— А девушка становится хозяйкой в своем доме, — удовлетворенно подумал я. — Главное, чтобы остальные жильцы оценили это правильно.
* * *
*
Вышли мы из надпространства прямо в "десяточку". Для меня такой прыжок уже давно стал дошкольной программой. Находились мы практически прямо над плоскостью вращения планетной системы, как я и рассчитывал. Система имела всего один обитаемый мир с несносным для человеческого уха названием. Кроме самой планеты оказалось весьма неплохо освоено и остальное пространство, активно велись разработки полезных ископаемых в поясе астероидов, пестрившем рукотворными базами. Я даже не стал заморачиваться терзанием информационной системы в поисках описания местных жителей c их, несомненно, интересными особенностями жизни. Благодаря Анне, я даже спать тут не собирался. Хотелось дать часик-другой передыха самому кораблю и продолжить наш и без того обещавший стать длинным рейс. Перед новым прыжком я намеревался перекроить программу дальнейшего полета с учетом привлечения нового члена экипажа — Анны. Я уже прикидывал в уме, что мы могли бы раскатать остаток пути в три двенадцатисуточных прыжка с перерывом в пару часиков для диагностики корабля между ними. В себе и Анне я не сомневался, Краппс тоже сомнений не вызывал, оставалась Шила. С ней я и решил поговорить в первую очередь, благо весь экипаж присутствовал в системе.
— Шила, солнышко, ты не сильно утомилась за это переход? — издалека начал я.
— Нет, — удивилась Шила, — я пока еще даже скафандр не во всех возможных вариациях опробовала.
— А сколько их у тебя? — теперь уже удивился я.
— Ты шутишь, Шерш? — не поверила Шила. — Заказал не глядя?
— Ну, просто уже не помню, — не говорить же ей, что фактически так и было, — как-то из головы за повседневными делами вылетело.
— Да уж, штурмана не зря свои деньги получают, я теперь поняла, — согласилась Шила, — в комплекте моего скафандра шесть различных модификаций, переукомплектовать можно за час-два. Ты вообще молодец, Шерш, я о таких скафандрах даже не слышала.
— Ну, военные помогли, — сказал я. — Я, собственно, хотел всех спросить на счет изменения дальнейшей программы полета. Мы сможем выдержать три прыжка по двенадцать дней?
— Корабль выдержит без проблем, — без какого-либо удивления отозвался Краппс, — машинка сделана на совесть.
— А ты что, сейчас спать не будешь? — удивилась Шила. — Да и в полете как двенадцать дней без сна?
— Шила, скажем так, это — профессиональная тайна, — сказал я, соврав далее, — первый скачек я просто хотел попробовать корабль.
— Ну, если ты сможешь, то и я смогу, — согласилась Шила. — Сколько по времени выиграем?
— Четыре-пять дней, — сказал я. — Это вдобавок к разнице с моим первоначальным маршрутом.
— Оно того стоит, — согласилась Шила. — Летим.
* * *
*
Просидеть в тепле и уюте даже запланированные два часа нам не удалось. Я не сразу заметил, что к нам собралась пожаловать микроэскадра "гостей". На удивление, движение в системе оказалось напряженным даже на оси ее вращения. Я пытался подсчитать точный расход топлива, сверяясь с фактическими затратами в течение первого прыжка, когда меня вызвала Анна.
— Сергей, — шепнула она на ухо, — четверка кораблей, которую я сейчас помечу, держит курс в нашу сторону.
— Может мимо идут? — подумал я так же шепотом на оговоренном нами с Анной канале, разглядывая пожирневшие маркеры среди рассыпанных в виртуале системы звезд, планет и прочих объектов.
— Они уже три раза производили коррекцию курса, — выдала свои аргументы Анна, — я подумала, что тебе стоит знать.
— Ты молодец, Анна, — это очень правильное решение.
