Камешек в сапоге.

И ВСЁ! О-о-о!!!

Ах, да. Как только мы пришли на ближайшую поляну, и расселись друг напротив друга. Он провел э... типа... инициацию.

— Посмотри мне в глаза.

Глаза здоровенные при таком маленьком теле.

Я сел — посмотрел... и всё...

Я ослеп, оглох и в голове у меня.... в голове начало твориться такое... такой жуткий звон и грохот, что стояние на рок-концерте возле колонок могло бы показаться шепотом.

'Поправил, сука!', — я невольно безгласно взвыл. Потому что среди этого грохота моего голоса слышно просто не было.

Я был в темноте... и на свету.

Я видел... звук.

Я слышал... цвет.

То, что творилось со мной вообще не передать словами. Я прыгал внутри себя, как в клетке. Наверное тысячу лет я бесился и выл... и в тоже время спал. Я бредил. Я спал и не спал. А потом через бесконечность я как-то услышал... или увидел голос.

— Обними мир. Растворись в нем. Обними его...

— 'Обними'?! Убить бы тебя... — советчик! — взвыл я в ответ.

Но делать было нечего. Меня качало на какой-то могучей и мутной волне. Я мысленно плюнул, раскинул руки и нырнул в муть. А потом я попытался обнять мир, раскинувшись всеми чувствами в разные стороны.

Меня приподняло огромной волной. И...

Хлоп!

Мир... съёжившись схлопнулся в меня.

Очнулся я, лежа на травке. В голове просто гремело и шумело. Маленький такой шум — как в ночном клубе, когда там выступают три пьяных ди-джея одновременно и туда врывается наркоконтроль. По сравнению с тем, что до этого было... просто шум.

В него стала вплетаться... как-то изнутри головы — бесконечно тоскливая нота. 'У-у-у-а...' — как жалоба замерзающего и много недель голодного волка.

На эту ноту-звук и стал... нанизываться мой мозг. Стал как-то оплетаться вокруг него, как вокруг стержня. Потом тоскливая нота почему-то закрутилась, как штопор.

И вдруг снова — ХЛОП! И всю эту гадость вырвало из меня, как пробку из бутылки. И я снова оказался — 'просто лежащим на траве'. Растекшись по ней, как пластилин по батарее. Правда в этот раз я начал различать и запахи.

А в голове... я вдруг стал слышать шум. Просто шум. Просто какой-то 'белый шум'.

Просто?!

Да мать твою растуды... КАКОЙ-ТО! Не какой-то — а ОХРЕНИТЕЛЬНЫЙ! РАЗОХРЕНИТЕЛЬНЫЙ — мать его!!!

Вот этот 'белый шум', чуть не разорвал мне голову. Но человек такой скот, что привыкают ко всему. Я немного повыл и покатался по земле. Чуть погрыз её, потому что от боли у меня просто вылезали глаза. Но всё-таки я дождался. Дождался и шум чуть улегся. Потом пошел на спад и как-то потихоньку стал — фоном. Фоном от разных живущих и живых.

Я понял, что такое счастье. Вы не знаете? А я вам скажу!

Счастье это... — ТИШИНА!

Просто когда чуть-чуть тише. И в твоей голове не играют четыре вусмерть пьяных народных оркестра. Шотландских волынщиков, русских народных, чукотских горловых и африканских там-тамов и барабанов. Причем все они играют изо всех сил и каждый своё. Когда перестают барабанить литавры и бубны и ты наконец, можешь попробовать двинуть рукой. Например, потянувшись рукой к бластеру, чтоб попробовать пристрелить... эдакого затейника.

Так мало того! Как только чуть притихло, я каким-то образом стал через шум даже наши 'Шершни' видеть. Как мертвое — посреди живого. Они виделись в окружающем белом шуме, как островки мертвого пространства. Зашибись!

И что этот 'экскриментатор' сделал со мной?

Я попытался было вскочить, но удалось только застонать и поднять голову.

— Сука-а... — прохрипел я пересохшим горлом.

— Живые — рады видеть тебя... и приветствовать.

