Вигнолийский замок

— Кто тебя нанял? — продолжал я.

Пленный не реагировал.

— Пытать будем, господин барон? — буднично поинтересовался Рупрехт, который так и не успел одеться.

Я на миг задумался. Конечно, можно и пытать, вот только зачем? Имя пленного мы и так знаем. Подземный ход нашли. А кто нанял мага, тоже понятно. Праст, но не лично, а через посредника. Иначе откуда Марко узнал бы о тайном ходе? И зачем — яснее ясного. Чтобы меня убить, а замок потом вернуть.

Дверь в мою комнату была открыта и я мог видеть первые солнечные лучи, которые робко пробирались через окно. Ночь получилась скомканной. Легли мы поздно, а проснулись рано.

— Не будем пытать, — я озвучил свое решение. — И так все понятно. Пора закругляться.

— А что с ним сделаем, Арт? — поинтересовался Никер, который, в отличие от десятника, успел переодеться и теперь щеголял в новенькой зеленой куртке, расшитой черными узорами.

Я посмотрел на Рупрехта.

— Нет! — воскликнул Никер. — Нет, Арт! Не сейчас! Не здесь!

Я слегка пожал плечами.

— Но неужели его нельзя просто повесить? Хотя бы этого, одного! Без всяких заморочек?! — Никер возмущался, но я не обращал на него внимание.

С некоторых пор, а именно, после одного печального случая, я пообещал себе, что изо всех сил буду избегать принимать единоличные решения о жизни и смерти. Все-таки баронство накладывает много обязательств, в том числе, требует исполнения обязанностей судьи. Но после того случая судьей я быть никак не хотел.

— Рупрехт — судья, Никер — защитник, Антуан — обвинитель, — сообщил я. — Начинаем!

Мои люди уже знали, что делать, однако это объявление произвело впечатление на остальных зрителей и, особенно, на самого пленника.

Рупрехт поежился, ему явно было холодно в дырявом нательном белье, но он все-таки сказал:

— Объявляю заседание суда открытым!

— Военно-полевого суда, — поправил я.

— Военно-полевого, — без церемоний согласился десятник. — Слово обвинителю.

Антуан тоже хорошо знал свою роль. Он вышел вперед, позвякивая кольчугой, и оттарабанил почти без запинки:

— Обвиняемый — известный убийца. Ночью он прокрался в замок, словно вор, убил одного из наших людей, Инкара, и пытался убить господина барона. Требую смерти через повешение.

Марко-Скорпион издал такой звук, будто чем-то подавился. Возможно, он смирился со своей судьбой, но увидеть мой суд никак не ожидал.

— Слово обвиняемому! — провозгласил Рупрехт, пряча подштанники за щитом. — Что вы можете сказать в свое оправдание?

Маг не ответил, но смотрел на нас широко открытыми глазами.

— Обвиняемый отказывается от выступления, — сказал Рупрехт. — Слово защите!

Никер тяжело вздохнул, но все-таки произнес:

— Я не знаю, что толкнуло его на этот путь. Может, трудное детство. Пусть суд проявит снисхождение.

— При чем тут трудное детство? — удивился я.

Никер достал из рукава куртки белый батистовый платок и с тоской вытер лоб.

— Ты мне сам рассказывал, что многие поступки человека зависят от опыта, полученного в детстве. И даже себя приводил в пример.

— Доводы защиты выслушаны и отклонены, — торжественно произнес Рупрехт. — Приговор — смерть через повешение. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! На этом объявляю заседание суда... гм... военно-полевого суда закрытым.

Руки Марко-Скорпиона были связаны спереди, и я увидел, как он попытался себя ущипнуть.

Вскоре все разошлись. Солнце довольно быстро захватило небо, прогнало ночь и теперь сражалось с тенями, которые отбрасывали крепостные стены. Мы позавтракали в большой компании. Айрис прекратила скандалить, она выглядела испуганной и притихшей.

После завтрака прибыл гонец из Лиго с отчетом. Я отослал гонца обратно и, среди прочего, распорядился вернуть Эмилии карету и отправить девушку под охраной, куда она пожелает.

