Тем временем на куай-сё юнь, стоявших у левого берега, начали разгораться схватки между царскими воинами и солдатами абордажа, продолжавшим карабкаться на палубы вверх по бортам. Обходя головной отряд, из глубины эскадры выдвинулись вперед самые быстроходные корабли, ощетинившиеся крючьями аппарелей и когтями багров. Пусть эти суда в силу своих размеров и уступали другим в количестве орудий и численности экипажей, но зато в данной ситуации их умение быстро лавировать, сохраняя приличную скорость весельного хода, и обгонять на короткой дистанции флагманские куай-сё сделали их просто незаменимыми.
Несколько последовательных залпов окончательно превратили корабль юнь в пылающую развалину, и расчеты машин переключились на следующее судно. Густой туман начал рассеиваться, и глазам Ханя предстала водная гладь, озаряемая алыми всполохами. Ее поверхность была усеяна деревянными обломками и телами убитых, рядом с которыми пытались удержаться на плаву выжившие солдаты.
"Серебряный ветер" и "Страж престола", набирая ускорение, двинулись в направлении изувеченной куай-сё, и тяжелый синхронный удар двух килей, окованных сталью, не оставил несчастному судну ни единого шанса. Корпус невезучей джонки, уступавшей трехпалубным монстрам по всем параметрам, разломился на части с треском и скрежетом, а крики юнь, прыгавших и падающих в реку, потонули в этой грохочущей какофонии. Слева по борту на двух ближайших кораблях заградительной цепи уже вовсю шел кровавый абордажный бой. Артиллерия имперских судов продолжала уничтожать корабли, прижатые к противоположному берегу, а в брешь, образовавшуюся во вражеском построении, следом за флагманами одна за другой входили оставшиеся джонки эскадры. Взмахивая веслами и рассекая невысокие волны, куай-сё речного флота Империи стремительно приближались к острову Гункань, и никто уже не мог преградить им дорогу.
Звон тревожных гонгов и резкие окрики команд наполнили полевую ставку генерала Окцу, но юнь все равно теперь не успевали подготовиться к внезапному вторжению. По обоим берегам Чаанцзянь и на маленьких островах по сторонам загорались бесчисленные огни, а на башнях Генсоку, выраставших из белого марева, вспыхнули настоящие сигнальные костры. По две сотни бойцов со "Стража" и с "Ветра" дружно начали прыгать в холодную воду и взбираться на каменистый берег вытянутого острова. Сзади поспешала со второй волной десанта широконосая "Железная длань", несущая в своих трюмах еще столько же солдат абордажа.
Наглый и прямолинейный наскок на ставку командующего армией Юнь, жутко рискованный, но сулящий невероятные перспективы, был организован с подачи Йотоки и лишь благодаря разведчикам К"си Ёнг, сработавших в этот раз также безупречно, как и во всех предыдущих случаях. Откровенно говоря, Ли не рассчитывал на то, что им удастся захватить или уничтожить вражеского генерала вместе со всем его штабом, но игра определенно стоила свеч, да и моральный эффект от такого нападения как для жителей осажденного города, так и для армии южных захватчиков тоже нельзя было забывать. С правом тайпэна лично возглавить решающую атаку никто не осмелился спорить, и Хань стал одним из первых, кто ступил на вытоптанную землю Гункань.
Лагерь вражеского командующего не успел опустеть до конца, хотя многие его обитатели поспешно бросились к баркасам и лодкам, расставленным вдоль береговой линии. У имперцев не было времени на то, чтобы окружить остров и перекрыть все пути отхода, так что бегству писцов и иных представителей генеральской свиты никто особо и не мешал. Спланированный удар наносился "вскользь" и "по касательной", являясь лишь одной из деталей плана по прорыву эскадры в город, и флагманские куай-сё, закончив с высадкой, уже двинулись дальше к распахивающимся Речным воротам Генсоку. Забрать десантную группу должны были те корабли, что следовали в арьергарде.
