— Линдберг, вернитесь на землю! Мы сейчас не над Атлантикой! Как вы думаете, что произойдет, если вы поступите так безрассудно? Целая толпа журналистов будет штурмовать ваш остров, и убийца сразу же поймет, что малышка проговорилась! Да, и тогда он совершенно спокойно сможет подготовить убийство, скрывшись в толпе!
— Никто не знает, куда мы полетим! Меня будут преследовать, это я понимаю, но все равно у меня останется преимущество во времени, чтобы спрятать Констанс!
— А потом?! Как долго вы намерены ее укрывать? Неделю? Месяц? Год?
Этот аргумент сразил Линдберга, и он позволил Джеймсу Треверсу себя убедить, но только поспешил его предупредить: до 1 мая Констанс ничего не угрожает. Если, конечно, убийца не заметит, что она проговорилась! Поэтому она должна оставаться в колледже и вести себя так, словно ничего не произошло. И никто не должен за ней следить. Это может встревожить вымогателя. Линдберг будет с ней созваниваться... да, это поможет малышке, если она будет знать, что он заботится о ней, он, великий герой!
Прошло две недели, прежде чем К онстанс нашла второе письмо в своем шкафчике. Указания были четкими и подробными: в такой то день, в определенное время девушка должна перебросить деньги через ограду в одном саду. Убийца придумал для Констанс невероятно сложный маршрут через весь город. Она должна многократно пересаживаться с одного автобуса на другой, и к письму прилагался длинный список маршрутов, остановок и временных интервалов.
Между шефом полиции Джеймсом Треверсом и национальным героем Чарлзом Линдбергом вновь разгорелась словесная перепалка:
— Мистер Линдберг, мы поставим наших людей на всем пути Констанс. В каждом автобусе, на каждом углу, повсюду девушку будут сопровождать полицейские! И убийца ничего не заметит!
— Об этом не может быть и речи! Я считаю, что это слишком рискованно! Ночью я заберу Констанс из колледжа, и мы улетим прочь. Ночью! Это мое последнее слово.
— Подождите немного, мистер Линдберг, мне пришла в голову одна идея! Давайте пойдем на компромисс: Констанс покинет колледж в предыдущую ночь, о'кей... Я все понимаю! Мы поместим в ее комнату молодую девушку, добровольного помощника полиции. Она принесет деньги на следующий день. Но вы должны мне обещать вот что: вы с Констанс останетесь в Энгельвуде и не будете и носа оттуда высовывать! Вы никуда не улетите, пока убийца не окажется у меня в руках! Если он что нибудь заметит, то Констанс, считайте, уже мертва! Поймите это наконец!
— Хорошо! Я подожду — но только один день! Если вы до окончания этого срока не схватите негодяя, мы с Констанс улетим. Один день, вы слышите? И ни минутой больше!
— Я сделаю все, что возможно. Будем надеяться, что преступник окажется хорошо воспитан и прибудет на место вовремя!
В ночь на 18 мая 1929 года в колледже, в обстановке повышенной секретности, одну девушку заменили другой. Добровольная приманка полиции поселилась в комнате Констанс, а мужественная пятнадцатилетняя девушка, которая на протяжении нескольких недель столь мастерски играла свою роль, была перевезена в Энгельвуд под надежной охраной. Это было очень опасное предприятие, но прекрасно спланированное и проведенное, так что убийца ничего не заметил.
На следующий день, в девятнадцать часов десять минут — строго по указаниям из письма — лже Констанс покинула колледж с пакетом денег в руках. Полицейская машина заработала. Все шло по плану в точности до минуты, даже секунды.
Было уже довольно темно, когда она наконец добралась до маленькой, отдаленной от центра города улочки, где должна была перебросить пакет через стену. Улица кишела полицейскими — но совершенно незаметно для постороннего глаза! У шестого фонаря она остановилась, подождала пять минут ив назначенном месте перебросила деньги через двухметровую стену. Готово! Затем она развернулась и бросилась бежать, как, несомненно, поступила бы на ее месте настоящая Констанс.