Никер сопровождал меня в обходе крепостных стен. Когда мы осматривали позеленевшие от времени камни в основании одной из башенок, поэт спросил:

— Арт, ты обещал мне рассказать, почему легендарные земные монстры, созданные деймолитами, погибли.

Я в это время гадал, на какую глубину уходит фундамент башни, но выпрямился, чтобы ответить на вопрос.

— Это печальная история, Никер. Когда деймолиты создавали их, то решили сделать полностью автономными... приближенными к реальности. И вот тут произошло то, на что деймолиты нисколько не рассчитывали. Эти создания решили, что они и сами проживут, без хозяев. А надо сказать, что некоторые из них были уж очень могущественными. Короче, случилась заварушка. Удар был неожиданным, и деймолитам поначалу пришлось туго. Но зато потом, когда они сообразили, что происходит, и сконцентрировались, туго пришлось их созданиям. Были ли шансы у этого восстания, мне трудно судить.

Никер задумался. Он машинально сорвал колосок с высокой травы, растущей рядом с большими валунами башни.

— Это что же получается, Арт, эти монстры решили защитить нас, людей?

Я махнул рукой. Такая мысль мне тоже приходила в голову, но она выглядела слишком идеалистичной.

— Скорее всего, они просто пытались достичь лишь своих целей. И эти цели совпали с нашими. Но если тебе приятно думать, что земные монстры решили защитить людей, то думай, конечно. Я не могу эту идею опровергнуть.

Никер кивнул и подошел к деревянной вертикальной лестнице, ведущей наверх. Он уже занес ногу над первой ступенькой, но вдруг остановился.

— Скажи-ка, Арт, а чего деймолитам от нас надо-то? Я с детства слышу то, какие они мерзкие и подлые, сколько вреда нам сделали... но зачем это все? Чего они вообще забыли на Земле?

Это был отличный вопрос, и, в глубине души, я уже давно ждал, что кто-нибудь его задаст. Но я не каждому бы ответил. Зачем деймолиты напали на людей? Об этом не было прямо сказано ни в одной общедоступной книге, ни в одном свитке. Даже фундаментальные религиозные писания отделывались лишь смутными намеками и разнообразными проклятиями в адрес армии вторжения.

— Понимаешь, Никер... это между нами, не рассказывай никому, особенно, магам... мир деймолитов — это власть хилы. У кого хилы больше, тот и молодец. Все на ней построено. А хила, как известно, неживое превращает в живое. Но... возможен и обратный процесс.

Никер сначала нахмурился, а затем на его лице отобразился ужас.

— Да-да, — продолжал я. — Из живых можно получать хилу, превращая их в неживых. Причем, что интересно, разумные существа дают гораздо больше хилы, чем неразумные. Деймолиты владеют секретом получения хилы, перерабатывая людей. Дядюшка Вилли утверждает, что таким образом можно добывать целые горы хилы.

Никер совсем передумал лезть по лестнице, а вместо этого схватился за нее рукой.

— Арт... Арт, они должны умереть, — сдавленным голосом произнес он.

Я пожал его плечо.

— Не волнуйся, Никер. Ты ведь знаешь, что мы работаем над этим в меру наших сил.

Глава 15

Я никогда бы не подумал, что в ответ на мое объявление о наборе рекрутов, вывешенное в Фоссано, притащится столько бродяг. То ли оклад показался привлекательным (полновесный ливр в месяц плюс довольствие и экипировка), то ли моя репутация рачительного хозяина сыграла роль, но за пару дней во дворе Таглиата побывало множество сомнительных личностей. Мы с Никером и костоправом Цимесом с трудом отобрали двенадцать более-менее подходящих и здоровых. Меня соблазняла мысль взять явных уголовников в оборот и очистить от них Фоссано. Но я сдержался: всему свое время.

— Хорошие люди к нам идут плохо, потому что боятся. Войны боятся, — высказал свое мнение умудренный опытом Рупрехт. — Новобранцев нужно заманивать в мирное время. А потом уж им некуда деваться будет.

