Проклятие Марены (2)

Кроме этого, в Ганарии своё правительство, свои правила и уложения. Всё, что делают жители округа — поставляют Ромнии своих великолепных лошадей и платят какие-то деньги за землю. Это другой народ и другие обычаи. Я слышала, что у них и короля-то нет. Есть какой-то совет, в котором собираются представители разных районов округа, он то и принимает решения. Но представителя жители сами себе выбирают, и если тот их не устраивает — избирают нового.

Зачем я ехала туда? Что мне было нужно от Шторма? Сказать ему, что я всё же остановилась? Или что я не так плоха, как он обо мне думал? Или всё же признаться, что он мне нужен, что бы я там ни говорила? Всё это было слишком сложно и запутано. Найду я его — и что? Скажу: "Привет, Шторм, давно не виделись! Кстати, я не убила Холла, и ещё я вроде как тебя люблю. То есть я не уверена, любовь это, или как это называется, но надеюсь, что ты мне всё объяснишь!" Он умрёт со смеху, а я от стыда. Что я могу ему сказать? "Вот она я, приехала!" Ладно, сначала нужно его найти. Буду надеяться, что слова сами найдутся.

Если бы Ганарию можно было описать одним словом — то это было бы слово "свобода". Яркое южное солнце выжгло траву, и золотые остовы покачивались от лёгкого ветра. Всюду, сколько хватала взгляда, плескалось огромное море золотой травы. Волны ходили по нему, сгибая побеги, и слышался тихий шепот. Разговор земли и ветра. Он звучал всюду — днём на пыльных дорогах, и ночью, во время привалов, когда к шепоту травы добавлялся стрекот цикад, а в небе летали мотыльки. Звёзды здесь казались близкими. Протяни руку — и обожжешь ладонь о нежное серебристое сияние. Золотые дни и серебряные ночи.

Серая кобылка, лёгкая, гибкая, тонконогая несла меня вперёд. В неизвестность.

Поиски затягивались. В Ганарии не было ни придорожных гостиниц, ни крупных селений, где можно было бы переночевать и послушать сплетни. Я знала, что у Шторма достаточно средств, чтобы купить хорошее ранчо и приобрести очень хороших лошадей. Именно так я его и искала — спрашивала у каждого встречного, не слышал ли он о богатом купце, что недавно вернулся из Ромнии и теперь закупает превосходных племенных. Вот только встречных было не так уж много. В Латьёле мне ничего узнать не удалось, и я почти месяц носилась по пыльным дорогам, ночевала на фермах, общалась с хозяевами и работниками. Самым сложным было не отчаиваться. Убеждать себя, что я найду Шторма было гораздо сложнее, чем верить в то, что я когда-нибудь отомщу Холлу. Чем больше времени проходило, тем сильнее становились мои сомнения. Нужна ли я Шторму, захочет ли он меня видеть после того, что случилось?

Повезло мне на какой-то ферме, названия которой я не запомнила. Ковбой — конный пастух, недавно нанятый на работу, рассказал мне, что его бывший хозяин недавно продал большую часть своих племенных какому-то господину с ромнийским выговором. Сам он ничего об этом господине не знал, но рассказал мне, как найти своего бывшего хозяина. Я снова вернулась в Латьёлу, разыскала таки на конной ярмарке нужного мне человека и, собрав всю волю в кулак, отправилась на юг Ганарии.

С каждой верстой, пролетающей под ногами Тумана, росло моё волнение.

Сначала ранчо казалось просто тёмным пятном на золотистом море. "La expectativa" — так называлось ранчо Шторма. Наверное, это слово что-то обозначало на древнем языке ганарии, но я говорила только на ромнийском, да и на родине Шторма древний язык был почти забыт.

Постепенно ферма обретала очертания. Можно было различить большой хозяйский дом в три этажа, дворовые простойки — загоны, сараи, дома ковбоев, ещё какие-то строения и даже небольшой сад с прудом. Последнее было настоящей роскошью для Ганарии — степного края.