Пакет упал на заросшую сорной травой землю в саду. Полицейские могли наблюдать через бинокли, что творится вокруг. Но ничего не происходило. Прошло четверть часа, полчаса, час... по прежнему ничего. Стало совсем темно. Судя по всему, преступник спокойно ждал где то неподалеку. Он мог себе это позволить. Джеймс Треверс, в свою очередь, тоже мог подождать. Два три дня. Почему бы и нет? Ведь деньги лежат в саду под более надежной охраной, чем в любой сокровищнице! Но... "Только один 'день..." — сказал Линдберг. Значит, до утра. Времени в обрез.
Ночь, казалось, тянулась бесконечно. Время как будто остановилось.
Когда настало новое утро, весь город проснулся со свежей новостью на устах, только что отпечатанной в газетах. И на этой маленькой улочке тоже показался мальчишка, который вскочил ни свет ни заря, чтобы продать мировую сенсацию:
"Ночной полет Чарлза Линдберга! За неделю до собственной свадьбы Линдберг улетает в неизвестном направлении! С ним улетели миссис Морроу и ее две дочери, Анна и Констанс! Наш корреспондент следует по пятам! Все подробности в следующем выпуске! Ночной полет Чарлза Линдберга! За неделю до собственной свадьбы!..." Черт его побери!
Джеймс Треверс кипел от возмущения. Все напрасно! Операция сорвана. Теперь убийца ни за что не подойдет к этим деньгам. Чертов Линдберг! Он ведь даже послал телеграмму в американское посольство в Мехико, чтобы убийцу было еще сложнее поймать! И теперь мистер Морроу где то на пути к Вашингтону... Все это негодующий шеф полиции изложил своим подчиненным в собственном бюро:
— Летающий идиот! Да, вот кто он такай! Тояве мне, птичка! Одинокий орел! Посмотрим, как ему будет одиноко на этом затерянном острове!
Когда Одинокий Орел опустился на водные шаеси у маленького одинокого островка Северный Хейвен, все было спокойно. Просто идиллическая вечерняя тишина. Но стоило Линдбергу вместе со своими пассажирками показаться на мостике, как во всех укрытиях на берегу закопошились спрятавшиеся журналисты. Его поджидали!
Только теперь Линдберг наконец понял, что полицейский был прав. Из за этих охотников за сенсациями Констанс оказывается еще в большей опасности, чем была. И все по его вине! Теперь ему стало ясно, что значит быть "национальным героем" и какую фатальную роль может сыграть его популярность. Он должен лететь, лететь куданибудь в другое место. Этот ночной полет напоминал кошмар. Сперва он попытался приводниться у ХемстедХарбора, но прямо оттуда взлетел в направлении ХендиПойнта. Там покружил над посадочной полосой, но был вынужден выйти на крутой вираж и направиться^ МанхассетБею. Но повсюду было одно и то же, У него не было ни малейшего шанса попасть куда то, где его бы не. ждали. Шла беспощадная травля.
Что же случилось у Одинокого Орла? — волновало журналистов. Почему он улетел вместе с семьей Морроу за неделю до своей свадьбы, как беглец?
У Линдберга не было выбора, ему нужно было заправиться горючим. А это значило — обратно в Энгельвуд. Было уже совершенно темно, когда он закружил над поместьем Морроу, но это не дало ему ни малейшего преимущества перед преследователями. Им не нужно было совершать посадки вслепую, не нужно было так рисковать, ведь они шли за ним по земле. Энгельвуд был заполнен, как какой нибудь стадион. Спасибо домашним и одному другу, который прибыл в Энгельвуд, когда узнал о полете: благодаря им Линдбергу и трем женщинам, Констанс в том числе, удалось пройти в дом невредимыми.
Но что делать теперь? Одно ясно: убийца ждет своего часа, затерявшись в толпе.
