— Такими темпами они всю казну по миру пустят, — недовольно подумал Мефодий и почесал затылок. — И вообще! Невозможно всё правильно посчитать без бумаг, которые до сих пор не принес, этот вор, подьячий Степка Михайловский. Ждешь его с утра, а его где-то носит, — Никитин вслух высказал своё недовольство и в гневе бросил гусиное перо на стол.
— Вот сена, например... скормлено столько — сколько всегда, — дьяк снова посмотрел на цифры Провел рукою по волосам, прикусил губу. Затем не торопясь сверил расход и приход. — Ну да! Вот, всё правильно... Соломы израсходовано — тоже как обычно, — чинуша подытожив числа, пробежался глазами на бумаге. — А вот овес! Будь он не ладен! Никак не сходится.
По казенным бумагам прослеживалась либо ошибка в расчетах, либо чье-то воровство. Никитин достал новое перо. Мокнул его в чернильницу.
— Если это воровство? Кое... скорее всего только новый конюх мог учудить. У него улыбка — подозрительно хитрая. В пыточную бы его надо — сразу всё откроется... Что знает — расскажет и что не знает... И даже, что думает. На дыбе-то — оно быстро всё вспоминается... А если это ошибка? — то! — Дьяк надолго задумался, просчитывая возможные варианты. — Волки проклятые — эти царедворцы. Совсем меня позапутали.
Легкий стук в двери прервал нить его важных размышлений. Противно заскрипели петли. В рабочую комнату протиснулся Степка Михайловский.
— Тебя где всё утро носит, лиходей? — Мефодий вместо приветствия сразу решил взять быка за рога. — Аспид! Ты в курсе, что если я не закончу отчет по государеву делу до завтра то...
— Виноват, задержался на службе — по очень важному случаю, — подьячий зажал бороду в кулак, начал оправдываться.
— Мне из твоей вины — шубу не шить! — дьяк закричал на подчиненного, выпучив глаза. — И какое — такое важное дело может отвлечь тебя от составления отчета по расходу кормов в царской конюшне!— Ответь-кось, строка приказная... Что может быть важнее ЭТОГО! — Чиновник гневно схватился за тяжелую чернильницу. Начал двигать её по столу. — На дыбу захотел? Признавайся, ирод — по бабам всю ноченьку шлялся?
— Возвратился заштатный дьякон Никон, — виновный опустив глаза в пол. Сделал вид, что поправляет крышку медной чернильницы, висевшей у него на крученом пояске. Собрался с духом и начал оправдываться. — Он ездил с мелкопоместным дворянином Алешкой Воронцовым за кладом.
— И что такого произошло за три дня, пока они отсутствовали? — Дьяк строго свел брови. — Они кого-то забыли? Передумали ехать? Или повернули обратно на половине пути? А может быть Никон опять, что учудил по велению Господа нашего? — Мефодий вспомнил Никона и поморщился. Этот "раб Божий" был просто помешан на борьбе со всякой ересью. Он во всём видел происки нечистого и действовал чересчур фанатично даже для служителя церкви.
— Они благополучно добрались куда надо. — Степка виновато стал водить носком сапога по полу. — С помощью карты отыскали клад. Выкопали его и привезли в Москву. Не останавливаясь, сразу поехали в приказ. А потом...
— Странно как-то? — дьяк перебил Михайловского. — Как-то быстро они возвернулись! Намедни Офонасий сказывал, что они не обернуться меньше чем за седьмицу. Дьявольщиной попахивает?
— Никон уверяет, — подьячий скрестил пальцы на ладони. — Что все действия по изгнанию нечистого были проведены правильно. Местность в округе пяти саженей от клада окропили святой водой. Всю дорогу от дома до сокровищ читали молитвы. Ехали строго по прямой. За все время поездки ни разу не остановились и не оглянулись. Практически не говорили между собой и даже не матерились, а также...
