Хозуки Мангецу двигался легко и изящно, среднего роста, худощавый, похожий на узкий, острый и смертельно опасный клинок он имел ничем не примечательное лицо и бледно голубые глаза, обычно свободные, светлые волосы, сейчас были собраны в хвост на затылке. Мангецу танцевал, танцевал меж струями льющегося с небес дождя, это было единственное сравнение, которое приходило на ум при виде его движений. Молодой человек, ставший уже живой легендой, как никак — единственный, кто за все века, смог освоить все Семь Мечей Тумана, древние артефакты сработанные кланом Узумаки по заказам существующих или уже частично сгинувших кланов, живших ранее на территории Страны Воды. Сейчас в его руках был Самехада, пожалуй, самый сложный и своевольный из мечей. Своевольный, полуразумный симбионт, требовавший от большинства своих владельцев непрерывного контроля за собственным поведением, лишь по недоразумению своих создателей, называвшийся мечом, беспрекословно подчинялся Мангецу, имевшему удивительную, даже для клана Хозуки, склонность к водным техникам. Самый молодой и пожалуй самый необычный меч, удивительная работа Рамзая Узумаки, легендарного Архитектора Печатей из Деревни Водоворота. Именно уважение, испытываемое признанным лидером Семи Мечников к создателю подобного шедевра, не позволило элитному подразделению Деревни Скрытой в Тумане, участвовать в штурме Узушиогакуре, единственный человек, помимо Сандайме Мизукаге, способный удерживать в узде опытных и своевольных шиноби и приказывать им, запретил поднимать легендарное оружие против его создателей.

Лучший боец скрытой деревни, заслуженно проходивший в Книге Бинго других деревень с семизначной цифрой за голову, племянник Второго Мизукаге, шиноби заслуживший S ранг в восемнадцать лет, человек, быть похожим на которого хотела вся молодежь Скрытого Тумана и которого опасались все без исключения мастера кендзюцу мира шиноби, остановился, после интенсивной разминки от его тела шел пар, тем не менее дыхание его было ровно и размерено. Замерев без движения на десять ударов сердца, он встряхнулся и направился под навес ближайшего здания, на крыльце которого стоял высокий и худой подросток. Серая кожа, синие волосы, жабры и бесцветные, округлые, рыбьи глаза безошибочно выдавали в юноше представителя клана Хошигаке. Острые, белоснежные, треугольные зубы могли бы внушить опаску, если бы Мангецу, как и все Мечники, не затачивал свои зубы таким же образом, хотя у клана Хошигаке, намекая на близкородственную связь с акулами, они такие были от природы.

— Будь осторожен, Кисаме, этот меч питается чакрой — сказал легендарный шиноби, возвышающемуся над ним, почти на голову, юноше. Молодой чунин, лишь недавно пришедший стажером в элитное подразделение, уважительно склонил голову, принимая двумя руками необычный меч.

— Скажите, семпай, когда я смогу тренироваться с Самехадой? — произнес молодая надежда клана Хошигаке, почти благоговейно проводя рукой вдоль рукояти, увенчанной человеческим черепом.

— Ты должен улучшить свой контроль, хотя бы до уровня А+, без этого Самехада только с удовольствием сожрет тебя — криво усмехнулся Мангецу — этот меч можно считать самым опасным из всех, пока только я и Суйкадзан Фугуки смогли совладать с этим клинком. А твоя чакра, к тому же, ему очень нравится.

— Так что будь осторожен, юный воин — мягкий, почти мурлыкающий женский голос и абсолютно неслышная походка — Ринго Амеюри, единственная женщина за последние два века, среди Мечников, любила подкрадываться неожиданно, постоянно тренируясь даже на своих собратьях, Мечниках. Что, кстати, ей великолепно удавалось. Мангецу спокойно повернулся к ней спиной, она ни говоря, ни слова, вынула заколку из его волос, распуская их по плечам и обняла старшего мечника, вдыхая его запах. Молодой Хошигаке почувствовал себя неуютно и коротко простившись, удалился.

— Хороший мальчик, далеко пойдет, если переживет эту мясорубку — сказала женщина, запуская пальцы рук в светлые волосы мужчины.