И все же, несмотря на внезапность и растерянность врага, сопротивление, с которым столкнулись Ли и его люди, было довольно жестким и решительным. Многочисленные офицеры, генеральская охрана, оруженосцы и денщики — никто из них не собирался сдаваться без боя, и легкой прогулки по штабным шатрам, на которую в тайне наделся Хань, у них не получилось. Самая сильное противостояние разгорелось на подступах к генеральскому шатру, так что поначалу Ли даже поверил, что генерал Окцу действительно еще не успел покинуть свой штаб. Обойдя противника с двух сторон, и проломив стены нескольких бревенчатых времянок по соседству, солдаты абордажа быстро превратили в беспорядочную свалку весь тот правильный организованный бой, который юнь еще пытались им навязать поначалу.
Пронзив горло одному из вражеских солдат, и сбив другого наземь точным ударом копья под колено, Ли прорвался за спины воинов, облаченных в латные доспехи, состоявшие из множества маленьких стальных квадратов и украшенные пластинами из красной меди. Хищный клекот и почти беззвучный шипящий свист даканей давали Ханю прекрасно понять, что об остальных противниках успешно позаботятся къёкецуки. Развернувшись, Ли бросился по пологому склону холма наверх к высокому шатру командующего и замер, ощутив леденящее предчувствие, ставшее для него слишком знакомым за последнюю пару лет. Если честно, то сам Хань предпочел бы иметь менее насыщенный опыт в подобных вопросах, пусть его наличие и было довольно полезным.
Две невысоких глыбы у входа в шатер резко сдвинулись со своих мест, опуская в боевую позицию чудовищные сашми, по пять локтей в длину и почти вдвое тяжелее тех, что использовали матросы на имперских кораблях. Грозная поступь лим-бо, с ног до головы закованных в тяжелые панцири из темного металла и сплошную чешую из железных листов, перекрывала собой, казалось, сейчас все остальные звуки битвы, разворачивавшейся вокруг. Проклиная желчь степных демонов, бурлившую в его крови, Ли перехватил поудобнее яри и занял оборонительную стойку.
Имя элитарных штурмовиков Юнь было широко известно за пределами южного царства, и слава, окрылявшая их образ, была вполне заслужена. Профессиональные воины, с ранних лет воспитывавшиеся и готовившиеся к своей роли, лим-бо были схожи во многом с дзи и тайпэнами, с той лишь разницей, что их основная жизненная задача всегда сводилась не столько к Служению, сколько к постоянному совершенствованию искусства уничтожения любых врагов ляолянского двора.
Против двух лим-бо шансы Ханя были невелики. Несмотря на то, что юный тайпэн уже успел за свой короткий боевой путь встретиться в бою с самыми немыслимыми противниками, среди которых не редкостью были и демоны, сейчас это решительно не имело никакого значения. Конечно, ни один человек не выдерживал простого сравнения с мангусом или таким чудовищем, как хранитель омерзительного сада командующего Ло-тэн. Но все-таки те схватки шли в других ситуациях и при иных условиях, а здесь и сейчас императорскому вассалу достались два профессиональных воина, закованных в броню на наборных винтах и вооруженных так, что Ли изначально лишался своего преимущества в удержании врагов на дальней дистанции.
Если бы не схватка, все еще кипевшая за спиной у Ханя, то даже отступление в этом случае было бы вполне допустимым шагом со стороны имперского полководца, отнюдь не позорным для его чести. Бессмысленный риск и пустая бравада на поле боя в войсках Империи никогда не пользовались особой популярностью. Но Ли не привык бросать дело на середине и перекладывать на других то, что хотя бы должен был попытаться сделать сам. Его единственным преимуществом теперь оставалась лишь скорость. Несмотря на свой пластинчатый доспех, Хань все равно был намного быстрее и подвижнее тяжеловесных юнь. Метнувшись в сторону, тайпэн первым атаковал лим-бо, шедшего справа, чтобы не отдавать своему противнику инициативу в схватке.
