Трейлер Старика

-Они пытались убежать. -медленно произнёс Шаман со странным выражением своего странного лица. -Когда всё началось.

Я встал и мы, наступая на мягкое и склизкое, пошли к противоположному концу дворика. Он действительно оказался проходным. За обугленным деревом в углу уютно расположилась сонно потрескивающая электра[21]. Казалось бы, Зона своими жестокими чудесами должна обламывать излишнее воображение и впечатлительность у любого, кто в ней выживает. Но со мной у Матушки не получилось. Я ясно представлял, как люди выбегали из домов, когда начался весь этот инопланетный ужас. При этом представляли себе самое худшее, но это худшее было своим, земным, вообразимым: атомный удар американцев, авария на засекреченном оборонном заводе... Роняли скромное добро, что пытались спасти от неведомой беды, спотыкались, падали сами под ноги таких же мечущихся в панике и не могли подняться. А всё, что падало, и всех, кто падал, затаптывали, затаптывали, затаптывали. Только отчего-то это видится мне цветным, но немым, без единого звука, фильмом.

Строения и в этом дворике Усть-Хамска, конечно, облезлые, безжизненные, требуют ремонта, а вот оконные стекла почти везде целёхоньки и непроглядно грязны. Поэтом всё время чудятся за ними какие-то движения, будто бесшумно приближаются изнутри к окну и удаляются от него бледные неподвижные слепые лица. Неприятно это.

-Когда началась паника, -заскрипел Старик, — толпы бросились из этих кварталов, естественно, не в центр города, а к ближайшей окраине. То есть на юг и запад. Они ведь не знали, что уходить надо как раз на северо-восток, именно через центр. И, вместо того, чтобы покидать образующуюся Зону, люди устремились прямо в её середину. Не уцелел никто. Очевидно, с этим и следует связывать подавляющее большинство смертей. Впрочем, считанным единицам, которые решили отсидеться в подвалах и затем осторожно двинулись в нужном направлении, повезло ещё меньше. Там их уже ждали войска. Потом были сочинены и растиражированы пропагандой душещипательные легенды о том, как доблестные советские военнослужащие, жертвуя жизнями, помогали спастись жителям Усть-Хамска. Мягко говоря, всё это — циничная ложь.

-Можно догадаться. -проворчал Ништяк.

-Знаете об "эпидемии слепоты"? -спросил Старик.

-Так-сяк. -ответил Штык.

-Со стороны Лескова на стоявших в оцеплении солдат, вышли двое незрячих мужчин и одна женщина. Солдаты бросились было им помогать, но всякий, кто подбегал ближе, чем на три метра, также терял зрение. В том хаосе сразу понять, в чём дело, конечно, было невозможно, вот и пострадало более десятка армейцев. Грешно так говорить, но к счастью для остальных какой-то солдатик с ручным пулемётом ополоумел от страха и... Вспышку "эпидемии слепоты" предотвратили ценой пятнадцати жертв и коробки патронов. Дворняга, кинувшаяся с жалобным визгом под гусеницы, вызвала детонацию снарядов в башне танка. С собакой, понятное дело, не церемонились. Но если бы только с собакой... Решение было принято скорое и бескомпромиссное: все, кто выходят из Зоны — носители непонятной и страшной угрозы. Их надо либо загонять назад, либо уничтожать. Девочка лет семи чудом выбралась под Лебедевкой из Зоны и поразила встретившийся патруль неизлечимым параличом. По ней открыли огонь. Следы ветхого деда, что ковылял по трамвайным рельсам Усть-Хамска, искрились, от них поднимались и взрывались мелкие шаровые молнии. Снайпер уложил несчастного с первого выстрела.

Вот так единицы, выжившие в райцентре, и осторожно направившиеся к выходу из Зоны были встречены пулями и отогнаны назад. А чуть позже включилась телеантенна и накрыла город смертоносным излучением, начисто лишив возможности проникнуть туда как извне, так и изнутри Зоны.

-Выходит, мы — первооткрыватели? — полюбопытствовал Романтик.

-Да.

-А город должен быть стопроцентно пуст? -спросил Бобёр.

-Да.