Раньше я не мог заманивать никого в больших количествах из-за финансового голода, но сейчас появилась возможность продать часть барахла Праста. В первую очередь мне хотелось избавиться от уродливых красных гобеленов, которые выполнил некий Давид из Арраса. По неизвестной мне причине произведения этого мастера очень ценились, и в Турине за них платили золотом.

Когда мы уже закончили отбор и выгоняли неудачливых кандидатов в воины за ворота, произошло неожиданное происшествие. Один из забракованных рекрутов выхватил нож и бросился на Антуана, который стоял совсем рядом. Нападение получилось внезапным, и лезвие звонко звякнуло о кольчугу, скрытую под нарядной красной курткой с золотистым узором. Антуан отреагировал как надо: врезал бродяге кулаком по лбу, а потом забрал нож.

Разбойника схватили. Этот тоже поначалу молчал, но я поручил Рупрехту поговорить с ним как следует. Вскоре выяснились любопытные вещи. Во-первых, бродяга был вовсе не бродяга, а бедняк из Фоссано, который не мог прокормить свою семью. Во-вторых, он намеревался убить меня, но я-то был одет в простую рубаху и штаны, тогда как Антуан красовался в отличной куртке, которую купил в прошлом месяца у приезжих торговцев, чтобы надевать ее по праздникам и значительным событиям. Бедняк был настолько глуп, что даже не поинтересовался у окружающих насчет личности барона Арта, а напал на самого разодетого. В-третьих, за убийство барона Арта ему пообещали обогатить его семью: жену и детей. Понятно, что после этого поступка бедняк бы не ушел живым, но его грела мысль, что он сумеет обеспечить будущее своих близких. В-четвертых, бедняк описал заказчика как 'богато одетого господина, слову которого можно верить'. А в Фоссано сейчас был только один мой недруг, 'слову которого можно верить' — Праст.

— Заказчик один из людей Праста, — Никер метко подытожил результаты допроса. — Наш лишенный замка барон никак не угомонится. Надо что-то предпринять, Арт!

Понятно, что надо. Если Праст продолжит свои попытки меня убить, то рано или поздно они достигнут цели.

Нам пришлось по новой допросить всех новобранцев — вдруг среди них тоже окажется агент Праста? Вроде бы мы не выявили ничего подозрительного, но здесь трудно сказать наверняка. Десятники также поговорили со своими подчиненными, а бывшие слуги Праста были отстранены от приготовления пищи. Я распорядился снабдить крышкой замковый колодец, приставить к нему часового и составить список людей, которые имели право подходить к этому колодцу и открывать крышку.

Когда Рупрехт спросил меня, что нам делать с бедняком-убийцей, моим первым порывом было освободить его, но я сдержался. Негоже прощать тех, кто пытается тебя убить, это подает дурной пример для остальных, ведь фактически ты объявляешь на всю округу, что любой может совершить на тебя покушение и уйти безнаказанным. Я оставил решение на усмотрение моего суда. Оно меня не удивило.

Несмотря на все эти перипетии, я не покидал замок Праста. Дядюшка Вилли прислал мне послание через Туссеана. Сам маг лично с дядюшкой не общался, но мог получать и доставлять сообщения через отверстие в двери. Вилли писал корявыми буквами, которые я с трудом разобрал. Дядюшка обстоятельно отвечал на мои вопросы по поводу прадеда Праста. Вилли сообщил, что слышал о нем, но никогда лично не сталкивался. Кроме этого, дядюшка давал мне полезные советы о работе над сверхпрочной кожей. Некоторые из этих советов мне так понравились, что я потратил часа три на эксперименты, пока Никер развлекал дам игрой на лютне.

То ли новое место сыграло свою роль, то ли я сосредоточился из-за отсутствия раздражающего ворчания дядюшки, но мне удалось сильно продвинуться. Вновь созданный мной образец кожи не пробивался арбалетом! Конечно, не обошлось без недостатков — если выстрелить в то же место второй раз, то все-таки получалась дырка. Но, несмотря ни на что, я был просто окрылен такими результатами.

