Акбар снова сидит в тесной кабине корабля, но на нем уже не адмиральская форма, а обычный летный костюм. «Взятый в долг» истребитель позже будет припаркован в одном из каламарианских ангаров, а затем пилот Новой Республики отгонит его на Корускант. И Акбар уже больше никогда не сядет в кресло пилота.

Выйдя на связь с Винтер, он лишь сообщил о своем прибытии, но не стал отвечать на ее удивленные вопросы. Отключив связное устройство, он еще раз повторил про себя, что именно он ей расскажет о происшедшем. Затем он сосредоточил все внимание на предстоящей посадке.

Поверхность планеты Анот представляла собой каменный лес. В течение столетий из коры планеты выветрились все летучие включения и остались только стекловидные породы. В результате этих процессов возникли скалистые дебри, пронизанные многочисленными пещерами.

В одном из закоулков гигантского пещерного лабиринта Винтер и устроила временное жилище для детей. Теперь на ее попечении оставался лишь годовалый Анакин. Предполагалось, что, когда ребенку исполнится два года. Винтер с Анакином вернется на Корускант. Винтер была готова и в дальнейшем выполнять любые задания Новой Республики.

Маленькое белое солнце даже днем не давало достаточно яркого света. Мир планеты был погружен в пурпурный полумрак, нарушаемый лишь ослепительными вспышками молний. Акбар и Люк Скайвокер обнаружили эту планету, подыскивая безопасное место для детей Джедаев. И теперь, прежде чем вернуться к себе на родину, Акбар решил в последний раз заглянуть на Анот.

Ему было очень жаль малыша Анакина, который за свою короткую жизнь не знал более приятного места. Каламарианин всегда чувствовал сильную привязанность к этому ребенку. Сюда он летел, чтобы попрощаться с ним, и затем навсегда исчезнуть с глаз людских.

Он летел сквозь дремучий лес остроконечных пиков и скалистых утесов. Это напоминало ему высокие поющие башни Собора Ветров на Вортексе. Ему снова сделалось нестерпимо больно, и он постарался больше не думать об этом.

Он уверенно вел свой истребитель по каменным дебрям к посадочной площадке у входа в пещерный лабиринт. Выполнив головоломный маневр, Акбар плавно посадил истребитель.

Он выключил двигатель, намереваясь выйти из корабля. Вдруг металлическая дверь, закрывавшая вход, с лязгом распахнулась. В проеме показалась высокая, суровая на вид женщина. По белым волосам и одежде Акбар сразу узнал в ней нестареющую Винтер, наперсницу принцессы Леи. Но, по мнению Акбара, даже для представительницы человеческой расы она обладала весьма запоминающейся внешностью.

Резким движение он выбрался из корабля и отвернулся, чтобы не встретиться взглядом с Винтер. Боковым зрением он видел у ног служанки годовалого ребенка, который, весело щебеча, тянулся к прибывшему гостю. Акбар вздрогнул при мысли о том, что он никогда больше не увидит этого черноволосого малыша.

— Адмирал Акбар, что-нибудь случилось? — спросила Винтер своим ровным, спокойным голосом, голосом человека, который столько повидал на своем веку, что утратил способность удивляться.

Он повернулся к ней и указал на свой летный костюм, на котором уже не было адмиральских знаков отличия.

— Я больше уже не адмирал, — проговорил он, — но это длинная история.

Потом он сидел, подкрепляясь пищей из полуфабрикатов, которую Винтер попыталась сделать хоть сколько-нибудь съедобной. Он рассказал ей все — трагедию на Вортексе до мельчайших подробностей, историю своей отставки, но Винтер никак не проявляла своего отношения к случившемуся. Она просто слушала, изредка кивая головой.

Ребенок, что-то лепеча, вертелся на коленях у Акбара. Он с любопытством ощупывал холодную кожу адмирала, тянулся к его огромным стеклянным главам. Анакина забавляло, как круглые глаза Акбара вращаются в разных направлениях, пытаясь ускользнуть от маленьких проворных пальчиков.

