— Значит, всё-таки ты.
При звуках этого голоса я непроизвольно сжала запястье Алонсо с такой силой, что наёмник поморщился. Дамиан.
— Догадался?
Напряжённость в голосе Джастина портила всю его игру, безжалостно разоблачая напускную небрежность.
— Предполагал.
Дамиан, напротив, говорит спокойно.
— Что ж, сейчас это не имеет большого значения, верно?
— Пожалуй.
Снова молчание. На этот раз его нарушает Джастин.
— Ты сильно изменился.
— Зато ты, насколько я теперь понимаю, — нисколько.
Разговор — напряжённый до предела, каждое слово будто выдавливается с огромным трудом.
— Хочешь спросить, зачем мне всё это понадобилось?
— Не хочу. — Голос Дамиана звучит бесстрастно. — Всё и так понятно — в общих чертах. А детали — это не более, чем детали.
— Что тебе может быть понятно? — раздражённо отвечает Джастин. Я снова слышу шум шагов, но он быстро смолкает. — Тебе всегда всё слишком легко давалось, слишком везло, чтобы ты мог понять по-настоящему серьёзные проблемы.
— Ты находишь? — скептически отозвался Дамиан. — Допустим. Могу тебя обрадовать: тебе удалось основательно это компенсировать.
— Конечно, нахожу, — откликнулся Джастин, игнорируя его последние слова. — Тебе всё само шло в руки. Успешные вылазки, карьерный взлёт, удачная женитьба. Ты единственный из нас шёл на повышение. При том, что, скажем прямо, был ниже всех по статусу.
— То есть всё дело в обычнейшей зависти?
— Вовсе нет. Твоя личность вообще второстепенна. Меня тогда основательно прижали. Шантажировали. Выбора не оставалось, но надо было свалить на кого-то вину. Ты подходил больше других. Думаю, ты догадываешься, почему?
— Приблизительно.
— Все остальные оказались слишком большими шишками. Ты тоже, прямо скажем, был не последним человеком в армии, но всё-таки с тобой было проще. Тем более, что у тебя не было высоких покровителей на самом верху. Ты ведь не счёл нужным таковыми обзавестись.
— И всё равно у тебя ничего не вышло.
— Почти вышло, — возразил Джастин. — Согласен, это был неожиданный поворот. Теперь придётся всё исправлять.
— Что ж ты так долго ждал?
— Раньше в этом не было необходимости. После твоего освобождения подозрение пало на генерала Бальи. Без моей помощи, так сложилось само собой. Генерал сидел настолько высоко и являлся ближайшим родственником таких людей, что даже король не решился его тронуть. Тем более, что доказательств его виновности не было, только так, намёки. Так что Бальи не казнили, а просто сослали в какое-то богами забытое место.
— И что изменилось теперь? — осведомился Дамиан.
— Генерал недавно умер. В связи с этим вскрылись различные факты... В том числе нелицеприятные, но окончательно и бесповоротно доказывающие его невиновность. Если бы дело не было настолько важным, возможно, про него бы забыли за давностью лет. Но нашей армии так и не удалось с тех пор восстановить свои позиции. — В тоне Джастина отчётливо читалась досада. — Поэтому, увы, король твёрдо намерен докопаться до сути. А, значит, мне снова нужен виновный.
— И это снова я?
Вопрос был риторический.
— Я же говорил, — отозвался Джастин. — Ты подходишь лучше других.
— Но я был оправдан, — напомнил Дамиан.
— Твой свидетель мёртв и подтвердить свои показания в случае надобности уже не сможет. Да и потом, если ты признаешься в том, что действительно продал врагу стратегически важную информацию пять лет назад, никто не станет ничего проверять. Сочтут, что в прошлый раз тебе попросту удалось выкрутиться.
— Вот мы и подошли к самому главному. Ты хочешь, чтобы я признал свою вину. Твою вину, точнее сказать.
— Ты её признаешь.
Джастин совершенно уверен в своей правоте.
— Вот тут мне придётся тебя разочаровать.
