Академия истины (Академия Веритас)

В лечебнице было пусто, а оттого немного жутковато. Я все боялась, что вот-вот услышу над ухом скрипучий голос, а потому без конца оглядывалась через плечо и всматривалась во все темные углы. Только поэтому в одном из боковых коридоров заметила слившуюся в страстном объятии парочку. От изумления чуть не выпустила из рук кошель, но вовремя спохватилась и поскорее кинулась к дверям. Я была абсолютно уверена, что узнала и мужчину, и женщину. Там, в полумраке лечебницы, вовсю миловались Брианда и декан Дорэ.

Потрясенная увиденным, я все никак не могла собрать воедино разбегавшиеся мысли. Как добралась до общежития, и не помню. Уже в комнате поняла, что опять забыла отдать лекарям амулет, но обратно так и не решилась вернуться.

Глава 18. Санник

Хорошо, что до начала грудня успела снести в лавку наше рукоделье: с приходом зимы началась активная подготовка к сессии, а с ней вернулся и мандраж первых дней обучения. Сколько бы ни зубрила, все равно казалось, что ничегошеньки не знаю и все завалю.

Библиотека работала круглосуточно, в общежитиях объявили неделю тишины: запрещалось шуметь, чтобы не мешать соседям готовиться к экзаменам. Чеккина, которой необходимо было заниматься вокалом и играть на музыкальных инструментах, с раннего утра до самого закрытия общажных дверей пропадала на факультете Искусства, репетируя. Она даже пообедать и поужинать частенько забывала, так что я подкармливала ее принесенными из столовой булочками и бутербродами. Я пропускать трапезы просто не могла: то ли на нервной почве, то ли из-за напряженной умственной работы все время хотелось кушать. Даже не так: жрать! Сколько бы ни съела, все казалось мало. Никогда раньше такого не было, даже в самую жаркую страдную пору. Утешалась тем, что после сессии это пройдет.

В ночь на санник мы с Дорой гадали на суженого, кладя под подушку ветку яблони. Хотела и в этом году не нарушать традиции, да рука не поднялась обломить обсыпанную волшебными цветами веточку. Постояла, вдыхая нежный аромат, да и ушла не солоно хлебавши. Может, оно и к лучшему: в прошлый раз, когда я хотела выслушать суженого, попала в лечебницу с отшибленной памятью, а сейчас память мне нужна вся, без остатка.

После ужина, прихватив кулек с выпечкой, заторопилась в общежитие тренироваться наносить грим. В дверях меня перехватила мамаша Гурдан:

— Пляши, красавица! Тебе посылочку передали!

— Ох, может, в другой раз спляшу, верита Гурдан?

— Нет уж, пляши сейчас, и так из-за книжек не встаешь, так хоть пробздишься!

Сгрузив кулек на руки кастелянше, изобразила несколько движений перепляса, стараясь не сильно топать.

— Плохо плясала, без души, — вынесла вердикт женщина. — Но, так уж и быть, посылку отдам, все равно ты в последние дни ровно муха полусонная.

С этими словами она вернула мне кулек и вытащила из своей комнаты небольшую коробку, завернутую в красивую бумагу и перевязанную ленточкой.

— Так тут моего имени нет, — растерянно сообщила я, оглядывая полученное.

— А она на словах сказала, что для тебя. Мазилка тут прибегала, светленькая такая, я имени ее все упомнить не могу...

— Мазилка? — переспросила я.

— Ну, которая все кистями по дерюжке мажет, как это прозывается-то... Слово такое поганое...

— А, художница, наверное? Брианда, да?

— Она! Передала, вот. Говорит, для памяти полезно!

— Спасибо, верита Гурдан! Извините, я пойду, мне еще заниматься нужно.

— Иди, иди! Пусть Великая Веритассия будет к тебе благосклонна! Ты девчонка хорошая, авось, богиня не оставит милостью.