— Может быть, может быть — задумчиво протянул Мангецу, а затем, резко развернувшись и обхватив Амеюри, поднял на руки — но сейчас у нас есть намного более интересные дела, чем обсуждать судьбу этого чунина — сказал он, целуя свою женщину и унося ее в спальню.

Никто из них не заметил стоящую в тени соседнего здания массивную фигуру Суйкадзана Фугуки, при желании рыжеволосый толстяк мог спрятаться чуть ли не на ровном месте. Проводив фигуры своего командира и его женщины ненавидящим взглядом, ухитрившись никого, кроме сверхчувствительной Самехады, не вспугнуть своим Ки, длинноволосый шиноби побрел куда глаза глядят, ему многое надо было обдумать.

Страна Огня. Главный лагерь Ивагакуре.

Третий Тсучикаге, Оноки, тихо бесился, собственно то, что правитель Деревни Скрытой в Камне, пребывает в таком состоянии, понимали только самые ближайшие сподвижники, они же понимали и причину такого поведения своего повелителя, выражающуюся во множестве мелких придирок и капризов. Недавние донесения разведки, трое независимых агентов уверенно утверждали, что в окружении Третьего Мизукаге появился считавшийся давно умершим, самый ненавистный, для Оноки, в этом мире человек — Учиха Мадара!

Давно сгинувший глава клана веера возник одновременно с появлением у Тумана нового джинчурики — Ягуры, вскоре после провалившегося штурма Деревни Водоворота и правитель Скрытого Камня был готов съесть собственную бороду, если красноглазый ублюдок, не приложил свои грязные ручки к этим событиям! Теперь он разрывался между интересами своей деревни, требовавшими уничтожить Деревню Скрытую в Листве и собственной клятвой, обязывающей его убить ненавистного красноглазого выродка!

Тщательно взвесив все за и против, Третий Тсучикаге принял решение, Камню не по пути с Туманом!

Подземелья Улья.

Я в третий раз внимательно пересматривал запись разговора Хируко с Рёси Узумаки. Несмотря на обилие технических устройств, за ними кто-то да и должен следить, а Песцы все же несколько туповаты и определить важность разговора просто не в силах, хорошо то, что я в свое время грамотно обозначил первоочередные объекты для слежки, а то дело было бы труба! А так, кто предупрежден — тот вооружен! Вообще Узумаки были довольно странными ребятами, зная истинную историю мира шиноби и роль, что сыграл их клан в становлении этого мира, они отличались почти болезненной честностью и верностью своему слову, в их среде практически отсутствовала преступность, отдельные выродки, типа Такеши Узумаки, были не в счет. Так что мне только стоило показать запись Сакоро и Шине и весь вопрос с Рёси был бы решен в течении часа. Другое дело Хируко — что на него нашло, я решительно не понимал! Мораль — вообще не его стезя! Нет, конечно, некое здравое зерно в его рассуждениях было, но калечить и по сути кидать меня, руководствуясь лишь своими некими умозрительными заключениями и собственными гипертрофированными страхами, это уж слишком! Интересно, а как они будут держать Рёси в узде без меня или противостоять Мадаре и Нагато в ходе Четвертой Войны?! Черт, они же про это еще ничего не знают!

— Хансей, быстро вызови Рёси, Хируко, Сакоро и Шину в мой кабинет — отдал я короткий приказ начальнику своей службы безопасности, не далее как час назад предоставившему мне эту интереснейшую запись.

Глава 34

Улей.

