Клинки Керитона 1 часть.

Помимо этой, была у Вейзо и другая цель — Крэч. 'Злобный карла', как он его про себя называл, убил двоих его лучших людей. И позволил себе не умереть, когда ему было сказано; мало того, решился посмеяться над Ктырём.

'Выкидыш жабий, решил, что может со мной шутки шутить. Такого я никому не прощаю, окараю гниду коротконогую по полной. Эту тварь я обязательно отыщу, любой ценой, и придушу голыми руками. Тем паче, что феа, похоже, и сам не против повторного сряща. Как там карла сказал: 'Считай, что одну смерть ты оплатил, за тобой ещё две'. Хорошенько запомни эти слова, Вейз. И вбей их этому недоноску в глотку, пусть знает, что ты всегда долги возвращаешь!'

— Приметная, должно быть, внешность, — сказал он, всё хорошенько обдумав. — Нет, такого я здесь не видел.

— Найти мне его надо и побыстрее. Это человек сиория, на которого я работаю. Я должен получить у него указания о дальнейших действиях и оплату. Вперёд.

— Много?

— А ты с какой целью интересуешься?

— Да так, не хочешь — не говори.

— Решайся, Ктырь. Боги, каким ты всегда был тугодумом!

'Забавно слышать такое от тебя, Шод. Уж кто из нас тугодум, так это ты', — вертелось у Вейзо на языке, но он сдержался и неопределённо пожал плечами.

— Надо подумать, — он почесал бритую ниже кос на затылке шею.

Наступало время решительных действий, тянуть дольше было нельзя.

'Нечего тут думать — сделаю всё этой ночью', — наконец, решился он.

— Мы спать, Лесоруб, — Коготь, Подкова и Танцор поднялись из-за стола.

— Наврал я тебе, Шод, — не один я, — тихо сказал Вейзо, когда эти трое ушли. Его вкрадчивый голос стал похож на скрип кожаного доспеха. — Двое ещё со мной: Экзор Коготь и Чаач Сухая рука.

— У вас здесь дела?

— Нет, дела закончились.

— Я их не знаю, откуда они? Кто, что? Расскажи, — Лесоруб испытующе посмотрел ему в глаза.

— Наши, ногиольские: Коготь из Лесных братьев, из Верети; Чаач...

— ...из Лидара?

— ...Чаач из Лидара, — подтвердил он. — Где нуйарца на Ногиоле искать, если не в Лидаре.

— У него что-то с рукой?

— Всё в порядке у него с рукой. Даже не знаю, откуда такое прозвище.

— Давно я в Верети не был, — вздохнул вартарец, — не знаешь, как там Арай Веат поживает?

— Хорошо поживает, чего этому старому козлу сделается.

— В общем, так, Ктырь, — я своё слово сказал, эти двое лишними не будут. Тебе решать.

Онталар помолчал с минуту, изображая сомнения и напряжённую работу мозга.

— Хорошо, Шод, я и мои ребята с тобой. Посмотрим, что за дело ты предлагаешь.

— Вот и отличненько, — ударил кулаком в ладонь Шод. — Вспрыснем? — он махнул рукой, подзывая разносчика, сделал заказ жестом. — Ты где остановился?

— В 'Лисе и Ягнёнке', — не моргнув глазом, соврал Вейзо и пояснил: — Сюда к лекарю приходил, да вот засиделся.

— Надеюсь, ничего серьёзного.

Вейзо тряхнул головой и отшутился:

— Так, пыльца. Деваха одна поцарапала.

— Познакомь.

— Запросто.

— Нас здесь всегда найдёшь, — в голосе Лесоруба послышались властные нотки...

'Вона как ты запел?' — подивился Вейзо, тщетно пытаясь выдоить хоть каплю 'кислюка' из опустевшего бутыля.

— Где ж моя бусса плутает? Хорбутова дыра! — нетерпеливо рявкнул Лесоруб. — Второй этаж, две последние комнаты по коридору, у окна. Моя — правая, я там один, остальные — в левой. Да где же он? — Лесоруб вскочил. — Сейчас я этому 'торопыге' мозги-то вправлю. Посиди-ка пока, посмотрю, где моя бусса заблудилась.

Времени терять Вейзо не собирался, мгновенно отыскал глазами знакомую жрицу любви, что скучала в одиночестве, и, соскочив с табурета, ястребом метнулся к стойке.

