Часть десятая Дневник Тринадцатого Императора

Налив охлаждённого сока в сразу же запотевшие красивые фужеры зелёного стекла, Макгрегор озвучил то, на что не решился Ний Илеяс.

— Так то это конечно так, но обилие и частота конфликтов с Российской империей чревато перерастанием "Большой игры" в большую войну.

— Думаю, что они не рискнут связываться с нами из-за какого-то островка, да ещё в такой дали от метрополии.

— Здесь вы не совсем правы, сэр. Если мы взглянем на карту, то сразу увидим, что территория Британии отстоит гораздо дальше, от мыса Йорк, чем дальневосточные города северных варваров.

— Пусть так, география всегда была вашей сильной позицией, сэр Макгрегор, но если мы успешно решим задачу в Персидском заливе, то остальное просто окажется призом победителя!

(Флоренция, вилла Сан-Донато)

Симпатичная блондинка, с несколько более широкими плечами чем положено эталону женской красоты и узковатой нижней частью что пониже спины, крутилась перед большим зеркалом, рассматривая своё покрасневшее лицо.

— Кот, скоро ты там? Как долго ещё будешь танцевать у этого отражателя?

— Не Кот, а Констанция и не у отражателя, а у зеркала. И вообще, Бак, не мешай наводить камуфляж, князь с княгиней сегодня едут в Рим на важную встречу, а у меня лицо после эпиляции никак не придёт в норму. Придётся опять спецпудру использовать.

— Константин, ты бы лучше оружие проверил, чем перед этим своим зеркалом крутиться.

— Оружие я проверяю в первую очередь, да по-другому в этом балахоне и не получиться. Вот посмотри.

Взору Бака предстала изящная женская ножка в новомодных нейлоновых чулках с широкими подвязками, за которыми крепились смертоносные стальные изделия.

— Ты бы ещё повыше юбку задрала, бесстыдница...

Дурашливым голосом, имитирующим говорок графини — старой карги из соседнего имения, проблеял штабс-капитан Дмитрий по кличке Бак.

— Господа, общая готовность через восемь минут, сопровождение осуществляем с размещением по схеме один.

Это из соседней комнаты донёсся голос командующего этим весьма необычным подразделением.

— Вечно ты, командир, не даёшь бедному стражу полюбоваться прелестями нашей красотки. Тебе-то хорошо, а каково мне на запятках?! Вечно приходиться пыль глотать, да слюни пускать пока вы там прохлаждаетесь.

— Не прохлаждаемся, а работаем, не покладая рук. Думаешь просто определить, что из разносолов на блюдах и тарелках есть можно, а что снабжено изрядной долей мышьяка. Проглотит наш подопечный князюшка порцию отравы и всё, с приветом, ни один врач не откачает, и операция провалена. Здесь в Италии мышьяк используют уже не одно столетие, набрались опыта, не то что в кофе, даже в пирожные закладывают так, что не подкопаешься и индикатор незаметно не всунешь — всё на виду.

— Да уж и на занятиях слушали и учебники читали, знаем'с, не впервой'с.

— Князь насчёт пирожных предупреждён. Он всем своим друзьям и знакомым уже неоднократно объяснял, что у него от них живот пучит, и доктора их потреблять не рекомендовали категорически.

— Отцы иезуиты умеют и другие яды использовать, пирожные — это ерунда, говорят в 1600 затёртом году одному герцогу кто-то из семейства Медичи умудрился в куриное яйцо отраву вложить, вот это виртуозы.

— Бак, перестань сочинять, в куриное яйцо мышьяк не всыплешь.

— А я и не сочиняю, нам на занятиях преподаватель о герцоге Медичи и его отпрысках рассказывал, вот оттуда я эту историю с яйцом и взял.

— Если ты помнишь, то я за соседним столом сидел. О Медичи и не только о них историй много было, но о яйце ничего не говорилось.

— Ну вот, хотел вас подбодрить анекдотом о тупом грузине перед серьёзной операцией, а ты опять всё испортил.