Когда я, наконец, добралась до цели, солнце клонилось к закату. Мне не хотелось привлекать внимания, поэтому я спешилась заранее и отправила лошадь погулять. В глубине души мне было очень страшно. Патрон говорил, что не боятся только идиоты и мертвецы. Я больше не была ни тем, ни другим.

Двор оказался пустым. Несколько минут я стояла недалеко от дома и пыталась придумать, что же делать дальше. Просто зайти и поздороваться? Неожиданно до меня донеслись чьи-то голоса. Тело среагировало раньше, чем голова. Я кинулась к сараю, юркнула внутрь и замерла, вглядываясь в открывающиеся двери.

На пороге появились две фигуры — высокий, жилистый мужчина с длинными волосами, при виде которого сердце почему-то забилось быстрее, и миниатюрная блондинка в длинном шелковом платье. Сердце стукнуло ещё раз, ещё... и рухнуло куда-то в желудок. "Спорю на сотню золотых — это не его сестра", — пронеслось в голове, а не губах появился странный привкус, словно я пообедала полынью. Шторм аккуратно поддерживал девицу под руку, она чинно вышагивала по посыпанной гравием дорожке, плавно покачивая бёдрами. Порыв ветра растрепал золотистые волосы, и дамочка изящным движением поправила причёску. У неё каждое движение было таким — изящным, грациозным и в то же время чуть небрежным. Я хорошо видела тонкую фигуру, точеное личико, огромные, широко распахнутые глаза, как у фарфоровой куклы, тонкую ладошку с длинными пальчиками. Куда уж мне. Когда мы только вернулись в Тирит, одна из модисток, снимавшая с меня мерки, громко причитала: "О великие Боги, милая моя, откуда у вас такие мускулы — посмотрите, вы же как из камня сделаны! Женское тело должно быть мягким, приятным на ощупь! Как я могу оголить ваши плечи, это же отвратительно! А кожа? Дорогая моя, неужели вам никто не говорил, что кожа у женщины должна быть светлой и гладкой, как шелк? Сколько времени вы провели на солнце без шляпки? О, нет, не говорите мне этого, я вовсе не хочу знать таких ужасных подробностей! Вот, что я вам скажу, дорогая. Ваше главное, и единственное, надо сказать, достоинство — грудь. Увы, я не могу замотать вас в ткань с головы до ног и обнажить исключительно груди, хотя мне начинает казаться, что это единственный ваш шанс хоть как-то привлечь внимание. Понимаете? Я не могу даже сшить для вас платье с глубоким декольте — все увидят ваши ужасные плечи и все эти мускулы..." — все эти стоны тут же ожили в моей голове, так что я против воли стукнула кулаком по стене сарая. Шум долетел до Шторма и его девицы. Она тут же, словно от испуга, прижалась к груди ганарца. Вроде как ненароком. И Шторм, естественно, её не отодвинул.

— Не беспокойтесь, Джульетта, это просто ветер!

— О, вы думаете? Знаете, я так боюсь резких звуков...

Шторм мило улыбнулся. Макошь великая, он может мило улыбаться! Мне он не улыбался так никогда. Три месяца назад этот самый мужчина говорил мне, что он меня любит, а теперь мило любезничает с этой безмозглой блондинкой!

"Я убью его! Я убью его сегодня же!" — пообещала я себе и чуть успокоилась.

Ганарец довёл девицу до экипажа. Они трогательно прощались — блондинка положила руку на грудь мужчине и приподняла кудрявую головку, чуть выставив губы вперёд. Всё это было настолько мило и очаровательно, что хотелось плеваться. Ну а Шторм, конечно, не преминул воспользоваться случаем облобызать дамочку. Если бы моя позиция была удобнее, я бы давно воспользовалась одним из своих ножей. Один бы прекрасно вошел блондинке прямо в лоб, а второй куда-нибудь в район сердца ганарцу. Это было бы замечательно, но они стояли чуть в стороне, солнце святило прямо в сарай, и если бы я чуть двинулась — Шторм бы тут же это заметил.

— О, Себастьян, я буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи! — прошептала дамочка, естественно, краснея.