— Не стоит. Как видишь, обстоятельства таковы, что подписать признание — в твоих интересах. Ты ведь догадываешься, что это за конструкция.
Я не могу видеть, о чём он говорит, но Дамиан отвечает, всё тем же ровным голосом:
— Я в курсе, как выглядит дыба. У меня хорошая память.
— Вот и хорошо. Поверь, прибегать к таким средствам у меня нет ровным счётом никакого желания. Могу прочитать по твоему лицу: ты видишь во мне эдакое живое воплощение всех возможных пороков. Но это вовсе не так. Я тоже всего лишь жертва обстоятельств. Я не садист, и ненавижу пытки. Но если ты будешь упорствовать, у меня не останется выхода.
Снова молчание. На этот раз Алонсо предусмотрительно убрал свою руку подальше, и, вместо того, чтобы вцепиться в его запястье, я сжала пальцы в кулак. Ногти впились в кожу.
— Значит, у тебя его не осталось. — Дамиан по-прежнему стремится говорить спокойно, но теперь в его голосе слышится злость. — Твою бумагу я не подпишу.
Я встретилась взглядом с Алонсо. Моё собственное тяжёлое дыхание мешало вслушиваться в слова. Дамиан ведь знал, что закончится именно этим. И потому не хотел, чтобы его взяли живым.
— Подумай ещё раз, — со вздохом посоветовал Джастин. — Я ведь от задуманного не отступлюсь. Сам понимаешь, мне сворачивать некуда.
— Понимаю. Но брать на себя роль изменника не стану.
— Как знаешь.
Снова стук шагов. Скрип двери. И голос Джастина раздаётся более громко, чем прежде:
— Гленн, приведи их.
Чьи-то шаги удаляются по коридору. Затем вновь приближаются, и на этот раз идут несколько человек.
— Вот, познакомься, — произносит Джастин. — Это Роджерс, профессиональный дознаватель. А это Мертон, палач, не менее профессиональный. Ближайшие дни тебе предстоит провести в их обществе.
— Мы можем приступать? — очень буднично, по-деловому произносит бесцветный голос, которого я никогда прежде не слышала.
— Не сейчас, — быстро говорит Джастин. — Дождитесь, пока я уйду. Я ненавижу пытки.
— Как прикажете, милорд.
— В вашем распоряжении три дня. За это время вы должны вытрясти из него признание. Чем быстрее, тем лучше.
— Да, милорд, — почтительно отвечает всё тот же бесцветный голос.
— Хорошо. Вся необходимая информация у вас есть. Я ухожу. Если хочешь признаться добровольно, — Джастин снова обращается к Дамиану, — я предоставляю тебе последнюю возможность.
— Убирайся отсюда, Джастин. — В голосе Дамиана смешались презрение и усталость. — Ты ведь боишься пыток.
Джастин ещё немного помедлил. Возможно, хотел что-то сказать, но в итоге не стал. Просто вышел из комнаты и зашагал в сторону лестницы. Следовательно, мимо нас. Мы с Алонсо снова прижались к стене. Потом услышали, как Джастин поднимается вверх по ступенькам. Кажется, не один.
— Давай, приступаем, — послышалось между тем из соседней комнаты.
Я дёрнулась, хотела броситься туда, но Алонсо бесцеремонно придавил меня к стене, одновременно одной рукой зажимая мне рот.
— Сошла с ума? — вполголоса процедил он. — Дом полон народа. Хочешь идти на верную смерть? Я на такое не подряжался.
Видя, что я немного успокоилась и снова способна держать себя в руках, он опустил закрывавшую мне рот руку, а потом и вовсе отстранился.
— Мы его вытащим, — пообещал Алонсо, для пущей убедительности заглядывая мне в глаза. — Но сначала надо дождаться, пока этот чистоплюй уйдёт вместе со своими людьми. Тогда их здесь станет на четверых меньше. Скоро и Дэн с Нэт подоспеют.
— Это я виновата, понимаешь? — зашептала я, чувствуя, как глаза наполняются слезами. — Он знал, что к этому всё идёт, и не хотел сдаваться им живым. Это я его уговорила! Я обязана его вытащить, понимаешь?
