Прогрессор каменного века - 2.

Командиры машин поддержали Митяя дружным гомоном голосов и сразу же началось выяснение главного вопроса, кто пойдёт князем в этот новый, большой город всего с двумя баржами хабара. Первым руку поднял могучий даргсу-полукровка Кирилл Электрик, который пробасил:

— Митяй Олегович, я возьмусь за это дело. Смотрел я на берег в бинокль и диву давался, до чего же люди там худые и грязные. Надо им срочно новую жизнь дать. Сытую, чистую, с большим ведловством. Поведловал я над водой, Митяй, и так тебе скажу, хорошие здесь места, можно строиться. Вот только река слишком медленно течёт. Норию поставить можно, а вот генератор она будет плохо крутить, медленно, ну, да, это мелочи. Его ведь по разному можно заставить крутиться.

Улыбнувшись этому кряжистому парню, Митяй сказал:

— Хорошо, Электрический князь, так тому и быть. Как город-то свой назовёшь, Кирюха?

— Да, очень просто, Митяй, Электроградом. Ты же говорил, что здесь есть под землёй залежи каменного угля, вот я и заставлю его наружу вылезти и мы над ним поведлаем. Уголь это та же самая твёрдая нефть, а стало быть он может не только в печке гореть, но и по другому отдать свою энергию людям. Без дыма.

Вообще-то Кирилла Митяй хотел поставить на княжение в Магнитогорске, очень уж ценным он кадром был, целых семь профессий имел, но раз решил осесть на берегах Дона, то это тоже было неплохо. Значит теперь уголь и в самом деле сам из-под земли наружу полезет и будет гореть без дыма и вони. Они поговорили ещё полчаса и перебрались с Пахома на Игната, где Тимофей уже всё приготовил к языковому ведлованию. Паренька, пока тот спал крепким сном, искупали, подстригли, переодели в наряд колониста, знатно экипировали и под занавес усадили в удобное кресло, открутив от него ножки, перед бронзовой жаровней. Как только в просторную палатку, установленную на верхней палубе мотобота, вошли все, кто хотел первым выучить язык донских казаков, Тимоха заставил свои говорящие камни сверкать особенно ярко, паренёк открыл глаза и быстро затараторил, да, ещё и принялся жестикулировать. Ведловство продвигалось быстро. К стойбищу они подплыли в девять утра и к трём часам дня уже научились разговаривать на языке аритов. Язык их оказался на редкость благозвучным и даже был чем-то похож на русский. Во всяком случае "и" краткое, а также буквы "я" и "ща" в нём присутствовали, да, и слов Тимофей из парнишки вытряс немало, под десять тысяч и всем дал довольно точные определения. Вот теперь Митяй мог высаживаться на берег, но сначала велел разбудить парнишку и как только тот проснулся, поприветствовал и спросил у него:

— Привет, охотник, как спалось? Как тебя зовут?

Паренёк настороженно ответил:

— Меня зовут Боредор, а тебя как зовут?

— Дмитрий Олегович, — ответил Митяй, — я большой учитель, а это мои друзья. Ты можешь нас не бояться, мы добрые ведлы. Сейчас мы тебя накормим, а потом ты расскажешь, что происходит в вашем племени. Вы ведь ариты, как я понимаю? Чем вы живёте? Охотитесь или ловите рыбу?

Боредор был не прочь хорошенько поесть. Он спустился вместе с Митяем и ещё несколькими будущими жителями Электрограда в кубрик, там его усадили за стол и он впервые в жизни увидел ложку, хлеб и тушеную картошку с мясом. Тем не менее он трескал всё с очень отменным аппетитом, а когда ему дали ещё и большой кусок пирога с абрикосовым вареньем и кружку со сладким чаем, то и вовсе пришел в восторг, но потом, вдруг, опустил голову, всхлипнул и тихо сказал:

— Я-то наелся, Дмитрий Олегович, а сестрёнки мои голодные спать лягут. Ты же меня с охоты к себе забрал.

— Не волнуйся, Боредор. — Успокоил его Митяй — Сегодня никто голодным не ляжет спать. Сейчас наши охотники поедут на охоту и привезут много мяса. Его всем хватит.

