Судьба в наследство

Светало. На улице было морозно. Тут же из скотника мне был выведен Пятый, он приветствовал меня радостным ржанием. Осмотрев круп, я убедилась, что с конем все в порядке. Молодой мужчина подал мне жакет, поблагодарив его кивком, я, невзирая на нестерпимо-резкий запах конского пота, надела его, а потом, оттолкнувшись от земли, запрыгнула на спину жеребцу.

— Трактир или харчевня здесь есть? — напоследок поинтересовалась я, дожидаясь, пока он откроет створку на воротах.

— Нет, — тут же раздалось в ответ.

Тогда я, ударив пятками коня, выехала на улицу.

Да-а. Милая деревенька, приветливые жители... Ладно, где ж мне девочек-то искать? Проехать из конца в конец? Ну с Божьей помощью!

Деревня была большая и богатая, сплошь справные заборы, рубленые дома с каменными очагами, где не топилось по-черному. Крепкие ухватистые мужики, с цепким взглядом... Вот она жизнь в приграничных областях. Правда крайние домишки были поплоше — более низкие, и забор окружавший их тоже пониже, некоторые даже без каменных труб, лишь отверстия в центре крыши из которых уже вовсю вился дымок. При огляде подворий с улицы, дома, где могли бы остановиться сестры, я не обнаружила. Неужели придется в каждый стучать? Или сразу к старосте направиться? А ну как попытаются задержать до прибытия братьев? Так не затевать же рубку с простым людом...

Углядев стоящий на отшибе немного кособокий дом, я направила к нему Пятого, решив потолковать с его хозяином или хозяйкой. Раз его построили в стороне от прочих, значит, живущие в нем не очень-то с деревней знаются и, следовательно, можно будет напроситься к ним на недолгий постой без особого риска получить по голове.

Дверь мне отворила дородная тетка в коричневом котарди, овчинной безрукавке поверх него и черном чепце.

— На пол денька остановиться у вас позволите? — спросила я, не слезая с жеребца.

Тетка фыркнула, а после милостиво кивнула, словно высокородная маркиза.

— Коня сама поставишь, — низким голосом ответила она, и, не оглядываясь, пошла к дому.

Спешившись, я прошла через калитку, и открыв створку завела Пятого вовнутрь. Во дворе были длинный сарай, из которого доносилось блеяние коз, поленница, а так же коновязь и пустые ясли. Окинув глазами все вокруг, я увидела, как из низенькой неплотно прикрытой дверцы торчит пук сена. Привязав жеребца и наложив ему полную кормушку, я сняла свой многострадальный жакет и набросила ему на спину как попону, соединив завязками рукава на груди. Надеюсь, этого хватит — Пятый не замерзнет. И только потом прошла в дом.

Входная дверь была низкая, и чтоб зайти, мне пришлось согнуться едва ли не пополам. Внутри было сумрачно: маленькое окошко, затянутое бычьим пузырем практически не пропускало свет, а масляная плошка на столе не спасала положения. А еще сильно пахло сухими травами, особенно укропом и ромашкой, а так же сосновой хвоей. Хозяйка стояла у очага и, повернув на крюке котелок от огня, что-то помешивала длинной деревянной ложкой.

Я в нерешительности замерла у порога.

— Проходи, чего стоишь? — грубовато бросила мне тетка. — Погоди чуток, сейчас микстуру доварю и все.

'Ведьма?!' — мелькнуло у меня в голове.

— Травница я местная и повитуха, — сказала она, словно бы прочтя мои мысли. — И не дивись так. У каждого, кто первый раз входит, эти раздумья на лице написаны. А микстуру варю для дочки кузнеца от грудного кашля с сушеной малиной, фиалкой трехцветной, чабрецом, корнем солодки, сосновой хвоей, потом все бортным медом сдобрю, а не лягушками и мышами, как некоторые болтают. Присядь к столу, я скоро.