— Хорошо — хорошо. Ну, выкопали, там, чего-то! Ну, привезли... И что такого? Первый раз, что ли клады в приказ доставляют? — дьяк снова перебил, не дослушав до конца рассказ Степана. Потихоньку он начинал закипать, раздраженный тем, что вынужден тратить время на, что попало. — По-быстрому оценили находку, забрали нужную долю в казну. Из того, что немного осталась, отдали нашедшему. И, всё! Что непонятного в этом деле? — сломанное перо улетело в сторону рассказчика. — Ты мне лучше скажи — почему ты задержался? У меня часу тары-бары разводить с тобой нету. Каждое мгновение на вес золота. Дело государево ждать не может!
— Так я и говорю, что ценность клада не удается определить, — как не в чем не бывало оправдывался подьячий.
— Как это не удается? — дьяк с силой ударил по столу ладонью.
— Монеты там обнаружены старинные, неизвестные, невиданные ранее, — Степка выпучив глаза и коротко доложил суть дела. — Поспрашивали знающих людей. Показали иноземцам с Кукуйской слободы. Даже менялу с рынка приводили. Никто никогда не видел таких монет... И метал непонятный: серебристо-белый и легкий...
— Может быть это не деньги, а что-то другое? Талисманы или обереги какие-нибудь? А может ещё, что?— Мефодий прищурившись, заинтересовался.
Оба замолчали на какое-то время. Каждый подумал о своем.
— Послушай-ка, друг ситцевый! — дьяк заволновался внезапно. — А вы мероприятия по защите от сглаза и порчи точно все правильно провели?
— Я же рассказываю... — Михайловский перечислял с упоением. — Не доходя клада, очертили три круга. В каждом из них не останавливаясь прочитали два раза молитву на отогнание злых духов. Три раза пресвятой Богородице "Всецарице". Три раз от зла, от врагов и порчи и ещё...
— Ладно,... ладно! Я понял, — Мефодий замахал руками, опять не дослушав до конца Стёпку.
— Поэтому и задержался, что непонятно, сколько взять в казну, а сколько отдать Воронцову, -подьячего было не остановить. Он как пулемет выплевывал информацию о необычном событии, произошедшем утром в приказе.
— А он сам-то, что говорит? Что хочет? — высокое должностное лицо еле успело вставить свою фразу.
— Тоже забавная история... — дьякон подошел к длинному столу начальства и слегка оперся на него. — Готов отказаться от клада, если в бумагах укажем, что тот цены неопределенной... То есть — бесценный, — произнес подьячий и посмотрел на дьяка, ожидая от него реакции на произошедшее.
Никитин задумался, уставившись пустым взглядом в свои отчеты.
— Ну, что же — решение правильное, богоугодное. Раз он так хочет — пусть так оно и будет, — через некоторое время выдал итоговый вердикт думный дьяк. — Все бы так поступали как этот Воронцов. А то найдут непонятно, что, спрячут и выбивай из них потом всё это каленым железом, — он взял паузу, вспоминая похожие случаи.
Подьячий видя, что гроза миновала, тоже позволил себе немного расслабиться. Он выпрямил плечи и поднял голову.
— Только мне интересно? А зачем ему это надо? — Мефодий посмотрел на Степку и хитро прищурился.
— Хочет похвалиться друзьям о добром деле, которое совершил. — Мелкий клерк снова съежился. — Также расскажет своим детям — о кладе, каких белый свет не видывал! Говорит, уважать за это будут. Вспоминать добрым словом будут впоследствии.
— Да... странный он, — задумчиво произнес Никитин. — Про детей — так вообще сильно сказал... Кстати, а ты узнал кто он такой? Откуда его нелегкая принесла?
— Он единственный сын мелкопоместного дворянина Василия Воронцова. Остался сиротой с двенадцати лет. До прошлого года проживал с родной теткой в Новгороде. Два месяца назад получил в завещание вотчину на триста десятин земли, от родного брата отца. Сейчас туда и направляется, — дал объяснения подьячий.
— Ну, вот и ехал бы... Чего он по Москве шляется? — не понимая поведения Воронцова, заинтересовался Мефодий.
— Говорит, что в гости к купцу Коробейникову приехал. Дела купеческие вести хочет.