Парнишка сразу оживился. Ну, а Митяй принялся задавать вопросы и вскоре кое-что прояснилось. Боредор был из племени Речных людей и ещё несколько лет назад они жили в небольшом стойбище выше по реке. Как и других Речных людей, их зимой часто тревожили огромные волки, стаями прибегавшие с севера и тогда им приходилось отбиваться от них всем племенем, пока в одном племени не нашлись умные и смелые охотники, которые к тому же умели приручать диких лошадей, и не стали сами охотиться на волков потому, что их молодой вождь научился делать луки. Когда они пять лет назад, летом перебили множество волчиц с волчатами, то волки стали обходить их стойбище стороной и Дандор послал своих охотников в другие стойбища, чтобы сказать остальным Речным людям, что они могут прийти в стойбище между двух холмов и поселиться рядом с ним. Так все люди и сделали. Теперь волки их уже не беспокоили, но пришла холодная зима без снега и реку сковало таким толстым льдом, что они не смогли прорубать в нём лунки и ловить рыбу, так что всем пришлось охотиться, чтобы не умереть с голоду. Ну, а потом, весной, когда лёд растаял, рыбы в реке стало очень мало. Она вся ушла вниз по течению, в Большую воду. Остались одни только раки. Сейчас рыба стала снова подниматься вверх, но её всё равно было ещё мало, а потому они вынуждены охотиться, но никто не умеет это делать лучше охотников Дандора и если бы не они, то им бы было совсем худо. Всё бы ничего, но охотники минувшей зимой извели все свои стрелы и Дандор на них так осерчал, что даже отказался быть их вождём. В общем вполне обыкновенная история почти про Золушку. Только, похоже, очень уж обидчивую и вредную.

Правда, Дандор, над которым когда-то все смеялись потому, что охотники его стойбища приручали лошадей, теперь сам смеётся над рыбаками и мясо у него нужно просить. Поэтому к нему идут только тогда, когда совсем нечего есть. Ну, а ещё Дандор не хочет мириться со своими охотниками и постоянно их ругает. Хуже того, он перестал делать для них стрелы и они целый месяц не охотятся. У Митяя немного отлегло от сердца, если Дандор, чтобы проучить своих охотников, оставил их без стрел, то это ещё не делало его негодяем, но он всё же решил довести свой замысел до конца. Тоже из вредности, хотя и одобрял поступок Дандора, но ничего не мог поделать со своим характером. Раз он сказал, что устроит вождю проверку на вшивость, значит должен её устроить и весь разговор.

Поговорив около часа с парнишкой, Митяй поручил Тимофею присмотреть за ним и дал команду к высадке на берег. Электрический князь, как и все члены экспедиции, прекрасно знал, где и что лежит, а потому сразу же велел открутить с двух мотоботов колёса и подготовиться к сборке двух больших грузовых платформ, а также снять с двух вездеходов, как только те выедут на берег, понтоны и превратить их дебаркадер, возле которого встанут на якорь мотоботы. Большиги завели двигатели, якоря подняли, эскадра сделала на воде перестроение и вездеходы с колёсными мотоботами на буксире, поплыли к самому пологому участку берега, расположенному прямо напротив стойбища. Как только вездеходы вытащили десять колёсных мотоботов на берег, с двух машин сняли понтоны, разгрузили их подальше от берега, они ведь оставались теперь здесь, собрали две грузовые, восьмиколёсные платформы и охотники поехали с ними в степь, чтобы завалить парочку мамонтов на мясо и привезти его в стойбище. С мотоботов сгрузили все мотоциклы и парочку единиц малой техники, бульдозер и экскаватор, двое ведлов-механиков сразу же принялись готовить берег для установки дебаркадера.

Казачки, как только они пристали к берегу, с опаской подались назад и теперь недоумевали, видя странно одетых, безбородых людей. Ну, а поскольку те не предпринимали никаких враждебных действий, то и казачки вели себя вполне адекватно и луками не размахивали. Стрел-то у них всё равно не было, а копьё это тебе не стрела, с ним нужно было подходить к зверю поближе, да, только никому из них не хотелось приближаться к странным, сверкающим и ревущим существам. Ну, а участники экспедиции принялись спокойно устраивать даже не лагерь, а обживать широкий, удобный берег Дона, от которого до пологого подножия холма было километра под два с половиной. Под огороды земля здесь не годилась. Слишком плотная, с тонким плодородным слоем, по всей видимости часто смываемым при разливах, под которым лежала тяжелая, песчанистая глина, слежавшаяся чуть ли не до прочности сланца, а потому лучшего места для речного порта было просто не найти.

