Оскал зверя (Пес-2)

— Тогда, батюшка, давайте честь по чести: один вопрос мой, следующий — ваш... И кстати, как мне прикажете вас величать? Финном, отцом Филаретом, либо как-то иначе?

— Был Финн, да весь вышел — Филаретом зови. А тебя — Феофаном кликать?

— Феофаном, — согласился генерал. — Как постриг принял — другого имени и не упомню уже.

— Добро! — прогудел Филарет, отодвигая пустую кружку и блюдце, начисто вымаканное хлебом. — Постриг когда принял?

— При Алексее Михайловиче Романове, упокой господи его душу, — перекрестился отец Феофан.

— Это при Тишайшем-то князе? — удивился Филарет. — Я думал ты моложе. Хотя Гуля в тебе сразу учуял. Как, впрочем, и упыря твоего посыльного. Постриг до или после принял...

— После. Вину отмолить хотел.

— А как же твой упырь-хозяин? Как от пут его освободился? Не припомню я таких случаев, не припомню.

— Повезло, — пожал плечами старец. — Вурдалака, что меня кровью своей опоил, крестьяне дрекольем забили. Так что он и привязать меня как следует, не успел. Но я изменился.

— Гуль без хозяина? — вновь качнул седой шевелюрой Филарет. — Чудно! А как самого-то дрекольем не забили. Для мужичья что упырь, что гуль — все одно отродия.

— Так я очухался, ноги в руки и деру! Через две губернии к святым инокам... А настоятель Филимон тогда Тайный Приказ возглавлял. Он меня и к делу пристроил, и мозги на место поставил.

— Чудно! — вновь произнес Филарет. — Упырь у гуля на побегушках... А его как ты привязать к себе сумел?

— Это ты про Петера?

— А что, у тебя в приказе еще упыри имеются?

— Нет, — ответил генерал. — Петер единственный в своем роде: он из параллельной вселенной... из альтернативного мира... Не знаю даже, как тебе объяснить...

— А ты не смущайся, Феофан, — неожиданно улыбнулся бывший волхв. — Я же не дикарь! А о множественности миров я еще во времена своего ученичества слышал! Так значит, этот упырь вместе с захватчиками проник в наш мир? Я ведь красных братьев последний раз лет сто назад встречал, — погрузился в воспоминания Филарет. — Свили в одной глухой деревеньке гнездо... Благо в силу не вошли. С патриархом, правда, повозиться пришлось, а молодняк... Тьфу! Как безмозглых кутят передавил!

— А я своего последнего аккурат после войны... В Праге дело было, — поделился генерал. — А насчет Петера... Я его не привязывал. Он сам, своей волей к нам... В том мире он типа пса цепного...

— Наслышан я о том мире, — сообщил монах.

— Откуда?

— Так всю ночь с твоим упырем сюда добирались. Поспрошал я его немного. Он ничего от меня не скрывал... Да и не смог бы, даже если и очень захотел. Многого я не понял, но, думаю, со временем все проясниться. А вот откуда вы обо мне вызнали — не сказал. Обо мне даже ваш Тайный Указ в свое время не прознал... Хотя были времена...

— Да Петер и не в курсе всех подробностей.

Батюшка Феофан убрал со стола пустые кружки и банки с медом. На обводившейся поверхности стола контрразведчик развернул копию карты Финна, нанесенную на большой лист ватмана.

— Узнаешь? — спросил он гостя.

Филарет молча разглядывал собственные каракули.

— Даже не вериться, что она так хорошо сохранилась! — наконец произнес он. — Я о ней совсем забыл... А вот лишь взглянул — как будто вчера все это было.

— Пойдем, я тебе еще кое-что покажу. Надеюсь, что для тебя это тоже будет приятной неожиданностью, — пообещал Феофан.

Выйдя из палатки, генерал повел гостя в сторону раскопа. Они спустились по длинной приставной лестнице в глубокую яму, в которой пахло сырой землей. Завидев откопанную археологами землянку, Филарет сбился с ровного шага и ухватил старца за рукав:

— Это же моя землянка! Я в ней вырос...