Мои пальцы мучительно скребли землю в безуспешной попытке дотянуться до ствола и разом оборвать столь никчемную жизнь. Жизнь, в которой такой придурок как я, мог поверить волосатому извращенцу.

— Ом-м..., — он в моей голове 'произнес' какие-то звуки. И я почувствовал себя гораздо счастливее. Это был почти оргазм, — шум сильно пошел на убыль. — Ом-м...

И... я бросил попытку дотянуться до бластера, и вместо этого радостно схватился за бестолковку — она была на месте. Вот оно — счастье...

...я лениво повернул голову и посмотрел на солнце. Оно ощутимо придвинулось к зениту. Моя голова была пуста. В ней царила гулкая пустота и самое главное — она не болела.

— Что, больше боишься? — задал мне вопрос волосатый гном.

— Да не, не боюсь. Ваши методики — это супер...

Он довольно зафырчал. Мысленно. Как камешки в голове прокатились или как по голой коже провели мехом — только изнутри головы. Чувство такое...

Глава 12.

Велик и могуч русский язык, а рифма к слову ЗВЕЗДА всегда лезет в голову одна и та же...

Я развалился на траве поудобнее и продолжил разговор.

— Спрашивать тебя Схог о том, пойдешь ли ты дальше с нами бесполезно. Ты — не пойдешь?

— Да, — он подбросил какую-то веточку в воздух, играясь.

— А пожелания есть?

— Вы очень странные. Совсем другие. Особенно ты.

— Это почему?

— Ты странно пахнешь.

Мысленная речь вообще очень информативна. Идет не только 'звук', но и 'картинка' и 'запах'... и даже чувство. Блин, как это объяснить? А-а! Это все равно, что слепому рассказывать о преимуществе 3D-телевидения перед цветным. В общем, при желании ты как бы проговариваешь все... только сразу.

— Странно это как?

Вот тут-то я и увидел... какие-то странные сооружения... ряды 'домов' — созданных явно нечеловеческой логикой и геометрией, сильно тронутых бесконечностью веков — под зеленым небом... кучу разбитых, сплавленных и покореженных звездолетов огромную вечность кружащихся в черной пустоте под светом незнакомой звезды вдали...

— Что это?

— Это оттенок мыслезапаха — как у тебя.

— М-м... И что у меня... общего с этим...?

— Не знаю. В сооружениях древних иногда бывает такой запах.

— Древние?

— Ты называешь их Предтечами. Мы тоже не знаем, кто они... и как выглядели. Но я думаю, они были чем-то похожи на вас.

Я усмехнулся: — Так ты так и не ответил — насчет желания. Я могу тебе чем-нибудь помочь?

— Свобода многих из нас ограничена. Нас тут считают животными. А для потомства нужны трое.

— Будет — обещаю. Что-то ещё?

— Ты знаешь — мы очень мирная раса.

— Да, знаю.

— Я хочу... Если придет наш корабль, чтобы ты — пропустил его к нам.

— А что я могу? — я удивлённо вздернул брови. — Я и сам тут на птичьих правах. На испытании.

В голове прокатились камешки смеха:

— На орбите висит ваш ударный крейсер или рейдер.

Я моментально сделал себе зарубку в памяти. Значит, не ушли — наблюдают. И о том, что мы тут беседуем, и я уже знаю о них — они не знают. И никаких упоминаний о телепатии — нигде не было.

— А ещё на планете есть сеть спящих порталов, — продолжая играть веточкой, сообщил Схог. — Мы не смогли узнать, куда они ведут. Это незнакомые порталы. 'Другие' чужие...

В моей голове появилась картинка пирамид скрытых зеленью.

— Местные про них не знают. Они не подчиняются нам, и мы не смогли их активировать. Но 'пахнут' они похоже на вас. Вы ведь тоже гости тут. А мы хотим уйти. Давно хотим уйти. Я уже стар... и всем нам надоело ждать. Сигнал бедствия ушел уже очень давно. Нас осталось очень мало.

В этот момент мою руку заколол вызов, я ткнул пальцем в браслет — Юлька. Её лицо на голограмме было весьма разгневанным и обеспокоенным.

— Ну?