Мне категоричность Старика показалась сомнительной. Бобру тоже. Я оглянулся и включил фонарь в шлеме. Насколько хватало света, дворик засветился неисчислимыми блеклыми огоньками люминесцирующей плесени, а впереди сразу за воротами жирно сереет гладкий асфальт. За двориком оказалась улица ген.Толбухина, о чём оповестила облезлая жестяная табличка. Мы увидели крохотный кинотеатрик, разумеется, называвшийся "Луч". Дома по обе стороны ул. ген. Толбухина совершенно скрылись в тумане, но даже я чувствовал перед собой открытое пространство. А уж Шаман, тот вообще двигался уверенно. Еще несколько шагов, и справа из тумана возникает литой силуэт. Это бронетранспортер старой конструкции, брошенный еще в пятьдесят шестом. Машина просела и как бы вросла в истрескавшийся асфальт.

-Ни фига не видно. -ворчал Редька.

Это точно, туман на этой улице необычный, ненормально плотный, будто он стоял тут все полвека, густея до консистенции сметаны. Масла. Плавленого сыра.

-Надо спрятаться. -внезапно сказал Шаман. -Немедленно. Попробуем в этом доме.

-Почему? -спросил Старик шамановым шелестящим голосом. Впервые я уловил в его интонациях нотки растерянности.

-Движется. -сказал Марьинский Шаман

-Что движется? -обеспокоился старшина Хасан.-Не умею объяснить. Нет таких слов. Расстояние. Длина. Размер. Они не могут перемещаться, это условные понятия. Но движутся.

Меня прошибло мелким ознобом: никогда и ничего эндоген не вещал таким мёртвым голосом, уставившись остекленевшими глазами в одному ему видную точку. Наверное, на других подействовало тоже, потому что Хасан заглянул в микроскопическое фойе кинотеатрика и втянул туда Баклажана. За ними втиснулись и остальные, на ходу включая фонари. Я хотел было спросить, что дальше, но тут снаружи донёслись звенящий свист и шорох. Возникло устойчивое ощущение, что воздух на улице кристаллизовался в мелкие песчинки, они сами собой ссыпались в мешки и теперь кто-то медленно-премедленно тащит миллионы этих мешков по асфальту, задевая за стены и двери. В пыльном фойе "Луча" стало горячо и душно, запахло включённым утюгом.

-Что же это такое? -спросил Старик.

-Вообще-то, хотелось у тебя поинтересоваться. -заметил Ушастый.

Снаружи стихло. Замерший в немыслимом извороте Шаман ожил, ткнул дверь своей тросточкой-шпагой.

-Может, подождём? -неуверенно предложил Бобёр.

-Зачем? Угрозы уже нет. Совершенно. Ушло.

-Надолго ли? -буркнул я. Старик молчал. Объясняя очередной феномен, Бобёр и Ушастый затеяли дискуссию на любительско-балаганном уровне. Шаман косил на них желтым глазом с вертикальным зрачком и в раздумье покусывал губу. Наконец он пресёк галдеж и распорядился продолжать движение, предварительно расставив Бобра и Ушастого в разных местах нашей небольшой колонны. Все, кроме неразлучной парочки друзей, охотно подчинились. Правильно, давно пора их растащить.

И тут "Луч" преподнёс нам сюрприз.

Пока все строились и выходили, я рассматривал надпись "Зрительный зал" на облупленной морёно-лакированной двери, потом потянул на себя медную ручку. Хватило двух секунд, чтобы увиденное навсегда отпечаталось в моей памяти во всех подробностях. В маленьком — не более полусотне мест — полутёмном зале россыпью сидела добрая дюжина мозгоедов[22]. Они восседали, чинно сложив руки на коленях, и не отрывая взглядов от экрана. На котором, само собой, ничего не было. Старик свидетель — я не испугался. Охранительный рефлекс на совершенно непредсказуемое сработал раньше страха. Долей секунды спустя, я уже навалился всем телом на дверь, ноги, которыми упёрся в землю, превратились в железобетонные столбики. А по спине потекли струйки ледяного пота. Шаман мгновенно оказался рядом с совершенно бесполезной шпагой наизготовку. Он пристально рассматривал меня прищуренными глазами, слегка оскаливал мелкие острые зубы и, наконец, соизволил полюбопытствовать: -Что случилось?