Ведлы, пошаманив над водой своими говорящими камнями, уже выяснили, что выше по течению имеются как раз с этой стороны галечные поля, но куда более скудные, чем на горных реках, зато с валунами каменного угля. Имелись вдоль берега также известняк, мел, отличные белые глины и голубые сланцы. В общем хотя и не рай для ведлов-мастеров, но жить можно, но самое главное, люди здесь уже поселились и рыба в Дону была, просто она почему-то старалась держаться подальше от северного берега. У Митяя был свой план выгрузки и та началась с мотоциклов, которых он взял с собой целых пятнадцать штук. Три двухколёсных, кроссовых, горных и дюжину трёхколёсных. Он, Кирилл и Таня сели на обычные мотоциклы, на остальные сели помощники Электрического князя, в просторные кузова сзади наложили гостинцев, а сверху оружие, кое-какой инструмент и поехали к круглому дворцу вредного атамана первобытных донских казаков. С местным населением разговоров никто не заводил специально, но Тимоха, за спиной которого сидел Боредор, вместе с ещё тремя парнями повёз юного охотника домой, прихватив несколько мешков с гостинцами для его рода. Ну, а Митяй со своими спутниками, игнорируя всех, но в то же время улыбаясь Речным людям и приветствуя их взмахами руки, доехал до центральной площади, нагло вторгся на отгороженную территорию и подкатил чуть ли не к самому входу в шатёр. Заглушив двигатель, он, не вставая с седла, зычно крикнул по-аритски:

— Вождь Дандор, выходи! Есть разговор!

На этот раз ему не пришлось ждать слишком долго. Полог шатра откинулся уже через пару минут и из него выше высоченный мужик. Осмотрев Митяя, его спутников и мотоциклы пристальным взглядом, принюхиваясь к странному запаху, он уставился на него и суровым тоном спросил:

— Ты кто такой будешь? Ведл что ли?

Митяй протянул руку назад, он выехал на полтора метра вперёд, и Таня быстро вложила в неё поданное сзади копьё, а Электрический князь, расположившийся справа, выставил вверх поданный ему шест. Ну, а Митяй, посмотрев на деревяшку толщиной сантиметров в шесть, улыбнулся, развернувшись взмахнул своим любимым копьём, с которым ему так ни разу и не пришлось поохотиться, перерубил деревяшку и ответил:

— Меня зовут Дмитрий, Дандор и я действительно великий ведл. Как тебе понравилось это копьё? А ещё у меня есть стрелы с такими же наконечниками, которые пробивают даже шкуру карчая, большие ножи, что рубят кости, как веточки, а также много другого добра и оно всё будет твоим, если ты отдашь мне своё племя. За своих людей ты можешь не беспокоиться, я большой учитель и научу их великому ведловству, а мои ведлы научат их строить большие и тёплые дома...

Атаман ухмыльнулся и насмешливо сказал, перебивая его:

— Можешь дальше не продолжать. Мне нечего дать за твоё копьё и стрелы. Даже своему роду, с которым живу под одной крышей, я не хозяин, чтобы отдавать его, как вещь, а тем тупым, безмозглым охотникам моего племени, которые растеряли за зиму все свои стрелы, я больше и вождём быть не желаю. Если ты хочешь поселиться здесь и тебе нравятся эти два холма, селись, места тут всем хватит. Станешь учить нас ведловству, первым приду и попрошу, чтобы ты взял меня в ученики. Буду в пояс тебе кланяться за учение и никогда ты не услышишь от Дандора Волка худого слова. Я умею помнить добро. Не то что некоторые люди с короткой памятью. — После чего спросил — А этот твой конь из того же камня, что и наконечник копья сделан?

