встречи это важный аргумент. Только вот как ему сказать — она представления не имеет. Неловко и как-то... Не привыкала она обсуждать свою физиологию с парнями. Даже с Виком. Нет, с ним — тем более. Теперь — тем более.

Поэтому, она вроде бы и не совсем обманывает его. Недомогание и вправду есть. Но совсем не того характера, о котором она ему сказала. Вирус тут не при чем.

— Ты... у тебя что, температура? Ты лечишься?

Она ненавидит обманывать! Тем более неприятно говорить неправду Вику. Не хочется, тягостно.

— Не переживай, — пытаясь говорить как можно искреннее. Но выходит, как ей кажется, излишне бодро и потому — фальшиво. — Думаю, я быстро поправлюсь. Вопрос нескольких дней, — хоть это правда!

— Может быть... — в его голосе теперь уже нерешительность, — заехать к тебе? Проведать? С апельсинами?

— Не надо! Я заразная.

— Вот это меня волнует меньше всего!

— Вить, правда, — в голосе ее просящие нотки, с которыми она ничего поделать не может. — Не надо. Я отлежусь, и все нормально будет. Да еще следующий экзамен не за горами...

— Я так понимаю, что до конца твоей сессии я тебя не увижу? — ей совсем не нравится его тон. Раздраженный. Она не привыкла к такому Вику.

— Не знаю. Как получится. Войди в положение студентки-четверкурсницы в МГИМО в разгар сессии. Которая, к тому же, больна, — ага на всю голову больна. Одним конкретным парнем!

— Хорошо. Поправляйся, Надь. Пока.

— Вик! — но лишь короткие гудки. А она хотела ему сказать...

Он ей не поверил. Он почувствовал ложь. Вот что ей делать?!

___________________

— Люба, привет.

— Привет, животное.

— Что это я животное?! — он даже поперхнулся от неожиданности такого обращения.