Поставив щит у стены, а потом осторожно опустившись на краешек колченогого табурета, я принялась терпеливо ждать. Да уж. У нас в центральных областях союза травниц днем с огнем не найдешь, поскольку такие женщины очень хорошо за ведьм сходят. Травным ремеслом у нас аптекари занимаются, с разрешения и благословления Единой Церкви, а людей лечат специальные лекари и медикусы, которые долго учатся в университете на факультосах по специальностям — костоправы, камнесечцы, очные, кильные... Здесь же на границе когда ни одного приличного лекаря на сто миль сыскать невозможно, только травницы и выручают.

Но вот женщина сняла котелок с крюка и отставила в сторону.

— Зачем тебе нужно пол дня у меня сидеть? — поинтересовалась она, присаживаясь напротив меня с другой стороны стола.

— Мне сестер дождаться надо, — пояснила я. — Кстати вера в деревню боевые сестры не заезжали?

— Как же. Заезжали, — сразу ответила она. — Одну я даже пользовала.

От этих слов душа моя вспорхнула, а потом рухнула в желудок холодным камнем.

— Что с ней стряслось?! — в волнении я едва ли не подскочила с табурета.

— Ничего. Не прыгай ты так, — махнула рукой тетка. — Я вот сейчас к старосте, так со мной пойдешь. Они как раз у него остановились, вот и посмотришь.

Я чуть задумалась.

— А вы можете их сюда к вам позвать? — осторожно попросила я.

— Что не хочешь, чтоб вместе вас видели? — хитро прищурилась травница. — Беглая что ли?

— Нет, — качнула я головой, — Не беглая, все гораздо сложнее. Просто чем меньше нас будут видеть вместе, тем лучше. Тут не моя тайна, но...

— Я поняла, — оборвала меня тетка. — Мне чужих знаний не надо. Раз таитесь, то дело ваше. Только учтите, скорее всего, кто-нибудь деревенский уже в магистратуру побег. С этим у нас осторожно — граница, сама понимать должна.

Я кивнула. Еще бы. На меня тот молодой вон как пялился, с него точно станется куда надо доложить. Эх, никогда я прежде от своих же церковников не бегала! Ну Агнесс!..

— Вы самой высокой сестре скажите, что у вас их Пятый ждет. Они все поймут и пойдут с вами, — предложила я.

Травница кивнула, и, поднявшись из-за стола, бросила: 'Чего тянуть', — и начала собирать корзинку.

Туда она положила чистые тряпицы, горшочек с плотно притертой крышечкой, кулек с чем-то. А потом накинула на голову длиннющую шаль, закрывающую ее до талии.

— Ты меня здесь дождись, — начала она, закалывая шаль под горлом длинной железной булавкой. — Только по полкам у меня не лазь и ничего в рот не тяни, а то мало ли хлебнешь чего, потом до ветру три дня бегать будешь.

Я чуть слышно хмыкнула, припоминая старые бородатые истории про слабительное. А хозяйка, удовлетворившись моим незатейливым ответом, открыла дверь и вышла вон.

Посидев чуток, я решила посмотреть, что же с моей спиной. Сняла подшлемник и поддоспешник, потом стянула рубашку. Одна сторона была вся с небольшими прорехами и изгваздана бурыми пятнами. Да, располосовали мне спину, будто кошки драли. Осторожно пошевелила плечами, кожу саднило и тянуло — неприятно, но терпеть можно. Ладно, все одно других вариантов нет...

Натянув обратно свои вещи, я села обратно на табурет у стола и, положив голову на скрещенные руки, провалилась в чуткий сон.

Заслышав скрип, я подорвалась и ухватилась за клинок, но потом узнала знакомые голоса сестер. Первой в дом шагнула, конечно же, Гертруда. Увидев меня встрепанную, но вполне живую она распахнула свои объятья и осторожно стиснула меня правой рукой, а вот левую поберегла. Следом зашла Юза и тоже попыталась обнять меня, но, дернув носом, заявила:

— От тебя конем разит немилосердно, — и только хлопнула по плечу.

А вот третьей зашла Агнесс. Я сперва глазам своим не поверила, но девочка была в одеждах боевой сестры. Она, как и полагалось по уставу, подошла ко мне и, взяв за плечи, прижалась к щеке щекой: сначала к левой, а потом к правой. Правда, для этого официального приветствия мне пришлось нагнуться к ней.