— Вы останетесь здесь до вечера? — спросила Винтер. Казалось, она хотела назвать его адмиралом и неожиданно запнулась.

— Нет, — ответил Акбар, ласково прижимая к себе ребенка своими рукоплавниками, — я не могу. Никто не должен узнать, где я сейчас. Если же я задержусь на Аноте, они поймут, что я не сразу направился на Каламари.

Винтер помедлила, а затем заговорила, и на этот раз голос не скрывал переполнявших ее чувств:

— Акбар, вы знаете, что я глубоко вас уважаю. Для меня было бы честью, если бы вы остались со мной, вместо того чтобы скрываться у себя на родине.

Акбар с волнением и признательностью взглянул на женщину. Его очень тронуло такое проявление доброжелательности с ее стороны. Оно как бы снимало с его души груз вины и стыда, которые он постоянно ощущал.

Поскольку он не ответил сразу на ее предложение, она продолжила:

— Я здесь совсем одна, и мне так пригодилась бы ваша помощь. Вы нужны и мне, и Анакину.

Избегая взгляда Винтер и делая над собой усилие, Акбар произнес:

— Вы делаете мне очень лестное предложение, госпожа Винтер, но я его не достоин. По крайней мере сейчас. Я должен отправиться на Каламари и попытаться найти там покой. Если я-. — Казалось, что слова застревают у него в горле…— Если мне это удастся, может быть, я и вернусь к вам и Анакину.

— Я… мы будем ждать вас, — тихо сказала она. Акбар направился к кораблю.

Акбар чувствовал, что Винтер наблюдает, как он поднимается в свой дугокрылый истребитель. Он обернулся в последний раз, чтобы взглянуть на нее, стоящую у дверей, и посигналил ей бортовыми огнями.

Винтер грустно помахала ему рукой, а потом подняла пухлую ручонку Анакина, помогая ему сделать «пока-пока».

Истребитель Акбара взревел и исчез в багровых облаках.

Вернувшись на Корускант, Терпфен слег. Его бил озноб, и он чувствовал себя совсем больным. Однако органическая цепь, вживленная в его мозг, не давала ему покоя.

Передвигаясь как зомби, он спустился в центр галактической связи, расположенный на нижних уровнях старого Имперского Дворца. Никто не обращал на него внимания. Дипломатические дройды и посыльные входили и выходили из огромного гулкого помещения, направляясь в различные посольства и космические порты Корусканта с важными депешами.

Терпфен закодировал свое секретное сообщение, использовав информацию, которую он получил от «жучка», установленного на корабле Акбара. Он поместил цилиндрик с сообщением в приемник гиперпространственной связи. Подозрительно оглядевшись, он набрал личный дипломатический код адмирала Акбара, что позволяло его сообщению избежать всяческих тарификаций и перлюстраций, ведь никому и в голову не могло прийти лишать Акбара такого рода привилегий.

В дальнем конце центра раскрылись направляющие дверцы запуска, и серебристый цилиндр с находящимся внутри донесением пришел в движение. Рефлекторным жестом Терпфен попытался удержать обтекаемый цилиндрик, но очередная порция его предательства стремительно взлетела в небо Корусканта и, быстро набирая скорость, стала подниматься все выше.

Терпфен запрограммировал пять альтернативных маршрутов, с тем чтобы было невозможно проследить за продвижением его донесения. Цилиндр с секретной информацией беспрепятственно достигнет Имперской военной академии на Кариде. Закодированное сообщение попадет к послу Фургану, в результате чего будет раскрыто местонахождение засекреченной планеты, где прячут малыша-Джедая.

ГЛАВА 12

— Ну, парень, смотри, ты уж татя не подкачай. — Хэн пытался скрыть свои чувства хитроватой усмешкой.

Кип кивнул в ответ, и губы его чуть заметно дрогнули.