— Арт, я все-таки не понимаю, зачем это, — сказал мне Никер, когда я позвал его полюбоваться лежащим на столе чешуйчатым образцом. — Если ты хочешь сделать неуязвимого голема, то просто снабди его толстой кожей!

Я подошел к шкафу Праста и достал большой красочный атлас с картинками разных големов. Примерно после двадцатой страницы шли бронированные монстры. Я ткнул пальцем в массивного и приземистого серого голема.

— Смотри, Никер, это — лучший образчик в своем роде. У него очень толстая кожа, ее почти невозможно пробить. Но дело в том, что он медленный и неповоротливый. Его можно использовать только для проламывания укреплений, ни для чего больше. Если такой голем автономный, то он безнадежно глуп, а если маг его контролирует, то сам маг находится неподалеку и представляет собой желанную цель для врага.

Никер, кивнул, соглашаясь.

— Ты хочешь сделать неуязвимого и быстрого голема. Но стоит ли это таких трудов? Если он будет автономным, то все равно получится глупым, а если ты им будешь управлять, то в первую очередь будут пытаться убить тебя, а не его.

Я засмеялся. Мой друг даже не представлял себе, каковы мои планы.

— Не совсем. Я сам собираюсь стать быстрым и неуязвимым. Сверхпрочная кожа мне нужна для того, чтобы создать экзокостюм!

— Экзо... что? — удивленно переспросил Никер.

— Понимаешь, это такая штука, которая не только защищает тебя, но и делает сильнее. Снаружи наверное я буду выглядеть как голем, а сам буду управлять им изнутри. Меня станут принимать за автономного голема. Для многих это окажется роковым заблуждением.

Брови Никера поползли вверх. Сначала он ничего не сказал, а просто принялся машинально листать атлас, словно пытаясь там что-то найти. Страницы с разнообразными големами мелькали одна за другой. Поэт задержался только на громиле зеленого цвета, предназначенном для сокрушения крепостных стен, а затем захлопнул атлас.

— Арт..., я даже не знаю, что сказать. Если у тебя все получится, то появятся подражатели. Или даже хуже — сначала решат, что ты слишком заигрался в изобретения и захотят тебя окоротить. Либо укоротить примерно на длину головы. Соседи в первую очередь захотят. Граф тоже. А только потом появятся подражатели.

Я снова рассмеялся. Неподдельная тревога Никера выглядела забавно.

— Ты не услышал самое главное. Сначала никто даже не поймет, что этот голем — не совсем голем, а просто экзокостюм. Мы будем тянуть с оглаской так долго, сколько это вообще возможно. А там, глядишь, наши позиции настолько усилятся, что нам будет наплевать на соседей.

Никер махнул рукой.

— Ты до сих пор слабо разбираешься в местных реалиях, Арт. Нам никогда не будет наплевать на соседей. Вот смотри, мы забрали замок у Праста и стали сильнее. Теперь с тремя замками мы можем претендовать на графскую корону, нам не хватает только благословения короля. Ты думаешь, что наши соседи-бароны счастливы от этого? Ты полагаешь, что граф радуется такому повороту? Они все только и ждут, как сделать нам какую-нибудь гадость! У них нет повода, но это только пока. Праст обещал нам две недели перемирия. А через две недели он побежит по соседям, помчится к графу с жалобами... вот у них и появится великолепный повод.

Я убрал атлас обратно в шкаф.

— Ты слишком пессимистичен, Никер. Я вижу все в другом свете. Наши соседи разленились и разжирели. Они жадные, да, но силы у них не соответствуют запросам. К тому же, они ненавидят друг друга больше, чем нас. Кто мы для них такие? Выскочки! А их ненависть друг к другу длится десятилетия. Ставлю на то, что все они не договорятся. А некоторые даже захотят выступить на нашей стороне, как это сделал Понци. Мы тут способны такую заварушку устроить, что дух захватывает. И мой новый голем поможет в этом.