— Понимаю, — подтвердил Алонсо. — И мы это сделаем. Но надо подождать.
Я сжала зубы и снова прижалась к стене. Из соседней комнаты послышался шелест бумаг. Заскрипело перо.
— Господин Телбридж, — произнёс всё тот же бесцветный голос. — Прежде, чем господин Мертон приступит к своей работе, я задам вам несколько вопросов. Признаёте ли вы себя виновным в передаче вражеской стороне секретной информации во время боевых действий на территории Ансилоны, пять лет назад?
— Нет, — холодно ответил Дамиан, давая своим тоном понять, что ему порядком осточертел уже этот вопрос.
— А что вы скажете вот на это? — вкрадчиво произнёс дознаватель. Снова послышался шелест каких-то бумаг. — Ваша жена уже дала против вас показания. Она утверждает, что, по вашим собственным словам, вы продали ланрежцам государственную тайну с целью материального обогащения.
Я глубоко вздохнула и распрямила спину, что заставило Алонсо вновь схватить меня за руку и на всякий случай поднести ладонь к моему рту.
— Моя жена у вас?
Теперь голос Дамиана звучал напряжённо.
— Ну разумеется, — последовал ответ. Я тихонько выругалась сквозь зубы. — Чего же вы ожидали?
— Где она? Что с ней?
— Она в надёжном месте. Можете быть уверены, пока с ней обращаются предельно корректно. Но...вы же понимаете. Дальнейшее зависит от вас. Если вы будете упорствовать, ничего хорошего её не ожидает. Она — молодая и привлекательная женщина, а среди охранников много мужчин, которые уже положили на неё глаз.
Я заскрипела сжатыми зубами, руки сжались в кулаки. Про меня они могли говорить любые гадости, мне-то плевать, но я представляла себе, как на такое отреагирует Дамиан. Видеть его реакцию я не могла, и, может, оно и к лучшему. Вслух же он спросил:
— Когда её взяли?
— Вскоре после того, как арестовали вас, — охотно ответил дознаватель. — Её взяли в Оукхилле, возле таверны "Золотой лебедь".
Дамиан коротко рассмеялся. Этот громкий смешок, не весёлый, конечно, скорее вызывающий, прозвучал неожиданно и странно, резко диссонируя со всей атмосферой разговора.
— Вы всё-таки её не достали, — заключил он. — Благодарю за хорошие новости. Теперь я во всяком случае могу умереть со спокойной душой.
— На скорую смерть не рассчитывайте, — процедил дознаватель, как следует раздосадованный собственной оплошностью. — Вас казнят на эшафоте как изменника. Но перед этим вы признаетесь в совершённых вами преступлениях. Мертон, приступайте. А ты помоги ему.
Мне трудно было точно понять значение последовавших за этим звуков, но я почувствовала себя так, будто все мои внутренности сжала в кулак чья-то стальная рука. От Алонсо моя реакция не укрылась. Он силой оттащил меня подальше от двери, туда, где на длинных деревянных полках стояли закупоренные бутыли с вином.
— Ники, просто не слушай, — прошептал он, качая головой. — Они не собираются его убивать. Потерпи немного. Лучше всего будет дождаться, пока они прервутся и запрут его в камере или где они там его держат. Тогда мы сможем освободить его и вывести отсюда, не привлекая при этом внимания.
— Дождаться, пока они прервутся? — в бешенстве повторила я, вполголоса чеканя слова. При этом мне ужасно захотелось прирезать Алонсо или подвесить его самого на дыбе.
— Успокойся, — примирительно отозвался он. — Я предложил то, что будет лучше для дела.
— Я сама буду решать, что лучше для дела, — заявила я, яростно сверкнув глазами. — В конце-то концов, это я вас наняла.
Нашу перепалку оборвал звук хлопнувшей наверху двери. Наконец-то. Хотя от Нэт и Дэна по-прежнему ни слуху, но духу.
А между тем из соседней комнаты снова зазвучал голос дознавателя.
— Вы ещё не хотите изменить показания?
— И не подумаю.