В свертке оказалась коробка конфет, я видела такие в кондитерской — дорогое удовольствие. Даже стало неловко принимать подарок, я ведь так и не приходила больше позировать, хотя обещала. Мне просто было неудобно встречаться с Бриандой после того, что увидела в лечебнице. Девушка очень хорошо чувствовала настроение собеседника, и не успокоилась бы, пока не докопалась до причин моей зажатости. А что я ей могу сказать? Во-первых, это не мое дело, чем художница занимается, а во-вторых, имею ли я право попрекать кого-либо после того, как сама не пойми чем занималась с чужим женихом, а потом еще и соблазняла Семена... Кто знает, что там произошло у Брианды с веритом Кальдероном... Нет, нет, нельзя сейчас об этом думать, нужно сосредоточиться на занятиях!

С сомнением подняла крышку коробки: в аккуратных маленьких гнездышках были разложены хорошенькие бело-коричневые конфетки. Ну, раз для памяти, надо попробовать, а девушку потом поблагодарю и обязательно еще постою на помосте, чтобы она могла закончить картину.

Вкус у лакомства был чудесный: словно бы молоко смешали со свежим липовым медом, а потом еще натолкли в смесь сочных ягодок... И обязательно кушать ложечкой, по чуть-чуть, лежа на прогретом солнцем лужке и прислушиваясь к стрекотанию кузнечиков... М-м-м... Сама не заметила, как слопала три конфеты. С сожалением отложила подарок: надо будет вечером Франческу угостить, ей тоже крепкая память не помешает.

Достала из шкафа ларчик, в котором хранила косметику. У меня пока ее было не так много, как у Чеккины, но самые необходимые вещи уже успела приобрести. Разложила запасы перед зеркалом, и уже хотела усесться на стул, как вдруг в голове все закружилось. Я судорожно вцепилась в край стола, стараясь не упасть, но мир все скорее вращался перед глазами. Последнее, что запомнила, проваливаясь во тьму: нестерпимое жжение в груди и яркие лучи света, вдруг пробившиеся прямо через платье.

В себя пришла от того, что все внутри завязывалось узлом. Ломило кости, сводило живот, по лицу ручейками катился пот, выедая глаза. Где-то чуть ниже ребер словно трепыхалась небольшая птичка. Дышать было почти невозможно. Раздавались на редкость мерзкие звуки. Чуть позже пришло осознание, что я стою на четвереньках над здоровенной шайкой, в которую меня просто выворачивает. Нет, не стою, кто-то держит меня за плечи и талию, у меня так дрожат руки и ноги, что сама бы я, наверное, повалилась.

Как только рвотные позывы прекратились, я обессиленно рухнула на колени, пытаясь рассмотреть что-нибудь через пелену щиплющихся капель. Меня била крупная дрожь, зубы меленько клацали. Кто-то заботливо утер мне лицо влажной тряпицей и я, наконец-то, поняла, что рядом со мной верит Грэгори.

— Ма-м-моч-ч-ки, — с трудом пробормотала я, стараясь не сломать зубы, — стыд-дно к-как!

— Чего же тут стыдного, деточка, я столько больных за свою жизнь видел, ты не представляешь, — ласково приговаривал заведующий, протягивая мне кружку. — Давай-ка ротик прополощем... Вот так, умничка... Сюда сплюнь... Еще раз... Просто молодец!

Он еще раз тщательно обтер мое лицо, шею и попытался протереть ключицы, но я дернулась. Только сейчас поняла, что из одежды на мне одна рубаха, и инстинктивно прикрылась руками.

— Тихо, тихо, на, сама оботрись. Не нервничай. Все уже хорошо. Скоро легче станет. Завтра уже опять бегать будешь, а пока еще слабость продержится какое-то время. Давай-ка я тебя в палату отнесу, тебя пока телепортировать нельзя, а сама ты не встанешь.

Я попыталась доказать, что он ошибается, но подняться, действительно, не получилось.

— Ну, вот, я же говорил, аккуратней, а-то лоб о кафель разобьешь, — убаюкивающе продолжал лекарь, подхватывая меня на руки. Я оставила попытки сопротивляться, все равно он уже видел самое постыдное, что только может случиться.

