На следующие полчаса, пока девушка срезала траву для подстилки и разводила костёр в ямке со снятым дёрном, мужчина скрылся в лесу. Скрылся, как всегда, бесшумно — Лита так и не смогла определить направление, в котором он ушёл. Привычно раскинутая вокруг сеть поискового заклинания, единственная из доступной ей в настоящее время, так как являлась пассивной и не фиксировалась шанарскими поисковыми амулетами, как всегда, не смогла увидеть Одина — он опять слился с окружающим миром. Он умеет маскировать ауру? Странно — за исключением первого дня знакомства, когда девушка смогла засечь своего попутчика по ауре и выйти к костру, больше поисковое заклинание ауры молодого человека увидеть не могло. Возможно, в первый день Один просто забыл скрыть свою ауру, или, что слишком невероятно, в тот, первый день, специально подставился, чтобы она смогла его засечь? Молодой человек знал, что по его следам идёт одинокая девушка? Если да — то откуда? А если стал маскироваться после их встречи — то зачем? Ведь аура самой девушки никуда не делась, и опытный маг всё равно смог бы отследить их путь. К тому же если Один может скрывать свою ауру — значит, он маг? Но тогда почему он это скрывает, делая вид, что слышит о магии в первый раз? А костёр? В первую ночь она нашла брошенный костёр с потухшими, едва тёплыми углями, а ведь во время каждой их совместной ночёвки Один, покидая место ночлега, аккуратно закрывал потухшее кострище свежесрезанным дёрном. Или тот, первый костёр разжёг вовсе не её попутчик? Тогда кто? И куда делся этот неизвестный? Над этой загадкой девушка давала себе слово подумать каждый раз, как только Один исчезал, и постоянно забывала о данном самой себе слове, как только он появлялся. Вот и сейчас, когда мужчина появился словно бы ниоткуда, таща в одной руке тушку взрослого зайца, она, как всегда, забыла об обещании, сосредоточившись на ужине. Ужин прошёл в тёплой дружеской обстановке, то есть оба путника молча жевали, похрустывая нежными заячьими косточками и уничтожая хорошо прожарившееся сочное мясо. Уничтожив почти всего зайца — немного мяса традиционно осталось на завтрак, — путники завалились спать на заблаговременно нарезанные Литой холмики свежей травы.
* * *
Завтрак прошёл быстро и буднично — Лита с Одином, не задерживаясь, за несколько минут прикончили остатки зайца. Да и что там было есть — основная часть была уничтожена за ужином, на завтрак остались одни объедки. Закопав заячьи кости под деревом и уничтожив все следы костра, присыпав его землёй и закрыв предусмотрительно срезанным вчера дёрном, Один, как всегда, чистый и умытый, забрал себе оба рюкзака и молча пошёл на восток, подразумевая, что Лита пойдёт за ним. Девушка без пререканий устремилась за мужчиной, признавая в душе, что он прав — идти второй, когда ты одета в длинное платье, по лесу значительно легче, чем первой. Всё же юбка не предназначена для ходьбы по лесу — шли они всего ничего, а подол уже начал обтрёпываться, разлохмачиваясь.
Шли путники недолго, часов пять — шесть, не больше. Не успела Лита основательно проголодаться, как лес закончился, и они, выйдя на опушку, сквозь густую поросль низкорослого кустарника, заполонившего весь склон небольшого пологого холма, наблюдали перед собой заросший зелёной травой луг с пасущимися на нём двумя стадами коров — одним стадом побольше, другим — поменьше. За лугом виднелось небольшое поле, на котором колосилась подрастающая пшеница, а за полем — деревня. Размерами деревня в несколько раз превышала встретившуюся им двумя днями ранее, и насчитывала как минимум несколько сотен дворов. В такой большой деревне уже мог быть и постоялый двор, и рынок, на котором можно было закупить продукты и товары. Литу больше всего интересовала одежда и оружие — без своего любимого лука она чувствовала себя голой. Да и штаны она твёрдо намеревалась себе купить — её старый костюм вместе с ботинками Один всё же сжёг, сказав, что он не только не подлежит восстановлению, но и, по всей видимости, очень хорошо знаком её врагам — ведь именно в нём Лита прорывалась через границу и убегала от поисковых команд тайной канцелярии Шанары.