Приблизившись к срубу, он замер, не решаясь войти внутрь. Генерал тем временем включил в землянке освещение. Филарет стоял перед закрытой дверью, прикасаясь пальцами к старому дереву. Генерал мог поклясться, что в бездонных глазах бывшего волхва блестели слезинки. Он не стал торопить гостя, понимая его чувства. Ведь эта землянка была когда-то его родным домом. Домом, где он вырос и возмужал, познал отеческую заботу и первую любовь. Наконец, собравшись с духом, отец Филарет распахнул низенькую дверь и вошел в землянку. Генерал не стал заходить в землянку вслед за волхвом, оставив монаха наедине со своими воспоминаниями. Старик пробыл в землянке минут двадцать.

— Спасибо, Феофан, что понял меня! — поблагодарил он генерала, покинув ветхое строение. — Мне нужно было побыть одному... В такие минуты... Я словно вернулся назад, во времена моей юности — в этой землянке я вырос. Мы пришли в Славно вместе с Рериком по приглашению Гостомысла. Он тоже был родом из полабских словен. Первое время даже князья ютились в таких вот землянках... Только они строились дальше... — немного несвязно вспоминал Филарет. — Волхвы же по обычаю селились за околицей... У капища... Капищ в округе было несколько... Но это — самое древнее... Оно хранило тайну известную учителю. — Под жертвенником капища был ход....

— Я знаю, мы нашли его.

— Сюда свозили усопших еще в незапамятные времена... Подземная усыпальница... Она огромна... Она скрывает такие тайны, которые нам и не снились.

— Но откуда она взялась? — спросил генерал.

— Наша цивилизация не первая на земле. За тысячи лет их было превеликое множество...

— Почему же мы не находим их следов? — недоумевая, спросил Феофан.

— Посмотри сюда! — произнес волхв, указав на десятиметровый пласт земли, отделяющий землянку от поверхности. — Прошла всего какая-то тысяча лет... А если прошли десятки и сотни тысячелетий?

Феофан прошел немного вперед:

— Вот здесь, на пригорочке... Тогда здесь был небольшой пригорок, нам с учителем отстроили добротный дом...

— Что с ним случилось? — поинтересовался Феофан.

— Когда учитель почил...

— Умер?

— Нет, чародеи такой силы не могут умереть как обычные смертные. Учитель устал... Он пожелал упокоиться в подземных чертогах. Мы спустились с ним в подземелье, а назад вернулся только я. А дальше все пошло наперекосяк... Учитель исповедовал культ Чернобога, клал требы Ящеру — повелителю подземного мира. За это нас не любили жрецы иных культов: Макоши, Перуна, Свентовита. Не любили, но и связываться не решались — учитель был сильнее их всех вместе взятых. Но едва Кемийоке не стало...

— Расклад изменился не в твою сторону? — предположил батюшка Феофан.

— Угадал, — грустно улыбнулся волхв. — Не знаю, кто из них выпустил в мир "Черную немочь", но во всех грехах обвинили меня. Дескать, я нарушил табу — потревожил мертвецов. Прогневил богов — получай расплату. Народишко взбунтовался. Новгородцы всегда были скоры на расправу, не помогло даже расположение Рёрика. Они напали внезапно, но я успел... От учителя осталось несколько мощных артефактов. И один из них я использовал: когда мужичье окружило дом, меня там уже, естественно, не было... На месте нашего дома осталась одна большая яма, а землянку накрыло выброшенной землей. После этого я ушел в леса, и не появлялся в Новгороде лет триста, пока служители нового культа не истребили старых волхвов...

— Постой, а для кого же ты составлял карту?

— Для себя, — ответил Филарет. — Учитель сказал, что однажды он призовет меня. Я боялся, что если пройдет много времени, я не смогу вспомнить дорогу. Вернувшись из подземелья, я нарисовал план. Но события развивались настолько стремительно, что я не мог захватить его с собой. А когда вернулся — все изменилось... Ваши люди давно в подземелье? — неожиданно спросил он.

— С ночи, — коротко ответил контрразведчик. — Будем надеется, что все будет хорошо...

— Что ищите? — наконец спросил Филарет, взглянув в глаза старого контрразведчика.

— Не буду скрывать, — ответил генерал, — нам нужен один артефакт, принадлежащий вашему учителю. О нем ты упоминал в летописи о князе Бравлине.

— Не продолжай, я догадался, о чем ты. Вам нужен "Полководец".

— Как ты сказал? "Полководец"? — переспросил Феофан.

— Посох Кемийоке. Учитель еще называл его "Усмешкой Ящера". Он многократно увеличивает некромагический потенциал. Кемийоке с его помощью брал приступом целые города.