"Себастьян, значит! Эта безмозглая курица знает его имя? Интересно, что он попросил у неё взамен? — Ах, вы не скажете мне своё имя, мой герой? — Ах, прелестная леди, только если вы назовёте своё и позволите мне прижаться некоторыми частями моего тела к ложбинке меж ваших грудей!" — хотя последнее вряд ли возможно, груди у дамочки были более чем скромные. Прежде чем к ним прижаться, их бы пришлось долго искать!

Пока я кипела от злости, экипаж уехал. Шторм постоял на дорожке, сложив руки на груди. По крайней мере, он не махал ей в след белым платочком — и то радость. Минуту спустя он вернулся в дом, а я сползла по стене сарайчика прямо в стог сена. Дико хотелось что нибудь ударить и кого-нибудь убить. Последнее я откладывать не собиралась.

Несколько часов я наблюдала за домом. Проникнуть внутрь было не так уж сложно, самым сложным было застать Шторма врасплох. Мне не по силам одолеть его в честном бою — это я усвоила ещё в детстве, поэтому единственной возможностью убить его оставалось нападение сзади. Подкрасться как можно незаметнее — и полоснуть ножом по горлу. Но в таком случае я не увижу его глаз, а он так и не узнает, от чьей руки подох! "Ладно, будь что будет", — решила я, пробралась к стене и заглянула в окно. Судя по мебели, это оказалось окно столовой. Стол из тёмного дерева, картины на стенах, несколько букетов свежих цветов — идеальная обстановка комнаты в доме помещика средней руки. В столовую вошла женщина. Судя по одежде — служанка. Я прижалась к стене, стараясь не дышать. Всё же нужно было подождать до вечера!

Служанка подошла к окну, под которым я пряталась, и — о чудо! — настежь его распахнула. В такое везение было сложно поверить. Как только девица исчезла в дверях, я проскользнула в комнату. Лучше всего было устроить засаду в спальне, оставалось только её найти.

Усадьба была трёхэтажной. Скорее всего, спальня располагалась на последнем этаже — по крайней мере, так было в богатых домах Тирита. Стараясь не шуметь, я прокралась к двери, выскользнула в коридор и молниеносно промчалась по лестнице. Она вывела меня в небольшой холл с диваном, несколькими креслами и цветами в кадках. Сзади раздались шаги. Я юркнула за кресло, стараясь не дышать.

— Ты сменила постельное бельё в спальне сеньора? — раздался хриплый, старческий голос. Наверное, это был дворецкий. Из своего убежища я видела только кожаные туфли с пряжками.

— Как раз туда направляюсь, — нелюбезно ответила обладательница грубых башмаков с оторванной подмёткой.

— Иди-иди! И побыстрее!

Башмаки развернулись и пошли по коридору. Туфли начали спуск по лестнице. Я выглянула из-за кресла. Жирная девица дошла до первой двери, тяжело вздохнула и вошла внутрь. Нужно было дождаться, пока она вернётся. Я надеялась, что смена белья не займёт у неё много времени — ноги от неудобной позы начинали затекать.

Минут через пятнадцать служанка вернулась и спустилась вниз. Я выползла из укрытия и направилась в спальню Шторма. Раз дамочка меняла бельё — значит, хозяина тем не было. Очередная удача.

Спальня Шторма совсем не походила на комнату, которую он занимал в тиритском доме. Здесь не было изящных безделушек или глупых ангелочков на потолке. Золотисто розовый свет клонящегося к закату солнца проникал в комнату сквозь большое, широко распахнутое окно. Большую часть спальни занимала широкая кровать, застеленная бежевым покрывалом. Вся мебель в комнате была из тёмного дерева, но не красноватого, как заведено на севере, а тёпло-коричневого. Ещу здесь стояло уютное кресло, небольшой секретер, шкаф с книгами и одеждой; вторая дверь вела, судя по всему, в ванную. Я вошла в эту комнатку и прикрыла дверь — заметить меня от входа было невозможно. Кресло стояло спинкой ко мне. Я надеялась, что Шторм решит почитать перед сном и окажется в максимально незащищённой позиции, но на часах была лишь половина шестого. Пришлось настроиться на долгое ожидание.