Нес меня верит Грэгори совсем недолго, буквально несколько шагов. Заботливо уложил на кровать в знакомой комнатушке, укрыл одеялом, после чего протянул стакан с каким-то варевом.

— Попей, сколько сможешь, это сил придаст. Тебе получше?

Я только слабо пожала плечами. Кости все еще ломило, но хоть тошнота прошла, и птица в животе уже не билась.

— На несколько вопросов ответить сможешь?

— Да.

— Вот и ладненько, — лекарь поспешно отворил дверь и впустил декана Дорэ с магистром Кальдероном.

Заговорил опять декан:

— Верита Ролло, что вы ели перед тем, как потеряли сознание?

— К-конфеты.

— Где вы их взяли?

— Вер-рита Гурдан передала. От Б-брианды.

— От Брианды? — хором переспросили мужчины и удивленно переглянулись.

— Этого не может быть, — произнес верит Кальдерон. — Брианде я верю, как себе. Она не могла...

— Разберемся, — прервал его декан. — Вы все съели?

— Нет, еще много в к-коробке осталось.

— И где эта коробка?

— У меня в к-комнате.

— Я выясню, — тут же сказал магистр Кальдерон и исчез.

— Верита Ролло, вы не волнуйтесь, отдыхайте и слушайтесь во всем магистра Грэгори. Мы обязательно разберемся, что произошло. Здесь вам ничего не грозит. Спите и набирайтесь сил. Да будет Великая Веритассия к вам благосклонна! — декан слегка поклонился и ушел.

Заведующий же забрал у меня питье и велел крепко спать.

Глава 19. Холодный день

Как ни странно, никакие скрипучие голоса на этот раз меня не беспокоили. Я почти все время безмятежно спала, только иногда меня будил верит Грэгори, спрашивал о самочувствии, поил очередным варевом, заглядывал в глаза и оставлял досыпать.

Наконец я проснулась самостоятельно. Чувствовала себя вполне сносно, только слабость еще не до конца прошла. На стуле рядом с кроватью обнаружила свое платье и поспешно оделась. Интересно, сколько я проспала? Мне же к экзаменам надо готовиться! Хотела выйти из комнатушки, чтобы спросить у кого-нибудь, который час, но в дверях столкнулась с заведующим.

Лекарь принес поднос с едой.

— О, уже встала? Чудненько! Как ощущения?

— Спасибо, верит Грэгори, уже хорошо.

— Неправда! Вот покушаешь, и будет хорошо. Садись!

— Спасибо. Верит Грэгори, а сколько сейчас времени? — уточнила я, с жадностью набрасываясь на бульон с кусочками курятины.

— Девятнадцать часов.

— Ой, мама, я что, сутки проспала?

— Вообще-то, двое.

— Двое суток? — не поверила я собственным ушам. — Великая Веритассия! У меня же экзамены через два дня!

— Сиди! Экзамены у нее! Еле выжила, а о сессии беспокоится! Сначала все съедаешь, потом провожу тебя к декану, с ним будешь экзамены обсуждать. А пока не съешь, никуда не поведу. Да не торопись ты так, подавишься же!

Я старательно работала ложкой, не обращая внимания на ворчание заведующего.

Кабинет декана оказался в том же здании, но в другом крыле. За прошедшие месяцы здесь ничего не изменилось: все тот же полумрак, книги и верит Дорэ за письменным столом.

— Спасибо, Грэг! Отдыхай, дальше я сам. Присаживайтесь, неофит Ролло, не стойте столбом. Я вижу, ваше состояние уже вполне приемлемое.

— Спасибо, верит декан, я уже совсем хорошо себя чувствую.

— Ну, насчет 'совсем' я бы поспорил, но неважно. Итак, неофит Ролло, у меня к вам серьезный разговор, но начну я его только в том случае, если вы торжественно поклянетесь хранить в тайне все, что сейчас услышите в этом кабинете. Вы готовы это пообещать?

— Да, верит декан. Клянусь именем Великой Веритассии, что никому не расскажу об услышанном.

— Но под словом 'никому' я подразумеваю, действительно, никому: ни подружкам, ни родителям, ни возлюбленному!

