В бинокль уже можно было различить отдельных особей. Они были черные, абсолютно, угольно черные, и их черты терялись, расплывались на общем фоне стаи. Я не мог разглядеть толком ни глаз, ни лап, ни хвостов, ни собственно корпусов. Они бежали мерным широким шагом. Очень быстро. Прямо на нас. Вскоре уже можно было видеть длинные шеи вытянутые и колеблющиеся в такт бегу, мощные длинные задние, или, вернее, нижние, лапы. Еще ни черта было не разглядеть, но характерно задранные вверх когти на ногах были уже видны. Хороший бинокль, а это точно дромеозавриды. Пожалуй, их было с полсотни. Нас обкатывали танком на полигоне, и мы не должны были бояться сейчас этих черных убийц. Но мне было очень страшно. Может быть потому, что они так быстро, и почти бесшумно приближались? Но страшно было не только мне, я видел как нервно облизывал губы морпех, лежавший за пулеметом...
Мы все безотрывно смотрели на черных зверей, несущихся со скоростью почтового поезда. Это они издавали звук. Слабый звук. Напоминающий шорох сухой листвы, несомой осенним ветром. Ветром смерти... Что-то призрачное было в этом звуке. Кто-то из нас сказал:
— Ого!
И тут со стороны леса послышался другой звук. Громкий и знакомый. Явно технологический. Впрочем, я никак не мог вспомнить, что это за звук и где я его слышал. Высокий тонкий ритмичный — то ли свист, то ли звон — поук-поук-поук! Потом к нему присоединился другой, низкий — как двигатель трактора — та-та-та-та!
Чувствуя разрыв восприятия, я обернулся на этот новый шум. Над лесом, наполовину скрытым еще пеленой дыма, подымался вертолет.
— Ого! — сказал тот же голос.
А я подумал:
— Конец?
Но это был еще не конец.
Глава 11. Они летают.
— Какой, к черту, Хван? — размышлял Мишка. — Ну расскажет он этим бандюганам про раптора Петрушу и что из этого получится? Ясно как день, что ничего хорошего. Черт их знает, что у них на уме на самом деле. Хорошо уже и то, что не прикончили на месте. Там видно будет. Лучше бы унести отсюда ноги, — с тоской подумал Мишка. — Лучше. Но как это сделать?
В одном фильме про приключения который Мишка смотрел когда-то, герой бежал из плена так: разбил лампочку, и начал орать во всю глотку что умирает, как живот болит, а сам стал за дверью с поленом, и когда охранник зашел, как даст ему по башке. Ну и бежал. Но... Мишка трезво оценил свои ресурсы:
Лампочка высоко и достать ее нечем. Тупых и тяжелых предметов не наблюдается. Вот, можно было бы из матраса надрать полосок и сделать удавку, но... Мишка представил себе как он закидывает удавку на здоровенного дядьку — прыгает, прыгает с веревкой и не может достать до горла. А дядька смотрит на него с удивлением, а потом как даст... по башке...
В это время в каморке, где сидел Мишка погас свет. Мишка не успел удивиться. В темноте почувствовалось колебание воздуха. В темноте кто-то был. Кто-то страшный... Когда этот кто-то (чудовище?!!) мягко взял Мишку за руку, Мишка завопил как резаная свинья. Снаружи оживилась охрана.
— Какого буя?!!
Дверь со ржавым скрипом распахнулась. На пороге возник упитанный охранник семь на восемь, и только и успел , что открыть варежку , как чудовище сверхъестественно ловко, выскользнуло из-за Мишкиной спины, оказавшись человеком, даже человечком, небольшого роста в неопределенного цвета, затертом прикиде, пожалуй, сером, даже пыльно-сером, расплывающемся, ускользающем от зрения. В один длинный плавный как у конькобежца шажок, пыльный человечек приблизился к охраннику, и обнял его за талию и за шею, словно бы приглашая потанцевать, охранник дернулся и тихонько всхрапнул. Пыльный человечек осторожно, но легко, как заснувшего ребенка положил его на пол, и выпрямившись обернулся к Мишке. Мишка увидел: это была женщина, может быть даже девушка. Постарше Мишки конечно, но уж точно не намного. Она была черненькая, смуглая, с прямым носом, сурово сжатыми губами и большими черными глазами.
— Чего уставился, уходим! — злобно прошептала она.
— Куда?