— Почему же ты не оставил его себе?

— Я до сих пор не в ладах с темной стороной чародейства, — признался древний кудесник. — Мне нечего усиливать — некромаг из меня никудышний. Точнее — никакой. Эта наука мне так и не покорилась. Но "Усмешка Ящера" в умелых руках — чудовищная сила. Учитель боялся оставлять посох в миру...

— Обещаю, — торжественно произнес генерал, — что мы будем использовать силу посоха на благие цели!

— Ой-ли, Феофан! — недоверчиво отозвался монах. — Тебе ли не знать, что благие намерения устилают дорогу в Пекло?

— Ты нам поможешь? — напрямую спросил Феофан.

— Ты знаешь, — выдержав небольшую паузу, произнес волхв, — у меня уже давно не было никакой цели. Лет сто назад я почувствовал, что устал от бессмысленной жизни... Сейчас я живу лишь по инерции... Я все больше склонялся к мысли пойти по стопам учителя. Но сегодня кое-что изменилось...

— Так ты согласен? — не скрывая облегчения, воскликнул батюшка Феофан.

— Я помогу, ведь это — моя земля, мой народ!

— Ну и слава Богу! — перекрестился контрразведчик. — Значит, у нас есть шанс, надрать кое-кому задницу!

— Не сомневайся — мы это сделаем! — убедительно произнес старый волхв.

— Как думаешь, мои парни справятся без твоей помощи там, в подземелье?

— Подождем до вечера, — ответил Филарет. — Если не вернутся, тогда пойдем за ними. А сейчас я бы выпил еще чаю...

— С медом?

Группа майора Сидоренко вышла из подземелья к пяти часам вечера. После длительного пребывания в темноте яркий солнечный свет болезненно резал глаза. Не давая людям расслабиться после длительной встряски, майор потащил всех членов экспедиции на доклад к генералу, едва узнав, что глава 16 отдела ожидает в палатке профессора.

— Товарищ генерал, — отрапортовал он, настороженно косясь в сторону бородатого священнослужителя мило беседующего с отцом Феофаном, — ваше задание выполнено. Потерь нет...

— Выкладывай все начистоту, командир, — произнес батюшка Феофан, заметив косой взгляд майора. — Этот человек отныне в нашей команде. Я познакомлю вас... Но немного позже. Что с посохом?

— Вадим Дмитриевич, ваш выход! — произнес Сидоренко.

Из-за спины майора выступил вперед профессор с посохом Кемийоке в руках.

— Как он? — охрипшим от волнения голосом спросил старый волхв, узнав "Полководца".

— Я думаю, что этот артефакт до сих пор работает, — ответил Сергей Валентинович. — Он нашего некромага чуть с ума не свел! Весь могильник переполошил. Едва ноги унесли...

— Вы меня не поняли, — перебил майора старик. — Я не посох имел ввиду. Как учитель?

— Какой учитель? — не понял Сидоренко.

— Хозяин посоха, — пришел на выручку гостю батюшка Феофан. — Кемийоке.

— Учитель? Кемийоке? — не мог свести концы с концами Сергей Валентиныч. — Так он же уже тыщу лет, как в могильнике... Кто же вы, уважаемый?

— Да, — произнес Феофан, — видимо, придется познакомить вас сейчас. Товарищи офицеры, господа ученые, разрешите вам представить отца Филарета, некогда носившего имя Финн...

— Тот самый Финн? — изумлению профессора не было границ. — Автор летописи и плана подземелья?

— Позвольте, но как такое возможно? — вмешался Миргородский. — Ему же перевалило за тысячу!

— Поверьте, Валерий, в нашем мире многое возможно! Особенно в последнее время. Разве побывав там, — монах указал себе под ноги, — вы еще не убедились в этом?

— Но... Я... Просто всего слишком много... Навалилось...

— Привыкайте, Валерий, привыкайте. Обстоятельства складываются таким образом... Отныне вам придется тесно сотрудничать с 16 отделом ФСБ. Вернее не так: с сегодняшнего дня вы, Валерий, и уважаемый Вадим Дмитриевич — сотрудники 16 отдела ФСБ со всеми вытекающими... По законам военного времени!

— А как же наша работа? — опешил Миргородский. — Мы же археологи? Мы...

— А вы и будете заниматься археологией! Вы важны нам именно в этом качестве. А насчет возраста, — батюшка усмехнулся в жиденькую бороденку, — на ваш взгляд, сколько мне лет?