В этой деревне картина повторилась, как и в прошлой — мужчина, приняв гордый и независимый вид, передал девушке свой рюкзак, ставший с тех пор, казалось, ещё тяжелее, и, нимало не озабоченный тем, как она его на себе потащит, медленно и величаво направился к деревне прямо через луг. Лита уже подумала, что мужчина так же пройдёт и через поле с пшеницей, но нет — путь им преградила тропинка, на которую он и свернул, не прерывая своего гордого шествия. Занеся своё тело в деревню, Один направился по ближайшей улице к центру, где виднелись крыши нескольких высоких домов. Мужчина не ошибся — эти дома, кстати, двухэтажные, что для деревень было редкостью, оказались трактиром, совмещённым с постоялым двором, и деревенским магазином. Впрочем, магазин для этого места деревенской торговли — слишком громкое название. Скорее — лавка, где торговали всем понемногу. Двери лавки были приглашающее распахнуты, но Один величаво прошествовал мимо них, чтобы заплыть в другие двери, находящиеся по соседству. Ну кто бы сомневался — конечно, мужчина, наплевав на магазины, сразу же пошёл в трактир...
Трактир оказался на удивление большим и чистым и занимал почти половину первого этажа дома. В зале нашлось место для десятка достаточно больших столов, за каждым из которых могло спокойно уместиться пять-шесть человек, а если потеснятся и сдвинут к столу ещё по две лавки вдобавок к двум уже имеющимся — то и десять-двенадцать. В глубине зала за прилавком уютно устроился полный пожилой трактирщик, что-то увлечённо пересчитывающий. Не иначе выручку... Время для трактирщика было неудачным — обед давно уже закончился, а ужин ещё и не думал начинаться — солнце стояло высоко и все деревенские были в поле или занимались домашними делами, однако деньги он пересчитывал неспроста — часть столов, обычно пустующих в это время, оказались занятыми. Точнее, занято было два стола — за одним пировала пятёрка головорезов в форме шанарских солдат, а за другим устроился шанарский священник с помощником и двумя телохранителями. Лита вздрогнула и попятилась — эти люди явно явились в деревню по её душу. Наверняка король Вериан отдал указание перекрыть всю западную границу королевства, чтобы не допустить проникновения на свою территорию занаданской лазутчицы. И эта пятёрка солдат с приданным ей священником, способным распознать в ней магиню, была частью заградительного кордона.
Пока девушка раздумывала, как лучше поступить — сбежать по-тихому или прорываться с боем, уничтожив и солдат, и священника, Один одним махом разбил все её планы — зайдя в трактир, он, отставив в сторону руку с посохом, зычным голосом проорал:
— Хозяин! Есть хочу! Еды мне и моей женщине! Мне — мяса, гарнир получше, вина — самого лучшего. Ей — тоже... чего-нибудь принеси. Что там обычно женщины едят. Особо только не усердствуй — женщин много кормить нельзя, растолстеют. И пошевеливайся — я голоден.
— Будет сделано, господин...
Не ответив, и уже не слушая пояснения трактирщика, Один гордо прошествовал к свободному столу в глубине зала и сел спиной к трактирщику, но так, чтобы в поле зрения попадали и солдаты, и священник с охраной. Лита благоразумно села лицом к мужчине, развернувшись к остальным людям спиной. Оживлённые разговоры за остальными столами стихли сразу же, как только Один произнёс свой краткий монолог, и явно не спешили возобновляться. Наконец, от стола с солдатами поднялся один человек и не спеша направился к столу, занятому путниками. Подойдя, солдат, похоже, старший пятёрки, сел на край скамейки, уже занятой Литой, и, глядя прямо в глаза Одина, спросил у него:
— Позволите поговорить, господин?