— Вы тут потолкуйте без меня, — обратилась к нам травница. — А мне надо к кузнецу варево мое отнести. Только смотрите не долго, а то зять старого Отто уже на мерине в город подался.

Она сноровистыми движениями перелила содержимое котелка в горшочек, и, поставив его в корзинку, вновь ушла.

— Девочки вы как? — первое что спросила я, когда хозяйка закрыла за собой дверь. — Все целые? А то травница мне сказала...

— Да меня немного рубанули, — тут же ответила старшая сестра, указывая на левую руку. — Но не сильно, до Лориля думаю, заживет. Сама-то как?

— Пара царапин, — отмахнулась я. — Только Герта твой щит, — я указала на него. — Короче, он теперь немного дырявый.

Юозапа задумчиво стала рассматривать повреждения.

— А ты сама, точно все в порядке?

— Говорю, только поцарапало, — отмахнулась я. — Раз все более или менее, давайте собираться, повезем Агнесс обратно, дорога каждая минута. Сами ведь слышали, что кто-то из деревенских в магистрат чёхнул.

— Никуда мы ее не повезем, — отрезала Герта хмуро. — Разве только что с собой, — я изумленно вскинулась и готова была уже разразиться протестом, как сестра оборвала меня. — Я сейчас все расскажу, и тебе станет ясно. У-у! — тут она погрозила девочке пудовым кулаком. — Стукнуть бы тебя хорошенько за такие дела, чтоб впредь неповадно было!

Та виновато втянула голову в плечи и чуть отошла в сторону. Такое начало мне не понравилось.

Юозапа переставила, длинную лавку от стены к столу и девочки уселись. Агнесс, немного поколебавшись, осторожно опустилась с краюшку.

— Пока ты с крыш сигала и на жеребце своем от братьев улепетывала, я с той стороны, что от окна невидно в крыше дыру сделала и со всеми сумками ненадолго затаилась под коньком, раскорячившись точно белка на дереве. Потом когда большинство братьев за тобой припустили, а прочие оставшиеся чуть успокоились, я осторожно спустилась и пошла лошадей оседлывать, — начала рассказ Гертруда. — Правда, мне немного перед этим помахать пришлось...

— Помахать ей пришлось, — чуть сварливо прервала ее Юза. — Скажи лучше, что я вовремя подоспела. На тебя четверо братьев наседали вовсю, и если бы я не сцепилась с ними, они бы тебя уделали. Нет, чтобы сначала одного по-тихому уложить, затем другого, а уже потом за фальшион хвататься.

— И как я это сделать была должна? — вскинула брови Герта. — Выстрел из твоего арбалета я могла сделать только один, вот я его и сделала, а оставшиеся братья сразу за мечи. У одного между прочим гвизарма была. Я и так скакала, как коза по кочкам, чтобы мне ноги не подсекли... Ладно не важно, кто кого порубил, Слава Богу, что мы живые остались. Но главное другое — пока я, ожидая подходящего момента, за дверью этого сарая стояла, слышала, как тот крестьянин, что нашу дурынду в город привез, — тут старшая сестра кинула еще один грозный взгляд на Агнесс. — Братьям рассказывал, что с самого начала заподозрил — она не за ту себя выдает. Говорил, что не может быть у такой замухрышки столь справного коня и доброго седла. Благо, что он ее конокрадкой посчитал, и после того как в город привез, проследил, куда она подалась, а сам к братьям побег. Так нас и нашли. Ну а после того как мы от братьев сбежали и что в городе натворили... В общем никуда мы теперь ее не везем, а едем все вместе.

— Погоди, не поняла, — остановила я сестру. — Почему никуда не везем? Зачем нам всем вместе ехать? Никто не знает, что до этого Агнесс у сподвижников была.

— В том то и дело что знают, — неожиданно рявкнула Юза. — Она же в одеждах гугритов была...

— Усколлинен, — поправила я ее.

— Да не важно, — отмахнулась от моих слов та и, обратившись к Герте, потребовала. — Ты ей давай расскажи, что мне поведала. Слово в слово.