Я отщёлкнул непослушным пальцем переключатель в режим стрельбы очередями, навёл ствол на дверь зрительного зала и попятился к выходу из фойе.

-Кажется, тебя спросили, что произошло?

-Матерь божья коровка! -зашипел я. -Мотаем отсюда! А дверь надо чем-то подпереть.

-Галлюцинации? -снисходительно справился Марьинский Шаман. Я продолжал отступать с автоматом наизготовку. И тут Шаман с тем же выражением чуть презрительного превосходства широко распахнул дверь в зрительный зал. Возможно, с этого мгновения я и начал седеть. Шаман нескончаемо долго (как потом оказалось — три секунды) смотрел в полутьму. Потом осторожно закрыл дверь, заложил ручку обломком какой-то ржавой трубы, и, потянув меня за рукав, беззвучно выскользнул наружу.

Ребята вопросительно смотрели на нас. Мы безмолвствовали. Я просто не мог выносить эту Марьинскую образину. Дышал сквозь зубы, чувствовал, как стремительно высыхает и оттого мёрзнет спина, как начинают запоздало дрожать колени. В этот момент я воспринимал эндогена как самого настоящего человека, такого же, как сам, как все парни. И больше всего на свете мне хотелось с с разворота дать ему крепкого пинка. От души и по-человечески. Кажется, он это понял и в рыжих глазах неожиданно блеснула... признательность.

-Странно. -сказал он. -Чем они так увлечены?

-Комедию смотрят! Под названием "Два придурка"! -наконец-то объявился в моём эфире Старик, язвительный, словно гибрид кобры со скорпионом. Я смолчал: крыть было нечем. Обалдевшая экспедиция потребовала было от нас объяснений, но вместо меня и Шамана ситуацию обрисовал Старик. Причём, настолько беспощадно, в таких выражениях и с такими подробностями, что группа незамедлительно углубилась в туман подальше от "Луча". Шаман и я по-прежнему шли впереди. Я невольно ухмыльнулся при мысли о том, что будь я на его месте, обязательно терзался бы стыдом от допущенного промаха и выволочки Старика. Но, похоже, у Марьинца всё-таки, другое самоощущение. Он не закомплексован: да, допустил ляп, но никто ведь не пострадал, ничего исправлять не надо. Пройдено, учтено, сделаны выводы на будущее, списано в архив. Он негромко размышлял вслух:-Похоже, что у гипнотизёров в Усть-Хамске нечто вроде логова, куда они собираются для спячки, и откуда выходят для охоты.

-Почему они не среагировали на нас?

-Твоего молниеносного появления, вероятно, просто не заметили. А я для них — не охотничья добыча. Гипнозу не поддаюсь, прямую атаку отражу играючи.

Тут Шаман замер, жестом остановил всех и опять объявил, что чует опасность. Не очень большую, заурядную. Не успел он договорить, как позади нас с гулким буханьем образовалась крематорка[23].

-Извините, парни. -скрежетнул Старик. -Неудачная попытка. Хотел перенести аномалию на другое место, но не удержал, выронил.

-Плохо целился!-жизнерадостно объявил Бобёр. -Мы целы и невредимы.

-Шутка юмора? -осведомился Старик. -Ха. Ха. Ха.