— В библиотеку! — девчонка схватила Мишку за руку и дернула так, будто Мишку привязали к локомотиву. У него запрокинулась голова, а ноги сами побежали вслед за девчонкой. Рассудив , что хуже не будет, Мишка решил не сопротивляться. Выскочив из кирпичного сарая, как чертики на пружинке, они оказались на технологической площадке небольшой речной станции, на волнах болтались два буксира, и несколько лодок, вправо — забор, влево — приземистые строения контор, метрах в пятидесяти от причала начинался лес. Девчонка, увлекая Мишку за собой, рванула к лесу. За спиной послышались крики, выстрелов Мишка не слышал, но над головой засвистали пули.
Девчонка выругалась на незнакомом языке, и надавив Мишке на шею железной рукой, мгновенно заставила его лечь (но он все равно подглядывал). Сама же встала на одно колено. Из-за борта костюма, ей в руки, как стальная колибри порхнул большой пистолет с длинным стволом и навинченным на нем глушителем.
— Ух ты! — подумал Мишка, — откуда у нее?
Девушка несколько раз выстрелила, убрала пистолет и помогла Мишке встать.
— Не ранен? — сурово спросила она.
— Н-не з-знаю...
Девчонка осмотрела его со всех сторон.
— Не ранен, — заключила она. — Пойдем.
И не спеша направилась к лесу. Мишка поколебавшись, последовал за ней.
— А что, бежать уже не надо? — спросил он ошарашенно.
— Не от кого.
-А... Ты что... Их... Всех?...
— Да.
Девчонка кинула Мишке такой же, как у нее серый комбез с капюшоном, — одень!
— А ты кто? — спросил Мишка.
Она остановилась на мгновение. Метнула на Мишку твердый, непроницаемый взгляд.
— Я с тобой долго буду... работать... Я — Шочи*.
_____________________________
Шочикетсаль — мотылек на языке майя.
И, посчитав тему исчерпаной, круто повернулась и пошла дальше, вроде и не сомневаясь что Мишка поплетется за ней. Мишка и поплелся за ней. А что было делать? Тут он задумался, зачем он идет за этой неизвестной и непонятной но явно опасной незнакомкой, только что на его глазах прикончившей шесть человек, не моргнув глазом, и, кстати, к ее чести , ни разу не промахнувшись. Задумавшись об этом, Мишка тут же остановился. Остановилась и Шочи. Она молча смотрела на Мишку. Мишка сделал шаг назад. Шочи, не меняясь в лице, выражавшем лишь сосредоточенность, шагнула за ним. Но ее шаг оказался длиннее, чем у Мишки. Мишка снова осторожно двинулся спиной вперед.
— А... Можно я... Мне домой... Ладно?
Шочи молча покачала головой и снова шагнула вперед, незаметно сокращая расстояние.
— Прислушайся. — сказала Шочи, — тебе некуда идти. Только со мной.
— Куда? С тобой-то? — спросило Мишка, похолодев от слова 'некуда'(мама? Что с ней?)
— Прислушайся. — повторила Шочи. Но видя что Мишка не понимает она сунула руку куда-то под свой дымчатый костюм. В руке ее оказалось что-то блестящее золотом. — Возьми. Это тебе. Он сказал.
Глаза Мишки еще не разглядел фигурку как следует , а ноги уже повлекли его навстречу протянутой руке девушки, навстречу...
Время замедлилось, в тягучем вязком потоке времени, в серебристых лучах лунного света, фигурка плавно, тяжело, веско упала на его ладонь. Мишка уставился на нее во все глаза...
Это был динозавр. Маленький , изящный, словно танцующий, более-менее наметанный мишкин глаз, различил в пропорциях динозавра то утонченное благородство, которое он видел в окаменевших костях Петруши. Примерно таким и должен был быть живой сродник канувшего в Лету Петруши. Прямой, с широкими плечами, развитыми передними (верхними?) лапами (руками?) Передние лапы золотой раптор молитвенно сложил перед грудью как буддистский священник. Изящная головка была опущена, и чуть повернута будто бы в поклоне. Мишка завороженно рассматривал статуэтку. В ней чувствовалась сила и тайна. И смерть, которой стоят эта сила и эта тайна. Золотой раптор отрешенно, загадочно смотрел на Мишку голубыми бирюзовыми глазками. Мальчик убрал раптора в карман и поднял глаза на Шочи.
— Я пойду с тобой. А что с моими...
— Твой дом полностью разрушен. Утечка газа. — увидев как встает ужас в Мишкиных глазах, Шочи спохватилась, — но твоих родителей дома не было... Они у нас. Ты увидишь их.