— Семьдесят? — предположил Миргородский. — Восемьдесят? Неужели девяносто?

— Ладно, молодой человек, не буду вас мучить — можете смело умножать свои предположения на четыре — не ошибетесь!

— Сколько? — не поверил своим ушам Миргородский. — Но как?

— Как сотруднику отдела вам будет доступна кое-какая секретная информация, — подсластил горькую пилюлю старец. — Тайная информация, которую я, как глава Тайного Приказа, храню уже не одну сотню лет!

— Заманчиво, очень заманчиво, — произнес, размышляя, Вадим Дмитриевич. — К тому же, как я понял, у нас нет выбора?

— Выбор есть всегда! — не согласился батюшка.

— А если я откажусь? — поинтересовался профессор.

— Подумайте, от чего вы хотите отказаться? — предостерег от поспешного выбора генерал. — Какие тайны истории откроются перед вами?

— Как он? — вновь напомнил о себе Филарет.

О его вопросе попросту забыли в ходе развернувшейся дискуссии.

— Простите, батюшка, — смущенно извинился глава 16 отдела. — Что с Кемийоке?

— Я не знал его при жизни, — поспешно ответил Сидоренко, — но на мой неискушенный взгляд он хорошо сохранился. Как маринованный огурчик, если можно так выразиться. Ну, разве что не дышит. Тление его не коснулось.

— Я рад это услышать, — произнес Филарет. — Когда-нибудь он очнется и призовет меня... Вы положили его на место?

— Конечно! — ответил Сидоренко. — Еще тысячу пролежит...

— Благодарю за службу, господа! — произнес генерал.

— Служим России! — нестройным хором отозвались контрразведчики.

— Сутки на отдых, — расщедрился батюшка. — Рад бы больше, да не могу, — развел он руками, заметив недовольную физиономию Петра Семеныча, до сих пор стоявшего со связанными руками, — на войне выходных не бывает.

01.07.09

Россия. Новгородская область.

Заброшенный хутор "Неклюевка".

На прогретой летним зноем завалинке, щурясь и пуская блестящей лысиной солнечные зайчики, сидел батюшка Феофан. В тишине брошенного людьми хутора, среди зияющих пустыми фрамугами, заросших бурьяном бревенчатых изб, окруженный беспечным щебетанием птиц, стрекотом длинноногих и легким жужжанием насекомых монах отдыхал душой. Его, человека прошлого, очень утомляла стремительно набирающая обороты действительность. Темп жизни постоянно нарастал, особенно последних полтораста лет. Ну а последние десятилетия, да еще так не вовремя разразившаяся война, вконец уморили старика. Конечно, подчиненным генерал не мог демонстрировать свою слабость, слишком многое на сегодняшний день зависело от его 16 отдела. Это в былые, относительно спокойные годы, он мог позволить себе бросить на время государственную службу и отдохнуть душой в каком-нибудь тихом монастыре. Год-другой среди благостных иноков, посты и молитвы, простой физический труд — и от накопившейся усталости и депрессии не оставалось следа. Но сейчас, когда весь мир находился на краю попасти, он не мог этого себе позволить. Приходилось терпеть, сжимая зубы, и мечтать... До недавнего времени отцу Феофану было не с кем поделиться своими переживаниями. Никто не в силах понять его, прожившего почти четыре столетия, в стремительно изменяющемся мире. Но встреча со старым волхвом изменило многое. Они оба — осколки минувшего, понимали друг друга с полуслова. Их чувства и мысли оказались схожи, а усталость, накопившаяся за долгие столетия, одинаковым гнетом мешала радоваться жизни. Они общались почти сутки, делясь друг с другом маленькими секретами выживания в мире, в одночасье ставшим чужим. Как это ни покажется странным, но после разговора со старым волхвом бессменному главе Тайного Приказа стало легче. Отец Филарет тоже признался ему в схожих чувствах. Старики оказались по-настоящему полезны друг другу. Ну а демонстрация возможностей организма отца Филарета вызвала почти детский восторг у генерала. По собственному усмотрению древний волхв мог изменять все биометрические параметры своего тела: он мог становиться выше или ниже, моложе или старше, мгновенно отращивать или сбрасывать волосы, изменять цвет кожи в широком спектре... Он мог стать кем угодно, даже, при большом желании поменять пол. Но делать этого, по одному ему известным причинам не хотел.