— Из того же, Дандор. — С улыбкой ответил Митяй, план которого с треском провалился к его великой радости и он честно признался — Прости, Дандор, что я не вхожу в твой шатёр, но раз ты такой понятливый, то я тебе так скажу. Сам я не могу остаться между двух холмов, но вот мой брат, Кирилл, очень этого хочет. Он даже более великий ведл, чем я, ведь у него есть говорящие камни, способные сверкать, как молнии, и жалить, словно стрела. Кирилл останется здесь, с Речными людьми и станет вашим великим ведлом и учителем. Ты поможешь ему?

Дандор пожал плечами и ответил:

— Если ведловать и охотиться, то помогу, я ведь и сам ведл, хотя у меня и нет говорящих камней, а если бить палкой Речных людей за то, что они не помнят добра, то нет, в этом помощи от меня он не дождётся. Пусть сам придумывает, как заставить их быть хорошими учениками и благодарными людьми.

Митяй улыбнулся ещё шире и успокоил атамана:

— Не сердись на них, Дандор. Они помнят твоё добро, просто они рыбаки, а ты великий охотник и, вообще, казак, такой же, как и я, не привыкший бегать по степи, когда есть лошади. Ну, а теперь, пока наши охотники охотятся на карчаев, садись на моего коня, поедем ко мне в гости. Сначала я тебя кое-каким вещам научу, а потом тобой займётся Кирюха. Он великий ведл и, как я думаю, ты с ним сработаешься. Ну, а что касается охотников и рыбаков, то уже очень скоро всё наладится.

Передав копьё в задние ряды, Митяй подождал, когда Дандор сядет на мотоцикл, показал ему, куда поставить ноги и они поехали к берегу. Там уже разбили первые палатки и готовились к тому, чтобы накормить отличным ужином самое большое племя, которое встретилось Митяю по эту сторону Большого Кавказского хребта и всех этих людей собрал возле двух холмов и своих отважных, но бестолковых, охотников доисторический казачий атаман Дандор Волк, ещё первобытный охотник, но уже настоящий донской казак. Вредный. Под огорченные вздохи, сопровождаемые кислыми взглядами охотников и других обитателей стойбища, Митяй, Таня и Кирилл вернулись на берег, а ведлы Электрического князя, которые остановились за пределами площади, ехидно посмеиваясь, стали подзывать к себе обитателей стойбища, но только женщин и детей, и угощать их большими бутербродами из лепёшек с мясом и рыбой. По ходу дела они в самой вызывающей форме выясняли, как же это получается, что в степи столько еды бегает, а они тут живут чуть ли не впроголодь и ходят в драных шкурах? Как всегда в таких случаях, поражение осталось круглой сиротой. Рыбаки жаловались, что в реке мало рыбы, а отойти от неё далеко они боятся. Вдруг рыба станет возвращаться, а они отправились на охоту в степь. К тому же коптить рыбу намного проще, чем мясо, и она вкуснее.

Охотники же стали с жаром доказывать, что они охотятся каждый день, привозят на лошадях добычу, но их мало и они не могут обеспечить мясом всех до одного, ну, а шкуры рыбаки поснимали потому, что им в них жарко. Про то, что они растеряли все свои стрелы, никто не обмолвился. По большому счёту ничего страшного в стойбище не происходило, кроме того, что осётр и белуга в этом году мало того, что сломали график нереста, так ещё и не стали плыть вверх по течению вдоль северного берега. Поэтому рыбаки целыми днями стояли вдоль берега со своими острогами, но мало кому удавалось метать их в проплывающих мимо рыбин. В принципе охотники были правы, лучше бы они пошли вместе с ними на охоту в степь и тогда все были бы сыты. И опять никто не признался, что виной тому обида Дандора как на одних, так и на других. Он наотрез отказался возглавлять охоту, а без его руководства рыбаки попросту отказывались идти в степь. Так что куда не кинь, во всём были виноваты эти балбесы. Одни считали, что Дандор будет до бесконечности изготавливать им стрелы, а вторые не считали для себя зазорным открыто смеяться над тем, что этот парень мало того, что сам сел на лошадь, да, ещё и пристрастил к этому своих охотников. По всему выходило, что вождь кругом прав и всем давно уже нужно повиниться перед ним. Ну, охотники те давно уже всё поняли и были готовы у него в ногах валяться и даже согласны учиться изготавливать стрелы, вот рыбаки пока что не торопились делать никаких выводов. Поэтому лепёшки с толстыми ломтями варёного мяса и буженины проплывали мимо их носов.