— Я сделаю все, что в моих силах, Хэн, ты ведь знаешь.

Хэн почувствовал, как к горлу подступает комок. Сдерживая слезы, он крепко обнял Кипа.

— Ты станешь самым крутым Джедаем в мире. Я думаю, ты переплюнешь даже самого Люка.

— Ну в этом-то я как раз сомневаюсь, — возразил Кип. Он отвернулся, но Хэн успел увидеть слезы у него на глазах.

— Подожди-ка минутку, — сказал Хэн. — У меня тут есть кое-что для тебя. — Он прошел к себе в комнату и вернулся с пакетом в руках. Кип с улыбкой взял пакет и развернул его. Там была черная накидка Джедая, вся как бы сотканная из ясной, звездной ночи.

— Это мне Ландо всучил, после того как выиграл у меня «Сокола». Вроде, в утешение. Но не могу ж я в такое вырядиться. А ты носи. Но на Кесселе, очень даже ничего. Хотя барахло, конечно.

Кип рассмеялся.

— Как ты считаешь, разрешат мне надевать это по всяким торжественным поводам в Академии Джедаев? — Но тут же посерьезнел. — Спасибо, Хэн, за все. — Мне пора. Генерал Антилес сопровождает Поджигатель на Явин и меня заодно подбросит до Академии.

— Ну всего тебе, — сказал Хэн;

— Мне жаль, что так вышло с «Соколом», — ответил ему Кип.

— Да не бери в голову, — улыбнулся Хэн. — Кому нужен этот старый примус? Ему давно пора на свалку.

— Ну может быть, ты и прав, — согласился Кип, хотя оба понимали, что Хэн так не думает.

— Хочешь" провожу тебя до ангара? — спросил Хэн.

— Нет, — отказался Кип, — ненавижу долгие проводы, еще увидимся.

— Конечно, сынок, — подтвердил Хэн. Он долго смотрел в сторону Кипа, когда тот шел своей пружинящей походкой к турболифту.

Хэн хотел было вернуться в свою комнату, но передумал и решил пойти куда-нибудь выпить. Лея была на очередном внеурочном бесконечном заседании Совета, дети уже спали. Хэн наказал Трипио в случае чего быть готовым принять на себя функции няньки и отправился в та самое заведение, где они с Ландо играли в сабакк, поставив на кон «Сокола».

Из окна помещения открывался вид на перестроенный Имперский город. Невероятно высокие металлические и сталепластиковые опоры. Сияющие цветными огнями над лесом высотных зданий сигнальные бакены и антенны галактической связи, облегчающие посадку звездных кораблей, вьющихся над городом, как пчелы над огромной пасекой.

За соседним столиком рядом с маленьким музыкальным синтезатором сидел иторианский посол, чья голова имела странную молотообразную форму. Произнося непонятные звуки, он срывал листики со свежей, похожей на папоротник закуски. Мопсовидный угнаут вел беседу и играл в электронную игру с хорошо одетым рана-том. Дройд-бармен скользил от одного столика к другому, стараясь никого не обделить вниманием.

Хэн задумался о том, как изменилась его жизнь. А ведь когда-то он занимался контрабандой спайсов у Джаббы Хатта, а потом был генералом Повстанческого Союза… Он вспомнил про Кипа Даррона. Ему нравилось общаться с ним. Молодой человек напоминал Хэну его самого в молодости, но теперь Кип ушел от него, чтобы стать Джедаем, как в свое время Люк.

— Ты грустишь из-за этого парня? — раздался чей-то низкий голос. Хэн поднял голову. Рядом с ним стоял и широко улыбался Ландо-калриссит.

— Что ты здесь делаешь? — угрюмо спросил Хэн.

— Собираюсь угостить тебя, старина. — С этими словами Ландо протянул Хэну сакраментальный фруктовый коктейль, украшенный ярким тропическим цветком.

Хэн нахмурился и взял напиток.

— Премного благодарен.