— Пошли! Чего стоим! — Мишка подтолкнул в бок слегка оторопевшую от такого энтузиазма Шочи, и обойдя ее, зашагал вперед по едва заметной тропке.
В голове его было пусто и звонко, она была наполнена смолистым свежим воздухом и лунным светом, и, в свете и воздухе, как ошалевшие, ослепшие ночные мотыльки летали мысли.
' Откуда это? Почему мне? Эта штука может быть одна во всем мире!.. Так все-таки динозаврики? — дурная мыслишка про динозавриков доминировала. При всей своей глупости и аморфности , эта мысль означала на самом деле нечто другое , не столь уж глупое. Что увидеть динозавров все-таки придется. Или что-то с ними связанное. Черт знает. Может какой-то культ динозавров? — озарило Мишку, и он обрадовался, что есть у него наконец-то идея, КОТОРАЯ ВСЕ ОБЪЯСНЯЕТ без обращения к безумным гипотезам вроде разумных динозавров. Точно! Тоталитарная секта динопоклонников! Ладно, куда сейчас денешься. А там посмотрим. Уж на первых-то порах я с ними найду общий язык. Вспомнив , как отец шутя говорил, что динозавров никаких нет и не было, их, дескать, придумали буржуи, Мишка с трудом подавил нервный смешок.
По дороге Мишка несколько раз доставал из кармана удивительную фигурку и смотрел на нее в темноте, едва улавливая черты, но наслаждаясь золотым медовым отблеском, прекрасной тяжестью в руке. Наверное поэтому он только с трех шагов заметил машину Шочи. Увидев ее, он присвистнул. Эта штуковина не была автомобилем, уже хотя бы потому, что качалась на волнах небольшой лесной речушки, но и лодкой ее тоже назвать было нельзя — у нее были крылья. Небольшие , но явно крылья. У машины был плавно закругленный, обтекаемый капот, корпус ее был крашен серым, и терялся в лучах ночного светила, огромные круглые фары вызывали впечателние сходства с какой-то древней амфибией. Верх ее был забран дыимчатым полупрозрачным колпаком.
Шочи отодвинула колпак и жестом пригласила Мишку в салон. Он с некоторой опаской, как кот, обследующий новое помещение, забрался внутрь, осмотрелся: салон был четырехместным как в обычной легковушке, только попросторнее. Обтянутые черной ткканью сиденья лоснились и казались жирными наощупь. Приборная доска светилась желто-зеленым болотным светом. Странные треугольные шкалы, длинные клавиши, спиралеобразные переключатели, похожие на люминесцирующих радиоактивных улиток. И внешний вид и интерьер загадочного аппарата был был пугающе чужим. Мишка с неосознанной надеждой поискал на торпедо логотипы, позволяющие отнести девайс к к продукции любимого Дженерал Моторс, Хюндай, Тоеты и иже с ними. Но ничего такого он не нашел.
— Ну-ну, — мрачно подумал Мишка, — фирма изготовитель пожелала остаться неизвестной. Это несколько поколебало его счастливую уверенность, что он имеет дело с сектантами. Что ж это за сектанты-судо-авиа-строители? Авто-мото-вело-фото-бричко-тракторный завод?
Размышления его прервала Шочи, сурово приказавшая:
— Пристегнись.
Отвлекшись на пряжку ремня , оформленную в виде цветка, Мишка пропустил момент когда Шочи готовилась к старту, непослушная пряжка наконец-то щелкнула и в то же момент Мишку вдавило в кресло — аппарат рванулся с места, с потрясающей скоростью взрезая водную гладь. Это было страшно. Мишка подумал , что плавать с такой скоростью нельзя, особенный же страх внушало то, что двигатель не издавал ни малейшего звука, если не считать таковым приглушенное механическое мурлыканье, доносившееся из-под капота. Слышен был лишь шум рассекаемой воды. В тот момент , когда Мишка совсем уже уверился в том , что машина сию секунду врежется в противоположный берег на излучине, машина легко , нематериально легко поднялась в воздух! Набирая высоту, она пару минут вертко шла точно над руслом. Мишка с невольным уважением поглядел на Шочи. Девушка была предельно сосредоточена, машина покорно повиновалась ее точным отрывистым движениям, под обтягивающей тканью костюма плавно перекатывались сильные тонкие мышцы. По ее азартно блестящим глазам, скрытой озорной улыбке, обозначенной лишь едва заметным изгибом уголка губ, Мишка понял, что девчонка , пожалуй, лихачит. Но и тем не менее, возможности летучей машины произвели на него впечатление. Да и способности Шочи управляться с возможностями машины тоже...того внушали... Не фига себе, — подумал Мишка, — сектанты! Не податься ли самому в такую секту?..