Собрание правящей верхушки клана Узумаки проходило достаточно бурно. Услышав содержание записи Сакоро гневно обрушился на Рёси, наставляя заблудшую овцу на путь истинный, Шина лишь вторила огромному медику. В ответ Рёси поочередно краснел, бледнел, что-то мямлил и снова краснел, в конце концов, приблизившись цветом лица к оттенку волос. Разнос продолжался уже довольно долго, а я не вмешивался, неторопливо раздумывая, как поступить с Хируко. Вариантов, откровенно говоря, было немного: либо долговременные ментальные закладки — что было опасно, так как мне нужен был думающий, а не преданный как собака ирьенин: либо раскрытие перед ним всей информации и объяснение на пальцах правильность моей жизненной позиции и положения занимаемого в мире. Был конечно еще вариант с его устранением и последующей продаже тела Деревне Скрытой в Листве, так как Хируко был объявлен нукенином, но много прибыли эта ситуация не обещала, Коноха жмотилась — было обещано всего сто тысяч за голову, двести за все тело и жалкий миллион за живого — и то, исключительно из-за ценности информации, содержащейся в его голове. Так что овчинка совершенно не стоила выделки, особенно учитывая приложенные усилия для завлечения медика в Улей. Неожиданно, занимаясь нехитрым подсчетом прибыли на листке бумаги, я поймал себя на мысли, что все больше становлюсь похожим на Какузу из канона — мысли о деньгах стали занимать центральное положение в моем взгляде на мир. Всё, вся работа, начинания, стремления, планы на будущее, стали сводиться к прибыли, выгоде, гешефту. Я стал воспринимать мир через призму прибыли, выгадывая каждый паршивый рье! Для меня это было абсолютно несвойственно, в прежней своей жизни, я, конечно не был бессребреником, но и не был готов хладнокровно продать своего подчиненного! Я, что, становлюсь похожим на канонного Какузу?! Оставив верхушку клана Узумаки разбираться между собой, я направился в кабинет, надо было побыть одному и попытаться разобраться в себе. Разбираться в себе помогла пара бутылок водки, благо в свете последних преобразований своего организма я смог научиться отключать некоторые функции, и теперь мог напиться как самый обычный человек. К концу первой я уже немного настроился на нужный философский лад и потихоньку начал советоваться с собственным отражением в зеркале. Отражение подсказывало и советовало и даже предложило пару неплохих тостов. Выпив первый раз за последние десять лет 'за вас, за нас и за спецназ' я осознал, что потихоньку начал забывать свою прошлую жизнь на Земле. Казалось, что эти события происходили не со мной, а с человеком, про которого я смотрел кино. Я еще четко помнил свое земное имя — Денис, а вот фамилию вспоминал минут десять — Дроздов. Вообще, проведя тщательную ревизию своей памяти, я обнаружил обширные пробелы — например, я совершенно не смог вспомнить свою первую женщину и половину родственников, просто помнил, что они были, помнил шумные, семейные застолья, но не помнил лиц и имен, казалось за столом сидели безликие манекены в нелепых нарядах. Ситуация напоминала театр абсурда — ведь сама личность человека складывается из его жизненного опыта, знаний, навыков и норм поведения полученных им в процессе взросления, обучения и воспитания — и все это я потихоньку терял! На первое место выползала личность Какузу, не сама его память, личные воспоминания, нет, его разум не стал доминирующим в нашем теле, но личные реакции, жизненные цели, приоритеты, стали главенствующими! Это должно было пугать, но почему-то не пугало. Покопавшись еще немного в собственных мозгах, я понял причину — дело было опять же в Какузу — он не боялся ничего! Просто по причине фактического бессмертия! Убить его было невозможно — регенерационные способности зашкаливали за все мыслимые пределы! Его можно было купать в кислоте, топить в лаве, оставить в безвоздушном пространстве, наносить любые раны и повреждения — организм справится со всем, излечив все повреждения. По большому счету, единственным оружием способным уничтожить его — было только Кеккей Тота Второго и Третьего Тсучикаге — Джинтон — Элемент Пыли — распыление на атомы. Либо же отправить его в недра ближайшей звезды, все остальные варианты просто не обеспечивали надежной гарантии мгновенного уничтожения всего усовершенствованного организма. Конечно, оставался еще вопрос, как, в каноне, этого монстра смог убить Наруто, но представив себе жизнь без смысла, без цели, эту