Дамиан говорит с трудом, через силу, словно удерживает в этот самый момент безумно тяжёлый предмет.
— Как знаете, — с сожалением произнёс дознаватель. — У нас много времени. Висеть в таком положении будет всё более мучительно. Вы всё равно скажете то, что нужно. Так делают все, раньше или позже.
— Может быть, ускорим? — Несложно было догадаться, что второй голос, прежде не звучавший, принадлежит палачу. — Неохота за те же деньги возиться целых три дня.
— Почему бы и нет? — откликнулся дознаватель. — У тебя всё с собой?
— Я же профессионал, а не дилетант, — обиженно отозвался второй.
— Тогда доставай.
Ещё какой-то шелест и шуршание. Опять заскрипело перо. А потом раздался резкий свистящий звук, будто какой-то тонкий предмет рассекал воздух. Звук удара и стон, который Дамиану не удалось сдержать.
Я резко обернулась к Алонсо.
— Дай мне арбалет.
— Уверена? — спросил он, прищурившись.
— Дай — мне — арбалет, — жёстко повторила я.
Больше ничего не говоря, Алонсо вручил мне оружие. Я решительно шагнула к дверному проёму. Спорить наёмник не стал. Извлёк из ножен меч и кинжал и вышел из погреба практически одновременно со мной.
Коридор был пуст. Дверь в соседнюю комнату — распахнута настежь. Именно поэтому мы так хорошо слышали всё, что там происходило. В последний момент Алонсо сдвинул меня в сторону и вошёл первым, держа оружие наготове. Я последовала его примеру и, как и наёмник, быстро окинула помещение взглядом.
Слева от двери — голая стена. По правую руку — стол, за которым сидит, водя пером по листу бумаги, невысокий мужчина в тёмной одежде, с узким лбом и глубоко посаженными глазами. Один из тех, с кем повстречался возле дома Джастин. Рядом стоит ещё один мужчина, похожий на воина. Высокий, худой, в кожаных доспехах и с мечом на поясе. Впрочем, точнее будет сказать не "стоит", а "стоял". Поскольку клинок Алонсо вонзился воину в спину прежде, чем тот успел хоть что-то сообразить.
Напротив двери , ближе к противоположной стене, стояли два столба, под потолком соединённые между собой перекладиной. К перекладине была привязана верёвка. На ней висел Дамиан. Его руки были вытянуты вверх, и связывавшая их верёвка крепилась к той, что спускалась с перекладины. От пола его ноги отделяло около ярда.
Дамиан был в той же одежде, что и тогда, когда его увели из трактира. Рукава задрались, открывая напряжённые до предела мышцы рук. Рубашка разорвана и перепачкана красным там, где на спине пролегла свежая кровавая борозда. А стоявший рядом палач уже вскинул руку с кнутом, собираясь продолжить экзекуцию.
Не раздумывая ни секунды, я вскинула руку с арбалетом и выстрелила. Не попасть на таком расстоянии было бы странно. Нэт говорила, что я не смогу выстрелить в живого человека. Сама я была абсолютно уверена в том же самом. Но, видимо, мы обе ошибались. А может быть, это просто был не человек. В любом случае это получилось очень легко. Я лишь успела как-то отстранённо подумать, что такое событие должно было бы вызвать шквал эмоций. Перевернуть всю душу. Но ничего такого не произошло. Может быть, потому, что моя душа и без того была уже вывернута наизнанку после всего, что мне пришлось увидеть и услышать за последние четверть часа. Кнут выпал из руки. Палач пошатнулся и рухнул на пол следом за своим орудием.
Обернувшись, я увидела, что Алонсо уже разделался и с дознавателем: тот сидел, откинувшись на спинку стула; из груди торчала рукоять кинжала.
— Ника?!
Дамиан говорил всё так же с трудом, и прочитать обуревавшие его чувства по интонации было бы невозможно.
— Дамиан!
Отбросив арбалет, я кинулась к мужу, обхватила руками его ноги, устремила взгляд вверх на покачивающуюся под потолком верёвку.
— Алонсо! Как её перерезать?