— Ты аристократ? — брезгливо переспросил Один.
— Нет, господин...
— Тогда пошёл прочь! И не смей ко мне приближаться — от тебя воняет, как от паршивого козла. Начальника своего зови — с ним общаться буду. Если он благородный, конечно, а не жалкий смерд, как ты.
— И со святым отцом не будете общаться? — презрительный тон мужчины, казалось, никак не задел солдата.
— Святого отца зови. Создателя надо чтить — все мы ходим под милостью его.
Воин молча встал и, отойдя, вернулся на своё место за столом. Одновременно из-за второго стола поднялся священник и, пройдя по проходу, сел напротив Одина. Один, на несколько мгновений вперив в служителя тяжёлый взгляд, коротко небрежно поклонился и сказал:
— Приветствую служителя высших сил. Не откажетесь разделить со мной скромную трапезу? И, кстати, как к вам обращаться? Я имею ввиду ваше имя.
— Отчего же не разделить? Разделю, конечно же. Добрые дела приятны создателю нашему. Имя же моё — Фарас, но можете обращаться ко мне "святой отец" согласно моему сану.
Один промолчал, не ответив. В течение нескольких минут, пока не принесли еду, за столом стояла тишина. Эта же тишина стояла, пока трое людей насыщались — Один со священником запечённым в духовке боком молодого поросёнка, а Лита — пшеничной кашей, обильно сдобренной маслом и обжаренными шкварками, похоже, с того самого поросёнка, которого с аппетитом уплетали Один и священник. С учётом того, что поздний обед сопровождался обильным количеством выпитого вина, неплохого, кстати, трактирщика ждал очередной подсчёт барышей.
Но вот трапеза закончилась, и тишину первым прервал священник:
— Не расскажете мне, сын мой, куда вы путь держите?
— Отчего же не рассказать? Расскажу, конечно же. Тем более после такого обеда — поросёнок был бесподобен. Вино, правда, плоховато, но оно и понятно — откуда в этой дыре хорошее вино? А путь я держу на восток — через ваше королевство, затем в королевство Занадан, чтобы, возможно, завершить его в Загорной империи. Слышал я, что в Занадане и Сентии много учёных мужей проживает, жизнь свою науке посвятивших. С ними пообщаться хочу — учёный я. Поэтому и путешествую. Знаний ищу и ими живу. Кстати, за рассказ об удобной дороге до Срединного озера благодарен буду — в этих краях я в первый раз.
— Помогу я вам, лэр... Кстати, как вас зовут?
— Один зовите меня.
— Так вот, лэр Один... Кстати, вы точно лэр?
— Не будь вы святым отцом, то за подобные сомнения я мог бы и жизни лишить... Своим титулом я не кичусь, но поверьте — за последнее время я не встречал людей, имевших больше власти, чем моя.
— И какова продолжительность этого последнего времени?
— Год вас устроит? Могу сказать и десять — это тоже будет правдой.
— Хм... Вижу, что вы не лжёте... Странно — я случайно принял вас за другого... Вижу, что вы удивлены. Наверное, вы не часто общались с моими коллегами, поэтому не знаете, что слуги господа нашего обладают одной замечательной способностью — отличать правду ото лжи. Я удивлён — вы назвали своё имя, цель путешествия, и даже обозначили свой высокий статус — и все ваши слова оказались правдой. Не разочаруйте меня — скажите, кто ваша спутница?
— Моя родственница. В настоящее время она моя служанка — мой вещмешок вот таскает. Думаю, для вас этого достаточно.
— Я тоже считаю так же. И последний вопрос, лэр Один — вы одарённый? Вопрос относится и к вашей родственнице.
— Вы имеете в виду — не проклятые ли мы?
— Совершенно верно, лэр Один.