Шторм вошел в комнату почти без шума. Я не прождала и получаса. Похоже, пока я кружила вокруг дома, он успел переодеться — теперь на нём была светлая рубаха и кожаный жилет. Отросшие каштановые волосы были собраны в хвост, и кончики чуть развевались от свежего ветерка, доносившегося из окна. Шторм сел в кресло и взял со стола книгу. Я решила подождать, пока он углубится в чтение.

— И долго ты планируешь там стоять? — его голос вырвал меня из мира грёз, в котором я держала в руках его отрезанную голову.

Я бросилась на ганарца, но он молниеносно вскочил и отпрыгнул в сторону.

Мы прошлись по кругу, ожидая, кто же двинется первым. Я сделала выпад. Он снова ушел в сторону — я даже не задела его! Нужно было успокоиться. Чем сильнее я буду психовать — тем проще меня будет одолеть. А сегодня я рассчитывала записать на свой счёт ещё один труп.

— Значит, так это ты меня ждёшь? — прошипела я.

— Я разве обещал тебя ждать? — он удивлённо уставился на меня, и я против воли начала прокручивать в голове наш последний разговор. Лихо! Он действительно ничего мне не обещал. Великая Макошь, с чего я вообще решила, что он будет меня ждать? Припёрлась сюда, на край земли... Зачем?

— Действительно, не обещал. Но я всё равно убью тебя!

Злость придала мне силы. Я выбросила вперёд кулак и ударила Шторма в живот так быстро, что он не успел закрыться. Ганарец отлетел к стене, я бросилась за ним, крепко прижала его левую руку к деревянной панели и приставила нож к горлу. Доктор говорил, что "господин Хельди" после ранения не сможет владеть правой рукой так же хорошо, как раньше. Оставалось надеться, что доктор был прав.

— Что с Холлом?

— Тебя это не касается. Лучше бы помолился.

— Я? Помолился? Видишь ли, девочка, я собираюсь пожить ещё некоторое время, — возразил Шторм. Я чуть двинула лезвием. Красная струйка побежала по смуглой коже. Правой рукой мне приходилось удерживать нож и контролировать его больную руку. Нужно было побыстрее заканчивать с этим.

— Так зачем ты сюда явилась? Соскучилась?

Это ублюдок, казалось, не замечал, что остро наточенное лезвие упирается ему прямо в шею. Или его просто не волновало то, что я в любую секунду могу отправить его к праотцам?

— Дура была. Но теперь поумнела. "Я тебя люблю, бла-бла-бла!" — ты это всем говоришь, Себастьян — или как тебя там?

— А почему тебя это волнует? Ревнуешь, девочка?

— Ублюдок! — я двинула лезвие вперёд, намереваясь перерезать ему горло, но Шторм резко дёрнулся в сторону — и через секунду к стене была прижата я. Он с силой сжал мою руку с оружием — пальцы разжались, и нож упал на пол.

— Девочка, ты испортила мне любимую рубашку. У тебя что, совсем нет совести?

— Сукин сын! Кто бы говорил про совесть!

Я попыталась пнуть его, но ганарец лишь навалился на меня всем телом так, что я едва могла дышать.

— Что с Холлом? — повторил он.

— Он тебе что, брат названый? Я не знаю, что с ним! Когда уезжала из Тирита — он был жив, но потом я как-то не интересовалась его здоровьем!

— А чем же ты занималась?

— Тебя, ублюдка, искала! — заорала я, пытаясь скрыть подступающие к глазам слёзы, но они всё же выкатились из глаз. Теперь я уже ненавидела себя.

Неожиданно ганарец чуть ослабил схватку. Я тут же ударила его по повреждённой ноге и кинулась к ножу. Не тут-то было. Падая, Шторм схватил меня за куртку — и мы полетели на пол. Сначала мне удалось подмять его под себя, но через секунду я оказалась снизу, и он крепко прижал меня к полу.

— Это было больно, знаешь ли, — тяжело дыша, заметил он.