— Странно всё это? — задумавшись, произнес дьяк и забарабанил пальцами по столу. — Документы ты его смотрел?
— Да,.. всё в порядке, — ответил Степан, замахав в ответ головой.
— Всё равно... Что-то здесь не так? — Никитин повернулся в сторону и задумчиво уставился в окно. — Как будто по воде вилами писано! Не могут людишки отказываться просто так от клада бесценного! Хитрит он, знамо дело.
На несколько минут в помещении стало тихо.
— Слушай, а когда у нас очередной смотр владельцев вотчин и поместий? — через какое-то время, думая о чем-то своем, спросил дьяк.
— Так, весной, через две недели, после Пасхи, — не понимая его, заморгал глазами Михайловский.
— Ещё интереснее... — опять взяв паузу, задумался Мефодий.
— А он знает о том, что в нем участвует? — сформировавшееся идея окончательно сформировалась в голове чиновника.
— Нет, не говорили. Он же во владение ещё не вступил.
— Так ты сообщи ему радостную новость... А то землицу заполучил, а от службы бегает. Непорядок, — возбужденный от принятого решения дьяк радостно встал из-за стола.
— Значит, расскажешь ему о сборах. Пусть едет к себе в деревню и готовиться к будущей военной жизни. И в назначенный срок чтобы явился, как положено: конно, людно и оружно... А если не явиться.... Или что-то не так, — глаза дьяка зло сверкнули. — Ну, ты знаешь, что в таких случаях с ним будет.
— Кормилец, так у него не вотчина, а одно название! Одни бабы да старики с детьми малолетними. Староста недавно письмо прислал. Голод у них великий от засухи. Уже овес всей деревней едят, — попытался хоть как-то защитить молодого помещика подьячий.
— Теперь это его головной боль. А то видите ли заняться ему нечем... Ходит — бродит по городу... Клады бесценные ищет, — произнес дьяк, довольно потирая руки.
— А теперь по поводу тебя и овса...
Степка деловито прокашлился, развернул грамоту и приготовился записывать указания начальства. — Слушаю правым ухом!
— Неслух! — дьяк вновь превратился в берсерка. — Обоими слушай! — Он вскочил, громко сдвинув руками тяжелый дубовый стул. — Тебя, душу чернильную, где всё утро носит? Сколько можно ждать?
Глава 8.
Опять темно...
Снова связан...
Вновь сильно болит голова...
И самое обидное, что абсолютно не помню, как я сюда попал...
Лежу на холодном полу. Попробовал пошевелить руками, ногами. Безрезультатно. Спеленали добросовестно. Начал вертеть головой. Неудобно. На голову одет мешок. — Так вот почему тяжело дышать и ничего не видно.
Елозя плечами и завязанными спереди руками, попытался стянуть мешок с головы. Не получается. Перекатился из стороны в сторону, желая найти стену, чтобы упереться в нее. Не удалось...
— Нет, меня так просто не возьмешь, — стараюсь двигать всем чем возможно хотя бы для того чтобы хоть как-то ослабить веревки... — Не удается.
Где-то вдали раздались приближающиеся гулкие, неторопливые шаги. Рязанцев прислушался. Шли двое. Остановились напротив двери. Звякнула щеколда, скрипнула железная решетка. Зашли внутрь. Начали разговаривать. Сперенатому герою было плохо разобрать из мешка, о чем беседовали гости. Были слышны какие-то отрывистые звуки и шорохи. Путник наконец-то разобрал последнюю фразу...
— Сними мешок. А то задохнется. Что тогда хозяину скажем? Нам пока ещё один мертвяк не нужен....
— Ни извольте беспокоиться... — противный скрипучий голос донёсся в ответ.
Вояжер почувствовал, как с его головы резким движением сняли грязную мешковину.
— Ура! Свежий воздух! — Он судорожно стал хвать воздух ртом, наполняя легкие.
Даже от малого количества света факела, моментом накатились слезы. Перед глазами стали кружить темные круги. Пыль забила ноздри. Ничего не чувствовалось.