Скорость против превосходящей грубой силы. Зачастую, Ли уже приходилось сталкиваться с подобным противостоянием, но обычно сторону "силы" занимал он сам, а потому прекрасно понимал, как иллюзорно и хрупко кажущееся преимущество более верткого бойца. Кружа у входа в бревенчатый шатер, трое воинов вели сложную игру, ни в чем не уступавшую по напряженности и накалу схватке на обычных мечах. Тем не менее, рассчитывать на то, что кто-то начнет выдыхаться первым, ни одной из сторон не приходилось. Физическая форма Ли и его противников хоть и была несовершенна, но позволяла уверенно продержаться на ногах не менее трех-четырех часов активного боя. Навыки в обращении с оружием у всех трех бойцов тоже приближались к "безупречной" отметке и были, по сути, равны.
Отбивая выпады сашми, и обозначая свои быстрые контратаки, Хань продолжал петлять, не позволяя зажать себя "в клещи", и ждал удобного момента. Однако в результате тайпэн дождался не возможности действовать самому, а весьма полезной для него помощи со стороны. Изящный силуэт, возникший за спинами у лим-бо, с нечеловеческой грацией взлетел на плечи к одному из юнь. И это несмотря на всю тяжесть великолепных доспехов из вулканического стекла, в которые всегда облачалась в бою лиса-перевертыш. Два старинных кинжала в руках у Фуёко причудливо крутанулись в пальцах кумицо и с силой вошли в узкие проемы шлема, защищавшего голову "оседланного" штурмовика. Древние клинки легко прошли в глазные щели, разрезав сталь как рисовую бумагу, и юнь медленно ничком повалился на землю, некрасиво и изломанно, как марионетка, у которой по очереди обрываются нити. Второй лим-бо отреагировал, еще в тот момент, когда оборотень только вскочила на закорки к его напарнику. Мощный удар сашми, в который была вложена вся сила разворачивающегося корпуса, пришелся Фуёко точно в середину груди. В глубине обсидианового нагрудника сверкнула огненная вспышка, и кумицо отбросило в сторону шатра спиной вперед.
Упускать момент было нельзя, да и странная режущая боль, пронзившая тело Ли в тот момент, когда кумицо получила удар, подхлестнула Ханя с удвоенной силой. Наконечник яри ударил полуобернувшегося лим-бо под колено с задней стороны туда, где между расходившихся пластин тело юнь защищала лишь двойная кольчужная сетка. Рубящий удар меча не смог бы преодолеть такое препятствие, но копье, вонзившееся с размаху двумя руками, легко пробило плотное стальное плетение, проткнув навылет коленный сустав. Юнь не закричал и не повалился на землю, он лишь припал на раненую ногу и крутанулся обратно, собираясь ответить Ли таких же ударом, который уже достался Фуёко. Бросив свое оружие, Хань сделал шаг вперед, перехватывая древко сашми на локоть ниже клинка, до того, как оно успело набрать полное ускорение, и с силой ударил вражеского бойца ногой в грудь. Лим-бо упал назад, но после этого вновь поступил вопреки ожидаемому результату.
Хотя тяжелый доспех и делал воина-юнь неповоротливым, но отнюдь не превращал его в достопамятную "железную черепаху". Крестьянские сказки о лим-бо, упавших на спину и уже не сумевших подняться без посторонней помощи, были лишь легендами. На практике дело обстояло намного сложнее. Первым делом поверженный противник Ханя выхватил из ножен на левом бедре короткий клинок, похожий на миниатюрный дакань, и размашисто отмахнулся им, заставляя Ли интуитивно отступить назад. Затем боец генерала Окцу резким рывком сначала перевалился на бок, а затем уже перевернулся и на живот. Опираясь на руки и неповрежденную ногу, лим-бо начал подниматься, когда на его затылок с резким свистом опустилась тупая грань его собственного сашми.