Теперь был только один выход. Если это поможет... Своре надо кинуть кусок пожирнее! И поэтому на следующий день Линдберг позволил "проскользнуть" в газеты такой информации: якобы "он в тесном семейном кругу тайно сочетался браком с Анной Спенсер Морроу и направился со своей женой в свадебное путешествие. Бессмысленный ночной полет был только отвлекающим маневром, чтобы в пылу сражения им самим уехать на автомобиле..." В мгновение ока Энгельвуд опустел. Получилось! Теперь, наконец, Джеймс Треверс мог охранять малышку Констанс по своему методу.
И весьма успешно, если судить по тому, что через три года, 1 мая 1932 года, девушка счастливо и безмятежно жила в Милтон колледже и готовилась к выпускным экзаменам. В этот день Констанс узнала, что ее маленький племянник — Чарлз Линдберг младший, "дитя нации" — похищен.
Труп нашли 12 мая, точно в тот день, когда его жизнь должны были выкупить за пятьдесят тысяч долларов.
Линдберг хотел ее спасти. По своему, на авантюрный лад.
Одинокий Орел хотел пролететь над всеми горами мира... Но теперь ему было некуда лететь.
Часть вторая
ДВЕРЬ В ЗАЗЕРКАЛЬЕ
ТЕНИ ВТОРОЙ МИРОВОЙ
Рассказывает А. Борисов
С Алексеем я познакомился несколько лет назад, но до сих пор не знаю ни его фамилии, ни адреса... Доподлинно известно лишь то, что он москвич, и то, что каждое лето вместе со своими товарищами Алексей выезжает на места былых боев Великой Отечественной... Появляется и исчезает Алексей неожиданно. Вот и теперь он позвонил неожиданно...
— Давай встретимся... Есть разговор, многообещающе сказал Алексей и повесил трубку.
Сразу замечу, что Алексей с товарищами не охотники за оружием, — на этот вид находок в компании Алексея наложено табу — "Оружие не брать!". Желанными же находками являются: воинская атрибутика, предметы быта: ножи, бутылки, фляги и прочая мелочь... В почете и неожиданные в местах боев находки — так, в позапрошлом году Алексей нашел в разрытом блиндаже россыпь довоенных немецких значков... Видать, потерявший их немец был завзятым коллекционером!
В этих походах по местам, так сказать, боевой славы с ним и его товарищами частенько происходят как курьезные, так и странные, а где то и страшные случаи...
Через полчаса после телефонного разговора мы уже сидели в скверике возле "Макдоналдса", что у метро "Пушкинская".
— Алексей, как вы съездили в этом году?
— Да неплохо... Снова, как и год назад, работали в Брянских лесах, в верховье реки Жиздры, где почти полтора года с зимы 1942 го по конец лета 1943 года стоял фронт...
— Были интересные находки?
— Находки у нас традиционные — наши и немецкие солдаты, навсегда оставшиеся в русской земле, и предметы их быта...
— И сколько вы откопали в этом году?
— Отрыли шестерых наших и одиннадцать немцев, причем четверых солдат вермахта в заваленном блиндаже на берегу реки Жиздры... Как бомба или снаряд попали туда, так они там все и остались. Стали мы аккуратно рыть... Почва там песчаная — работать легко. Разрыли накат, перепилили бревна и отрыли истлевшие немецкие сапоги с торчащими из них костями... Стали рыть аккуратнее... Вот тазовые кости, позвоночник, ребра... Потихоньку и остальных отрыли... Четверых... Один, видимо, был офицер — с крестом... Пока работали, потихоньку стало смеркаться... Мы оставили скелеты возле ямы, а сами расположились метрах в двухстах, на полянке...
А вот ночью стало происходить черт те что! Мы народ привычный... Спать в Лесу нам не впервой... Но тут... Такого еще не было! Ночью нас разбудил дежурный — Валера. "Ребята, — говорит, — что то происходи", а что — не пойму!" Мы повскакали... Слушаем... А там, за лощиной, где мы копали, слышны немецкая речь, немецкие марши, смех, лязг гусениц... Мы, честно говоря, перепугались... Собрали, вещички и отошли к реке — это с полкилометра... Там до утра и просидели...