— Экипаж! — обратил я внимание Шилы и Краппса, прикидывая, что до предположительной дистанции уверенного залпа "гостей" остается минут десять-пятнадцать. — Боевая тревога! Прошу отнестись серьезно, это — не проверка вашей готовности проснуться.
— Второй пост готов, — тут же ответила Шила, видимо, от неожиданности забыв, где она находится.
— Энергоустановка — норма. Двигатель "нормаль" — десять минут готовность, двигатель "над" — двадцать три минуты готовность, прерываю программу тестирования для обоих двигателей, — четко доложил Краппс.
— А экипаж-то тертый, — нежно подумал я.
— Краппс, а мы сможем запустить движки прямо сейчас? — спросил я.
— "Нормаль" пустим через пять минут, но плавно, "над" не стоит трогать до входа в штатный режим, — ответил Краппс.
Пять минут прошло, я решил пока не трогать даже "нормаль", движки могли скоро понадобиться на полную катушку. Прошло десять минут, расстояние вошло в зону максимального радиуса действия большинства местных орудийных систем, устанавливаемым на легких крейсерах — по всем показателям базы данных к нам шло три эсминца и один легкий крейсер не понятно чьих, но явно вооруженных сил. Пока потихоньку начиная разгон на стандартном движке для нормального пространства, я внимательно наблюдал за "гостями". Увидев наш маневр, они резко прибавили ходу. Я тоже плавно добавил скорости.
— Эй, на скорлупе! — прорезалась связь. — Немедленно сбавьте ход, иначе наделаем дырок!
— С кем имеем честь? — спросила Шила.
Я резко добавил мощности движку с тридцати до шестидесяти процентов от максимальной. Корабль "скакнул", резко разорвав дистанцию. Я тут же развернул кораблик носом к преследователям — благо тяга движков нормального пространства не зависела от положения космолета — и тут же дал восемьдесят процентов, и очередной "скачок" вывел нас из-под довольно слаженного залпа. Дискотечный каскад лазерных импульсов разного цвета проскочил у нас за кормой. Шила дала ответ из нашего главного калибра, который затерялся в общей радуге. Попала она или нет, роли не сыграло, нас продолжали преследовать. Эсминцы уже начали отставать от легкого крейсера, дистанция с которым продолжала держаться на пределе его орудий.
— Выпуск ракет, — доложила Шила, переводя всю мощность силового щита на нос. — Давай-ка включим еще и неизвестный щит.
— Делай, что хочешь вместе с шоколадом "Кэтберри", — ответил я спокойно. — В полном подключении я чувствую твои эмоции и отголоски желаний, так что постараюсь маневрировать вместе с твоими запросами, но можешь меня поправить, если потребуется.
Шила запустила один из стандартных предусмотренных производителем режимов двух щитов, отщепив треть мощности на щит второго типа. Ничего, вроде, не изменилось. Ракеты догоняли, вынуждая добавлять мощности на двигатель, время маневрирования еще не пришло. Ситуация тем временем накалялась. Второй залп главного калибра крейсера был не за горами, и я подозревал, что сделает он его именно тогда, когда мне понадобится свобода маневра для уклонения от ракет. По имеющимся данным орудия главного калибра легкого крейсера имели период перезаряда накопителей в четыре минуты двадцать семь секунд. Конечно, была возможность вести огонь и на частичной мощности, но в нашем случае, к счастью, дистанция была предельной, и требовался полный заряд. Подход пары ракет система прогнозировала через полторы минуты. Нам же требовалось любой ценой выиграть время до запуска надпространственного двигателя, ждать которого оставалось чуть больше восьми минут. Я решил рискнуть. Постоянная тяга двигателей давала нам не скорость движения, а ускорение, которое и обуславливало разницу скоростей, а фактически скорость движения кораблей относительно друг друга. Я решил попробовать этим воспользоваться. На несколько мгновений отключив почти всю тягу двигателя, я одним импульсом маневрового движка развернул корабль относительно первоначального курса.