* * *
... с трудом оторвав взгляд от вертолета я снова обернулся к рапторам. Сидорцов негромко и спокойно выдавал команды, требуя чтобы расчеты АГС и пулеметов сосредоточили огонь на вертолете и сняли долбаную вертушку на х...н. А черная стая рапторов, или кто они там (сказать по правде, сейчас они смотрелись не как объекты изучения моей научной дисциплины, а как совершенно ненаучные, но от того не менее реальные посланнники преисподней). Дальше все случилось быстро. Мое восприятие оказалось расщепленным, впервые в жизни я видел такое кино — связки различных событий происходили в диаметрально противоположных направлениях. Повернув голову вбок и раскосив глаза, я видел периферическим зрением, одновременно, как очереди АГСов попали в вертолет. Не все попало, но вертолету хватило, он задымил, закачался в воздухе. На другом краю периметра морпехи дали залп из шмелей. Ухнули разрываясь, капсулы с горючей смесью и сплошная стена чадного пламени скрыла от наших глаз бешено несущихся черных дьяволов.
— Успели! — хрипло каркнул Сидорцов сорванным горлом, — Молодцы! Молод... — он осекся. И мы увидели, как словно стая огромных ворон, рапторы взлетели над огнем, расправив небольшие крылья, образованные оперением на передних лапах, вытянув задние лапы и хвосты, длинные, оперенные хвосты со стабилизирующей плоской нашлепкой на конце, они стремительно, как град стрел в фильме про средневековье, вылетели из клубов черного дыма прямо над нашими головами. Стая черной тучей закрыла от нас солнце и тяжелая, душная тень легла на наши лица.
Сидорцов успел что-то крикнуть, но бойцы,не ожидая команды подняли стволы автоматов в небо(Только АГСы продолжали долбить по агонизирующему вертолету). Но было уже поздно. Мы не успевали. Совершив огромный планирующий прыжок над огненной завесой несколько десятков черных летающих крокодилов или, может быть, смоляных бесов, отвратительных и в то же время прекрасных особой жуткой красотой, пали на нас, обрушились на наши головы. Времени оставалось только прикрыть лицо руками. Но никто не закрывался. В это время горящий вертолет, беспорядочно болтающийся над лесом, выпустил по нам ракетный залп. Мое время вытянулось пружинкой. Все пошло медленно. Медленно летели ракеты. И целую вечность, падали, падали, падали на нас мезозойские демоны, держа на готове скальпельно-острые (мне ли не знать) когти, оскалив жуткие ослепительно-белые на черном фоне, как у негров, зубы.
И как певец на эстраде выделяет в море лиц, одно лицо и поет для одного этого лица, так и я выбрал среди кошмарных морд этих чудовищ морду одного. Того , который оборвет мою жизнь. Которому я предназначен. Я рассматривал его с холодным любопытством, и даже порадовался , что Косма у меня за спиной и не надо тратить время, чтобы закрыть ее собой. Уже закрыл, толку-то. Вот теперь конец. Пружинка лопнула. Замедление восприятия оборвалось. Словно черный тайфун с черным дождем ударил по нам, сбивая с ног, сметая с земли, выбивая дух и забивая дыхание резким, специфическим запахом. Избранная мной морда оказалась прямо передо мной. Оскал напоминал жестокую, злорадную ухмылку. На выставленных когтях блистало солнце. Глаза чудовища свирепо сияли. Я почувствовал в руках автомат (тормоз, блин!) и вскинул его, Косма обхватила меня сзади за талию, часто дыша мне в ухо. Тварь (моя тварь), между тем, приземлилась и двинулась на нас. Я смотрел на ощеренного пернатого черта, приближающегося ко мне. Да, с перьями это я... Но откуда ж мне было знать? Сомнения не было , — это был родственник Петруши, особь одного с ним вида. Неплохое подспорье в охоте и бегстве — умение совершать такие прыжки, чередуя их с бегом...Как летучие рыбы... Только какого черта они черные? Ну, хватит изучать, пришло время умереть. Сейчас он прыгнет, подомнет меня, распорет брюшину и начнет жрать заживо мои кишки. Броник его, пожалуй, не остановит. Заживо — это обидно. Я кандидат наук все-таки. А он — гад, пресмыкающееся.