Гертруда скривилась, словно стакан уксуса хлебнула, но послушно продолжила:

— Братья сочли, что девочка из усколлинен, раз на ней их традиционная одежда. Их командир пока я пряталась, направил помощника в магистрат, чтоб десяток другой братьев в тот же день в обитель к сподвижникам направились. Мол, к настоятелю заглянуть, а то варвары вновь от рук отбились; вон одна шалава из гугритов коня уперла. А потом какой-то гад вспомнил про розыскные листы и предположил, что из нас троих одна может быть беглой сестрой, иначе бы мы итак из окошка не сигали. Пока они разглагольствовали, вроде как сидя в засаде и ожидая когда мы за конями явимся, в городе началась паника. То ли дом загорелся, то ли еще что, но в общем под эту суматоху мы и улизнули из Бертроя. Нам еще повезло, что братья, которые нас караулили, не успели ни с кем своими соображениями поделиться. Хотя теперь-то точно успели. Я ж их не всех насмерть положила: так двоих то ли ранила, то ли просто вырубила.

— Ге-ерта, — протянула я, хватаясь за голову. — Что ж ты так опростоволосилась?!

— Знаешь, мне не до того было. Нам следовало под шумок улепетывать, а не недобитков выискивать. Да и мне как-то раньше братьев по Вере резать не приходилось. Я все других больше укладывала: бандитов там, или наемников. И что, теперь об этом сожалеть?! Без толку! Самое главное, что теперь мы Агнесс на другой конец Союза с собой попрем.

После этих слов я тоже очень нехорошо посмотрела на девочку. Вот уж точно удружила! Мало нам проблем в пути было, так еще и она добавила! Не было у нас бед с инквизицией, так теперь будут. Из-за нее сестры как минимум четырех братьев положили, двоих ранили, а такое просто так нам не спустят. А еще, не приведи Всевышний, за нами могут погоню устроить, если братья посчитают, что одна из сестер разыскиваемая. Хотя среди нас как раз теперь есть. ...!

Правы были сестры, ох правы! Надо было ей все с самого начала рассказать, а не миндальничать как с сахарной куклой!

Ладно, теперь хоть ругай себя, хоть не ругай — поправить уже ничего нельзя.

— Только как мы поедем, я ума не приложу, — продолжила Герта. — У нас в подорожой записано три сестры, а нас четыре. Как мы это объяснять при пересечении границ будем?

— У меня старая пластинка осталась, — напомнила я девочкам. — У меня же ее никто не забирал.

— Ну и чем она нам поможет? — удивилась старшая сестра. — На ней же ведь старый маршрут записан, а нам в Лориль надо, это совершенно другая сторона.

— На той пластине вообще ничего не записано, кроме того, что мы четыре сестры и едим по делам ордена, — пояснила я. — А вот куда и когда... Это уже на наше усмотрение. Так что до прибытия в монастырь к элиониткам мы будем пользоваться старой проездной биркой, а вот их настоятельнице подпихнем новую. Другое дело, что въезд во все города и госпиталя нам теперь точно заказан. Если раньше мы только одних варфоломейцев опасались, то теперь вообще всех церковников. Я даже не знаю какими тропами к побережью придется пробираться.

— Какими, никакими, а все наши будут, — подвила итог всему разговору Юозапа. — Сейчас нам бы быстренько провианта раздобыть и убираться отсюда как можно дальше. А то действительно, не ровен час, половина магистрата сюда прискачет и возьмет нас тепленькими.

Мы поднялись и начали собираться. Девочки отдали мне мои сумки, и я тут же стала натягивать на себя дополнительные теплые вещи. Раз мой жакет пропал безвозвратно, а в одном стегаче мне будет холодно, я натянула под него запасную рубашку, потом отданную мне в обители сподвижников куртку, а уже на нее кольчужку, на всякий случай, чтобы мне бок не пропороли. Девочки тоже одевались основательно, ведь сегодняшнюю ночь нам придется провести под открытым небом. А на улице не месяц май, и даже не март. По ночам морозы ударяли так, что мы готовы были залезть в пылающий костер, лишь бы согреться. Под жакеты, как и я под поддоспешник, сестры точно также натянули свои кольчуги, а уже поверх всего уставные сюркоты6 и плащи.