Затврник постепенно начал разбирать предметы, контуры и очертания. Он первым делом посмотрел через открытую дверь в коридор, а уже потом... осматрел камеру и людей находящихся рядом с ним.
— Ну, что голубь сизокрылый, очухался? — пробасил первый ещё неразборчивый силуэт. Он наклонился. Приблизил факел к лицу. — А-я-яй. Пошто не живется молодцам спокойно.
— Говорить можешь? — другой посетитель в длинном по щиколотку кафтане ехидно улыбнулся.
— Кх..кх.. — невольник пытался хоть, что-то сказать сквозь перебивающий от пыли кашель. — Кто вы? Что? кх...кх...кх. Что вам надо?...
— Глянь, Василий Игнатович, — продолжил разговор бородатый мужик в деревенской одежде. — А птенчик-то шевелится, и говорить умеет.
— Ну, давай, пес смердящий! Говори дальше, раз уж начал... — незнакомец в кафтане вновь включился в разговор. — Покайся! Куда дел золотишко? Где припрятал сокровище? — Он брезгливо посмотрел на пленника, поморщился и спрятал руки за спину.
— Кх.... Золото у меня всё до последней монеты разрядный приказ забрал. Всё до копеечки... — Алексей всеми силами старался поудобнее повернуться, чтобы хорошо рассмотреть присутствующих.
Крестьянин, услышав ответ, подошел к страннику и силой пнул его.
— Брешешь, пес! Говори по правде! — Издевательская, пренебрежительная улыбка торжествующего победителя появилась на его перекошенном лице. — Враки всё! Токмо, нехорошо Гришку обманывать! Гришка он неправду издали чувствует! — Бородач зло покосившись, продолжал приставать к страннику. — Вся Москва слухами полнится про небывалый клад, каких белый свет не видывал. А ту малость, что в приказ свезли так это для отвода глаз. Или, ты, бестия думаешь, что самый хитрый? Али тебе не говорили, что с добрыми людьми делиться надо? — бородатый не успокаивался, всё ближе подходя к затворнику. — Ох, лучше бы тебе сознаться — пока есть такая возможность.
— Да точно вам говорю! Всё у нас забрали, — Рязанцев попытался убедить вошедших в последний раз.
— Скрытничаешь, нищеброд? — лиходей недобрым взглядом измерил путника. — Ничего, сейчас я тя подогрею. — Изувер со всей силы приложился сапогом в упакованную тушку путешественника во времени. — Примай гостинчик. — Он ещё раз повторил удар, но уже с другой ноги.
— Василий Игнатович, ты посмотри. А он-тя не из пужливых, — деревенский душегуб зло прохрипел, остановив носок сапога прямо перед глазом Рязанцева. — Ой, Лапа, поговорил бы я с тобой далее... Да нельзя, велено боярина дожидаться... Ой, любит хозяин сам правду допытывать у нас. А ведь он мастак на всякие выдумки! — Мужик легонько наступил на голову заключенному.— Ну, ничего завтра утром придем все вместе и поговорим с тобой. Запоешь ты у нас соловьем! — Бородач засмеялся над своей шуткой. — А покуда полежи,... повспоминай, блаженный. Глядишь помимо тайника, ещё про что-нибудь полезное расскажешь. Нам оно в хозяйстве дюже сгодиться.
Незваные гости вышли из камеры, закрыв дверь на задвижку.
Затворник быстро перекатился к двери и прислушался.
— Ну, что я вам сказывал! — бубнил бородатый. — Лапоть он — стоеросовый! К утру расколется. Всё расскажет — как миленький. Вон, как зенки выкатил от ужаса.
— Ты точно уверен, что он не из людишек Шуйского, — боярский холоп проявлял большую тревогу. — Ты убежден, что он не связан с его людьми? Смотри, в этом деле нельзя ошибиться. Иначе нас ждут большие неприятности.
— Да, точно! Я поспрошал среди наших. Он недавно в городе. Приехал с купчишкой Коробейниковым. Его никто не знает. И вряд ли будут искать.
— Хорошо, коли так... Пусть, тогда полежит до утра... А там боярин вернется — всё с него вытащим...