— Отставить трёп! Все в инструкторскую.

Просторное помещение в мезонине виллы Сан-Донато было многофункционально, о чём его проектировщик Джованни Баттиста Сильвестри — архитектор Уффици даже не подозревал. Успешно перестроенное, превращенное в инструкторскую, тренировочный зал и наблюдательный пункт, оно выполняло ещё одну важную функцию. В дальнем конце зала за фальшивой стеной была устроена выгородка, в которую входил толстенный кабель "молниеотвода". Надо ли говорить о том, что находилось в той выгородке, если туда кроме князя имели право входить только два человека.

— Господа, напоминаю всем! Сопровождаем объект во время поездки в Рим, размещение по схеме один.

— Вахмистр Деревянко, напомните нам, пожалуйста, что это означает.

— Слушаюсь, ваше благородие. — Движение с размещением по схеме один предусматривает обеспечение безопасность объекта при длительных загородных поездках....

Благополучно пересказав достаточно длинную инструкцию и ничего не упустив, вахмистр замолчал, ожидая замечания или одобрение.

— Добро! Выдвигаемся, время вышло.

К вышедшему на парадное крыльцо виллы князю легкой танцующей походкой подошёл секретарь доложил о готовности к поездке и о том, что кухонная утварь, мягкая рухлядь и кое — что из мебели уже благополучно доставлено в недавно приобретённый новый дом в Риме.

Ещё через несколько минут Елена Петровна Демидова — Сан-Донато, урождённая княгиня Трубецкая, со своим сиятельным супругом князем Сан-Донато — Павлом Павловичем Демидовым в сопровождении секретаря, фрейлин, и прочего люда выехали в шикарной, запряжённой шестёркой рысаков карете Петербургской фабрики Неллиса, на большой приём по случаю дня рождения Виктора Эммануила II. Позже планировались многочисленные встречи с деловыми людьми Апеннинского полуострова, и только через неделю князь собирался вернуться во Флоренцию.

Княжеский поезд из трёх карет двинулся на выезд на знаменитую дорогу Рим-Флоренция покрытую на некоторых участках камнями, выложенными ещё рабами Рима. На запятках, как им и было положено, находились два лакея в ливреях вышитых цветами из герба князя. Впереди ехала карета с гардеробом княгини, а позади скакало двое всадников в опереточных костюмах мадьярских гайдуков. Вообщем, шуму и гаму, а также зевак, вышедших спозаранок поглазеть на княжеский поезд, было достаточно.

Никто и не заметил, а если и заметил, то не обратил внимания на почтовый дилижанс скромной серой окраски, выехавший на ту же дорогу четвертью часом ранее парадного княжеского выезда.

* * *

*

— Пепино, ты опять чего-то нажрался, сколько можно портить воздух?

— Ничего кроме монастырской бобовой похлёбки в рот не брал. Разве ж я виноват, что кастелян очередного своего родственника на кухню пристроил.

— Вечно у тебя всё не как у людей, наверное опять небось две порции сожрал, утроба твоя ненасытная.

Раздавшийся характерный звук и затем очередная порция ругательств и препирательств двух монахов, засевших в кустах недалеко от дороги, была прервана цокотом копыт и грохотом ободов оббитых железом колёс почтового дилижанса.

— Что-то почтовики сегодня раненько в Рим двинулись. Еще и колокола не звонили, а они уже в дороге.

— По утренней прохладе приятней ехать, да и лошадям легче эту колымагу тянуть. Вон как рессоры прогнулись, небось, ещё и несколько неучтенных пассажиров взяли. — Смотри, смотри, они и заводных коней взяли, никак разбогатели наши почтари.

— Взяли не взяли, не наше дело, деньги лишними не бывают. Ты лучше за дорогой посматривай не пропустить бы нам нужную карету.

— Да разве её пропустишь. Она цугом в три пары пронесётся, и нет её.

— Вот и надо на "лысом" холме моментом дымный костёр запалить.