— Но к блиндажу то вернулись?
— Да, конечно. Утром пошли снова туда... Все на месте... Ничего не тронуто... Лежат скелетики, как мы их и оставили... Но чуть дальше прошли, а там... Танковые ямы...
— Это еще что?
— Укрытия, в которых стояли танки... И самое поразительное — свежие следы гусениц!!! Мох весь изрезан, словно только вчера здесь какие то "пантеры" ездили!
— Может, какие то местные трактористы развлекались?
— Если бы! Там до жилья ближайшего километров десять! Глухомань! Даже не знаю, что и подумать! Следы явные — ночью танки ходили... Да мы и рев двигателей слышали... Мистика!
— А с немцами то что сделали?
— Похоронили, как положено. Так в общей могиле их и зарыли... Правда, и тут не обошлось без приключений...
— Еще что то?
— Да! Мы все вообще то приучены к останкам относиться с почтением, аккуратно... Но новичок наш Константин — первый раз с нами был... Как бы это выразиться — был несколько беспечен и непочтителен к останкам...
— В чем это выражалось?
— Да он рыбак, везде с удочкой телескопической ходил... Он кости этой удочкой трогал да ногой пару раз их ворошил, хотя мы его и осаживали...
— И что?
— А то, что, когда мы вечером снова к реке возвращались, он споткнулся, что называется, на ровном месте... Удочку сломал и пальцы на ноге сильно ушиб... Причем той самой, что кости трогал! До сих пор хромает...
— Может, совпадение?
— Какие тут совпадения?! Удочкой трогал? Трогал! Сломалась! Ногой трогал? Было дело! Ногу тоже повредил... Я то сам давно понял, расплата неминуема, если это касается мертвых...
— А еще какие то подобные случаи были?
— Да... Как то опять заночевали прямо среди леса. Стемнело... Ночью заметили метрах в ста пятидесяти от стоянки странное свечение. Утром подошли к тому месту. Стали искать. Заметили верхнюю часть каски... Разрыли... Двоих нашли одного на другом... Тоже немцы... Один другого, видимо, из под огня тащил на себе, да не донес — самого убили... Вот так! Похоронили обоих...
— А что то подобное, типа лязга гусениц, раньше было?
— Нет, я восемь лет хожу, а это впервые! А вот стоны в лесу по ночам часто слышим... Это постоянно... Каждый год такое случается... И всегда где то неподалеку находим непохороненных солдат.
— Может, кажется?
— Да нет! Людей надо хоронить по человечески... А тут где солдат был убит, ранен... как упал, так до сих пор и лежит... Сколько их — и наших, и немцев по оврагам и лощинам непохороненными лежат... Вот в прошлом году овражек нашли — там наших человек пятнадцать, а может, и более до сих пор лежат... Как их в лощине побили, так они там и остались... Да били, видать, крепко... Каски — в лепешку! Копнешь — фаланги пальцев, обломки костей, истлевшее обмундирование! А оружие — винтовочкитрехлинейки. Кругом воронки от мин... А рядом на горушке, которую им, видать, взять приказали, — груда немецких гильз, ящики из под мин валяются... И ни одной воронки! Это получается, с голыми руками на пулеметы и минометы шли! Ужас!
— Где ты научился читать "картины" боя?
— Эх... Сколько лет уже хожу по лесам — глаз наметан... Да и не один я, все вместе "читаем".
— Какие планы на будущее?
— В 1997 году поедем в другие места... Куда нибудь поближе к северу... В район Нелидова, Великих Лук — там тоже бои были, дай боже! Да и места поглуше, чем под Брянском... И вообще слишком много появилось копателей! "Черные" ведь могут и убить... Им оружие надо... А у нас другие цели... Кстати, вот тебе сувенирчик! Пока!