Отшвырнув в сторону чужой осадный нож, Хань не стал проверять, удалось ли ему убить юнь или только лишь оглушить. Первым порывом тайпэна было броситься к кумицо, но Фуёко уже сама поднималась на ноги, жестами давая понять, что с ней все нормально. Вот только морщилась при этом демоническая лисица весьма болезненно. Добить оставшихся защитников главного шатра не составило для солдат абордажа особых трудностей, особенно учитывая поддержку къёкецуки.
Генерал Окцу все же успел покинуть Гункань, но в его штабе, брошенном в полной неразберихе, бойцы Ханя сумели отыскать карты и донесения, которые без разбору отправились в несколько заплечных мешков, которые тут же перекочевали в надежные руки Такаты и Ёми. Больше на острове было нечего делать, и корабли эскадры Чаанцзянь, как всегда составлявшие арьергард, подобрали оставшихся десантников. С обоих берегов к острову уже направлялись большие весельные лодки с вражескими солдатами, а инженеры противника успели подтащить сюда несколько метательных машин, начавших обстрел кораблей. К счастью, камнеметов и баллист на императорских куай-сё было пока на порядок больше, так что ответные залпы с "Рейдзё" и судов его сопровождения быстро отбили у юнь всякую охоту состязаться в артиллерийских поединках. Оставив за спиной пылающую ставку царского командования, эскадра тайпэна Ханя вошла в Таури под восторженные крики защитников города. Два корабля, отбитые в конечном итоге у юнь отчаянными сорвиголовами из абордажных команд, замыкали собой победоносный речной караван.
Путь по каналам города надолго заполнился Ли и его матросам. Тысячи людей, высыпавшие на набережные и причалы, радостно размахивали руками и кричали приветствия. В водах Чаанцзянь шныряли сотни челнов и лодок, каждая из которых пыталась подобраться как можно ближе к кораблям императорского тайпэна. На палубы летели цветы и бумажные гирлянды, а подчиненные хайтинов Шэна, Гонкэ и Реёко Кэя толпились у бортов куай-сё и гроздьями весели на мачтах, выкрикивая ответные приветствия и благодарности. Признаться, подобной реакции никто из командиров маленькой армии Ханя не ожидал, но ситуация быстро прояснилась, едва они добрались до морской академии, куда флагманские корабли эскадры сопроводили баркасы городской стражи. Остальные суда направились прямиком в сторону порта, где для них уже готовились стоянки у удобных причалов Южной эскадры.
Тайпэн Руо Шень, чей охристый суо был обильно покрыт золотыми гербами рода Вейлун, и его молодой вассал-побратим Мяо Гкень из семейства Овара встретили Ханя и других офицеров у самого трапа. От обмена пожеланиями удачи имперские полководцы как-то быстро перешли к откровенной горячей беседе, и если Ли и его хайтины еще совсем недавно учувствовали в битве, то причина возбуждения командующего войсками Таури и его заместителя открылась чуть позже. Тем временем, вокруг на причалах и площадках появлялось все больше людей, и хотя в обычное время чужим лодкам и судам не разрешалось приставать к острову, где располагалась академия, в этот раз охрана училища сделала исключение. Кроме того, изрядную долю зевак составляли будущие флотские офицеры из числа учеников, слуги, писцы и сами преподаватели. Баркасы с квартальными старостами уже также спешили сюда, а от берегов центрального острова Дайдари, где располагались богатые дома знати и резиденции всех государственных служб, неспешно отчалил небольшой корабль градоправителя Таури.
От беседы с тайпэнами Ли сумел оторваться лишь в тот момент, когда услышал, что в нарастающем вокруг шуме все отчетливее и отчетливее звучит его имя, которое начала скандировать гигантская толпа, заполонившая собой каждый свободный клочок суши, да и в воде по-прежнему оставалось на удивление много переполненных лодок.