— Запалим, хворост уложен, смолой и маслом полит, останется только "шведскую спичку" поднести и полыхнёт наш сигнальный костёр как миленький.

— А не подведёт твоя спичка?

— Что ты, что ты. Настоятель когда нас обучал, сказал, что этот швед Йохан Лундстрем, который на спичку патент взял, удостоился большой золотой медали на Всемирной выставке в Париже.

— Интересно, а как много золота в той медали? Сколько же она стоит?

* * *

*

На опушке рощи рядом с дорогой Рим — Флоренция расположилась живописная группа вооруженных людей, собравшихся явно не на пикник или для любования природой в этот ранний час. Одетые частью как сицилийские крестьяне, частью как пастухи с того же острова, они, похоже, недавно закончили завтрак. В воздухе ещё сохранялся аромат чесночной похлёбки, но половина из них уже поочерёдно демонстрировала старшему свои лупары. Эти обрезы старинных охотничьих ружей, предназначенные для защиты стад овец от волков и получившие своё название от итальянского (lupu) — "волк", частенько использовались для сведения счётов между людьми. Остальные были вооружены ножами в большинстве своём из переделанных сельскохозяйственных орудий.

Вот к человеку, который проверял вооружение, подбежал молодой парень и что-то быстро проговорил, почти прошептал, отчаянно при этом жестикулируя, видимо, чтобы компенсировать недостаток громкости высказывания.

— Сеньоры! Получен сигнал от наблюдателей с холма, всем приготовиться! — Помните, живыми нам нужны только князь и его секретарь. Всех остальных на небеса... — Да, о лошадях, о лошадях не забудьте, иначе обоих пленников до самого моря потащите на своём горбу!

Десяток "солдат" со своим capodecina (десятником) решением consiglieri (советника) временно переименованных в "лесных братьев", рассыпались за поворотом дороги. Трое направились к подпиленному дереву у проезжей части, а остальные залегли в ближайших придорожных кустах.

На участке древней дороги, видевшей на своём веку много смертей и крови, стало тихо, а в кленовой роще, где спрятались злоумышленники, даже птицы замолчали....

* * *

*

Обычные почтовые дилижансы, сновавшие в это время по дорогам Европы, славились духотой своих внутренностей, а для некоторой части пассажиров являли опасность выпасть прямо по дороге, не доехав до пункта назначения. Виной тому были откидные сиденья, крепившиеся к дверцам кареты — стоило запорам ослабеть, как она открывалась и несчастный оказывался снаружи....

Представитель этого транспортного семейства, двигавшийся сейчас по дороге Рим-Флоренция, внешне был не отличим от своих собратьев, правда, внимательный взгляд знатока отметил бы некоторые его странности, но и то для этого надо быть специалистом и очень присмотреться.

Вахмистр Деревянко, вооружённый биноклем, обеспокоено покосившись на очередной столб дыма, поднявшийся неподалёку от дороги, когда они миновали её изгиб, доложил об этом старшему группы.

— Ваше благородие, слева опять дым. Судя по скорости его появления после нашего проезда это сигнальный костёр запалили.

— Да, похоже, в этой поездке нас плотно сопровождают. Интересно, кто же это?

— Ваше благородие, вы только дозвольте, мы их мигом спеленаем и поспрошаем, если надо то и с пристрастием.

— Не вахмистр, нет. Они ничего вам не скажут, просто потому что не знают. Их задача проста — увидел-поджёг, большего им знать не положено, а сейчас время дорого.

— Всем приготовить оружие, вероятно нападение из засады, работаем по обстоятельствам, без команды. Скорее всего, вон из-за того поворота нас атакуют.

— Да, местечко удобное.

— Но и нам видно, что оно удобное, не так ли? Эй, "Возницын", осади — ка лошадок и смени аллюр так, чтобы к тому месту шагом выйти.

— Слушаюсь, ваше благородие.