— Отвечу с чистой совестью — ни я, ни моя родственница — не проклятые.
— Действительно, не лжёте... Что-то явно недоговариваете, но не лжёте... К вам и вашей родственнице у меня вопросов нет. Но всё же я не рекомендовал бы вам пока покидать пределы этого двора — возможно, у властей Шанары к вам возникнут ещё вопросы.
— Вы делаете это предложение официально, надеюсь? И имеете право от имени властей Шанары делать подобные предложения?
— Ну разумеется, лэр Один. Я являюсь официальным лицом королевства Шанара — все служители господа являются ими. Кстати, а верите ли вы в господа нашего?
— Я не видел вашего господа, поэтому ничего сказать об этом не могу. А вот в создателя этого мира я верю, ибо знаю точно — он существует.
— Пусть ваша вера будет так же крепка, как сейчас, лэр Один. А почему вы спросили про мой официальный статус?
— О, а это как раз очень просто — раз государство официально задерживает меня в этом месте, то все расходы по моему содержанию нести также должно именно оно. Это нормальная практика международного права. Так что раз вы так настаиваете, то я задержусь в этой убогой дыре хоть на пару недель — пока мне это не надоест. Кстати, не забудьте оплатить трактирщику счёт за мой обед. Впоследствии он принесёт вам также счёт за номер и за ужин.
— Э... лэр Один, а вы уверены, что это правильно?
— Абсолютно. Это вам нужно, чтобы я задержался. Мне это совсем не нужно, и, если бы не ваше желание, подобных расходов я бы не нёс. Согласитесь, что расходы, вызванные вашими решениями, и оплачиваться должны именно вами.
— А если вы поедете в Занадан не через Серединное озеро, — там, кстати, нет нормальных дорог, — а через Гану? По времени это займёт примерно столько же, пусть и сама дорога будет несколько длиннее. Дороги до Ганы хорошие и безопасные, да и тракт от Ганы до Тиары широкий, прямой и мощён камнем. Вдоль всего тракта встречаются трактиры и постоялые дворы, так что путь ваш пройдёт без трудностей. К тому же в Гане тоже можно встретить учёных людей — столица всё-таки. Кстати, Занадан не королевство, а герцогство.
— Что герцогство, что королевство, что империя — всё это словесные игры, манипуляции на тему различного обозначения очередного обособленного территориального формирования, претендующего на политическую и экономическую независимость. Меня эти подробности не интересуют. А вы всё же решили за нами проследить... Что ж, не возражаю — принимая ваше предложение, я пойду в Занадан через Гану.
— Вы что же, собираетесь идти пешком?
— Пешком мне удобнее. Настоящий исследователь должен собственными ногами ощутить землю, по которой он путешествует. Но если вы попросите, я готов согласиться и на лошадь. Правда, с условием — лошадь предоставляете мне вы и следите за ней тоже вы — кормите там, поите, чистите. Подойдёт мне тоже не любая — я выберу сам, ваша задача предоставить мне выбор.
— Сразу видно благородного... Я согласен, лэр Один, завтра выдвигаемся в Гану. Лошадь можете выбрать любую из тех, которые у нас есть. Кстати, вашей родственнице нужна лошадь?
— Нет, она поедет на моей.
— Она не умеет ездить верхом?
— К чему такие вопросы? Она — женщина. Где вы видели женщин, которые умели бы нормально ездить верхом? То, что они называют нормальной ездой, на самом деле таковой не является. Поэтому, чтобы не ждать, пока она свалится с лошади и сломает себе шею, она будет ехать со мной.
— Я смотрю, не любите вы женщин, лэр Один.
— Вы ошибаетесь, Фарас. Женщин я люблю, причём в прямом смысле этого слова. А вот когда женщина стремится стать мужчиной — не очень. Скакать на лошадях в бой — удел мужчин. Женщина должна сидеть дома и растить детей. Или вы со мной не согласны?
— В ваших словах есть здравый смысл, лэр Один.