— Терновский, ты там в порядке? Уже столько времени сидишь там и молчишь. И этот твой волосатый молчит. Все беспокоятся. Тебя... то — трясет, то ты — молчишь и смотришь на него? Мы ждем.

— М-да... — Ничто так не утомляет как ожидание поезда. Особенно если ты лежишь на рельсах, — ослепительно улыбаясь, я ответил чьим-то, очень кстати всплывшим в моей голове, афоризмом.

— Клоун! — она поджала губы, и моментально сменив тон, сухо и официально обратилась. — Когда выдвигаемся, господин капитан?

— Седлайте коней, кавалерия. Ну, или чего там — телеги запрягайте что ли. Сейчас буду,— я отключился.

— Пойдем Схог. Труба зовет.

— Вы странные — люди. Вы убиваете друг друга.

В ответ на эту эскападу я только усмехнулся. Я твердо знал, что Бодгу убивали, только защищаясь и то очень немногие.

— Вы обречены Схог. Все. Вся ваша цивилизация. Столкнувшись с людьми — вы проиграете. Станете рабами.

— Теперь уже нет.

— Это почему?

— Теперь у меня есть знание. Знание — как вам противостоять. И ты помог нам. Невольно. Я не буду тебе ничего говорить — прости. И ещё. Ты... будешь нам другом. И мы тебе. Ты понял нас. И принял нас.

Я криво ухмыльнулся: — А если б нет?

— Я смог бы убить тебя, а потом себя. Как враг — ты самая большая опасность для нашей цивилизации. Я очень рад, что ты другой.

— Да ты кровожаден Схог, — подколол я его, поднимаясь.

— В твоём разуме это звучит похвалой.

Мы пошли обратно к дому, где за меня порядком беспокоились. Я шел и крутил ситуацию в голове.

Как я относился к произошедшему? Трудно сказать. 'Это открытие мирового масштаба!!!'. Ага, только вот такого дерьма мне и не хватало. То, что мне сильно модернизировали тело — это большой плюс. Это просто офигенно. И в этом я имел возможность убедиться уже не раз. Мозги слегка модернизировали, тоже плюс. А вот то, что мне 'поправили' мозги Бодгу? Не знаю... Пока не знаю. Схог обмолвился, что понадобится несколько дней для адаптации. Он гарантировал, что я смогу слышать животных. Плюс? Несомненно. Но вот то, что он не знает всех последствий — минус. Но он гарантировал, что его вмешательство ТОЧНО не нанесет никакого ущерба здоровью и психике. Ещё он обнаружил имплантаты и смог их 'перепрошить'. Пользоваться терминами Бодгу это маленький мазохизм. Понятия соответствуют, но... вот 'звучание' или 'озвучка' — совершенно дикие. Мой 'имперский апгрейд' мозга для него э... как ламповый приемник по сравнению с компьютером. Да и спец он чуть другого профиля. Озвучил он и то, что у меня в голове есть что-то — 'совсем непонятное'... и 'оно очень страшное'. Большего от него добиться не удалось.

Ну, по крайней мере, это плюс. Дал он и координаты ближайшего портала. Далековато конечно, но потом съезжу, посмотрю. Обещал он ещё кое-какие плюсы, но это сильно под вопросом. Дал общую информацию о своей цивилизации... Как только я вспомнил об ощущениях при этом — вздрогнул. (Нунах ещё раз повторить это добровольно).

Но самое главное он подарил мне свободу. Свободу умереть — когда я захочу. Шпакам не понять. Тебя могут опоить, захватить раненого, сдать... да много чего. А вот возможность вовремя уйти... и достойно уйти. Это очень и очень много. Просто поверьте на слово.

Рисковал я? Да, наверное. Но и выигрыш солиден. Даже если я просто смогу слышать или чувствовать живых — это... это — джек-пот. Да и не думал я по большому счету об опасности. Игрок я. И этим все сказано.

Подводя итог своим размышлениям, можно кратко резюмировать: 'Лучше нырять с парашютом, чем прыгать с аквалангом'. Как-то так.

Ну конечно, про присягу и казнь я как-то и забыл. Едва войдя во двор, я испытал практически атаку. Возглавляла её Юлька. Меня ощупали и опросили. Вернее попытались, но были посланы.