Я содрогнулся. Асфальт тротуара давным-давно полопался, трещины проросли нашей обычной земной травой. Киоск "Союзпечать" стоял на углу, стеклянный, словно вчера построенный и газеты не пожелтели. Бельё на балконе вроде бы даже чистое. Слева за кованой ажурной решёткой обнаружился полукруглый скверик, заросший диким кустарником и корявыми клёнами. Туман стал гораздо жиже, за сквериком серело массивное строение с облезлым фасадом, подпёртым толстыми фальшивыми колоннами. Что-то вроде детской больницы, к которой я был давным-давно приписан. Фасад-то серый, зато растительность в сквере вызывающе сочная, сытая и развратно зелёная. Разведчик Мыльница, помнится, что-то рассказывал про такую зелень, странно, дескать, но совершенно безобидно. Из-за этой-то буйной растительности, наверное, мы не сразу заметили посередине скверика золотой шар[24]. На этот раз он блестел как новенький в полуразрушенном бетонном фонтанчике, словно его только что вынули из промасленной упаковки и уложили среди зелени. Я, Бобёр и Ушастый видели это обросшее легендами порождение Зоны второй раз, Шаман тоже смотрел на шар абсолютно равнодушно, а вот остальные выпучили глаза чуть ли не до стёкол шлемов. Я опасался вспышки алчного интереса к шару, но, кажется, предостерегающие рассказы о нём не пропали напрасно. Никто не вознамерился обратиться к "исполнителю желаний" с потаенными мечтами. Авантюрист Ништяк и тот не предложил попробовать вытащить шар, доставить на Курорт и втридорога продать за Стену. Экспедиция молча разглядела здоровенное матово блестящее ядро, Романтик сфотографировал его и мы перешли на противоположную сторону улицы, потому что черная колючка заняла весь тротуар слева. Она не токсична, однако прочна и одновременно хрупка, словно алмаз. Впившись в одежду, чёрные шипы тут же обламываются, вытащить их не остаётся никакой возможности, так что комбинезон приходится выбрасывать.

-Кхгрм... Старик, -вежливо напомнил в микрофон Бобёр, -надеюсь, ты не забыл, что присутствующие здесь товарищи направляются исключительно твоими наводками? Далеко еще? Куда дальше?

-Совсем рядом. -скрипнуло в наушниках у каждого. -Не пропустите где-то рядом должно быть большое здание с вышкой на крыше. Что могут значить буквы "п.к." на карте? А, ну конечно же! Пожарная команда! Остановились? Молодцы, крутите головами по сторонам, осматривайтесь. Где-то здесь должно торчать нечто вроде каланчи.

"Нечто вроде"... Хорошо сказано! Да в таком тумане рядом с египетской пирамидой будешь барахтаться, словно в манной каше, и ничего не различишь. Разве что на ощупь. Кстати, в таких условиях никто из нормальных людей пока что по Зоне не шарахался. Ой, обнаглели мы, братцы! Вот влетим всем сплочённым коллективом в аномалию...

-Стоп! -скомандовал Шаман. Все мгновенно замерли. Эндоген ощупал шпагой асфальт перед собой, озадаченно хмыкнул. Присел. Все терпеливо ждали.

-Всё в норме. -объявил он. -Идём дальше.

В наушниках зашуршало.

-Очевидцы, которые в пятьдесят шестом наблюдали катастрофу с безопасного расстояния, то есть из не затронутых кварталов Усть-Хамска, рассказывали, что над этими улицами возник синий звук. -сообщил Старик. -Учёные, опрашивавшие их, буквально свирепели: что ещё за "синий звук", вспомните хорошенько на что похоже, низкие тона были слышны, или высокие, басовитые или писклявые. Нет, свидетели стояли на своем, дескать, звук густо синего цвета.

-Вполне возможно. -кивнул Шаман. -Как-то раз...

Он оборвал самого себя и указал шпагой наверх. Молодец, туман ему не помеха: заметил мочалу[25]. Прицепилась, зараза такая, к балкону, свесилась, в тумане её плохо видно. Учёные из-за Стены, помнится всё заказывали пучок-другой, да только дураков не было с такой дрянью связываться. Добытчик Скряга, правда, польстился на обещанное вознаграждение и попробовал загарпунить мочалу. В буквальном смысле: метнул в косматый клубок зазубренный наконечник с металлическим тросиком. Только потянул, как услышал — ц-ц-ц! Глядит: от мочала пошёл густой белый дым, от наконечника дым, а тросик не просто дымится, а со злобным таким свистящим сипением, будто болотная гадюка. Ну, Скряга, тут же забыл про жадность, за которую получил прозвище, смекнул, что к чему, тросик отбросил и давай бог ноги. Вот только где это, по его словам, было? Запамятовал...

-А не каланча ли там темнеет? -с подозрением спросил Ушастый.