Тяжёлая карета дилижанса замедлилась и четыре пары внимательных глаз сосредоточили своё внимание на повороте дороги. Падающее поперёк пути дерево заметили почти одновременно. Не доезжая двадцати сажень до рукотворного препятствия, карета остановилась. Дальше действовали, так как отрабатывали на ученьях, в далёких родных лесах.

Расположившийся на запятках справа Бак заученным движением послал в придорожный кустарник гранату, затем вторую. Теперь справа какое-то время должно быть чисто! Надо быстро соскочить на землю и пока вероятные противники оглушены взрывами, добить тех, кто не представляет интереса или наоборот, вытащить одного — двух, из которых ещё можно выжать информацию. Слева за дорогой хлопнуло несколько "знакомых" выстрелов — это, похоже, его пластуны обнаружили ещё одну группу бандитов. Не отвлекаться, всё внимание на заросли кустов, назад можно не оглядываться, его спину надёжно прикрывает второй, в паре они работают уже не один месяц....

Картина, представшая глазам штабс-капитана, откровенно его разочаровала. Достаточно было только увидеть вооружение нападавших времён Крымской войны, чтобы сразу понять — информацией здесь не пахнет. Обыкновенные наёмные убийцы из местных крестьян, возжелавших заработать. Хотя возможно их старший что-то знает.

Старшего или десятника отличала от остальных только более чистая и аккуратная одежда, точнее, бывшая некогда чистой и аккуратной. Сейчас бы этого никто не заметил. Экспресс — допрос особого результата не дал. "Язык" знал только то, что пленников необходимо доставить в рыбацкую деревушку на берегу и это всё.

— Прибираемся. Ничего не брать, трупы расположить так, чтобы имитировать драку. Полиции этого будет достаточно, карабинеров не заинтересует, а мафии мы глаза всё равно не закроем, если это только мафия, а не кто-то ещё, за ними стоящий....

— Ваше благородие, раненых нет, повреждений нет, всё прибрано, можно двигаться.

— Благодарю за службу! Задёрнуть шторы камуфляжа! Продолжаем движение!

— Есть продолжать движение.

Как на театральных подмостках движется занавесь по окончанию пьесы, та и по бортам необычного транспортного средства скользнули шторки — занавески с гербами и карета издали снова стала похожа на экипаж князя Сан-Донато. На встречу охраняемому выезду на заводной лошади помчался казак, чтобы доложить о том что дорога свободна и можно продолжать путешествие.

* * *

*

Не сильно нахлёстывая животное, чтобы оно не перешло в галоп и вторая группа успела рассмотреть, кто скачет им навстречу, посланец "передового дозора", поравнявшись с княжеской каретой, осадил своего скакуна и оказался у открывающейся дверцы почти одновременно с секретарём спрыгнувшим на землю.

— Ваше благородие, впереди была засада. Препятствие устранили, можно ехать дальше. Имею записку от их благородия для его светлости.

— Хорошо, давай её сюда.

— Ваша светлость, здесь красивая местность, не желаете ли немного размяться.

Князь, который прислушивался к разговору с самого его начала, быстро соскочил из экипажа, не дожидаясь, пока будут откинуты ступеньки-лесенки.

— Милейший, что там написал наш штабс-капитан?

— Одну минуту, ваше сиятельство.

За эту минуту двое собеседников успели удалиться от кареты на добрых полтора десятка саженей, и теперь их разговор можно было разве что прочесть по губам, если бы кто-то из присутствующих владел этим искусством. Развернув рулончик записки, секретарь прочёл князю короткое послание Бака.

"Господа, засада уничтожена без потерь. По моему глубокому убеждению, это только первое небольшое прощупывание наших возможностей. В засаде были крайне неумелые люди, которых вероятно наняли за умеренную платы и дали задание нас перебить по древнему разбойному плану - с поваленным деревом времён Робин Гуда. Уверен, что подобное обязательно повториться более подготовленными бандитами с лучшим снаряжением и в более выгодном для убийц месте.