бесконечную череду одинаковых, по сути, будней, мне захотелось убиться самому. Именно отсутствие не то чтобы четких целей в жизни, а даже намеков на них (не считать же целью тупое зарабатывание денег?), погубило Какузу. Отсюда и его помощь Тоби и Нагато, с их планом Глаз Луны — хоть какое-то развлечение в череде скучных дней. Осознание того, что чтобы он ни делал, это не приносит в его жизнь никакого удовольствия и никакой радости и погубило сильнейшего шиноби. Именно по этому, в канонном бою против Наруто и компании, он отключил свою совершенную регенерацию, Какузу хотел умереть, он искал смерти, искал способ вырваться из бесконечной рутины бессмысленного существования. И нашел его традиционным для шиноби способом. Мне этот вариант не подходил. Во всяком случае, пока что, моя жизнь еще не превратилась в монотонную обыденность для меня. Я еще не утратил радость бытия, хотя отдельные моменты и начали настораживать. В чем состоит смысл жизни человека? Достаточно простой вопрос, на который большинство людей не могут найти ответ всю жизнь. Ответ сложен и многогранен, для каждого он свой. Карьерист — ценит продвижение по службе и похвалу шефа, циничный прагматик — измеряет все заработанными деньгами и связями, альтруист и филантроп — в добрых делах и количестве людей, которым он оказал помощь и выразил поддержку. Шиноби — это вообще отдельная песня, они воспитаны воинами и убийцами, обученные выполнять задания с раннего детства и скусившие вкус крови, они почитают только силу. По сути, они все ненормальные, ну не может быть психически здоровым человек, впервые убивший другого, а чаще всего своего сверстника, лет в двенадцать. Многие из них носят маски, дабы не сойти с ума. До двадцати лет доживает, хорошо, если половина от общего числа каждого поколения, до сорока — не более четверти, до старости — единицы, о которых слагают легенды. Шиноби устают, морально устают от бесконечных, часто бессмысленных, заданий и смертей, они гибнут в схватках с равными по силе, а с возрастом и довольно часто от рук слабейших генином и чунинов, лишь тщательно изучивших возможности своих противников. Культ силы и славы, для себя или своего клана, возможность прославится, убив знаменитого бойца другой деревни, вот что движет абсолютным большинством малолетних убийц. Но что из этого было желать Какузу? Ничего! Он давно перерос эти нелепые мечты и жил большей частью по инерции. Но это канонный персонаж, а чего желать мне? У меня есть свой, можно сказать клан, своя финансовая империя, после завершения серии операций, я стану сильнейшим шиноби мира, но к чему мне это все? Если уже сейчас я начинаю утрачивать человечность, если я превращаюсь в бездушную машину? На пути совершенствования своего тела я где-то потерял возможность совершенствовать душу, считая ее небольшой и не слишком важной деталью. Мне нужен эмоциональный якорь, так сказать отрада для глаз и души, предмет, событие или явление, способное удержать меня в состоянии человека, а не бездушного монстра. Интересно, а как справлялись представители клана Сатоми до меня? Покопавшись в памяти Какузу, я скривился, ответ был препоганый — по сути, никак! Рубеж в пятьсот лет переживали единицы, большинство теряли свою человеческую индивидуальность раньше и либо избирали разные формы самоубийства, предварительно отключая регенерацию, либо превращались в бездушных убийц, которых уже устраняли родственники. Удивительно, что при таком развитии событий, клан просуществовал так долго, странно, что практически все представители клана старались обзавестись детьми, дабы .... Стоп! ДЕТИ!!! Вот выход из ситуации! Мои дети, дети, которым я смогу передать свои знания и умения, свои мечты и устремления, даже свой торговый клан. Дети, которые станут мне помощниками и соратниками, опорой в старости, тьфу! Нафиг, какая старость?! В этом теле она мне точно не светит! Но сама идея хороша. Осталось понять, возможно ли это в принципе, ведь недаром у отца были большие проблемы с моим рождением. Значит, нужно тщательно подготовится к данному событию и хорошо все просчитать. Для начала, кто у нас подойдет на должность мамы? Надо проверить всех Узумаки, благо они сейчас под рукой и засадить Сакоро за изучение печатей моего отца. Но на всякий случай надо поразмыслить и над запасным вариантом, при воспоминании о ярких глазах и выдающемся размере груди принцессы Сенджу, я невольно сглотнул в предвкушении и облизнулся под маской.