Он сделал глоток, сморщился и отхлебнул еще раз. Ландо взялся за спинку стула.

— Я не приглашал тебя садиться, — остановил его Хэн.

— Послушай, Хэн, — начал Ландо, прибавляя суровости своему голосу,когда ты вытирал у меня «Сокола» в сабакк, разве я дулся на тебя годами и воротил нос при встрече?

Хэн пожал плечами.

— Не знаю, все эти годы я был довольно далеко отсюда, если ты помнишь.Он помолчал, а затем быстро добавил: — А в следующий раз, когда мы встретились, ты сдал меня Дарту Вейдеру.

— Даже если в этом была какая-то доля моей вины, с тех пор я, по-твоему, не сделал для тебя ничего хорошего? — ответил Ландо. — Послушай, у меня к тебе дело. Почему бы нам обоим не воспользоваться «Соколом» и не вернуться посмотреть на то, что осталось от Кессела? Может быть, мы найдем там мой старый корабль. В таком случае я с радостью вернусь на свою «Госпожу Удачу», а «Сокола» ты заберешь. — Он протянул свою широкую ладонь. — Ну что, лады?

Хэн нехотя признал, что это лучшее из того, на что он мог рассчитывать.

— Заметано, — сказал он и пожал руку Ландо.

— Соло, — прозвучал резкий женский голос, — мне сказали, "что я найду тебя здесь.

— Вот же блин, в кои-то веки решил мужик оттянуться… — проворчал Хэн. Обернувшись, он увидел стоящую в дверях заведения нарядно одетую, привлекательную женщину. По всей ширине ее плеч струились волосы цвета какого-то экзотического растения с красноватым отливом. У нее были тонкие черты лица, узкий подбородок и губы, которые, казалось, только недавно научились улыбаться. Хэн отметил, что с момента последней их ветреете ее глаза утратили свое холодноватое выражение,

Ландо сразу же поднялся и протянул женщине руку:

— Ба! Кого я вижу? Присоединяйтесь к вам, мисс Шейд Заказать вам что-нибудь? Мы с вами как-то уже виделись, но я не уверен, что вы женя помните. Я-.

— Заткнись, калриссит. Мне нужно поговорить с Соло.

Ландо рассмеялся и отправился заказывать выпивку.

На плечах я рукавах летной куртки Мары были темные пятна, как если бы на ней раньше были воинские знаки отличия. Мара Шейд была в свое время «правой рукой» самого Императора Палпатина. Ей казалось, что после его смерти наступил крах всей ее жизни. Обвиняя в этом Люка, она до самого последнего времени надеялась отомстить ему.

Теперь нее после конца карьеры великого контрабандиста Тэйлона Каррда Мара стала более открытой и готовой к сотрудничеству в различного— рода предприятиях. В свое время удалось создать хитроумную организацию контрабандистов, оказавшую неоценимую помощь в борьбе против Великого Адмирала Трауна. После войны организация распалась, но Мара все еще старалась ее восстановить, несмотря на то, что такие крутые авторитеты, как Морус Дул на Кесселе, отказывались иметь что-либо общее с Новой Республикой.

— Что заставило тебя вернуться на Корускант, Мара? — спросил Хэн. Появился Ландо, веся один фруктовый напиток для нее и очередной для себя. Она даже не взглянула на напиток и продолжала разговор с Хэном.

— Я хочу сообщить— тебе кое-что" Ты можешь передать это тем, кому сочтешь нужным. Ваш имперский друг адмирал Даала пытается нанимать контрабандистов в качестве шпионов и саботажников. Лишь очень немногие приняли это предложение. Я не думаю, что Даале будут доверять после того, что она сделала на Кесселе, контрабандисты всегда действуют сообща — и в этом их существенное отличие от имперцев.

— Да, — заметил Хэн, — мы получили сообщение о том, что Даала атаковала один из наших грузовых кораблей и уничтожила его прежде, чем он смог добраться до Дантуина.