— Лаппа, золотко, молчи и слушай, — он вложил в её ладонь три монеты, — это тебе. Сделаешь всё, как я скажу, получишь ещё столько же, — он сжал её пальцы. — С клиента возьмёшь, сколько сама знаешь.

— Ага, — согласилась расфуфыренная девица, глупо подведёнными таупом глазами моргая, — чего делать-то, Вейз, миленький?

— Тоже, что и всегда, — падать на спину и считать звёзды. Сейчас придёт мой дружок, Лесорубом кличут, так ты его это, под любым предлогом тащи в 'Лиса' и ублажай до утра. Смотри, если до петухов я его здесь увижу — голову отверну. Тебе, тебе, — подтвердил он, ткнув в пышную грудь указательным пальцем.

— Так осталось-то всего ничего до петухов.

— Можешь попридержать, если понравится. И смотри, тихо мне — чтобы ни полслова. Давай работай, — он сглотнул слюну и, наградив прелестницу смачным шлепком пониже спины, за стол свой вернулся...

— Лаппа я, — обаятельно улыбнулась девица.

— Лесоруб, — насколько мог галантно, представился вартарец. — Повеселимся?

— С таким кавалером — да не повеселиться!

— Я Шод.

— Шод? — изумилась девушка.

— Шод Лас-Орубб, — подмигнул ей вартарец.

— Какая прелесть, — прыснула она, — Лаппа Лапушка и Шод Лесоруб, как это романтично.

— Что есть, то есть. В этом мы схожи, детка, — он поскрёб небритый подбородок и сменил тон: — Что сиита пить будет? Иди, Ктырь, — махнул он всё ещё стоящему у стола онталару, — иди. Завтра поговорим.

— Как скажешь, Лесоруб, как скажешь.

* * *

Вейзо прильнул лбом к холодному стеклу окна. 'Спят, как хорьки. Къяльсо, мать их'. Он просунул нож в щель, пытаясь зацепить крючок, но неожиданно створки раскрылись сами, легко и бесшумно. Он ждал скрипа, но, хвала Великим, петли смолчали. С осторожностью мышкующего лиса Вейзо потянул правую створку на себя. Отведя её до упора, он уже было собрался протиснуться внутрь, но та под напором ветра угрожающе закачалась.

Вейзо мысленно выругался, шаря по карманам в поисках бечёвы.

Ничего, способного заменить верёвку, не было.

Всего мгновение понадобилось ему, чтобы принять решение, — отработанным до автоматизма движением он извлёк из прошивки ворота стальную нитку удавки. Крепко стянув между собой ручку-кольцо и перекладину приставной лестницы, оглянулся по сторонам и ловко перевалил через подоконник.

Запустив руки крест-накрест под плащ, Вейзо, не издав ни малейшего звука, выдернул шесть (хитро́ меж собой по три сцепленных) хищно сверкнувших в свете Оллата ножей, зажатых меж пальцев.

'Спите-спите, ребятки? Ну-ну'.

Он мрачно улыбнулся и, широко разведя ощетинившиеся стальными когтями-сургами кулаки, мягко шагнул в темноту...

...На всё про всё у него ушло не более четверти часа. Теперь предстояло проделать тот же трюк со своими подопечными, и тогда они с Лесорубом останутся вдвоём.

'Свалю всё на карла, благо, разговоров по Двум Пням гуляло хоть отбавляй: о двух убитых в 'Лисе и Ягнёнке' къяльсо, о внезапном исчезновении феа, молодого сиурта и его друга. Погоди-ка, — шикнуло в его голове, — не так скоро. Хорошо бы и Лаппу-потаскушку прибрать. Отправлю деваху ребяткам Лесорубовым вдогонку, будет им с кем в Нижнем мире покувыркаться. Такие, как она, больно на язычок слабоваты — будь у меня выбор, ни за что б не доверился'.

Всего-то ничего оставалось Вейзо, чтобы скрыться за поворотом, как вдруг он услышал звуки крадущихся шагов. Боковым зрением уловил скользившее движение у себя за спиной, развернулся и с лёгкостью, отработанной годами, схватил нападавшего за запястье занесённой для удара руки. Тут же перехватив и вторую руку, опрокинулся назад, увлекая его за собой. Уперев обе ноги в живот, Ктырь сильным толчком перекинул грабителя через себя. Перелетев через Вейзо, тот ударился о стену и сполз по ней ногами кверху, головой вниз. Лицо его исказила гримаса ужаса, он не пытался подняться или кричать, лишь вскинул ладони, прикрываясь ими. Ноги его по-прежнему были задраны вверх и опирались о стену.

Ктырь вскочил — в каждой руке он держал по мётке. Два неуловимых движения — два броска, и ноги разбойника оказались надёжно пришпилены к брёвнам через ткань штанин.

— Я не хотел делать ничего такого, — тихо верещал парнишка, понимая, что шуметь ему не следует, — хотел заработать несколько монет.

— Это понятно.

— Я ничего не видел, — парнишка нервно облизнул губы.

— А вот это ты зря сказал, — спокойно заметил Ктырь. Он медленно подошел к поверженному противнику, склонился над ним и, отведя руку за спину, достал третий, более длинный нож с хищным иззубренным клинком.

— Я никому не скажу. Отпустите меня!

— Конечно, не скажешь.

Закричал петух. Вейзо напряжённо замер. 'Как неумолимо летит время, когда-то и я был таким же молодым и глупым'.

— Пора мне, дружок, не серчай, — мысленно выругав себя за малодушие, Ктырь привычным движением вонзил клинок жертве под рёбра...

...Скорченные трупы, распластавшиеся в заполнившей всё пространство комнаты луже крови, нашла жена трактирщика Фюта. На неудачливого парнишку-грабителя случайно наткнулся кузнец — Гиар Барси. Но прежде, чем явился прибывший ещё ранее из Узуна благородный сиорий Тримо Игрис с охраной, заголосили в 'Лисе и Ягнёнке', где обнаружились ещё три тела: двоих заезжих брилнов весьма сомнительного вида и местного лекаря градда Масалла. А уже после, ближе к вечеру, ударились в слёзы и местные жрицы любви, наткнувшиеся на придушенную у себя в каморке товарку.

Жуткий, давящий, выворачивающий внутренности ужас повис над Двумя Пнями...

Глава 11. Паук

Н.Д. Начало осени. 1164 год от рождения пророка Аравы

Сови-Тава

Халога сидел на камне в нескольких шагах от тропы и, щурясь на Лайс, наблюдал, как мимо него бредут уставшие пленницы. Стоял на редкость чудный денёк. Отряд шёл на запад, где далеко впереди, в просветах меж деревьев, виднелись изрезанные ущельями горы.

'Осклизлый перевал? — терялась в догадках Сурра. — Зачем мы туда идём? Есть же более короткий и безопасный путь по Лощине Двух Старцев!'

Осклизлый перевал караулили призраки, по крайней мере, так утверждала молва, и Сурра в душе надеялась, что оно и на самом деле так. Призраков она не боялась, а вот 'бесстрашные' верэнги все как один дрожали при одном упоминании о бестелесных созданиях.

Сурра окинула вершины гор взглядом: 'Значит, Осклизлый перевал. Хорошо... А что это там движется? Или почудилось? Так и есть, показалось'.

Времени на побег оставалось всё меньше и меньше, так что Сурра давно уже зорко поглядывала по сторонам, рассматривая деревья и камни, внимательно наблюдая за происходившим: прислушиваясь к словам похитителей, приглядываясь к каждому движению, изучая повадки воинов, узнавая их слабые стороны.

Изучив в отдельности каждого верэнга в отряде Халога, она окончательно уверовала в правильности принятого решения, потому и не спешила, решив действовать наверняка. Ей не хотелось бежать и снова быть пойманной, более того, она прекрасно понимала, что второго шанса у них не будет. В глубине души она надеялась, что старый Рэпэк не забыл о ней и спешит на помощь, и что в любой момент она может услышать условный посвист. Надеялась, что отряд наткнётся на Каменных Листьев, и уж коли те враждуют с Древесными Червями и Перьями Воронами, то, конечно же, убьют всех, а пленниц освободят. Она предпочитала не думать, что может ждать их потом, в конце концов, многие из Каменных Листьев её знали. К тому же Сурра поведала бы о коварных планах Воронов и Червей, из чего она делала вывод, что может надеяться на снисхождение. Главную же надежду Сурра возлагала, естественно, на себя. 'Действуй, пока жива!' — будоражил её сознание голос Рэпэка, и она готова была биться об заклад, что когда-нибудь верэнги допустят ошибку и у неё появится та единственная возможность — действовать.

'Как много 'если', как много надежд, — вздохнула она. — Ничего, всё оправданно, ожидание не напрасно — верэнги давно перестали обращать на нас внимание. Решили, видно, что я сломалась и ни на что не годна. Отлично, этого-то я и ждала. За Эдэн совсем не следят, сестричка давно предоставлена сама себе. Меня связывают лишь на ночь. И как? Смешно... Эх, была бы я одна! — она горько усмехнулась. — Хотя без Эдэн и узлы были бы туже'.

Три недели они шли дебрями Сови-Тава. Три недели безумных ночей и бредовых грибных снов, три недели унижений.

'Это же сколько времени для верэнгов! Будь у меня столь короткая жизнь, ни за что не потратила бы впустую и часа'.

— Смотри, Су, — сестра дёрнула её за рукав. — Вуала и Катт уходят.

— Погодите, — послышался голос Гарона, — Жогера поедет с вами.

Краснощёкая Вуала и белокурая красавица Катт — лучницы, что пришли с Росуда. Жогера же был с Гарона с самого начала. 'Это ему я поставила синяк на пол-лица и сломала палец, — в левом боку Сурры закололо, — за что и получила с лихвой... Итак, верэнгов всё меньше и меньше. Было шестнадцать: четверо ушли неделю назад, двое из отряда Гарона — Илока и Солаба — на прошлой неделе, теперь эти трое... Осталось семь. Семеро всадников, десять коней — три с поклажей... и рысь (вторую уводили с собой Вуала и Катт). Главное — не спешить! Жди, когда они разделятся, и действуй! Скоро Дужки — может, это и есть твой шанс'.

В голове Сурры очнулся Рэпэк: 'Помнишь Скалу Кабана? Там можно укрыться'.

Дужками хузы называли одно из престранных творений матушки природы — каскады дугообразных каменных перемычек меж скалами, сплошь заросших кустарником и увитых плющом и ползущими растениями. Дужки походили на рукотворные каменные мосты, перекинутые от скалы к скале, шагов по пятьдесят в длину и по пять-шесть в среднем в ширину.

'Как решишься — действуй быстро, напористо и, главное, с умом, — не унимался Рэпэк в её голове. — Продумай любую мелочь, каждый шаг, каждый вдох. Великие любят тебя, девочка! Тэннар тебя любит! Эрок и Фора тебя любят!!!' — продолжал звучать голос Рэпэка.

И в душе у хузы запели птицы:

— Уже скоро.

— Что? — встрепенулась Эдэн.

— Сестричка, милая, я прошу, что бы ни случилось — терпи, не делай глупостей.

Эдэн промолчала, лишь на мгновение сомкнув в знак согласия веки.

Сурра взяла её лицо в ладони и поцеловала в лоб:

— Потерпи ещё капельку...

— Что встали?! — нарушил идиллию Майага. Конь под ним загорцевал, верэнг привстал в стременах и несколько раз щёлкнул кнутом, сбивая с дерева побуревшие листья.

'Пять красных листьев на всём дереве было — в три удара все выбил, только бурые, ни одного жёлтого не тронул, — восхищённо подметила Сурра. — И с копьём управляется, будто с ним родился — такое вытворяет, любо-дорого смотреть. А вот лук тебе, краснорожий, что Халога-змеежору пирожок с капустой'.

Верэнг придержал жеребца, огляделся, бросил угрюмо:

— Ждать вас никто не собирается, — но, неожиданно смягчившись, добавил: — Скоро на месте будем, отдохнёте тогда, — лицо его потеряло жестокость, даже шрам, как показалось Сурре, разгладился, он скупо улыбнулся Эдэн уголками губ. Сурра видела, как сестру передёрнуло.

Рано поутру, двое суток спустя, они добрались до первой Дужки. Она началась неожиданно, просто в какое-то мгновение, поглощённая мыслями Сурра заметила, что идти стало тяжелее, а линия неба вместе с верхушками деревьев опустилась до уровня её глаз. Под ногами заскрипело каменное крошево. Истёртую и выщербленную от времени поверхность камня, пестрившую мшистыми оспинами, кое-где пересекали наводившие ужас зигзагообразные трещины, чаще сквозные, — эдакие змеящиеся кусочки неба под ногами. То тут, то там из трещин выползали чахлые деревца. Поддаваясь порывам ветра, эти 'карликовые уродцы' покачивали узловатыми стволами и отчаянно тянули вверх тощие ветви, кривые и безлистые, но густо унизанные гроздьями увядших ягод.