Пехота кучковалась в углу — 'конно и оружно'. Ожидали. Это понятно, что им ещё делать-то. Тагировы накрыли 'поляну'. Во двор вытащили столы и выставили угощение. Ага. А вот это показатель. Накрыли от души. Надо потом не забыть отблагодарить. И даже мне кажется, я знаю как.

— Строиться!

Построились. Все. И наши и... наши. Теперь тоже наши.

Я встал перед куцым строем и толкнул речь.

— Клятва, которую вы дадите — проста. Пока Вы верны Империи — Империя верна вам. Просто помните: Империя — это вы. Меньше слов — больше дела. Многие из вас умрут... а может быть и нет. Но те, кто останется, будут достойно вознаграждены. Империя умеет ценить своих воинов. Понятно?!

— Да, — не очень стройно отозвался строй.

— А теперь повторяйте за мной. Я...

— Я...

— Клянусь быть верным Империи и Императору...

— Клянусь быть верным Империи и Императору!

— Я клянусь защищать её с оружием в руках...

— Я клянусь защищать её с оружием в руках!

— И если понадобиться отдам за нее свою жизнь...

— И если понадобиться отдам за нее свою жизнь!

— ....

— Вольно! Разойдись!

Церемония прошла без лишней помпезности. Налили всем по такому случаю. Это была приятная часть предстоящих дел.

Ну а потом приведение приговора в исполнение. Опять построили воинов, местные закучковались отдельно. Вывели бойцов бывшего барона и подвели к виселице — её установили около леса. Зачитали приговор. Дали помолиться. Потом поставили на скамеечку, веревку на шею и... Дош выбил скамеечку. Все.

Не доставила мне процедура никакого удовольствия. Бывшего барона — Голена, обезглавили. Как положено. Палач махнул мечом... Пришлось использовать для процедуры меч самого барона. Хорошо хоть барон вел себя более-менее достойно — почти не истерил. А-то двое его бывших 'гвардейцев' все норовили упасть в пыль и вымаливали жизнь. Противно. Как самим вешать да рубить — так ничего. А как отвечать — так не очень. Рассказали местные про жизнь и обычаи, да про сборы налогов. Беспредельщики они тут все жуткие — охреневшие от безнаказанности.

Юлька, было, отказалась присутствовать на процедуре казни, но я настоял. Да уж, суровая правда жизнь весьма сильно действует на неокрепшую психику — Чика сомлел, на бароне. Я приказал отлить его водой. Старший сын Тагира с удовольствием выполнил приказание. Хотя я почему-то думал, что отливать придется Юльку.

Как не странно, но никто особо не возражал против казни. Ни до, ни после. Пока они на нее не посмотрели.

Противное дело, но нужное. И палач пригодился. Правда, вот не совсем так, как рассчитывал его бывший хозяин. Да ладно, чего тут думать. Ехать пора.

На прощанье я отдал приказ о том, что 'Отныне и навсегда 'Погонщики' — неприкосновенны. Это личные друзья Империи. И если захотят, то доставлять их куда укажут'. А на вопрос — 'Как узнать?', я ответил, что 'Куда рукой покажут — туда и отвести!'. Их и так не трогали, но всё-таки их передвижение было ограниченно. Они кое-как изъяснялись знаками.

Построились и поехали. Воины на конях. Рыцарь, 'Отче' и Дживс тоже привычно устроились в седлах. Чика с 'Юккой' временно уселись на телеге. А я, начал осваивать искусство верховой езды. Да уж, процедура ещё та. Впечатлений масса. Потом меня сменил Чика. А за ним Юлька.

Разведка ускакала вперед. А вот остальными командовать стал Баярд. Это дело для него насквозь привычное — пусть и рулит. Выглядел я на коне... 'как собака на заборе'. Всю справедливость ранее читаного выражения я постиг, когда на лошадь забрался Чика. Вот тут я тоже не мог сдержать смеха. Представил, насколько трудно было всем остальным — пока я 'был на коне'. Видел я с трудом сдерживаемые ухмылки на рожах.

Вот так весело, с шуточками и прибауточками шестеро умственно отсталых и двинулись завоевывать ни много, ни мало — планету.