— Экипаж, — обратился я к друзьям. — Если кто халатно отнесся к подключению в амортизационную систему, у него есть четыре секунды исправить положение. Предстоит маневр приблизительно с восьмикратной перегрузкой.
— Норма, — отозвалась Шила.
— Готов, — подтвердил Краппс.
Я надеялся, что ракеты не имели такой уж совершенной системы маневровых двигателей, как наш разведчик, приспособленный к полетам и в атмосфере планет. В отличие от ракет и чисто космических кораблей разведчик имел двигатели форсажа, направленные исключительно в сторону кормы, которые использовались в случае взлета с планет, имеющих сверхпороговую для двигателя нормального пространства гравитацию. Сделанное мной выключение тяги значительно приблизило ракеты и крейсер, но дало мне совершить задуманный маневр неожиданно. Я резко увеличил тягу двигателя с пятнадцати до максимума и добавил ко всему этому форсаж. Разведчик резко "скакнул" в сторону от первоначального курса, от перегрузки сознание мое потекло, виртуалка стала таять, но буквально через два удара сердца все пришло в порядок.
— Отчет, — потребовал я.
— Щиты, орудия, ракеты в норме, — тут же отчиталась Шила. — Я местами тоже в порядке.
— Движки, корпус, основные системы в порядке, — отчитался Краппс. — Вышла из строя регенерация внутренней атмосферы, даже на дубляж не стал переключать, мы ей все равно не пользуемся.
— Сам как? — уточнил я.
— Шутишь, штурм, — усмехнулся Краппс. — Для меня эта перегрузка, что домой сходить.
Маневр оказался не слишком оригинальным, но уж точно неожиданный. Ракеты "растерялись". Одна попыталась сделать экстренный разворот, что спасло ее от Шилиных скорострельных лазерных пушек системы обороны, но она пролетела далеко мимо цели, даже не достигнув предельно-заданной дистанции подрыва заряда. Вторая шла чуть позади первой и начала корректировать курс значительно более успешно. Может, ей бы это и удалось, но ее мучения окончила картинка лазерной абстракции двух пушек Шилы. Заградительный огонь в такой ситуации оказался наиболее перспективным, так что Шила, не жалея ресурса системы охлаждения, осуществляла двумя орудиями постановку пьесы "Танец огня". Но самым большим сюрпризом для нас стал очередной залп крейсера, случившийся через несколько секунд после гибели одной из ракет. Четыре рубиновых импульса прошили пустоту где-то совсем уж в стороне от нас. Лично мне в тот момент удивляться было некогда — оставался крейсер, заходящая на второй круг ракета и три эсминца напрягающих движки в надежде нагнать нас. А до пуска надпространственного двигателя оставалось чуть меньше восьми минут. Шила зачем-то моргнула обоими щитами и пустила пару ракет на перехват возвращающегося подарка от легкого крейсера. Я повторил маневр с переориентацией разведчика относительно направления движения, вернув его на дорогу максимального ухода от крейсера. До следующего залпа главного калибра крейсера оставалось четыре минуты двадцать секунд. До прибытия ракеты около двух минут. Двумя скачками я дал максимальную мощность на двигатели, надеясь выйти из дистанции уверенного попадания главного калибра крейсера. По ускорению мы хоть немного, но превышали крейсер, неспешно увеличивая разделявшую нас пустоту, или почти пустоту космического пространства. Через полторы минуты наши ракеты, упреждая маневр ухода своей верткой цели, совершили подрыв, создав заградительное облако плазмы и осколков. Опасная рыба попалась в расставленную сеть. Ради случая я даже настроил оптику. Серебристая рыбина, теряя какую-то жидкость и рассыпая веером мелкие потроха, шла по какому-то ей одной известному направлению. Видимо, на время ожившая система попыталась все же выполнить поставленную задачу, ближе к корме ракеты расцвел ало-желтый бутончик огня, почти сразу же разросшийся до размеров ракеты. Спустя мгновение огонь спал, но от ракеты протянулся ало-желтый "хвостик", устроив шарик фейерверка в месте поражения ракеты. Салют кончился, чудом оставшаяся головная часть ракеты, приблизительно с четверть изначального размера начала свое бесконечное путешествие в бездны космоса.