— Я уже поклялась, верит декан. Я никому не расскажу.

— Хорошо, — мужчина устало потер кончиками пальцев переносицу. — Как вы уже, наверное, догадались, вас пытались отравить при помощи шоколадных конфет, переданных от имени Брианды Азеведо. Сама Брианда сделать этого не могла: в тот момент, когда кастелянше вашего общежития передали коробку, мастер Азеведо находилась в художественной студии, которую не покидала в течение нескольких часов. Это подтверждают три человека, находившиеся там же неотлучно, и еще ряд людей, на какое-то время заглядывавшие в мастерскую. При этом сама кастелянша абсолютно уверена, что видела именно мастера Азеведо. Таким образом, кто бы ни передал коробку верите Гурдан, он лишь воспользовался внешностью Брианды. Вам понятно, о чем я говорю?

— Почти все понятно, верит декан. Только...

— Спрашивайте, не стесняйтесь.

— Я лишь удивилась, что кому-то удалось выдать себя за другого человека: разве такое возможно?

— Вполне возможно, как при помощи магии, так и при хорошем навыке гримирования. В конце концов, ваша кастелянша не настолько хорошо знакома с мастером Азеведо, чтобы сразу заметить небольшие огрехи внешности или поведения. Что-то еще?

— Нет, верит декан, все понятно.

— Хорошо, тогда вопрос задам я: кто, по вашему мнению, может желать вам смерти?

— Не знаю, верит декан. У меня нет врагов. То есть... не было...

— Что вы имеете в виду? — взгляд верита Дорэ прямо-таки впился мне в лицо.

— Ну, я не хочу огульно оговорить невиновного...

— Высказывайте любые предположения, мы непременно разберемся, кто виноват, а кто невинен.

— Помните, я оспорила осведомленность торговца Ковеля в вопросах траволечения?

— Да, разумеется.

— Тогда, в лавке, он чуть не бросился на меня, а когда мы вышли, эпопт Демар намекнул, что я сумела завести себе врага...

— Хм... В целом, эпопт Демар, несомненно, прав, но вряд ли Ковель решился бы на убийство. Хотя, на всякий случай, проверить, конечно же, стоит... Еще предположения есть?

— Нет, больше точно никого нет.

— А за что вас так не любит адепт Олбанс? — голос, раздавшийся из угла кабинета, заставил меня вздрогнуть.

В полумраке я и не заметила, что мы с деканом не одни в помещении. Боюсь, что опять позорно покраснела.

— Простите, магистр Кальдерон, я вас не видела. С Элинор Олбанс я почти не знакома: мы встречались лишь дважды, перемолвились едва ли парой фраз, оба раза она портила мою одежду, но это могла быть и случайность.

— В день поминовения был первый случай или второй?

— Второй. Первый раз мы встретились в день Приветствия.

— И что же произошло?

— Ничего особенного, Элинор веером задела мою руку, и я облилась вином.

— Это точно все?

— Да, магистр.

— Негусто, — подытожил декан. — Все это не тянет на повод для убийства... Видите ли, верита Ролло, — мужчина забарабанил пальцами по столешнице, — это, возможно, было не первое покушение на вашу жизнь... Истерик не будет? Хорошо. Помните, как три месяца назад лежали в лечебнице с аппендицитом? Каюсь, это был не аппендицит. Вы попали под воздействие артефакта, разрушающего магические контуры. Это очень опасно для мага, но совершенно безвредно для обычного человека. В момент воздействия рядом с вами находились еще два мага, причем гораздо более сильных. Мы полагали, что артефакт собирались использовать против кого-то из них, а вы лишь крайне неудачно подставились, не вовремя покинув лавку. Чтобы вас не волновать лишний раз и не мешать спокойному восстановлению, я был вынужден сказать вам неправду. Сейчас ситуация изменилась. Не стану вас обманывать: пока не ясно, связаны ли между собой события трехмесячной давности и произошедшее позавчера, но есть вероятность, что оба раза покушались именно на вас. Поэтому прошу вас еще раз хорошенько подумать и сказать: может ли кто-то желать вам смерти?

Я покачала головой: