Грани отражения

— Кстати, я хотела бы познакомить тебя с нашим другом. Мы как раз ждем его с минуты на минуту.

Лия взглянула на брата — он снисходительно выслушивал всё, очевидно, за недолгое время поняв, что представляет из себя его жена, и почти безразлично относясь к её выходкам. 'Они на пути к разводу', — внезапно подумала Лия, делая вид, что слушает Мелани.

— Кстати, вот и он, — встрепенулась та.

— Добрый вечер всем.

Лия медленно вдохнула, пытаясь скрыть кашель. Кажется, она поперхнулась, чуть не захлебнувшись от неожиданности.

— Познакомься, это доктор Дорнот, — Мелани встрепенулась, принимая ' боевую стойку', как и все женщины, сталкивавшиеся с доктором и его чарами. Лия поставила чашку и подняла глаза. Неторопливо расстегивая пальто и оглядывая зал, перед ней стоял Ян. Лия взглянула на брата — судя по всему, тот был тоже хорошо знаком с доктором.

— Очень приятно, — Дорнот сел на плетёный стул, — Но мы с Лией уже знакомы.

Мелани казалась неприятно пораженной.

— Мы работаем в одном госпитале, — сдержанно пояснил доктор. Лия пребывала в недоуменно-раздраженном состоянии, стараясь не показывать этого и не прерывать разговора. На удивление, брат и его жена оживленно беседовали с Дорнотом, совершенно непринужденно и по-дружески участвовавшим в беседе. Он почти не смотрел на Лию, словно её и не существовало.

Тем временем Мелани разошлась не на шутку, заливисто смеясь и почти заигрывая с доктором.

— Как Вы думаете, стоит женщине заниматься научной деятельностью? — она пыталась продемонстрировать свой ум. Вероятно. Но со стороны, это выглядело смешно.

— Почему бы и нет, — Доктор чуть вскинул бровь.

— Но, это ведь настолько не свойственно женской натуре, — протянула Мелани.

— Женской натуре свойственно очень многое, — пожал он плечами.

— Но она теряет крайне много.

— Например?

— Например, — Мелани постучала пальчиком по подбородку, — Смотрите, вот наша Лия. Она вся в учебе, в работе. А наши родители в её возрасте уже имели семьи, и детей. Разве это нормально для женщины?

Лия оглушено качнула головой. У неё горели уши. Нет, не горели, а полыхали. Это было настолько унизительно, что она хотела провалиться сквозь землю. Её только что опозорили, далеко не тонко намекнув на то, что она не имеет ничего стоящего для женщины, являясь, по сути, именно пустым местом.

— Мне кажется, Лия — отличный пример того, что её будущей семье повезет не только с хорошей матерью, но и с умной женой, способной понять и поддержать мужа.

Лия задержала дыхание, стараясь справиться с непрошеными слезами обиды. На её руку внезапно ободряюще опустилась большая ладонь Дорнота, мягко и успокаивающе пожимая её пальцы. Голос доктора словно продолжал звучать в воздухе.

Наконец пришел в себя брат, на его лице играла гамма неприятных эмоций и казалось, что он бы сорвался, если бы не находился в полном посетителей помещении:

— Уверен, если бы спросили моего мнения, я бы предпочел женщину, умеющую мыслить, похожую на мою сестру. А не тратил бы время на то большинство, что торопится выйти замуж и затем умеет лишь тратить деньги и съедать мозг мужа.

Мелани побагровела от возмущения, но взглянув на супруга, не решилась возразить. Рука Яна продолжала бережно и успокаивающе держать ладонь Лии. При этом сторонний наблюдатель решил бы, что доктора абсолютно не волнует сидящая рядом соседка, настолько он был поглощен своими мыслями и наблюдением немой сцены между сидящими напротив супругами.

Лия уже оправилась от обидного выпада золовки, но теперь ее повергало в немое удивление то, что происходило на невысказанном уровне между Дорнотом и ею. Такого молчаливого участия и чуткости она могла ожидать от кого угодно, но только не от него.

Она чуть шевельнула пальцами, и в ту же секунду рука доктора исчезла.

— Кажется, я дурно себя чувствую, — заявила Мелани, осознавая, что ей пора удалиться, не потеряв последних остатков уважения со стороны мужа.

— Я подвезу тебя, Лия, — брат достал бумажник, мельком взглянув на счет.

— Не беспокойтесь, я позабочусь о ней, — отозвался Дорнот. Брат облегченно вздохнул — даже дураку было ясно, что совместное времяпровождение Лии и Мелани грозит только новыми бедами, пусть даже это будет просто поездка в одной машине.

За столиком опустело, после шумного голоса Мелани, словно лезшего в уши наподобие назойливого мотива воцарилась долгожданная тишина. Лия поежилась.

— Вы замерзли? — Дорнот проводил глазами проходящую официантку.

— Пожалуй, я пойду домой, — пробормотала Лия. Она была не в настроении изображать разговорчивость, и без того неприятное состояние словно окутало её холодящим воздухом. Кажется, слова глупой Мелани задели её куда как больше, чем она ожидала. Да, в какой-то мере ей казалось, что она медленно шагает вперед, тогда, как другие уже обогнали её и умчались за горизонт. Но с другой стороны Лии всегда казалось глупым торопиться жить, все должно приходить в свой момент. И жизнь казалась вполне насыщенной, чтобы жаловаться на пустоту. И все же было обидно. Одно дело, когда шепчутся за спиной, другое — когда в глаза называют неудачницей. Особенно — при людях, при которых такой казаться не хочется.

Лия вышла из помещения, вдыхая свежий морозный воздух. Неторопливо пошла вдоль освещенных домов. С каждым новым шагом из головы уходило все плохое, и Лия остановила себя на мысли, что смотрит на горящую огоньками вывеску с изображением рождественских оленей, и на лице появляется улыбка.

Позади неё раздался сигнал машины, притормозившей у тротуара. Ян открыл дверцу и неторопливо поправил зеркало заднего вида, пока Лия садилась. Когда она пристегнулась, он положил руки на руль:

— Я думаю, Вам стоит сперва развеять дурное настроение, а потом ехать домой.

— Но я не хочу, — возразила она.

— Поверьте мне, — доктор плавно вывел машину на полосу трассы. Он был прав — вряд ли она сейчас сидела дома спокойно, скорей остаться наедине с обидой и гнетущим состоянием было бы куда как хуже.

— Как давно Вы знакомы с моим братом и его семьей? — Лия смотрела на проносящиеся за окном дома, мерцающие огни, заснеженные деревья.

— Недавно. Я консультировал их, затем как-то стали общаться.

— А как давно? — продолжала спрашивать Лия, отчего-то это казалось ей важным.

— Около полугода, — беспечно кивнул доктор.

Лия смотрела в стекло на отражение Дорнот и боролась с волной острого недовольства, поднимавшегося в ней. Недовольства от непонимания поступков этого человека

— Если Вы не очень замерзли, давайте выйдем из машины. На это лучше смотреть, стоя на своих ногах.

Дорнот заглушил мотор и вышел из машины. Лия последовала его примеру.

Он оставил машину наверху склона одного из холмов, окружавших город, который лежал под ногами словно в чаше, мерцающий и нереально далекий. В холодном воздухе остро светили звезды, маленький рожок месяца словно покачивался в ясной черноте ночи. Лия смотрела на открывающуюся перед ней картину и наслаждалась ею. Тишина спокойно оплетала, баюкала и уносила вдаль.

Наконец она оглянулась, ища своего спутника. Он стоял, прислонившись к машине, и Лия натолкнулась на пристальный взгляд, наблюдающий за ней.

— Спасибо, что привезли сюда. Это прекрасное место, — Лия потерла застывающие пальцы.

— Вы замерзли, садитесь, — он кивнул на машину. Лия молча направилась к ней. В салоне было тепло, от приборной доски расходился тусклый свет.

Она взглянула в окно на ночной город, переливающийся огнями, запоминая его таким.

— Люди никогда не ценят то, что имеют. И просто бросают в угол то, что так легко им достается. — Голос доктора был полон ядовитого сарказма, звучавшего неожиданно.

— Не все, — возразила Лия.

— У них есть все. Подобная ночь и красота — не единственные в своем роде, но разве их кто-то замечает? Люди никогда не ценят достающегося даром. — Он повернулся к ней и продолжил: — Если бы Вы имели все, что пожелаете, обратили бы внимание на то, что Вам скромно предложили бы?

— Я не понимаю, — тихо ответила Лия, растерявшись. Дорнот подался вперед, и с каким-то непонятным холодом в голосе повторил:

— Если бы Вам предлагали душу, ни в обмен на что-то, а просто так. А Вы при этом имели бы все, что может только человек пожелать. Обратили бы Вы внимание на это?

— Конечно да, — Лия старалась оставаться спокойной.

— Вы устали. Я отвезу Вас домой, — помолчав несколько секунд, сказал Дорнот.

Переход от злобного сарказма до внезапной заботы и внимания довел Лию до крайней точки кипения. Она молчала, пытаясь найти объяснение происходящему.

— Если Вам хочется что-то сказать мне, скажите, — Ян слегка постукивал пальцами о руль. — Не молчите. Вы кипите, но пытаетесь оставаться леди. Не стоит, просто выпустите эти слова наружу.

Казалось, что он или тонко смеется над её эмоциями, или же хочет услышать то, что она скажет.

— Я знаю Вас не так давно, — Лия сжала пальцы, заставляя себя говорить отчетливо и спокойно, — Но, по-видимому, раз разговор зашел настолько далеко, то я могу позволить себе сказать, что не знаю Вас вовсе. Я видела Вас разным. И каждый раз Вы играете, словно меняя маски. К чему это? Я не могу понять. Не могу понять — кто же Вы.

Дорнот молчал, глядя вдаль. В полутьме не было видно его лица, но повисшее в воздухе напряжение наполняло все чем-то похожим на электричество, настолько ощутимыми становились эмоции и мысли.

— К чему всё это? Неужели просто нельзя быть кем-то одним?

Ей показалось, что она почти выкрикнула эти слова. Наступила тишина, нарушаемая лишь глухим рокотом работающего мотора. Лия мучительно искала слова, чтобы загладить ситуацию, но почему-то ничего не приходило в голову. Лицо Дорнота смутно вырисовывалось в отражении на стекле, насмешливо напоминая ей маску. Спокойная не так давно тишина превратилась в опасное затишье перед бурей.

Внезапно Дорнот спокойно улыбнулся и расслабился:

— Возможно, Вы правы.

Кажется, он хотел еще что-то добавить, но заменил это своей странной полуулыбкой, которая словно говорила, что её обладатель понял то, что не прозвучало, и услышал отзвук мысли, промелькнувшей, но невысказанной. Вместо этого доктор уверенно вывернул руль, поворачивая с холма. Затем плавно вывел машину назад на дорогу.

Снова повисло ощущение, что ничего не было, и Лия устало закрыла глаза. Хватит с неё этих шарад на сегодня. Хватит. Что-то в них грозило надвигающейся бурей, которая приходит незаметно, но если пришла — не оставляет ничего прежним.

* * *

Тихо потрескивающий огонь в электрическом камине убаюкивал, навевая дремоту. Лия сквозь ресницы смотрела на Эрика, неспешно перемещавшегося по комнате и погруженного в свои мысли. Под тканью простой рубашки перекатывались мускулы, когда их хозяин машинально проводил рукой по волосам или протягивал ладонь навстречу предметам, возникавшим на его пути. Это тренированное тело напоминало, что, несмотря на недостаток зрения, его хозяин обладает силой и может быть опасен. И это успокаивало, хоть Лию и не покидало странное и неприятное ощущение чьего-то взгляда, словно она была на прицеле.

Эрик ощущал её взгляд на себе. Где-то в груди разливалось теплое удовлетворение, словно все пустующие ниши его жизни были заполнены, а всё, что он мог пожелать, он получил.

Правда её напряжение было несколько ощутимым, словно что-то вкрадывалось непонятное в спокойное и надежное течение жизни. Эрик стряхнул непонятную тревогу, но повернулся к Лии.

— Все хорошо?

Она села, подобрав ноги по-турецки, и помедлила, прежде чем отвечать, взвешивая свои слова:

— Да, всё хорошо.

Заставить себя улыбнуться было не так сложно, зная, что он услышит эту улыбку в оттенке голоса. Лия размышляла — сказать или нет о том, что происходило с ней в последнее время.

— Я знаю, что это выглядит глупо, но иногда мне кажется, что кто-то следит за мной.

Ветер бросил снег в окно, ударяясь в стекло. Лия напряженно смотрела на язычок ненастоящего огня. Эрик улыбнулся, опустился рядом с ней и обнял за плечи:

— Ты столько переживала за последнее время, что это все не удивительно. Поверь, моя охрана не просто так получает деньги. Просто старайся думать о хорошем. И это пройдет.

Она криво улыбнулась, хотелось верить в его слова. Но что-то упорно твердило, что это не просто игра воображения. Доказывать же и возражать, разрушая тепло и уют этого вечера, Лии не хотелось.

Впервые за всё время Лия поняла, что работа не приносит ей прежней радости. Дух болезни и боли, кружащий над госпиталем, проникающий в душу и отравляющий, овладевал и Лией. Она понимала, что на смену прежнему состраданию, которое помогало в работе, приходит какое-то болезненное онемение, а мозг, уже уставший от постоянных картин чьих-то страданий, больше не хочет воспринимать их.

Лия доставала ампулы для вечерних процедур, сверяясь со списками назначений. Случайно подняв глаза, она натолкнулась на Дорнота, неподвижно стоящего в дверях процедурного кабинета. От неожиданности Лия уронила журнал и спешно наклонилась за ним, скрывая испуг.

— Вы вся в работе.

— Вы напугали меня, — призналась Лия, поднимаясь и открывая журнал на нужной странице.

— Я только зашел, — доктор кивнул на дверь, — Решил спрятаться на несколько минут в тишину. Вы позволите?

Лия пожала плечами и отвернулась к столику с лекарствами. Повисла тишина — непонятная, но и не тягостная.

— Гнетущее состояние раздражает всё внутри, — внезапно сказал доктор, — Что-то внутри требует уйти как можно дальше. А разум его не слушает и продолжает засыхать в атмосфере напряжения и боли.

Лия замерла. Читать мысли доктор не умел. Или умел — иного объяснения ей в голову не приходило, ведь он как нельзя четко описал то, что творилось с ней.

— Возможно, — осторожно ответила она.

— Только тепло дома и любви спасает от полного онемения.

Лия медленно поставила очередную упаковку препарата на блестящее покрытие стола, полностью превратившись вслух и понимая, что всё это имеет свой смысл.

— А если их нет? Что спасет тогда?

Лии не требовалось оборачиваться, чтобы понять, что доктор подошел ближе и, вероятно, стоит за её спиной. Она молчала, понимая, что ответа ей не придумать.

— Что если внутри создается пустота, которая разъедает изнутри, пуская корни все глубже? Если она превращает прежнюю жизнь в повторяющийся кошмар из вчера и сегодня? В котором ты задыхаешься, не находя выхода, а мир вокруг превращается в серые краски, навязчиво бросающиеся в глаза?

Его голос упал до лишенного оттенков шепота. — Как заполнить эту пустоту?

Раздался хруст стекла, и Лия молниеносно обернулась. По руке доктора, набирая скорость, стекали капли крови, собираясь в маленькие струйки и звучно падая на пол. Доктор заворожено, как во сне, смотрел на руку, будто не ощущая и не замечая ничего. Затем одновременно с Лией поднял голову, и их взгляды пересеклись. Вероятно находясь в своих мыслях, он взял со стола ампулу, как обычно люди бесцельно держат в руках предметы, порой и, не замечая их.