— Прими Вечность твою злобную душу, — почему-то сказал я.
— Зря ракеты отпустили, — тут же отозвалась Шила, — могла бы и пушками снять.
— Красиво же было, — сказал я.
— Ты перегрелся, Шерш, — пискнула Шила, — у нас тут покушения на наши жизни!
— Да. И у нас еще, — я сверился с пущенным таймером обратного отсчета до очередного залпа крейсера, — две минуты восемь секунд.
— Ты вообще не боишься? — удивилась Шила.
— Как и ты боюсь, — признался я, — но моя реакция по Суворову — красная.
— Чего? — удивилась Шила.
— Был такой полководец на Земле, он отбирал солдат по реакции на неожиданную опасность, — начал я пояснять.
— Шерш, — ласково сказала Шила, — давай свалим от этих плохих параганцев.
— Параганец — ругательное слово? — уточнил я.
— Для меня — да, — подтвердила Шила. — Хуже однополой любви и ... В общем, плохое слово.
— У вас тоже есть пи.., пе.., в общем, однополые любители? — удивился я.
— Такое дерьмо везде есть, — видимо, что-то вспомнила Шила, но "проснувшись" опять пискнула. — Валим отсюда!
— Так мы и валим, — согласился я. — До включения надпространственного движка осталось меньше шести минут. Переживем еще один залп крейсера через пару минут и "пишите письма мелким почерком".
Минуты ожидания давили на психику. Секунд за пятнадцать до залпа крейсера я "заготовил" уже опробованный маневр по смене курса. За семь секунд до залпа сделал два "скачка" разведчиком слегка в сторону от прежнего курса. Крейсер, как и в прошлый залп, накрыл пространство по нашему старому курсу движения.
— У них что там, патологическое косоглазие в экипаже!? — не выдержала Шила. — Одно, ну два, но не все же четыре орудия второй раз!
— Чем ты недовольна? — спросил я, тоже раздумывая над таким поведением стрелков крейсера.
— Да они издеваются над нами! — сказала Шила.
— Может, это загон дичи в какую-то ловушку, — размышлял я. — Нас куда-то гонят, чтобы просто и спокойно взять теплыми лапками.
— Так валим отсюда! — опять пискнула Шила.
— Минута тридцать семь секунд, — ответил я. — Надеюсь, мы успеем слинять, пока мышеловка не захлопнулась.
— Пуск ракет, — совершенно спокойно сказала Шила, — четыре штуки. Не похоже, чтоб нас пытались куда-то загнать кроме плазменной вспышки. Четыре подарка — это уже высший балл на переэкзаменовке.
— Если не случится какой-нибудь еще гадости, то переэкзаменовка откладывается на следующий семестр, — сказал я, сверившись со временем подхода подарков. — Будут у нас только через две минуты сорок с "бараном" секунд.
Последние минуты оказались особенно тягостными, наверное, именно потому, что ничего не происходило.
— Штурм, "над" движок в режиме, — отрапортовал Краппс.
Мы сразу скользнули в многомерность. Я, наверное, стал чувствительным, как принцесса, которой под задницу вместо горошины положили ежа, забыв про сорок матрасов. Точка выхода спланированного мной прыжка нашлась, как будто я в ней и стартовал. Подозрительно проверив на всякий случай все еще раз, я дал отрыв. Якорь точки входа начал расплываться вместе с нами в обычном пространстве. Мысленно показав язык неизвестным "доброжелателям", я начал с удовольствием представлять их негодующие и непременно мерзкие рожи.
— Мы ушли? — облегченно спросила Шила.
